Кто автор дарвинизма?
Кто открыл, что виды трансформируются под действием естественного отбора? Ну, конечно, Чарлз Дарвин. В 1831–1835 годах он совершил кругосветное путешествие на корабле «Бигль», давшее ему обильный материал; в 1838–1842-х написал черновой вариант работы о происхождении видов; в 1844 году переписал набело и прочел его двум своим друзьям, выдающимся ученым Чарлзу Лайелю (Sir Charles Lyell) и Уильяму Гукеру (Sir William Jackson Hooker), но еще 15 лет не решался опубликовать.
Между тем в этом самом 1844 году в Англии вышло анонимное произведение, ставшее перворазрядной сенсацией и выдержавшее за последующие 15 лет 11 изданий, — «Следы естественной истории творения». Автор утверждал, что биологические виды возникали не внезапно, а постепенно, совершенствуясь с каждым разом от низших форм к высшим с человеком в конце, — и всё это без всякого вмешательства Творца (существование которого автор не отрицал, но лишал его всякого воздействия на развитие мира). Имя автора хранилось в строжайшей тайне (знали только два человека — жена и брат) и стало известно только в 1884 году, после его смерти. Это оказался шотландский издатель и просветитель Роберт Чамберс (Robert Chambers). Правда, такого понятия, как естественный отбор, у Чамберса не было, но идея эволюции была высказана.
В начале 1850-х инженер Герберт Спенсер (Herbert Spencer) выпустил ряд работ, в которых развил идеи Мальтуса о борьбе за существование и выживании наиболее приспособленных в человеческом обществе, т. е. о естественном отборе и его значении для эволюции.
Между тем «Путешествие на „Бигле“» и книга Чамберса произвели впечатление на молодого Альфреда Уоллеса (Alfred Russel Wallace), и этот бедняк в подражание состоятельному Дарвину в 1848 году отправился в четырехлетнее путешествие по Амазонке на собственные скудные средства. Но корабль со всеми собранными коллекциями загорелся и затонул. Уоллес не пал духом и совершил восьмилетнее путешествие на Малайский архипелаг (с 1854 года). В 1855 году с острова Борнео он, заболев, послал в журнал заметку, в которой высказал идею о зависимости новых видов от предшествующих. В 1858-м он снова заболел и, изложив в новой заметке закон о происхождении видов, послал эту работу на просмотр своему кумиру Дарвину. Потрясенный Дарвин пишет Лайелю: «Вся моя оригинальность… будет уничтожена». Лайель и Гукер собрали доказательства приоритета Дарвина и в 1858 году опубликовали оба материала в томе Линнеевского общества — Дарвина и Уоллеса (Дарвин в это время хоронил сына). А в следующем году Дарвин издал свою книгу «Происхождение видов» и начался дарвинизм. Даже более ранние соображения Спенсера стали называться социальным дарвинизмом.
Почему же Дарвин так долго медлил? Боялся реакции общества. А почему решился? То ли счел, что общество созрело, то ли подстегнула конкуренция. Фактически Уоллес и Дарвин обнародовали само открытие на год раньше, чем вышла книга Дарвина, и открытие их было опубликовано в соавторстве, причем без ведома соавторов. М. Д. Голубовский [1] пишет о «драме соавторства», отмечая и некоторые разногласия.
Загадочные лонг-листы
Совсем иной аспект «драмы соавторства» можно наблюдать при чтении современных статей по естественным наукам в престижных журналах. На днях одна статья по физике, опубликованная в Physical Review Letters [2], в очередной раз побила мировой рекорд — у нее оказалось 5154 соавтора. 24 страницы из 33 отдано лишь под список авторов и их аффилиаций! (До этого рекордсменом считалась статья 2008 года, у которой около трех тысяч соавторов [3].) Речь идет о совместных работах двух коллабораций ATLAS и CMS (это важнейшие детекторы Большого адронного коллайдера) — ученые из десятков стран и институтов получи-ли самое точное на нынешний момент значение массы бозона Хиггса. Казалось бы, всё оправданно, но подобные статьи всё равно ехидно зовутся «братскими могилами» и подвергаются изрядной критике, если в число соавторов включаются, например, лаборанты, студенты или волонтеры, помогающие исправлять мелкие ошибки.
У гуманитариев так, конечно, не бывает. Но и у них кучи соавторов зачастую плодятся в больших количествах — в книгах. И хорошо, когда соавторы расписаны по главам: ясно, кто что писал. Ведь у каждого из нас в голове есть четко ранжированные списки коллег, мы знаем, кому можно верить на 100%, кому верить с оговорками, кому верить не надо. Но так четко всё расписано далеко не всегда. Кроме того, списки могут быть не алфавитные, тогда сначала идут маститые — начальство, академики, организаторы, а далее уже по алфавиту. Очень редко это означает реальное участие этих маститых в написании книги, чаще — общее руководство, даже не редактирование, а вычитывание, контроль. Никакие они не авторы, и это всем понятно. С таким же основанием можно включить в соавторы всех выходящих научных книг ректора университета, директора института, президента академии, министра. Иногда и включают.
Поскольку в некоторых статьях участники коллектива — мои знакомые, о которых я точно знаю, что они не могут быть соавторами этого открытия, так как не имеют никакого отношения к такой-то науке, да при этом еще стоят в середине списка (значит, не начальство!), я начал с того, что проследил долю участия каждого из них. Да, некоторым образом они причастны. Это видно из текста. Кто-то из них выполнил необходимый анализ, другой оказался правообладателем нужных материалов, третий — соавтор экспертизы определенных объектов. Экспертиза и анализ приложены, авторство указано. А в общую шапку зачем?
Массовкой назвать их вроде невежливо. Но они не имеют никакого отношения к идее работы, к аргументации, выводам. Они, безусловно, заслуживают упоминания, но в приложениях, в ссылках, в библиографии. Какая разница между теми работа-ми, на которые настоящие авторы ссылаются в библиографии, и теми приложениями, в которых данные публикуются не отдельно, а как заключения экспертов? Тут авторство только на это приложение. За всю остальную работу автор приложения не отвечает.
Кстати, в разных науках есть разные традиции указания последовательности соавторов, но они не жесткие. В биологии — одно, в астрофизике — другое. Первая фамилия или несколько фамилий в списке могут принадлежать действительным авторам работы. Это их идея, их выводы, их ответственность, их заслуга. Последний в списке, скажем, руководитель коллектива, он добывает и получает гранты, распределяет их, ведет переписку, словом, отвечает за менеджмент. К самому исследованию он отношения может не иметь. Я бы считал, что упоминаться в числе соавторов такой не должен, как не должен упоминаться любой директор. Это не его статья. Это статья его подопечных.
Что делать?
Почему же авторские коллективы стали непомерно разрастаться, включая всех причастных даже косвенно к работе? Обычное объяснение: современная наука стала сложной и коллективной по природе. Без коллективного труда теперь не обойтись. Без всех этих экспертов и правообладателей не было бы открытия. Но и в прошлом можно перечислять тех, кто помогал первооткрывателям: Спенсеру надо было включить в соавторы своего секретаря Дэвида Дункана, Уоллесу — своего помощника Генри Бэйтса, Дарвину — своих консультантов и друзей Лайеля и Гукера. Более поздним авторам — машинисток и библиотекарей. А нынешним — еще и программистов, без которых не было бы открытия. Да уж давайте тогда включим и врачей, и поваров, и жен… На мой взгляд, это не драма соавторства, а размывание авторства.
Тут сказалось несколько моментов.
Во-первых, в связи с развитием наукометрии, рейтингов, индекса Хирша и т. п. сотрудникам научных учреждений необходимо набирать большое число публикаций в престижных изданиях. Не включишь помощников и обслуживающий персонал (не говоря уж об администраторах) в число равноправных соавторов — не получишь от них помощь. А ведь решается это просто: среди лаборантов, экспертов, директоров и т. п. надо проводить свои рейтинги, оценивать их отдельно.
Во-вторых, ультралиберальная и ультрадемократическая идея равноправия всех участников научного процесса, процесса исследований, получила большое распространение на Западе. Все мы эйнштейны и лобачевские, только одним повезло, а другим — не очень, но если всех поставить в равные условия, то вот-вот открытия посыплются, как из рога изобилия. Организаторам науки невдомек, что тем самым мы затираем Эйнштейнов и Лобачевских.
В-третьих, недостаточно развиты те разделы права, где сформулированы критерии интеллектуальной собственности. Традиция разбухших авторских коллективов еще молода, конфликты не накопились. Но они грядут непременно. На приоритет и денежные выгоды от авторства начнут претендовать люди, причастные к открытиям лишь косвенно — через боковые приложения и очень частные детали.
Думаю, что уже сейчас нужно четко делить работников, причастных к научному открытию, на авторов научной идеи с ее разработкой и вспомогательных участников, поставлявших для первых материал, отдельные анализы, экспертизу и т. п. Есть авторы и те, кого авторы благодарят.
1. Голубовский М.Д. Дарвин и Уоллес: драма соавторства и несогласия // Вестник ВОГиС. 2009. Т. 13. № 2. С. 321-335.
2. https://journals.aps.org/prl/abstract/10.1103/PhysRevLett.114.191803
3. http://iopscience.iop.org/1748-0221/3/08/S08004/
Иллюстрации: «Википедия»
Вряд ли есть официальные документы в которых описано кто может быть автором статьи. Но, например, авторство патента обозначено. Автором изобретения, полезной модели, промышленного образца могут быть признаны только конкретные физические лица, творческим трудом которых созданы эти технические новшества (ст. 1347 ГК). Поэтому лица, оказавшие авторам содействие в любой форме (техническую, организационную, материальную или иную помощь), не признаются соавторами. Не относится к творческой деятельности также «контроль за выполнением соответствующих работ» (ст. 1228 ГК). Критерием творческого вклада служит создание технического или художественно-конструкторского новшества, отвечающего требованиям, предъявляемым к охраняемым объектам. Если в создании такого объекта участвовали несколько человек, все они считаются авторами (соавторами) независимо от степени творческого участия каждого из них. Величина творческого вклада влияет на определение доли имущественных благ (вознаграждения, патентных или лицензионных платежей), получаемых каждым из авторов.
Право авторства неотчуждаемо и непередаваемо. Отказ от этого права ничтожен (ст. 1356 ГК).
Думаю, что такой же подход можно применить и к авторству статьи, а вот определить кто внес творческий вклад, а кто просто выполнил свои должностные обязанности наверно должен тот, кто является руководителем исследования. К примеру я попросил одного сотрудника наводородить образцы до разных концентраций водорода при разных температурах. Он выполнил техническую работу, и вроде как не внес творческого вклада. А в другом случае требовалось узнать можно ли в принципе наводородить сплав, и уже понадобилось подбирать разные температуры наводороживания, давления в камере и т.п., то есть человек уже внес свой вклад в работу, на основе своих знаний подобрал требуемые условия, и заслуживает право соавторства.
“определить кто внес творческий вклад, а кто просто выполнил свои должностные обязанности наверно должен тот, кто является руководителем исследования.”
Верно, только Вы забыли упомянуть, что руководитель обязан согласовать принимаемое решение о распределении соавторства со всеми сотрудниками, вовлечёнными в данное исследование, и при возникновении разногласий о соавторстве по каким-либо результатам, принять решение об исключении этих результатов из публикации.
Глубокоуважаемый Лев Самуилович,
Как уже было подмечено выше, Вы, используя слово «автор» (или «соавтор»), имеете в виду не авторство текста (к производству этого текста технически может быть сопричастно великое множество людей), а некую высшую категорию «творца» (той научной идеи, которая лежит в основе данного текста, и которая им материализуется). Это несовпадение содержания термина «автор» очень хорошо видно на сравнении примера с Дарвином и со статьей в физическом журнале. В идеале эти категории должны совпадать — (со)автор должен быть и (со)творцом, и отсутствие творческого вклада должно однозначно отсекать и от авторства конкретного произведения.
К сожалению, такая политика (в идеале абсолютно верная) на практике вряд ли может быть реализована (по крайней мере, в рамках существующей модели функционирования научного сообщества). Причин много, часть из них была названа выше, но все же повторюсь:
— Принцип современной науки — publish or perish, при этом критериев оценки (и вознаграждения) людей, необходимых для науки (от лаборантов до деканов), не придумано. И поэтому их надо вписывать в соавторы (по сути — расплачиваться с ними авторством). Нередко и потому, что другая оплата им не нужна — декан заработает деньги сам, а вот на написание статей у него нет времени и сил (да и, скажем честно, заточен он под другое). И хорошо, если этот «соавтор» выполнил хотя бы техническую работу…;
— В разных отраслях науки разное понимание (причем обусловленное реальными факторами) того, в каких ситуациях человек имеет право претендовать на соучастие в результате. Если в маркетинге, например, лица, проведшие опрос потребителей, могут получить простую благодарность, то в технических науках лицо, построившее установку, на которой был проведен эксперимент, играет важную роль (помните «Москва слезам не верит» — «Половина моей докторской — это установка, которую построил Гоша»; правда, упоминался ли Гоша в качестве соавтора статей, режиссер умолчал;-))). Попытка стричь всех под одну гребенку будет провальной (хорошо известно, что даже пресловутый импакт-фактор журнала в разных науках разный, и вводить единое значение для оценки качества журнала нельзя — о том, можно ли для оценки использовать импакт-фактор, я не говорю);
— Итогом ограничений на авторство станет разделение работников научной сферы на людей первого и второго сорта (элиту и обслугу). Я прекрасно понимаю, что ничего подобного, никакой социальной сегрегации Вы в виду не имели. Но сработает именно так, к сожалению (не случайно Ваши оппоненты позиционируют Вас как «научного начальника»). И, возражая Вам, Ваши оппоненты, инстинктивно протестуют против такой сегрегации…
Поднятая Вами проблема, на самом деле, имеет много интересных связей — как конкретных, так и общих.
Что касается конкретики, то, помнится, был тут нашумевший случай Ольги Кажевой — которая, имея прибор для рентгено-структурного анализа (пусть химики меня поправят, я экономист, и мог запямятовать, как эта штука называется), захотела, проанализировав полученные другими людьми кристаллы, защитить докторскую (про недобросовестные заимствования в ее работе я молчу) — по итогам своих анализов (как я понял, довольно рутинных). И вот тогда же кто-то из авторов «Троицкого варианта» — может быть, даже Гельфанд — задал вопрос, что проблема вознаграждения труда человека у прибора очень важна и неоднозначна. Ведь действительно — ты всю жизнь делаешь анализы на заказ, почему же тебе нельзя быть соавтором статей, где использованы твои анализы, и доктором наук? Почему тебя запихивают в научную обслугу (именно так будет понято Ваше предложение)?
А если вообще, то, по сути, Вы пытаетесь разграничить (возможно, термины я выбрал неудачно) талант и добросовестность (точнее, талант + добросовестность от просто добросовестности, старательности, умения брать задницей). Увы, при всей важности этой задачи (очень надоели старательные бездарности, добросовестно выполняющие свою работу), она неразрешима — старательных просто больше, и они тоже хотят признания и уважения. Посмотрите — ведь по положению ВАК докторская должна быть крупным вкладом в науку (то есть, по сути, доктор должен быть талантливым человеком). Много ли докторских соответствует этим требованиям? Нет. Потому что люди хотят защищаться, и они придумают, как соответствовать любому формальному требованию…И теперь приходится радоваться тому, что среди докторских есть хотя бы старательные (хотя и абсолютно бездарные) работы…
Увы, Ваша идея замечательна, но нереализуема. Остается лишь надеяться на то, что научное сообщество само сможет поставить оценку тому, кто автор, а кто нет…
С Кириллом полностью согласен.
С Денни полностью не согласен.
Его красивые слова о коллективизме точно такие, каких мы наслушались в советское время. Они звучали тогда для прикрытия того факта, что на деле была жестокая эксплуатация масс.
Любимый Вами Шлиман говаривал: Разделенное горе — полгоря, разделенная радость — двойная радость, разделенная работа — не работа.
Глубокоуважаемый Иван,
вполне с Вами согласен по изложенным соображениям. Не согласен с выводом.
Да, и добросовестность и неустанный труд должны быть вознаграждены. В иных случаях и больше, чем талант. Но вознаграждения должны быть разными. По разным линиям, чтобы люди всегда могли определить к кому они обращаются — к великолепному трудяге и надежному работнику или к таланту, от которого можно ждать новых открытий и изобретений. Это необходимо для нормального функционирования науки.
А за подмену одних наград другими нужно наказывать, как за всякую фальсификацию, лаже если она вызвана благими побуждениями. Если ты дал человеку докторскую за то, что он тебе очень угодил, то это наказуемо. У нас за это не наказывают, ну и плохо. Обе эти фальсификации нужно изживать, если мы хотим, чтобы наука нормально функционировала. А если мы хотим только, чтобы нам было удобно при нынешней ситуации, то это другое дело.
Лев Самуилович,вопрос только в том, кто скрывается под маской трудяги-талант или бездарь, а кто под маской таланта -трудяга,опытный человек или действительно талант.Как определить, кто есть кто?Трудяга может быть очень талантливым человеком, а талант — лентяем из лентяев.И так везде.Талант по настоящему не раскроется без упорного, ежедневного труда.По-моему, это прописные истины…)
Глубокоуважаемый Лев Самуилович,
Полностью с Вами согласен, что вознаграждать надо и талант, и старательность, и вознаграждать по-разному. Проблема в том, что очень сложно придумать адекватный механизм необидной для награждаемых, но наглядной и для общества, и для награждаемых разницы в вознаграждении. Все просто:
— Если платить деньгами — то либо что-то (талант или старательность) будет оплачиваться дороже (и, следовательно, будет более выгодным и почетным, и те, кто им не обладают, будут по формальным признакам имитировать его наличие), либо уравниловка (когда единица таланта по придуманному чиновником коэффициенту будет пересчитываться в единицу работоспособности)
— Если не деньгами — то проблема, в общем, та же…
Засада в том, что в разных профессиях разница оплаты понятна и внутренне приемлема (получает певец больше работяги — так вот сложилось). Но когда два формально одинаковых к.э.н. получают зарплату разную — нередко идет недовольство в коллективе…
Не забывайте и о том, что в России превыше всего ценят социальную справедливость, а не эффективность…
Повторюсь — я полностью согласен с посылками, которые лежат в основе Вашей идеи. Я не представляю себе, как создать эффективно работающий механизм ее реализации
ЛСК: “чтобы люди всегда могли определить к кому они обращаются — к великолепному трудяге и надежному работнику или к таланту, от которого можно ждать новых открытий и изобретений.”
Для постановки такого диагноза нужно смотреть моно-авторные публикации пациента и те статьи, в которых он однозначно просматривается как основной автор. Меня такой подход пока что не подводил.
Альберту
Для разоблачения маскировок есть другие средства. Сначала вопрос нужно решить в принципе. Когда делают какую-либо вещь, первым долгом предусматривают не возможность ее кражи, а возможность ее честного использования.
«Сначала вопрос нужно решить в принципе.»
«В принципе» коммунизм гораздо лучше западной демократии. Вот только на практике все наоборот. Коммунизм (в принципе правильный) не работает, а несовершенная демократия работает.
…Но плагиат может использовать, как талант, так и бездарь, посредственность(кстати, помнится, Достоевский выделял несколько «видов» посредственностей).Один, потому что — лень, другой, потому что ничего лучшего не придумал, не сделал. И оба, из каких то своих, «шкурных» интересов,например, ради карьеры.И оба могут «рядится» в соавторы.Я думаю,легче определить вклад каждого,авторство, по небольшим(по объёму, по изучаемому материалу, по используемым методикам,по локальности) работам, таким, например, как дипломные.Здесь всё(и все) видно(видны) как на ладони.
Лёня:
«Для постановки такого диагноза нужно смотреть моно-авторные публикации пациента и те статьи, в которых он однозначно просматривается как основной автор».
А в условиях широкого распространения коллективных трудов надо организовать дело так, чтобы и по коллективным трудам было четко видно, кто есть кто. Кто соавтор (и чего именно), а кто технический помощник. Это как в искусстве: кто артист (их может быть несколько), а кто участник массовки. Хотя играли все.
ЛСК: «А в условиях широкого распространения коллективных трудов надо организовать дело так, чтобы и по коллективным трудам было четко видно, кто есть кто.»
Когда мне, скажем, хочется понять роль какого-либо соавтора в статье, я смотрю тематику других его публикаций. Однако, чёткость видения в вопросе “кто есть ху” отсутствует, зачастую, и у самих авторских коллективов. Возможно, есть некий смысл в том, чтобы как-то стимулировать авторов на расширение практики явного указания их ролей и вкладов в статьях, но только стимулировать, а не обязывать, поскольку “роли и вклады” – материя тонкая, туманная и деликатная.
Тогда придется вместо статьи писать монографию. Вы снова не понимаете, о чем пишете и что предлагаете. Ну попробуйте представить себе работу пары десятков человек (хотя бы), несколько лет работающих над какой-то проблемой. Сколько раз это обсуждается, сколько идей высказывается, сколько разных экспериментов планируется и проводится для их проверки. 95% в результате отбрасывается. Обычно только в конце работы становится ясно, как ее надо было бы делать с самого начала. И логика финального текста редко похожа на саму работу.
Для выполнения Вашего пожелания пришлось бы давать хронометраж всего рабочего процесса.
Напомню, что артист, режиссер, оператор и пр. — это должности в проекте. О творческом вкладе это ничего не говорит. Или Вы хотите расписывать должностные обязанности? Хорошая игра — это творческий вклад артиста или режиссера? Или вообще кого-то другого, кто не по должности помог и подсказал? Как Вы предлагаете решать этот вопрос? И кто это должен решать?
ЛСК:17.07.2015 в 8:16 «С Денни полностью не согласен.
Его красивые слова о коллективизме точно такие, каких мы наслушались в советское время. Они звучали тогда для прикрытия того факта, что на деле была жестокая эксплуатация масс.»
Осмелюсь напомнить, что по принципам командной игры играет весь мир естественных наук. Это отнюдь не советское явление.
ЛСК выступает здесь как идеалист-фантазер, а я как практик. Хорошо было бы отделять творцов от работяг. Кто бы спорил. Но предлагаемые правила не могут и не будут работать. Ясно же, что чем строже правило, тем лучше оно должно быть конкретизировано. Творческий вклад — самый неформализуемый и субъективный критерий из всех возможных. Кто его будет определять в коллективах, насчитывающих десятки а то и сотни человек? Увы, это будет именно начальник, который по должности осуществляет организацию и координацию проекта. И тут начнется такой произвол, по сравнению с которым нынешние вольности с соавторством покажутся детскими игрушками. Нужно ли объяснять, кто у начальника будет главным творцом? Кто и как сможет с этим произволом бороться?
Сейчас произвол начальников умеряется тем, что в соавторы по умолчанию попадают те, чьи научные результаты описаны в публикации. И авторство результатов можно доказать. Безусловно, выбор между соавторством или техническим участием бывает не очевиден. Но тут произвол не особенно велик, поскольку такие решения принимаются очевидными соавторами коллегиально. Ведь коллегиальность на самом деле есть единственная защита от произвола в условиях неочевидного выбора.
При введении критерия по творческому вкладу начальник будет иметь все возможности забрать творческий вклад себе. Что трудно забрать начальнику, так это конкретные результаты конкретных экспериментов.
ЛСК не хочет понимать, что институт соавторства вовсе не был кем-то придуман (агрессивными организаторами науки). Он сформировался и развился в результате большой научной практики. Чтобы предлагать какие-то модификации, надо бы прежде всего эту практику изучить. Так ученые обычно поступают. А мы видим идеи, ничего общего с практикой не имеющие.
Ключевой вопрос к ЛСК: КТО и на каком этапе должен принимать решение о наличии творческого вклада и, следовательно, права на соавторство? Какие механизмы у рядового сотрудника защитить свой творческий вклад от посягательств? Какие механизмы отсечь болтуна и демагога, претендующего на творческий вклад?
Как вообще на практике должны работать предлагаемые правила? Вы выступаете против произвола научных коллективов и их начальников. ОК. Так кто кроме членов коллектива может принимать решения о творческом вкладе?
Вы правильно подметили наличие этой вилки — как пройти между отказом на претензии недостойных на авторство и отказом достойным в соавторстве? Где проходит эта грань, где соавтор перестает им быть и становится техническим исполнителей, и как трактовать пограничные случае (ведь практика заведомо сложнее любой нормативной базы)…Я не знаю ответа на этот вопрос…
Фокус даже не в этом. А в том, КТО именно ответственен за принятие такого решения. Ведь в любом случае это должны делать сами участники работы. Больше-то никого нет, кто мог бы знать о вкладе. Вот в коллективах и решают так … как решают.
И, видимо, истина посредине: решать, безусловно, должны коллективы — но, вероятно, на основе каких-либо правил (не неформальных, как сейчас, когда в соавторы и хомячка записать можно, а все же более строгих)…Сейчас идет перекос в сторону воли коллектива, Вы, возможно (не буду домысливать за Вас, лишь предположу), опасаетесь, что предложения Льва Самуиловича приведут к перекосу в сторону правил, которые, к тому же, будет по своему усмотрению трактовать начальство. Вероятно, нужен баланс между волей коллектива и правилами…
На самом деле правила есть. Исходят они из базовой ветхозаветной заповеди «не укради».
1. Любой материал может быть опубликован только с согласия автора.
2. Статья выходит в печать только с согласия всех авторов.
Формально можно записать и уборщицу и хомячка. Вопрос только зачем? Неужели Вы думаете, что нормальному ученому, реально работавшему над научным проектом, хочется стоять в ряду соавторов рядом с любимой уборщицей начальника или с хомячком? Любой нормальный человек воспринимает это как оскорбление. А поскольку он соавтор (и убрать его нельзя), он статью с хомячком не подпишет.
Ессно, начальник может давить, чтобы протолкнуть любимую уборщицу в соавторы. Но это уже игра против правил. И в большом, открытом и динамичном научном мире, где ученые вовсе не есть крепостные при начальнике, это прокатывает нечасто. И может начальнику аукнуться.
Словом, не надо бояться воли коллектива, если это здоровый коллектив в здоровой среде. А если нет, то надо лечить. И не правилами соавторства. А искоренением сервильности. Которая плоха и будет давать перекосы ПРИ ЛЮБЫХ ПРАВИЛАХ.
Денни:
««В принципе» коммунизм гораздо лучше западной демократии. Вот только на практике все наоборот. Коммунизм (в принципе правильный) не работает, а несовершенная демократия работает».
Нет-с, дорогой. Коммунизм неверен именно в принципе, потому что не может существовать без диктатуры.
Увы, у Вас просто грубая логическая ошибка. Вы произвольно смешиваете «в принципе» и «существовать». Ибо «существовать» означает «существовать на практике».
Поэтому так:
Идея коммунизма верна в принципе, но на практике не может существовать без диктатуры.
Ровно то же относится к Вашей идее о соавторстве. Она верна «в принципе», но на практике будет проводить только к произволу и несправедливости. К развалу коллективов и разрушению научного сотрудничества. Именно поэтому на практике реализуется иной подход к соавторству. Подход этот несовершенен как любая демократия, но просто именно он действительно работает на практике.
Когда делают или предлагают какую-то конкретную вещь, надо решать вопрос не в принципе, а представить, как это будет реализовываться на практике. И только после этого создавать «единые правила». Увы, фетишизация творческих идей (которые в принципе) ведет к появлению сферических коней в вакууме, которые совершенно бесполезны и часто вредны.
Если Вы можете предложить конкретные механизмы реализации Вашей идеи в научных коллективах, то я готов их обсудить. Наводящие вопросы я задал. А если ничего кроме творческого балабольства нет, то обсуждать бессмысленно.