Этой осенью Нобелевская премия 2014 года по литературе была присуждена французскому писателю Патрику Модиано (Patrick Modiano). К тому времени я прочитала с десяток его романов. У Модиано прекрасный, чистый язык, его стиль совмещает изысканность и простоту. А ведь простота в современной литературе — что на французском, что на английском — феномен скорее редкий.
Модиано — автор плодовитый, одних романов более 20, а есть еще сценарии (вы могли видеть снятый по его сценарию Луи Малем (Louis Malle) замечательный фильм «Лакомб Люсьен»). Когда-то Модиано еще писал и песни (chanson).
В известной степени Патрик Модиано писатель одной темы: это Франция, пережившая немецкую оккупацию. Именно пережившая: Модиано родился в 1945-м и пишет он «под знаком» пережитого тогда поколением его родителей и всё еще болезненного для него самого.
Вокруг люди, которые не уверены, что носят имя, данное им при крещении, не говоря уж о том, что родителей и вообще своих близких они зачастую не помнят. О других «людях из прошлого» — а они ведь были! — узнать можно разве что из старых газетных объявлений о розыске пропавших — об этом Модиано написал трагически простую повесть «Дора Брюдер» (1997).
Исчезали люди, их книги и дневники, семейные альбомы и записные книжки, менялись имена и сочинялись новые — «безопасные» — родословные; исчезали особняки, кварталы, больницы и монастыри… Модиано возвращает память не о героях — о Сопротивлении писали много, — а о самых обычных людях, грешных, голодных, стремившихся выжить и спасти своих детей, уберечь больных и стариков. Писатель напоминает нам и о местах, где эти люди не так давно жили, трудились, любили, предавали… Обычное для романов Модиано место действия — Париж. Причем не вообще Париж, а точно поименованные кварталы, улицы, мосты, кафе; скрупулезно обрисованные дома, балконы, панорамы. И все описания удивительно лаконичны — роман Модиано, как правило, умещается на 150 страницах.
На русскоязычных сайтах можно прочитать,что Модиано родился «в зажиточной семье». Это не соответствует действительности. Мать Патрика Модиано была, что называется, «актриса без ангажемента» — нередко у нее вовсе не было работы, хотя бывали и хорошие сезоны. Отец его был евреем из семьи сефардов. Однако он не стал регистрироваться как еврей, а в результате скрывался, жил под чужими именами, занимаясь мелкими коммерческими сделками, иногда успешными, чаще сомнительными.
Так что дело не в том, что семья Модиано не была «зажиточной», — семьи в обычном смысле слова у Патрика просто не было. Ни Патрик, ни его младший брат, рано умерший Руди, не были желанными детьми. И у матери, и у отца менялись «спутники» и «спутницы», а Патрика отсылали учиться в разные, отнюдь не первосортные учебные заведения с интернатами, где он голодал и болел чесоткой.
Да, случалось, что отец или мать брали Патрика с собой куда-то, но в основном дети росли в других городах с очередной няней или в приютившей их за деньги семье. В автобиографической повести «Родословная» Патрик узнает от отца о совершенно неожиданной смерти брата от острого лейкоза как бы между прочим, в машине. Модиано рано начал читать серьезные книги, сумел успешно сдать экзамен на бакалавра, записался в Сорбонну, но посещать лекции не стал. Свое призвание он осознал давно, чему способствовало знакомство с известным писателем Ремоном Кено (Raymond Queneau), который позже будет свидетелем на его свадьбе.
…В нобелевской лекции Модиано говорил о том, какой безусловный отпечаток накладывает на литератора его время, даже если нам кажется, что автор — отшельник и живет в пресловутой башне из слоновой кости.
В качестве примера он цитирует стихи Йейтса «Белые лебеди в Кулэ» (привожу их в переводе Анны Блейз, www.weavenworld.ru/a/C33/I62):
…Осень сошла в девятнадцатый раз
С тех пор, как я счет открыл
И, сбившись со счета, застыл, оглушен
Гулкими взмахами крыл,
Когда друг за другом они взвились,
Кругами взмывая ввысь.
…
Но ныне иною они облеклись,
Таинственной красотой.
В каких камышах они гнезда совьют,
Где обретут покой,
Чей взор усладят, когда новый рассвет
Мне скажет, что их уже нет?
Похожие чувства, по словам Модиано, он испытывал, листая старые парижские телефонные справочники с номерами, по которым никто уже не отзовется. Его охватило осознание некой вины перед их бесследно исчезнувшими владельцами, побудившее позже рассказать об этих людях.
В этой связи Модиано цитирует (в переводе на английский) некогда поразившие его стихи Мандельштама:
Я вернулся в мой город, знакомый до слез…
Как мы видим, поэтические пристрастия Патрика Модиано отражают не только его эстетику, но и его этику.
Патрика Модиано на русский переводили такие мастера, как Юлиана Яхнина и Мария Зонина. Так что читайте, не пожалеете.