Как Академия имени Гнесиных испортила себе репутацию

Сохранятся ли в прежнем виде школы-одиннадцатилетки для одаренных музыкантов? Чем руководствовались профессора Российской академии музыки имени Гнесиных, только что поддержавшие новый стандарт для таких школ, который неминуемо приведет к их гибели? Об этом мы поговорили с директором Московской средней специальной музыкальной школы (колледжа) имени Гнесиных Михаилом Хохловым. Беседовала Наталья Иванова-Гладильщикова.

— Недавно «Газета.ру» опубликовала интервью с директором Центральной музыкальной школы при Московской консерватории Владимиром Овчинниковым. В нем он говорил о недопустимости введения стандарта, по которому принимать детей в такие школы можно лишь с 5-го класса. На этом настаивают два министерства — культуры и образования. Казалось бы, невозможность таких перемен понятна каждому профессиональному музыканту. Оказывается, нет. Недавно появилось письмо министру культуры Владимиру Мединскому, подписанное рядом профессоров Российской академии музыки имени Гнесиных, в котором они поддерживают введение нового стандарта.

— Да, это приводит в недоумение. В частности, один из подписантов, Владимир Мануилович Тропп, преподавал в школе имени Гнесиных, а его жена, Татьяна Абрамовна Зеликман, — наш выдающийся педагог, подготовившая блестящих пианистов. И как ей не знать, что детей надо учить с 5–6 лет? Ее ученики Костя Лившиц и победитель Конкурса имени Чайковского Даня Трифонов оба учились в школе имени Гнесиных, где она преподавала, преподает и, я думаю, будет преподавать. Именно с пяти лет эти выдающиеся музыканты и начали учиться музыке.

— Это и удивляет: как гнесинские профессора (они же всё понимают) могли подписать такое письмо?

— Я сомневаюсь, что люди, которые подписались под этим текстом, участвовали в его сочинении.

— Но хотя бы прочитать то, под чем они подписывались, они должны были?

— Ну, в общем, да. Думаю, дело обстояло примерно так: сначала какие-то анонимные авторы написали письмо, а потом попросили людей известных и уважаемых его подписать. У меня такое ощущение, что музыкантов ввели в заблуждение самой казуистикой этого весьма туманного текста.

— Авторы письма министру культуры считают, что до 5-го класса можно прекрасно учиться в обычной музыкальной школе-семилетке, а уж потом спокойно поступать в школы типа ЦМШ или Гнесинской.

— Ну, действительно, поступить в нашу школу из детской музыкальной школы можно. Но это никак не касается проблемы самих одиннадцатилеток, которые уже 80 лет работают с детьми с 5–6 лет. Говорить, что программы одиннадцатилетки и программы детских музыкальных школ равны, может только человек, не имеющий отношения к музыкальному образованию. Ребята, поступающие после наших подготовительных классов к нам же в первый класс, играют программу, соответствующую 3–4-му классу детской музыкальной школы. И людей, подписавших письмо министру культуры, трудно заподозрить в том, что они этого не знают.

Я думаю, что появление этого письма имеет целью защитить Министерство культуры от «нападок» в прессе, от критики профессионалов. Но это не нападки, это — высказывание своего беспокойства. В итоге получается, что в результате появления письма Мединскому сообщество уважаемых музыкантов раскалывается.

— Можно предположить, что это письмо и написано для того, чтобы создать видимость раскола (мнение одних людей не совпадает с мнением других). А это даст возможность продавливать ту позицию, которую транслируют Минобр и Минкульт. Но, защищая честь министерского мундира, музыканты, подписавшие письмо, портят свою репутацию.

— Российская академия музыки очень сильно подпортила свой имидж. Ведь и Московская, и Петербургская консерватории резко выступают против начала профессионального обучения детей музыке с 5-го класса. Они настаивают на продолжении тех традиций, которые были заложены когда-то. И в итоге Гнесинская академия выглядит как изгой. Это вызывает чувство горечи.

— Как вы собираетесь действовать дальше?

— В конце 2014 года состоялся госсовет совместно с советом по культуре и искусству, и на нем трижды прозвучал призыв обратить внимание на профессиональное обучение детей музыке с первого класса. Об этом говорили пианисты Екатерина Мечетина и Денис Мацуев. А президент подтвердил, что нужно защитить эти школы, если они в этом нуждаются.

— Президент сказал на госсовете о необходимости защиты таких школ. Но, насколько я знаю, он и несколько лет назад об этом говорил, но нападки продолжаются.

— Это правда. Меня лично удивляет, что поручения президента остаются за скобками выполнения. Получается, что органы, которые обязаны регулировать вопросы общего образования и вопросы художественного образования (Минобр и Минкульт), на это не реагируют. Действуют сами по себе.

— Как это может быть?

— Они аргументируют это тем, что закон «Об образовании» не позволяет действовать иначе. Там действительно есть статья 83, в которой сказано, что интегрированные программы должны быть реализованы уже после получения детьми общего образования, то есть начиная с 5-го класса. Но всё дело в том, что в другом месте 83-й статьи говорится нечто прямо противоположное: что начальное образование должно учитывать особые условия, в которых дети получают не только общее начальное образование, но и образование, связанное с искусством.

А это означает, что могут быть соответствующие стандарты, которые учитывают и общее образование, и специальные программы, связанные с получением начального образования в области искусства. Таким образом, должен быть новый стандарт для 1–4-го классов. Но в Минобре считают, что эта сентенция из закона не главенствует. А главенствует та часть закона, где сказано, что интегрированные программы должны начинаться с уровня общего образования. То есть с 5-го класса.

— Знаю, что вами подготовлен стандарт для музыкальных школ—одиннадцатилеток и что его надо только подписать в соответствующих министерствах. На какой стадии сейчас всё находится?

— Нами подготовлен стандарт на 10 лет 10 месяцев — с 1-го по 11-й класс. Я неоднократно спрашивал, согласует ли его Министерство культуры? Нам ответили, что нет. Именно Мин-культ должно этот стандарт согласовать и передать в Министерство образования для утверждения. По сути, наш стандарт соответствует старому, но учитывает положения и формулировки нового закона «Об образовании». По содержанию он продолжает традицию профессионального обучения детей с 6–7 лет. Стандарт лежит у меня на столе в кабинете.

— Что произойдет, если новый безумный стандарт, отменяющий раннее обучение одаренных музыкантов, будет утвержден?

— Будет нанесен серьезный удар по музыкальному образованию. Если нам не удастся убедить, что содержание общеобразовательных программ начальной школы должно быть совмещено с музыкальным профессиональным образованием, то мы окажемся без начального профессионального образования.

— Как я понимаю, необходимо срочно вносить поправки в закон «Об образовании» (без них он допускает разночтения). Какими должны быть ваши первые шаги?

— Есть группа людей, которые формулируют поправки в законодательство. Это делается вместе со специалистами в Комитете по культуре Госдумы (Комитет нас поддерживает). Этим занимаются Елена Драпеко и Мария Максакова. Поправки должны быть обсуждены Комитетом, утверждены Минобром и Минкультом, юротделом (для учета того, как они влияют на другие статьи закона). Это долгий процесс.

— Какой у вас запас времени? Ведь стандарт могут принять вот-вот?

— Даже если стандарт примут, он вступит в силу не раньше 1 сентября 2015 года. Но если поправки в закон будут сформулированы и поставлены на парламентские слушания, а потом — на чтения в Госдуме, то можно будет говорить о некоем замораживании действий стандарта до момента принятия окончательного решения по поправкам.

Есть еще варианты: либо Минобр и Минкульт решат этот вопрос на уровне подзаконных актов, либо в закон «Об образовании» должны быть внесены поправки, не дающие возможность читать этот закон двояко. А возможно, и то и другое нужно делать одновременно.

— Будете ли вы в 2015 году принимать детей в первый класс?

— Конечно! У нас же прием весной!