Кто автор дарвинизма?
Кто открыл, что виды трансформируются под действием естественного отбора? Ну, конечно, Чарлз Дарвин. В 1831–1835 годах он совершил кругосветное путешествие на корабле «Бигль», давшее ему обильный материал; в 1838–1842-х написал черновой вариант работы о происхождении видов; в 1844 году переписал набело и прочел его двум своим друзьям, выдающимся ученым Чарлзу Лайелю (Sir Charles Lyell) и Уильяму Гукеру (Sir William Jackson Hooker), но еще 15 лет не решался опубликовать.
Между тем в этом самом 1844 году в Англии вышло анонимное произведение, ставшее перворазрядной сенсацией и выдержавшее за последующие 15 лет 11 изданий, — «Следы естественной истории творения». Автор утверждал, что биологические виды возникали не внезапно, а постепенно, совершенствуясь с каждым разом от низших форм к высшим с человеком в конце, — и всё это без всякого вмешательства Творца (существование которого автор не отрицал, но лишал его всякого воздействия на развитие мира). Имя автора хранилось в строжайшей тайне (знали только два человека — жена и брат) и стало известно только в 1884 году, после его смерти. Это оказался шотландский издатель и просветитель Роберт Чамберс (Robert Chambers). Правда, такого понятия, как естественный отбор, у Чамберса не было, но идея эволюции была высказана.
В начале 1850-х инженер Герберт Спенсер (Herbert Spencer) выпустил ряд работ, в которых развил идеи Мальтуса о борьбе за существование и выживании наиболее приспособленных в человеческом обществе, т. е. о естественном отборе и его значении для эволюции.
Между тем «Путешествие на „Бигле“» и книга Чамберса произвели впечатление на молодого Альфреда Уоллеса (Alfred Russel Wallace), и этот бедняк в подражание состоятельному Дарвину в 1848 году отправился в четырехлетнее путешествие по Амазонке на собственные скудные средства. Но корабль со всеми собранными коллекциями загорелся и затонул. Уоллес не пал духом и совершил восьмилетнее путешествие на Малайский архипелаг (с 1854 года). В 1855 году с острова Борнео он, заболев, послал в журнал заметку, в которой высказал идею о зависимости новых видов от предшествующих. В 1858-м он снова заболел и, изложив в новой заметке закон о происхождении видов, послал эту работу на просмотр своему кумиру Дарвину. Потрясенный Дарвин пишет Лайелю: «Вся моя оригинальность… будет уничтожена». Лайель и Гукер собрали доказательства приоритета Дарвина и в 1858 году опубликовали оба материала в томе Линнеевского общества — Дарвина и Уоллеса (Дарвин в это время хоронил сына). А в следующем году Дарвин издал свою книгу «Происхождение видов» и начался дарвинизм. Даже более ранние соображения Спенсера стали называться социальным дарвинизмом.
Почему же Дарвин так долго медлил? Боялся реакции общества. А почему решился? То ли счел, что общество созрело, то ли подстегнула конкуренция. Фактически Уоллес и Дарвин обнародовали само открытие на год раньше, чем вышла книга Дарвина, и открытие их было опубликовано в соавторстве, причем без ведома соавторов. М. Д. Голубовский [1] пишет о «драме соавторства», отмечая и некоторые разногласия.
Загадочные лонг-листы
Совсем иной аспект «драмы соавторства» можно наблюдать при чтении современных статей по естественным наукам в престижных журналах. На днях одна статья по физике, опубликованная в Physical Review Letters [2], в очередной раз побила мировой рекорд — у нее оказалось 5154 соавтора. 24 страницы из 33 отдано лишь под список авторов и их аффилиаций! (До этого рекордсменом считалась статья 2008 года, у которой около трех тысяч соавторов [3].) Речь идет о совместных работах двух коллабораций ATLAS и CMS (это важнейшие детекторы Большого адронного коллайдера) — ученые из десятков стран и институтов получи-ли самое точное на нынешний момент значение массы бозона Хиггса. Казалось бы, всё оправданно, но подобные статьи всё равно ехидно зовутся «братскими могилами» и подвергаются изрядной критике, если в число соавторов включаются, например, лаборанты, студенты или волонтеры, помогающие исправлять мелкие ошибки.
У гуманитариев так, конечно, не бывает. Но и у них кучи соавторов зачастую плодятся в больших количествах — в книгах. И хорошо, когда соавторы расписаны по главам: ясно, кто что писал. Ведь у каждого из нас в голове есть четко ранжированные списки коллег, мы знаем, кому можно верить на 100%, кому верить с оговорками, кому верить не надо. Но так четко всё расписано далеко не всегда. Кроме того, списки могут быть не алфавитные, тогда сначала идут маститые — начальство, академики, организаторы, а далее уже по алфавиту. Очень редко это означает реальное участие этих маститых в написании книги, чаще — общее руководство, даже не редактирование, а вычитывание, контроль. Никакие они не авторы, и это всем понятно. С таким же основанием можно включить в соавторы всех выходящих научных книг ректора университета, директора института, президента академии, министра. Иногда и включают.
Поскольку в некоторых статьях участники коллектива — мои знакомые, о которых я точно знаю, что они не могут быть соавторами этого открытия, так как не имеют никакого отношения к такой-то науке, да при этом еще стоят в середине списка (значит, не начальство!), я начал с того, что проследил долю участия каждого из них. Да, некоторым образом они причастны. Это видно из текста. Кто-то из них выполнил необходимый анализ, другой оказался правообладателем нужных материалов, третий — соавтор экспертизы определенных объектов. Экспертиза и анализ приложены, авторство указано. А в общую шапку зачем?
Массовкой назвать их вроде невежливо. Но они не имеют никакого отношения к идее работы, к аргументации, выводам. Они, безусловно, заслуживают упоминания, но в приложениях, в ссылках, в библиографии. Какая разница между теми работа-ми, на которые настоящие авторы ссылаются в библиографии, и теми приложениями, в которых данные публикуются не отдельно, а как заключения экспертов? Тут авторство только на это приложение. За всю остальную работу автор приложения не отвечает.
Кстати, в разных науках есть разные традиции указания последовательности соавторов, но они не жесткие. В биологии — одно, в астрофизике — другое. Первая фамилия или несколько фамилий в списке могут принадлежать действительным авторам работы. Это их идея, их выводы, их ответственность, их заслуга. Последний в списке, скажем, руководитель коллектива, он добывает и получает гранты, распределяет их, ведет переписку, словом, отвечает за менеджмент. К самому исследованию он отношения может не иметь. Я бы считал, что упоминаться в числе соавторов такой не должен, как не должен упоминаться любой директор. Это не его статья. Это статья его подопечных.
Что делать?
Почему же авторские коллективы стали непомерно разрастаться, включая всех причастных даже косвенно к работе? Обычное объяснение: современная наука стала сложной и коллективной по природе. Без коллективного труда теперь не обойтись. Без всех этих экспертов и правообладателей не было бы открытия. Но и в прошлом можно перечислять тех, кто помогал первооткрывателям: Спенсеру надо было включить в соавторы своего секретаря Дэвида Дункана, Уоллесу — своего помощника Генри Бэйтса, Дарвину — своих консультантов и друзей Лайеля и Гукера. Более поздним авторам — машинисток и библиотекарей. А нынешним — еще и программистов, без которых не было бы открытия. Да уж давайте тогда включим и врачей, и поваров, и жен… На мой взгляд, это не драма соавторства, а размывание авторства.
Тут сказалось несколько моментов.
Во-первых, в связи с развитием наукометрии, рейтингов, индекса Хирша и т. п. сотрудникам научных учреждений необходимо набирать большое число публикаций в престижных изданиях. Не включишь помощников и обслуживающий персонал (не говоря уж об администраторах) в число равноправных соавторов — не получишь от них помощь. А ведь решается это просто: среди лаборантов, экспертов, директоров и т. п. надо проводить свои рейтинги, оценивать их отдельно.
Во-вторых, ультралиберальная и ультрадемократическая идея равноправия всех участников научного процесса, процесса исследований, получила большое распространение на Западе. Все мы эйнштейны и лобачевские, только одним повезло, а другим — не очень, но если всех поставить в равные условия, то вот-вот открытия посыплются, как из рога изобилия. Организаторам науки невдомек, что тем самым мы затираем Эйнштейнов и Лобачевских.
В-третьих, недостаточно развиты те разделы права, где сформулированы критерии интеллектуальной собственности. Традиция разбухших авторских коллективов еще молода, конфликты не накопились. Но они грядут непременно. На приоритет и денежные выгоды от авторства начнут претендовать люди, причастные к открытиям лишь косвенно — через боковые приложения и очень частные детали.
Думаю, что уже сейчас нужно четко делить работников, причастных к научному открытию, на авторов научной идеи с ее разработкой и вспомогательных участников, поставлявших для первых материал, отдельные анализы, экспертизу и т. п. Есть авторы и те, кого авторы благодарят.
1. Голубовский М.Д. Дарвин и Уоллес: драма соавторства и несогласия // Вестник ВОГиС. 2009. Т. 13. № 2. С. 321-335.
2. https://journals.aps.org/prl/abstract/10.1103/PhysRevLett.114.191803
3. http://iopscience.iop.org/1748-0221/3/08/S08004/
Иллюстрации: «Википедия»
Не очень понятно. Как члены коллектива договорились, так и поделили соавторство. Сугубо их собственное дело. Единственное, с чем можно и нужно бороться, так это с фактами навязывания администрацией себя в соавторы. То есть когда реальные авторы этого не хотят. Это изнасилование. А если по взаимному согласию, то в каком составе — личное дело каждого.
“Думаю, что уже сейчас нужно четко делить работников, причастных к научному открытию, на авторов научной идеи с ее разработкой и вспомогательных участников”
В особо значимых статьях, тем более – претендующих на открытие, существует обычная практика указания конкретного вклада ключевых авторов в результаты исследования. Так что, проблема надумана.
Вот что Я написал в преамбуле своего научного пособия:
«Задолго до того, как в XIX в., Карл Маркс, сформулировал лозунг идеального коммунистического общества – «от каждого по способностям, каждому по потребностям», – этот лозунг уже являлся общепринятой практикой в системе научных связей. И дело здесь не в человеческой природе или естественном альтруизме. Просто в науке сложилось такое институциональное устройство, что ученые заинтересованы добровольно не только вносить свой вклад в общую копилку знаний, в соответствии со своими научными способностями, но и могут свободно брать из этой общей копилки все, в чем у них возникает потребность» [Merton, 1988].
Такая система может быть эффективной только в том случае, если практика предоставления своих результатов в общее пользование дополняется нормой, согласно которой использующий эти результаты ученый должен продемонстрировать, что он это делает, сославшись на первоисточник. По сути, тем самым он подтверждает права собственности того ученого, результаты которого он использовал. Такой порядок образует систему законного использования научных результатов в отличие от системы незаконной экспроприации (плагиата) [Merton, 1988].
Как показала практика, многие идеи, возникающие в науке, рождаются не на пустом месте, а имеют предшественников [Деревянко, Фелингер, Холюшкин. 1989: с. 239-245]. Поэтому правильнее было бы указывать в публикациях не только на титульного автора, которым в данном случае являлся автор данного пособия(вклад: –50 процентов), но и других исследователей, чей вклад в работу достаточно велик. Так рэнкосоавтором работы является Гражданников Евгений Дмитриевич (вклад: –25 процентов), с которым титульного автора связывает приверженность к одной и той же системе взглядов и соавторство в двух монографиях и десятке статей.
Сама форма научной публикации в том виде, в каком она сформировалась за последние три столетия, требует, чтобы авторы указывали, на чьих плечах они стоят – гигантов ли, или, как это чаще всего бывает, на плечах мужчин и женщин среднего для вида scientificus роста [Merton, 1988]. Эту роль в науке выполняют когнитивно-прикладные ссылки и сноски, которые отсылают читателя к источникам знаний, из которых автор черпал свои идеи. Соавторов этого типа можно назвать субрэнкосоавторами. Судя по именному указателю в пособии, число субрэнкосоавторов составляет более 1000 человек. Вклад их составляет +30 пп. Кроме того главным принципом публикации является обязательное указание в работе трудов предшественников пособия. К предшественникам следует отнести: Г.Ф.В.Гегеля, Д.И. Менделеева, К. Леви-Строса, В. Тэрнера (вклад 15 процентов). Следует также отметить антисоавторов публикации, которые отличаются диаметрально противоположными взглядами. К антисоавторам следует отнести Льва Самойловича Клейна (вклад: –25 пп). Помощниками являлись сотрудники сектора археологической теории и информатики ИАЭТ СО РАН (до его ликвидации в 2013 г.), с которыми автора пособия связывали многолетние творческие отношения. Среди них следует упомянуть к.ф-мат.н. Арно Филипповича Фелингера, к.т.н. Петра Симоновича Ростовцева, к.э.н. Василия Тимофеевича Воронина, Виталия Сергеевича Костина, а так же сотрудника ИСИ СО РАН к.т.н. Юрия Алексеевича Загорулько. (вклад в создание учебного пособия 5 процентов). Наконец следует указать на Организаторов, без участия которых публикация не состоялась. К организаторам следует отнести академика Анатолия Пантелеевича Деревянко и д.и.н. Людмилу Валентиновну Лбову (вклад в создание учебного пособия 5 процентов).
Приведенная классификация позволяет читателям исследовательского склада, самостоятельно оценить использованные материалы по первоисточнику. Ознакомиться с другими содержащимися в нем материалами, которые не были использованы в промежуточной публикации, и, если потребуется, перейти от процитированной работы к работам других, более ранних авторов, чей вклад, возможно, оказался скрыт в результате инкорпорирования в промежуточную публикацию.
Про антисоавторство я до сей поры не слыхал. Спасибо за расширение моего сознания.
Заметка ЛСК интересная и актуальная, но, по-моему, автор ее немного «не дотянул». Л.С. Клейн — один из старейших и известнейших археологов России, и ему, как никому другому, должна быть близка тема авторства/соавторства в археологии. Удивительно, почему тогда ЛСК не развернул проблему на собственной научной области. Ведь по массовости участия археология, пожалуй, наиболее близка к естественным наукам. Копают десятки человек (иногда — до сотни), а публикуют — единицы. А ведь среди «массовки» бывают не только «безликие» рабочие, школьники или студенты (а ныне — еще и многочисленные «любители-поисковики»), но и вполне остепененные ученые. И ведь в большинстве случаев признавалось и никем не оспаривалось право ведущего в экспедиции археолога публиковать результаты исследований исключительно под своим именем (упоминая, о чем ЛСК сказал, уже в тексте имена других участников исследования). Только, когда речь шла о коллективных трудах экспедиции, каждому маститому участнику отводился свой раздел. Уверен, ЛСК лучше кого бы то ни было знает и светлые, и темные стороны проблемы авторства в археологии. Но именно археология, думаю, могла бы предложить адекватные модели расстановки приоритетов в авторстве заметок, публикаций о находках, обобщающих статей, индивидуальных (или в соавторстве) и коллективных монографий.
В статье затронуты две совершенно разные темы.
Первая — о научном приоритете. Вообще-то, тема, вызывающая приступы лихорадки только у квасных патриотов. Сам же факт, что крупные открытия часто совершаются сразу в нескольких местах (что и вызывает патриотические холивары), не странен. Всё-таки давно уже не Средние века, когда на массу вообще неграмотных было совсем немного грамотных, среди них — ещё менбше учёных, и какой-нибудь один учёный мог не только постичь «всю науку», но и вырваться далеко вперёд.
Нынешние науки дедаются кучей народа, к тому же — обменивающихся информацией, и её развитие можно сравнить не с глубокими рейдами в незнаемые края отдельных удальцов, прокладывающих новые дороги, а, скорее, со штурмом крепостных валов, на широкие участки которых лезут штурмующие. Перед ними и всем видные цели (примерные), и они видят, как карабкаются соседи, и советуют друг другу, за что зацепиться и на что обратить внимание. Что ж тут удивительного, что на гребень (очередной) взбираются сразу несколько? Кто-то — чуть раньше, кто-то — чуть позже.
Вторая — о том, кого считать автором.
Полагаю, что тут, у «размножения соавторов», две причины. Первая — как было отмечено в статье — заинтересованность (порой — даже чисто материальная) «оказаться автором», оказаться в формальном списке авторов. Почему этого и добиваются, попасть в список, и помогают сотрудникам, их в список включая.
Другая причина может быть и в том, что во времена единственных Великих авторов эти самые авторы были и единственными инициаторами работы. Её инициаторами, организаторами (а то и финансистами). И было естественно, что учёный и затевал работу, и обдумывал, и описывал её результаты, а всех прочих мог (если желал) перечислить из благодарности.
Сейчас же инициатором работы часто является тот, кто согласен, или должен по должности, её оплатить, и нанимает исполнителей (или они кнему нанимаются; даже если тот (один), кто работу задумал, убедил кого-то её финансировать, работа начинается, когда финансист согласился оплатить команду).
Конечно, разные исполнитли вносят разный вклад, но и как оценивать этот вклад (определять првва интеллектуальной собственности), не очень ясно, и невозможность (часто) выполнения работы без «команды» очевидна.
С Днем Рождения Вас, Лев Самуилович!
> Правда, такого понятия, как естественный отбор, у Чамберса не было, но идея эволюции была высказана.
Ну тогда уж надо и Ламарка вспоминать.
Денни:
«Как члены коллектива договорились, так и поделили соавторство. Сугубо их собственное дело. Единственное, с чем можно и нужно бороться, так это с фактами навязывания администрацией себя в соавторы. … А если по взаимному согласию, то в каком составе — личное дело каждого».
Авторство — это не предмет дележа или подарка. От него зависит ранг ученого в научном сообществе. Так же, как не делят научную степень. Ни авторство, ни свою докторскую Вы не можете уделить жене или детям. И не можете получить от своего друга. Вы должны заработать их лично, сами, индивидуально.
«Авторство — это не предмет дележа или подарка.» Разумеется. Соавторство в публикации — это предмет договора об условиях сотрудничества между участниками.
Обычно те люди, которые ценят науку в себе, в качестве основного приоритета рассматривают качество работы. А те, кто прежде всего любит себя в науке, аккурат прежде всего заботятся о своем месте в табели о рангах.
Если возникают противоречия, у нас обычно делаются отдельные публикации. У меня такое было. Если делаешь теоретическое предсказание, которое потом подтверждают экспериментально. В общей публикации действительно не ясно, что было исходно: экспериментальные данные, или модель.
Леня:
«В особо значимых статьях, тем более – претендующих на открытие, существует обычная практика указания конкретного вклада ключевых авторов в результаты исследования. Так что, проблема надумана».
Эта практика должна существовать не в особо значимых статьях (лазейка для ухода), а во всех. К тому же она частенько запутана и скрыта.
Вы полагаете, что все научные публикации являются особо значимыми? ;)
Насчет “должна осуществляться” – это абстрактное требование. Вклады соавторы расписывают в тех статьях, по результатам которых у них возникают или могут возникнуть конфликты интересов. Если же ни соавторы, ни рецензенты ни редактор не посчитали необходимым указать кто из авторов чего сделал, стало быть, никто никому ничего не должен.
Андрей Сараев:
«Удивительно, почему тогда ЛСК не развернул проблему на собственной научной области. Ведь по массовости участия археология, пожалуй, наиболее близка к естественным наукам. Копают десятки человек (иногда — до сотни), а публикуют — единицы. А ведь среди «массовки» бывают не только «безликие» рабочие, школьники или студенты (а ныне — еще и многочисленные «любители-поисковики»), но и вполне остепененные ученые».
Совершенно верно. И в собственной области (археологии) я делал личные конфликты об авторстве/соавторстве публичными, они хорошо известны археологам. Моя статья отвлечена от них именно потому, что я не хотел сужать значение проблемы.
Скрытым поводом для статьи послужили статьи генетиков, в которых участвовали и археологи, дававшие генетикам материал для исследований и археологические его определения. Их экспертиза прилагалась к генетическому исследованию, под их именами, но почему-то их фамилии выносились и в шапку всего исследования. Почему тогда рядом с их фамилиями не проставлены фамилии тех, чьи материалы взяты из публикаций? Они использованы на равных правах.
Разница в том, что данная статья войдет в их индексы публикационной активности (журнал Nature!), а их коллег, чей материал взят из публикаций, даже монографий, — не войдет. Они считаются соавторами открытия, а те — нет. Это несправедливо. Их причастность к открытию случайна. Я ничего против них не имею, среди них есть мои приятели, а я — лицо незаинтересованное, давно не копаю. Речь идет о принципах формирования рейтингов, которые ныне многое в кадровой ситуации определяют.
Опять-таки решение в том, чтобы публиковаться раздельно.
В комментарии Виктора Сорокина говорится, что в моей статье смешаны две совершенно разные темы — о научном приоритете и о «размножении соавторов». Каждую из них мой комментатор постарался сдвинуть в сторону, чтобы показать, что тут и разговаривать не о чем.
Простите, но вопрос о приоритете органически присущ научным исследованиям и научным публикациям, стало быть, и вопросу об авторстве научных работ. Как я уже указывал, для меня мотивом была неурядица с формированием индексов и рейтингов ученых, а тут приоритет на научные открытия ой как важен!
Я хотел показать, что «размножение соавторов» проистекает не из реального соучастия множества лиц в исследовании (хотя и оно имеет место), а из желания одних попасть под престижную индексацию и желания других обеспечить своей работе легкий доступ к неопубликованным материалам смежников. С моей точки зрения, это ненормально. За неопубликованные материалы благодарят, а не делятся авторством. А уж если публикуется приложение с отдельным авторством на него, то это верх того, на что может рассчитывать в таких случаях смежник.
Возвращаюсь к своим, может быть, не очень ясно выраженным, соображениям.
Проблемы «приоритета», «соавторства», «публикуемости/цитируемости», и всего такого, хотя и связаны с одной группой объектов (публикаций), но имеют разную природу. Целую кучу разных «природ».
В конце концов, список авторов публикации — это, фактически (и, в идеале, не более чем) список тех, к кому имеет смысл обращаться за разъяснениями и дальнейшей, буде таковая есть, информацией.
Но, вместе с тем, с этим списком связываются совсем другие вещи, чьё происхождение никак не связано с тем, о чём и кем написано. Те же вопросы «приоритета» по части открытий — чисто культурные (если речь не идёт о патентовании :)). Учёт публикаций — попытка как-то оценить «производительность учёного» (а само намерение её оценить — связано со структурой общества). Вопрос о «творческом вкладе» — чисто культурный.
(Боюсь, получилось ещё мутней.)