Минобрнауки опубликовало проект документа, который может коренным образом изменить подход к финансированию научных институтов.
14 апреля 2015 года на специализированном портале для публикации проектов различных нормативных актов был обнародован проект ведомственного приказа Минобрнауки «Об утверждении методических рекомендаций по распределению субсидий, предоставляемых федеральным государственным учреждениям, выполняющим государственные работы в сфере научной (научно-исследовательской) и научно-технической деятельности» [1]. Несмотря на скучное название и то, что приказ называется ведомственным, он имеет прямое отношение ко всем государственным научным организациям и сулит кардинальное изменение принципов их финансирования. Можно сказать, что на подходе собственно реформа академической науки в том ключе, в каком ее видит руководство Минобрнауки.
В царстве бюрократических иллюзий
Прежде чем рассказывать о предлагаемых новациях, стоит вкратце напомнить о том, как финансируются сейчас бюджетные организации, занимающиеся научными исследованиями. Как и бюджетным организациям в других сферах деятельности, учредители — Федеральное агентство научных организаций (ФАНО), Минобрнауки и т. д. — выделяют научным институтам средства («субсидии») на выполнение государственного задания. Для научных институтов таким заданием является проведение исследовательских работ по заданной тематике («плановой тематике»). В царстве бюрократических иллюзий выделяемых средств должно быть достаточно для обеспечения научной работы института по плановой тематике. При этом формально законодательство дает руководству организации свободу в определении того, какими силами будут проводиться работы: сверху жестко не задается ни штатного расписания, ни размера должностных окладов, и администрация вправе решать, сколько сотрудников будет работать в институте и какие должностные оклады им устанавливать.
В той реальности, в которой живут научные сотрудники, всё по-другому. Понятно, что размер субсидии на деле определялся с учетом некогда (для институтов «Большой Академии» — во времена выполнения пилотного проекта по установлению отраслевой системы оплаты труда) установленной штатной численности института и установленных размеров должностных окладов научных сотрудников с учетом индексации. Организация получает деньги на выплату должностных окладов научным сотрудникам, инженерно-техническим работникам, административно-управленческому персоналу на различные предусмотренные законом дополнительные выплаты, а также на сравнительно небольшой надбавочный фонд; кое-что получает организация и на обеспечение своего текущего существования. В бывших академических институтах «на зарплату» уходит львиная доля средств субсидии. Очевидно, этого совершенно недостаточно для обеспечения нормальной научной работы института даже по плановой тематике.
Чиновники Минобра, несущего ответственность за нормативную базу в сфере науки и образования, понимают сказочность бюрократической картины финансирования институтов в рамках госзадания. Но вместо того, чтобы пытаться как-то сблизить реальность и нормативную базу, хотят нарисовать еще более красивую и прогрессивную сказку, призванную показать, как будет расти эффективность расходования бюджетных средств на научные исследования.
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью?
Слово «эффективность» подразумевает, что необходимо уйти от планирования от достигнутого, ориентации на старые темы и пр. Минобрнауки предполагает, что на смену де-факто сохранившемуся «базовому финансированию» придет распределение средств по конкурсу, о чем говорит пункт 3 методических рекомендаций:
«Государственное задание в сфере науки в соответствии с Методическими рекомендациями формируется на конкурентной основе и направлено:
а) на решение учреждениями научных (научно-технических) задач, значимых для развития государства и общества, определенных государственными программами Российской Федерации, посредством выполнения научных (научно-технических) проектов гражданского назначения:
- по тематикам, установленным учредителем (далее — директивные тематики);
- по тематикам, предложенным учреждениями (далее — инициативные тематики);
б) на развитие научного (научно-технического) потенциала и повышение результативности деятельности учреждений посредством адресной поддержки научных работников, достигших высоких научных (научно-технических) результатов (далее — ведущие исследователи);
в) на обеспечение функционирования научной и (или) научно-технической инфраструктуры учреждений, в том числе адресную поддержку центров коллективного пользования научным оборудованием, уникальных научных
установок, включая обеспечение деятельности высококвалифицированных научно-технических работников, обеспечение расходными материалами, информационными ресурсами (далее — научная инфраструктура)».
Минобрнауки оговаривает, что «объем финансового обеспечения ведущих исследователей должен составлять не менее 15% от общего объема субсидии, а научных (научно-технических) проектов по инициативным тематикам — не менее 60%». По замыслу министерства, поддержанные в рамках госзадания проекты должны обеспечивать собственно проведение научных исследований: сметы проектов предусматривают расходы на оплату труда, командировки, закупку товаров и услуг, на содержание и эксплуатацию центров коллективного пользования, а также общехозяйственные нужды. Для ведущих исследователей предусмотрена в целом похожая структура сметы расходов, при этом рекомендуемый размер оплаты труда ведущего ученого — не ниже четырехкратного размера средней заработной платы в регионе. В тексте проекта методических рекомендаций ничего не сказано об оплате труда административно-управленческого персонала, возможно, на эти цели будет выделяться часть субсидии организации, которая не связана с выполнением госздания.
Схема введения нового порядка формирования госзадания такова. Сначала учредители, например ФАНО, с учетом разработанных методических рекомендаций по согласованию с Минобрнауки разрабатывают и утверждают документ под названием «Порядок формирования государственного задания в сфере научной (научно-исследовательской) деятельности». Затем проводится конкурсный отбор ведущих исследователей, а после него — конкурсы инициативных проектов структурных научных подразделений (типовые положения о конкурсах приводятся в приложениях к документу). Конкурсы по инициативной тематике делятся на проводимые учредителем конкурсы и конкурсы, проводимые внутри организации.
Объем средств, направляемых организациям на проведение внутренних конкурсов, зависит, грубо говоря, от успешности их работы, т. е. от итогов мониторинга результативности деятельности научных организаций. Тем организациям, которые по результатам оценки будут отнесены к категории «утративших перспективы развития», денег на проведение внутренних конкурсов не дадут. Средства на обеспечение функционирования научной инфраструктуры будут пропорциональны объему выделенных организации средств на проведение внутренних конкурсов.
Наконец, учредитель вправе директивно задать организации некоторые темы работ в том случае, если они направлены на получение результатов, необходимых для решения социально-экономических задач, или подразумевают выполнение «исследований и разработок по тематикам комплексных межведомственных и (или) междисциплинарных проектов».
Начальные условия…
Теперь опустимся с бюрократических небес на землю и постараемся представить, во что выльется такая трансформация госзадания для научных организаций в существующих условиях, взяв в качестве примера широко распространенный их тип — бывшие академические институты, подведомственные ныне ФАНО. Действительно, было бы странно игнорировать столь важный (и наиболее продуктивный, если говорить о гражданской науке) сектор гражданской науки.
Начавшему работу только в прошлом году ФАНО досталось крайне разнообразное наследство трех государственных академий наук. Крупные институты бывшей РАН и опытные станции РАСХН, медицинские центры с клиническими подразделениями и детские сады, дома ученых и научный флот. В объединенных академиях существенно отличалась специфика работы и системы оплаты труда. До сих пор ФАНО пытается как-то систематизировать это наследство, встроить его в систему управления, типичную для большинства министерств и ведомств, — с отчетностью по дорожным картам, показателями и индикаторами, и т. д., и т. п. Институты захлестывает вал бумаг, ставший уже привычным для университетов, растет уровень бюрократизации.
С этого года должна начать работать обновленная система оценки результативности деятельности научных учреждений с разделением на референтные группы и ранжированием внутри группы по уровню успешности работы. Одновременно развивается независимая интрига с реструктуризацией системы научных учреждений, предусматривающая как возможные слияния организаций или образование своего рода консорциумов, так и группирование институтов по профилю деятельности. Бюрократическая логика, конечно, восхищает: оценка пройдет одновременно с реструктуризацией.
Наконец, было проведено урезание запланированных в прошлом году расходов федерального бюджета, коснувшееся, конечно, и научных исследований, причем как в части госзадания, так и в части конкурсного финансирования через научные фонды, ФЦП и т. д. Ближайшие два-три года также не сулят сколь-нибудь заметного роста финансирования науки.
Таким образом, и без изменения формата госзадания на выполнение научных исследований сокращается финансирование науки, растет бюрократическая нагрузка на ученых и нет никакой ясности, что и как будет происходить даже в двух-трехлетней перспективе. В общем, созданы все условия для «повышения» продуктивности науки и привлечения в нее молодежи, задумывающейся о завтрашнем дне.
Подсчитали — прослезились
Итак, кардинальное переформатирование госзадания будет проходить в условиях, когда на госзадание институты получат меньше денег, чем в прошлом году. При этом, если исходить из проекта методических рекомендаций, в бывших академических институтах, подведомственных ФАНО, должна заметно упасть доля зарплатной составляющей — поддержанные проекты структурных подразделений должны, как было сказано выше, обеспечивать возможность проведения научной работы, также часть денег пойдет на обеспечение функционирования научной инфраструктуры.
Постараемся хотя бы грубо оценить, во что выльется переформатирование госзадания. В приложении 1 к методическим рекомендациям задаются нормативные затраты на оплату труда научных и научно-технических работников для различных профессиональных квалификационных групп. Принцип — установление повышающих коэффициентов, применяемых к средней заработной плате по региону и средней заработной плате по России, т. е. нормативный уровень оплаты труда задается формулой вида КiR + LiW, где R — среднероссийская зарплата, W — средняя зарплата по региону, Кi и Li — повышающие коэффициенты для i-го квалификационного уровня. Соответственно, заданный в рамках проекта методических рекомендаций размер зарплаты даже научно-технического работника самого низшего квалификационного уровня самой «младшей» квалификационной группы (техник-проектировщик, чертежник-конструктор) для расположенного в определенном регионе научного института не может быть ниже, чем сумма среднерегиональной и среднероссийской зарплат (полагаем оба повышающих коэффициента равными единице).
Подведомственные ФАНО научные организации распределены по России неравномерно. Не менее половины научно-технических работников работает в Москве и области, Санкт-Петербурге и области — регионах, где зарплата заметно превышает среднероссийскую (к примеру, среднемесячная зарплата в 2014 году в Москве составила 61 400 руб., в Московской области — 39 100 руб., в Санкт-Петербурге — 40 700 руб., по России в целом — 32 600 руб. в месяц, по данным Росстата [2]). Воспользовавшись данными Росстата, можно уверенно сказать, что даже минимальный размер среднемесячной зарплаты научно-технического работника подведомственной ФАНО организации никак не может быть ниже 70 тыс. руб. Подчеркну, речь идет о низшем уровне (высший квалификационный уровень «младшей» квалификационной группы — лаборант-исследователь, стажер-исследователь), а уровень зарплат научных сотрудников должен быть гораздо выше. Допустив, что средняя зарплата будет выше минимальной всего в полтора раза (это, очевидно, оценка снизу), посмотрим, сколько денег потребуется на оплату труда научно-технических работников организаций ФАНО.
Последние по времени данные о численном составе работников ФАНО, приведенные в посвященном реструктуризации документе на сайте ФАНО [3], свидетельствуют, что в организациях ФАНО России трудится более 141 тыс. работников, из них исследователей — 79 тыс. человек, в том числе научных сотрудников — 49 тыс. человек. Получается, что — с учетом страховых взносов (и регрессии) — только на оплату труда исследователей при текущей их численности потребуется более 120 млрд руб. в год. Поскольку поддержанный научный проект должен обеспечивать не только выплату зарплат, но и закупки в целях проведения исследований, командировки, расходы на содержание ЦКП, общехозяйственные расходы, и, допустив, что на зарплатные расходы придется не более 70% от общей стоимости финансирования проекта, получим, что на поддержку научно-технических проектов должно быть израсходовано более 170 млрд руб. в год. В эти деньги не входит оплата труда 62 тыс. неисследовательского персонала, включающего не самых низкооплачиваемых сотрудников — директоров, заместителей директоров, главных бухгалтеров, руководителей плановых отделов и т. д. Мы также не учли, что уровень оплаты ведущих исследователей должен быть не ниже 4 среднерегиональных зарплат (что означает зарплату не ниже 250 тыс. в месяц для Москвы). Наконец, мы не учли запланированные расходы на поддержание научной инфраструктуры институтов. С учетом этого — при сохранении нынешней численности исследователей — выходит, что общий объем финансировании госзадания должен значительно превысить 200 млрд руб. в год.
Много это или мало? После секвестра общий объем финансирования госзадания всех (не только научных) подведомственных ФАНО организаций в 2015 году должен составить 61,3 млрд руб., а общий бюджет ФАНО (включающий расходы на его аппарат, капитальное строительство и т. д.) — 83,5 млрд руб. Выходит, что переход на новую систему формирования госзадания согласно установленным проектом методических указаний правилам должен привести к сокращению числа исследователей более чем в три раза (и это — самая консервативная оценка). Таким образом, даже временным финансированием в рамках госзадания окажется обеспечено не более 30% научных сотрудников.
Научным сотрудникам, не попавшим в число таких «счастливчиков», можно будет продолжать работу за счет имеющихся у них грантов, контрактов и хоздоговоров (если, конечно, таковые имеются и позволяют выплачивать хотя бы должностные оклады). Но обычного гранта Российского фонда фундаментальных исследований хватит лишь на то, чтобы выплачивать одному сотруднику должностной оклад нынешнего уровня. А действительно крупных по размеру финансирования проектов (мегагрантов, грантов Российского научного фонда, крупных лотов ФЦП) не так и много. И многие их обладатели, скорее всего, попадут в число получателей проектов в рамках госзадания.
Но даже успешная работа и наличие крупных проектов для финансирования не может служить гарантией того, что всегда будут средства для «внебюджетных» ставок. Ибо оно не страхует от случаев «системного сбоя», какой произошел, к примеру, при окончании срока действия ФЦП по исследованиям и разработкам и научным кадрам в конце 2013 года: к началу 2014 года гранты и лоты в рамках старых версий этих ФЦП закончились, а до получения денег в рамках ФЦП по исследованиям и разработкам 2014–2020 годов и Российского научного фонда (наследника ФЦП «Кадры») с начала 2014 года — 6–9 месяцев. При новой системе такой системный сбой повлечет за собой повальные увольнения тех сотрудников, которые работают в организации за счет «внебюджетки».
Дела идут, контора пишет
Интересно, считают ли в Минобрнауки, что только радикальное сокращение числа научных сотрудников подведомственных ФАНО организаций поможет поднять продуктивность российской науки? Несмотря на то что руководство Минобрнауки полагает, что заметные сокращения в бывших академических институтах необходимы, сомнительно, что оно полагает, что помимо перевода подавляющего большинства научных сотрудников на временные ставки необходимо еще и одновременное трех- или четырехкратное сокращение числа штатных научных сотрудников.
Конечно, можно себе представить министра-вредителя, который через 2–3 года будет уже с полным основанием говорить, что вузовский сектор науки существенно опережает бывший академический по публикационным показателям. Однако правда, похоже, проще и печальнее: вероятно, сотрудники министерства не удосужились провести элементарных подсчетов и оценить, во что выльется предлагаемая в методических рекомендациях схема формирования госзадания для, к примеру, подведомственных ФАНО институтов. К сожалению, уровень проработки и подготовки многих появляющихся в последнее время министерских проектов документов таков, что волосы дыбом встают (из самого последнего можно назвать модифицированную версию государственной Программы фундаментальных научных исследований, методологические основы отчета публикаций российских авторов в научных журналах и т. д.). Видно, что их составителей на деле заботила только одна-единственная вещь — отчитаться к положенному сроку, что «бумага выпущена», а там хоть трава не расти.
Если вернуться к проекту обсуждаемых методических рекомендаций, то неряшливость, проявленная при разработке документа, вылезает то там то сям. Скажем, если позиции ведущих исследователей должны распределяться в рамках ведомственного конкурса, то откуда берется твердая уверенность, что в каждой из более чем 700 подведомственных ФАНО научных организаций будет работать хотя бы один отобранный по конкурсу ведущий исследователь? А в Минобрнауки, видимо, уверены, что в каждом институте будет несколько ведущих исследователей: предполагается, что не менее 15% субсидии на выполнение госзадания пойдет на обеспечение деятельности ведущих исследователей.
Если же посмотреть на детали, в которых, как говорится, скрывается дьявол, то мы увидим, что о них составители документа не задумывались вовсе. Общие слова об организации конкурсов никак не затрагивают критически значимых вопросов о конкурсных регламентах, отборе экспертов, предотвращении конфликта интересов, корректном использовании наукометрических показателей и пр. Можно, конечно, заметить, что в методических рекомендациях и не нужно всё подробно излагать — каждое ведомство подготовит соответствующие положения с учетом специфики работы подведомственных организаций. Но если опуститься на грешную землю, то совершенно очевидно, что разумное решение этой объективно трудной задачи находится заведомо за пределами возможностей любой ведомственной бюрократии (не важно, идет ли речь о Минобрнауки, ФАНО или иной структуре).
Хорошо известно, сколь «объективно и беспристрастно» проходят в наших условиях конкурсы по распределению крупных проектов, и не приходится сомневаться, что в случае, когда речь пойдет не просто о получении значительного финансирования, но и о возможности продолжать работу, всё будет еще хуже, чем обычно. Ни о каком беспристрастном отборе лучших на внешних и внутренних конкурсах говорить не придется.
А если вспомнить о том, что работу по организации конкурсов на поддержку научных проектов и ведущих исследователей в рамках госзадания придется вести одновременно с процессами оценки научных организаций и реструктуризации сети этих организаций, то ситуация становится откровенно абсурдной. Если использовать бытовые аналогии, то подходящей была бы семья, которая наряду и одновременно с похоронами решила провести свадьбу и переезд на новое место жительство.
Катастрофическое увеличение нестабильности, вызванное реализацией желания высшего научного начальства провести несколько существенных перетрясок сразу, создаст совершенно нерабочую обстановку и приведет к активизации утечки мозгов, с которой, вроде как, хотят бороться. Впрочем, главное для чиновников, как уже говорилось, — это своевременно отчитаться о выполнении указаний и планомерном продолжении успешного реформирования. Поэтому спасение утопающих по-прежнему остается делом рук самих утопающих. Только жесткая реакция снизу поможет не допустить реализации бюрократического апокалипсиса во всей его красе.
1. http://regulation.gov.ru/project/24988.html
2. gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/wages/
Лёня:24.04.2015 в 13:47 «Разницу между зарабатыванием и конкуренцией почувствуйте.»
Да не бывает зарабатывания без конкуренции. Только пособие по безработице. Одного возьмут в ВУЗ, другого нет. Многие хотят, а число мест ограничено. И так всегда и везде.
Огульно обобщаете. Вот, некоторым из разработанных мною методов, к примеру, конкурентов на данный момент нет ни у нас, ни за бугром. Пользуясь данным монопольным положением, я время от времени зарабатываю без всякой конкуренции. Появятся конкуренты – буду решать: конкурировать или искать другую нишу. Главное, чтобы выбор был.
Принципиальная разница, между зарабатыванием и конкуренцией, в том, что конкурируют за существующие ограниченные ресурсы, а при заработке ресурсы расширяются и преумножаются, что даёт возможность от конкуренции уходить (по крайней мере, на время).
Так ведь монопольное положение — это термин сугубо конкурентной среды. Вы добились успеха, и реальных конкурентов нет. Вы всех конкурентов оставили далеко позади. Респект. Получили конкуретное преимущество. Пользуйтесь плодами успешной самореализации. Для удовольствия и расширения возможностей дальнейшей самореализации.
Что Вам может помешать? На самом деле только распределительно-бюрократическая система. Которая склонна всем выдавать по миске похлебке невзирая на достижения или отсутствие таковых. И поддерживает данную систему научное болото. У которого достижений нет и быть не может. Поскольку только в такой системе им гарантирована миска похлебки. А иначе пришлось бы переквалифицироваться в управдомы.
«конкурируют за существующие ограниченные ресурсы» Да не бывает неограниченных ресурсов. Случаются ситуации, когда где-то и для кого-то ресурсы практически не ограничены. Но это исключительные и сугубо временные моменты.
И уж тем более ограниченными являются ресурсы, выделяемые на науку. Задача-то проста в постановке. И состоит в том, чтобы потратить эти ресурсы наиболее эффективно. И решение ее просто (в принципе). И состоит в том, чтобы тратить эти ресурсы на тех, кто может и хочет работать эффективно. Реализация, разумеется, процесс непростой. Но без конкуренции это не решается. Нигде.
Маленькое, но существенное уточнение: я конкурентов позади не оставлял и конкурентного преимущества не получал. О конкуренции я вообще не думал, занимаясь тем, что мне было интересно. А вот если бы я думал о конкуренции, не уверен, что это способствовало бы работе. Дипломную работу, скажем, я сделал по тематике, однозначно подразумевавшую жесткую конкуренцию в будущем и, слава богу, от неё отказался в пользу того, к чему душа лежала.
Наука имеет много общего с искусством, которому конкуренция вредит однозначно. Вы, к примеру, какую музыку предпочтёте слушать: написанную в жесткой конкурентной борьбе, или в свободном душевном полёте?
Без конкуренции вообще – да, не обойтись, но только постольку, поскольку мир несовершенен и человек не всемогущ. Повторюсь, баланс должен быть здоровый, между конкурсом и “халявой”.
“Вот и вышло бы каждому по делам его, если бы не свет этой чистой звезды” (ц) БГ
Я предпочитаю слушать хорошую музыку. Как правило это оказывается та музыка, которая за много лет доказала свое конкурентное преимущество перед другими произведениями, ныне прочно забытыми. А как автор это произведение создавал: в полете или тяжким и упорным трудом, мне без разницы.
И, насколько мне известно, конкуренция между деятелями искусства такая, что научникам и не снилась. Творишь свободно. Но если твои творения никому не интересны, то останешься голым.
А «халява» вообще нужна только халявщикам. Все, что «на халяву» не с неба падает. А чьим-то трудом создается. Вы лично готовы работать ради чьей-то халявы?
Деятели искусства также отличаются от художников и музыкантов, как деятели науки от ученых.
Лично я работаю исключительно для себя, но если плоды моего труда попутно обеспечивают чью-нибудь халяву, это меня ничуть не расстраивает, а даже наоборот.
Извиняюсь за корявость, я под «деятелями искусства» подразумевал аккурат художников и прочих музыкантов.
Повторюсь, для человека, работающего исключительно для себя, Вы слишком много пишете о зарплате и халяве.
Ну, так я и пишу только для себя и ровно столько, сколько сам считаю нужным.
Помилуй бог, я и в мыслях не имею запрещать Вам писать. Надеюсь, что и Вы не запрещаете мне высказываться о Ваших постах так, как я считаю нужным.
Риторику насчет запретов пропущу, как досужую, а вот насчет произведений, которые Вам без разницы как создаются, хотел бы отметить, что мне, например, это далеко не без разницы. Также мне не без разницы то, как получаются научные результаты. В частности, результаты, полученные в конкурентной борьбе, вызывают у меня гораздо меньше доверия, поскольку конкуренция способствует, зачастую, не самым лучшим проявлениям человеческой природы. Когда я из своей ниши начал время от времени высовываться в области с жесткой конкуренцией, я был неприятно удивлён количеством дутых, недостоверных и невоспроизводимых результатов, публикуемых в этой среде.
Решение этой задачи не просто, поскольку она иначе формулируется. Задача стоит эффективно финансировать актуальные исследования по разным направлениям. Это означает, что ученых что-то должно мотивировать к поиску подобных тем с одной стороны и что вы не можете просто уволить неэффективных и закрыть институты — надо найти более эффективную замену уволенным. Кроме того, результат не пропорционален количеству денег и неэффективно закачивать в небольшое число лабораторий помногу. Надо где-то остановиться, чего в РФ не только не умеют, но похоже и не подозревают, что такая задача может стоять. Поэтому просто тратить ресурсы на тех, кто хочет работать эффективно мягко говоря мало. Так легко прийти к ситуации, когда ресурсы пойдут к тем, кто хочет зарабатывать больше всех, а кто не получит ресурсов расхочет работать эффективно и проголосует ногами, скажет «пилите без меня, пока». Собственно в РАН это и случилось давным давно.
нет тут никакой конкуренции. Гранты в большинстве случаев это и есть похлебка, только раздается она академическими начальниками еще более несправедливо и местячково с позиций поддержать «своих».
Вам ли не знать. Лучше нормальная государственная машина с прозрачными правилами, чем академическое кумовство.
А вот это уже наезд. Увы, с кумовством туго. Зато есть грант программы МКБ. Посмотрите, за что и как его дают.
http://molbiol.edu.ru/data/mcb2014_res.doc
Моя лаба там четвертая сверху.
Еще можете посмотреть реальные работы. Веб оф сайнс доступен? Запросите Tikhonov DB.
Еще можете посмотреть http://www.expertcorps.ru/science/whoiswho/by_branch/bio-all
Сколько людей, работающих в России набирают хирш больше 20 с 1996 года и позже?
Пипеткин: 24.04.2015 в 15:20 <>
Совершенно в дырочку. ПРАВИЛА нужно совершенствовать и для распределения базового, и для организации конкурсного финансирования, а не перекладывать всё на конкуренцию, как на панацею и абсолютное благо. В 90-е либеры тоже решили все проблемы переложить на рыночную конкуренцию, и во что это вылилось…
А кто ж спорит с тем, что правила надо совершенствовать? Конкуренция без правил это уже грызня. Ничего хорошего. Просто РАН этим 20 лет не занималась и теперь не хочет. Им удобно распределять. И кормить полуголодную толпу. Она послушна. А вот самостоятельные люди, способные добывать для своей работы средства в конкурентной среде, гораздо менее управляемы.
вот эти все споры очень неконкретны и ни к чему не приводят по простой причине — нет модели рабочего дня нормального научного сотрудника с расчетом того, сколько это стоит. Нужно представить себе, что является нормой для творческого человека, который должен иметь возможность и желание родить нечто новое.
И из нее исходить. Я как то уже писал в ТрВ расклад зарплаты профессора, имеющего жену и ребенка — там получалось в районе 250 руб в день на человека, что меньше норм на питание заключенных. Так сейчас обстоят дела….
Теперь о том, как они должны обстоять.
Научный сотрудник, поддержанный проектами, обладающий дипломом доктора, имеющий пару аспирантов и несколько студентов, руководящий группой и публикующий в год десяток статей Scopus и Web of Science….
Как он должен жить? Каковы должны быть его расходы и доходы? Об этом кто-то думал? Все только орут «слишком мало», » а вы итак жируете» и прочее…
А сколько конкретно надо??
Давайте это подсчитаем, и уже будем делить требования к нему на этот коэффициент между требуемой зарплатой и реальной.
Думаю минимальные условия такие (без грантов):
— он не должен подрабатывать на стороне
— он не должен думать о квартплате, продуктах и лекарствах для себя и детей
— должен иметь возможность посещать международные мероприятия 3-5 раз в год.
— он не должен совершать всю работу за бухгалтерию и канцелярию
— должен иметь инфраструктуру свет-интернет-электронную библиотеку- и т.п. и т.д., все, что положено
— должен иметь возможность для творческого уединения, раздумий и чтения.
Не слишком высокие требования. Правда? Но тогда почему они не выполняются и не обсуждаются? Почему не названа цена этим требованиям? Из каких таких соображений исходят, когда зарплата научного сотрудника составляет 15 тыс, а ведущего научного сотрудника профессора 29 тыс? Какой предполагается его жизнь на эти деньги? И как она, эта жизнь, соотносится с требованиями к нему, которые он итак уже выполняет. Только делает это за свой счет и за счет своей семьи.
Если вам не нравится такая экипировка, тогда вам лучше ухать, в крайнем варианте, в Африку, и работать там по специальности. Кто же мешает? Вызов жизни — безумству храбрых поём мы песню ещё не снят с повестки дня, жизненная реализация в действительности принесёт вам достаточный заработок. Пишите письма на английском языке в посольства заинтересованных стран о вашем передовом научном опыте. Зачем держать на груди рублёвые деньги, которые не греют. Кто это сказал не помню, вероятно хромоногий Паниковский.
Сергей, ваш комментарий совершенно пуст. Ну давайте все уедем, и в каком состоянии оставим страну?
а исходят то вот из чего. Берут имеющуюся сумму, да и делят ее на число людей, которым сами же раздали звания докторов, гранты и дипломы. Значит….либо людей должно быть меньше, либо денег больше. От коррекции обеих компонент этой дроби государство настойчиво отказывается. Дипломы продолжает раздавать ( причем, паленые запрещать не хочет), а финансирование не увеличивает. Очевидно, что никакие Хирши и прочие ковыряния в носу не изменят ситуацию.
А значит, все воззвания с обеих сторон (как от правительства, которое отвечает за числитель), так и от РАН (ведует знаменателем)) заведомо лицемерны. Дробь эту обе стороны знают. Ничего в ней менять не собираются. Вот и все дела…
А МОНовской системе выгодна массовая раздача дутых и палёных дипломов, поскольку таким образом она формирует послушное контролируемое большинство, повязанное круговой порукой. Сейчас ещё и конкурентную грызню подбавят для усиления эффекта управляемости.
В каждую эпоху действуют «свои особенные» правила распределения средств. С трудом верится, что в предлагаемой «новой системе» все хаотично. Если автор не видит логики в предлагаемом проекте, это не значит, что ее там нет. Думается, что вся игра в цифирь и «международное признание» задумана «икспертами», чтобы остающимся в стране ученым было не скучно, чтобы желающие «играть в бисер» могли чем-то еще заняться. А для молодых эти игры значат только одно. Никаких шансов в среднесрочной перспективе у них нет. А какой еще вывод следует сделать, если тебе предлагают играть в игру, в которой правила и сама логика будут меняться по ходу пьесы… Глядя на своих учителей, молодежь видит, в каком зависимом положении они окажутся через 10 — 15 лет.
Разрыв поколений расширится. Приток молодежи в исследовательские структуры иссякнет. Наступит то замечательное время, когда манагеры сами смогут писать вместо исследователей отчеты друг-другу и «наверх». Огонь в очаге погаснет. И проблем больше не будет… Так что двух мнений нет. Команда МОН последовательно и неуклонно гасит «ученый гадюшник».
ну вообщем да…дело идет к тому, что эффективная система должна содержать только менеджеров, «умеющих» писать «правильные» отчеты. Все остальное только отягощает бюджет и приносит головную боль. Желание унифицировать систему всегда есть и было.
И в СССР тоже возмущались тем, что вот угольная металлургическая промышленность присылают ясные отчеты и планы…а тут из академии ерунда какая-то приходит.
Проверить невозможно. Так это и осталось.
Ну вот прицепились к тому, что можно Хиршами какими-то проверить…а очкарики опять что-то против…ну а как с ними быть? Хотят управлять сами собой и бесконтрольно поглощать деньги. Мы, говорят, ученые.
Но заглядываешь в институт…а они воры, а не ученые.
И что делать то?
1. Прежде чем сокращать ученых нужно подумать насколько сократиться количество идей. В науке идеи важны и они в меньшей степени зависят от финансирования, чем последующая реализация этих идей. Если уменьшится количество научных идей то и выбирать для реализации придется не самое лучшее а давать деньги на то, что придумает «ведущий исследователь». А ведь в условиях необходимости 100% выполнения планов приходится реализовывать только простые либо устаревшие проекты (впрочем из этого вытекает что тот же объем ЭФФЕКТИВНЫХ НИР можно выполнить меньшим количеством ученых обладающих большей свободой творчества)…
2. если говорить о зарплате — то, можно этот вопрос рассмотреть с рыночных позиций (рынок труда и т.д.) тогда зарплата должна мотивировать к определенным карьерным телодвижениям несущим пользу государству. Тогда зарплата фундаментала должна быть чуть меньше прикладного ученого (чтобы у желающих получать больше была мотивация делать прикладные проекты, а желающие заниматься фундаментальщиной были бы освобождены от случайных людей), соответственно у прикладных ученых зарплата должна быть чуть меньше, чем зарплата у специалиста в соответствующей отрасли (т.е. ученым в нефтянке и в медицинских НИИ зарплату нужно значительно повысить, а РАНовским биологам — понизить). Тогда можно будет регулировать численность ученых в нужных отраслях рыночными механизмами, без репрессий и скандалов.
3. вопрос теперь в том — куда уходить. Вероятно, часть ученых могли бы уйти в ВУЗы (что укрепило бы и вузовскую науку и качество образования), если массовый исход ученых из ФАНО приведет к возникновению корпоративных научных подразделений, то это резко улучшит ситуацию и с инновациями и с финансированием НИР. Как вариант-всяким ОНР стоило бы попробовать проработать эти вопросы — полагаю лучше искать выход из ситуации, чем гибнуть с гневными воплями.
«Тогда можно будет регулировать численность ученых в нужных отраслях рыночными механизмами, без репрессий и скандалов.»
Ага…пойду книжку по биологии прочту, и вот я уже биолог…вот это и называется регулировка по российски))))
Все это абсолютное лицемерие насчет эффективности.
Любой «эффективный», как известно со времен Парето, является таковым исключительно благодаря и за счет «неэффективных». Все эти названия — лживый фетиш, выдуманный людьми, не знакомыми с производством (чего бы то ни было, не только знаний). Отрезание «неэффективных» немедленно перераспределяет оставшихся все в тоже Лапласово распределение, и «эффективные» тут же переходят в другой разряд. Вся эта бодяга уменьшает численность работающих, дико ухудшает обстановку в коллективах и никак не влияет на эффективность в расчете на одного человека. Однако после некоторого порога уменьшения численности, реальная эффективность начинает падать по причине отсутствия коммуникаций и конкуренции.
И все это очень хорошо известно 100 лет в обед!
Сколько можно читать весь этот бред об эффективности????
Прошу прощения, но Denny и вот все такие «эффективные», просто не знают темы, не в курсе того, о чем говорят. И вряд ли понимают условность этих терминов.
А безапелляционный тон и желание поучать мало прибавляет убедительности однообразным газетным клише, которыми они пользуются.
Взятие слова эффективность в кавычки о многом говорит. И, разумеется, «эффективные» не знают темы. Ну кто бы сомневался! Вот во всем мире так регулируют, но они все не в теме. В той же CNRS (а это Франция, то есть страна бюрократического социализма) при бюджете вдвое большем чем у ФАНО, вдвое меньше сотрудников. А в Макспланке еще меньше. И не плачут. Такая небедная контора как NIH во многих панелях дает не больше 10% грантов. Но не размазывают финансирование. Держат марку эффективности. Но все они, разумеется, не в теме. Наверно процентов 70-80 ученых в мире сидят на сугубо временных позициях, которых они лишаться при утрате эффективности. Но российской суверенной науке все это не указ. Будем кормить тех, кто никакого выхода научного не дает. И не дай бог кто-то над уровнем этого болота высунется.
насколько я понимаю -и в Германии и Франции подавляющее большинство ученых могут получить финансирование по грантам и т.д. речь не идет о том что каждый год там 15 -20 процентов исследователей вылетают в никуда. Даже если бы и вылетали — там развитый сектор корпоративной науки и малый бизнес есть и т.д. т.е. вылет из одной системы не катастрофичен — ученый перейдет работать в частный сектор. Система выстраивалась многие десятилетия и там просто нет избытка «лишних» ученых.
В РФ при неизменном бюджете увеличение доли грантового финансирования на 30% с тем чтобы увеличить доходы ученых выигравших гранты в 2 раза, означает снижение для всех остальных финансирования на 15% и т.д. тотальный переход на грантовое финансирование (при условии крупных грантов) означает что большинство ученых РФ должны перестать быть учеными. Я очень сомневаюсь что всякие околоначальствующие товарищи не воспользуются властным ресурсом ради выживания.
Вы же не отвечаете на конкретные доводы, а пестрите макспланками, затемняя суть дела.))) Меньше там или больше сотрудников и грантов — это не меняет сути сказанного.
Никто из них в перечисленных организациях не ведет столь далекую от науки суетливую жизнь с перескакиванием из одного поезда в другой. Все они имеют возможность ровно и спокойно заниматься своим делом. В отличие от наших сотрудников…Это так? Это важное условие?
Так и нужно из него исходить. А успешный (извините) «эффективный» в нашей стране, означает скорее всего успешность в беготне по министерствам и начальству, нежели в научном деле.