Архитектура — искусство не изобразительное, а созидательное. Она не изображает предметы, а создает их. Изображать можно что угодно из любого материала любыми методами. Строить же можно только то, что оправдывает себя на практике.
А. Буров
Ажурный дом на Ленинградском проспекте, 27 (постройка 1940 года) хорошо известен москвичам; те же, кто постарше, знают его как Дом Бурова. Но что этот замечательный дом панельный, помнят только архитекторы.
Известный советский архитектор Андрей Константинович Буров (1900-1957) был одним из последних русских архитекторов-универсалов. Он соединил в себе разные таланты и при этом в главном успел реализовать себя при жизни. Конечно же, Буров не исчерпал и малой доли того, что он мог бы совершить, проживи он еще лет пятнадцать. Хотя строить ему, скорее всего, не дали бы — известное «Постановление об устранении излишеств» вышло в 1955 году [1, 2].
С. Бархина)
А ведь Буров был еще и ученым — специалистом по строительной механике, изобретателем новых материалов и конструкций… И еще он был блестящим историком архитектуры и обладал несомненным писательским даром. Его книга «Об архитектуре» вышла в 1960 году — и я ее немедленно купила, потому что с именем Бурова у меня был связан этот ни на что не похожий Ажурный дом. Хотя книга была Буровым закончена в 1943-1944 годах, а авторское предисловие к ней — только в 1957-м, то есть незадолго до его смерти, «послание» Бурова в своей сути ничуть не устарело. И это был первый серьезный труд об архитектуре, который был адресован как бы мне персонально.
А.К. Буров родился в семье известного русского архитектора Константина Федоровича Бурова (1854-1936), который построил в Москве много солидных частных домов; в перестроенном виде некоторые из них существуют и поныне. Мать Бурова была в родстве с семейством знаменитого русского адмирала Сенявина.
…В конце 1921 года мы застаем Бурова второкурсником архитектурного факультета ВХУТЕМАСа (Высшие художественно-технические мастерские). Ему повезло: он учился у архитекторов и художников большого масштаба — у А. Веснина, Н. Ладовского, В. Кринского, Н. Докучаева, В.Фаворского, М. Гинзбурга.
Естественной формой активности будущих архитекторов было участие в больших конкурсах. Проект Первой сельскохозяйственной выставки в Москве (1922) принес Бурову 3-ю премию. Автор был отмечен и привлечен к строительству в качестве одного из помощников главного архитектора.
С тех пор большие конкурсные проекты Буров представляет почти ежегодно — некоторые из них даже осуществляются, а главное, все они так или иначе привлекают внимание. Более того, его дипломный проект Центрального вокзала в Москве в дальнейшем перекочевал в учебники — и за него Буров был премирован заграничной командировкой.
Буров был оставлен на факультете ассистентом. Он преподает, участвует в архитектурных конкурсах, выступает с докладами. Рассматривая его постройки и рисунки разных лет, убеждаешься, что у Бурова рано сформировалась установка, согласно которой для успеха сооружения прежде всего важна тектоника, оптимальное соотношение масс и объемов. А оптимальное соотношение формы и функции — это элемент архитектурной и инженерной грамотности, исходная позиция для кредо профессионала.
В 1928 году для участия в конкурсе проектов строительства Дворца Советов и постройки здания Центросоюза на Мясницкой в Москву приехал Корбюзье — и Буров был его переводчиком. Это было началом их длительных теплых отношений.
Я специально посмотрела фильм С.М. Эйзенштейна «Генеральная линия» [3], где Буров в титрах представлен именно как архитектор: в 1927 году он создал для этого фильма декорацию образцовой молочной фабрики. Это очень гармоничное конструктивистское здание, каких «в натуре» я уже не застала.
Примерно в том же стиле «умеренного» конструктивизма в 1930– 1931 годах Буров разрабатывал проект Челябинского тракторного завода: именно в связи с этой работой он был командирован в США на заводы Детройта. Для такого сверхпродуктивного архитектора, как Буров, жизненной удачей было то, что конструктивизм он успел воплотить и пережить, создав целый мир проектов — и в натуре, и на ватмане. Конструктивизм был для Бурова реально пройденным творческим эта-пом, который он «перерос», сохранив, однако, с Корбюзье дружеские отношения.
В 1935 году после окончания аспирантуры в Академии архитектуры СССР Буров вместе с несколькими молодыми советскими архитекторами был направлен в большую командировку по Европе — он увидел Италию, Грецию и Францию. В его книге «Об архитектуре» воспроизведены некоторые авторские фотографии из этих поездок. Если параллельно с чтением текста внимательно рассматривать фото, то в очередной раз нельзя не задуматься о масштабе личности автора…
Андрей Константинович, конечно же, именно как личность принадлежал к европейской культурной традиции. Из архитектурных свойств Акрополя, виллы Адриана или капеллы в Сан-Северо никак не вытекали ограничения, накладываемые на архитектора догмами очередного —изма. Важна была функция здания и тектоника — любимое слово Бурова. Этому Буров и учил студентов и аспирантов.
Герой моего рассказа был ученым, изобретателем и испытателем новых материалов, о чем знают преимущественно архитекторы, строители и материаловеды. За новый вид стройматериала с использованием стекловолокна (сокращенно — СВАМ) Буров в 1952 году получил степень доктора техническим наук.
Многим ли известно, что Ажурный дом (сам ажурный орнамент там сделан по эскизам Фаворского) — это один из ранних образцов нашего крупнопанельного строительства?
Замечательные заметки о Бурове оставил известный художник театра и книги Сергей Михайлович Бархин — Андрей Константинович был научным руководителем его матери, известного архитектора Е.Б. Новиковой, так что это было «домашнее» знакомство.
С.М. Бархин слишком яркий мастер слова, чтобы его пересказывать, поэтому процитирую: «Он <Буров>, будучи очень находчивым и остроумным человеком, всегда выступал и «выступал» и не упускал случая прилюдно разоблачить и тем унизить очередного начальника в архитектуре с последующими проблемами для себя. Короче, в нашей архитектурной камере он вел себя нескромно, иногда пытаясь перебежать в другую — в науку и там избежать мести или искать защиты, всячески окружая себя звездами (не паханами) соседних лагерей — Фаворским, Эйзенштейном, Капицей, Корбюзье.
Основным своим учителем жизни могу назвать Бурова и я, т.к. он научил меня не сдаваться и не соглашаться с общепринятым, интуитивно ощущать ложь наших иерархий. <…> Буров был из тех людей, которые, сделав или даже сказав что-нибудь, открывают красоту прежде неизвестного» (курсив мой. — Р.Ф.) [5].
И знаете, Бархин здесь ничуть не преувеличил.
1. Фрумкина Р.М. Алексей Душкин, архитектор // ТрВ-Наука, № 175 от 24 марта 2015 года
3. youtube.com/watch?v=3JhYW4Asi64
4. http://barkhin.ru/knigi/zavetki/49-arhitektory-ne-dolzhny-horosho-risovat-arhitektor-a-burov
5. О Доме Бурова см. также http://sergeybond.livejournal.com/71906.html