Кто автор дарвинизма?
Кто открыл, что виды трансформируются под действием естественного отбора? Ну, конечно, Чарлз Дарвин. В 1831–1835 годах он совершил кругосветное путешествие на корабле «Бигль», давшее ему обильный материал; в 1838–1842-х написал черновой вариант работы о происхождении видов; в 1844 году переписал набело и прочел его двум своим друзьям, выдающимся ученым Чарлзу Лайелю (Sir Charles Lyell) и Уильяму Гукеру (Sir William Jackson Hooker), но еще 15 лет не решался опубликовать.
Между тем в этом самом 1844 году в Англии вышло анонимное произведение, ставшее перворазрядной сенсацией и выдержавшее за последующие 15 лет 11 изданий, — «Следы естественной истории творения». Автор утверждал, что биологические виды возникали не внезапно, а постепенно, совершенствуясь с каждым разом от низших форм к высшим с человеком в конце, — и всё это без всякого вмешательства Творца (существование которого автор не отрицал, но лишал его всякого воздействия на развитие мира). Имя автора хранилось в строжайшей тайне (знали только два человека — жена и брат) и стало известно только в 1884 году, после его смерти. Это оказался шотландский издатель и просветитель Роберт Чамберс (Robert Chambers). Правда, такого понятия, как естественный отбор, у Чамберса не было, но идея эволюции была высказана.
В начале 1850-х инженер Герберт Спенсер (Herbert Spencer) выпустил ряд работ, в которых развил идеи Мальтуса о борьбе за существование и выживании наиболее приспособленных в человеческом обществе, т. е. о естественном отборе и его значении для эволюции.
Между тем «Путешествие на „Бигле“» и книга Чамберса произвели впечатление на молодого Альфреда Уоллеса (Alfred Russel Wallace), и этот бедняк в подражание состоятельному Дарвину в 1848 году отправился в четырехлетнее путешествие по Амазонке на собственные скудные средства. Но корабль со всеми собранными коллекциями загорелся и затонул. Уоллес не пал духом и совершил восьмилетнее путешествие на Малайский архипелаг (с 1854 года). В 1855 году с острова Борнео он, заболев, послал в журнал заметку, в которой высказал идею о зависимости новых видов от предшествующих. В 1858-м он снова заболел и, изложив в новой заметке закон о происхождении видов, послал эту работу на просмотр своему кумиру Дарвину. Потрясенный Дарвин пишет Лайелю: «Вся моя оригинальность… будет уничтожена». Лайель и Гукер собрали доказательства приоритета Дарвина и в 1858 году опубликовали оба материала в томе Линнеевского общества — Дарвина и Уоллеса (Дарвин в это время хоронил сына). А в следующем году Дарвин издал свою книгу «Происхождение видов» и начался дарвинизм. Даже более ранние соображения Спенсера стали называться социальным дарвинизмом.
Почему же Дарвин так долго медлил? Боялся реакции общества. А почему решился? То ли счел, что общество созрело, то ли подстегнула конкуренция. Фактически Уоллес и Дарвин обнародовали само открытие на год раньше, чем вышла книга Дарвина, и открытие их было опубликовано в соавторстве, причем без ведома соавторов. М. Д. Голубовский [1] пишет о «драме соавторства», отмечая и некоторые разногласия.
Загадочные лонг-листы
Совсем иной аспект «драмы соавторства» можно наблюдать при чтении современных статей по естественным наукам в престижных журналах. На днях одна статья по физике, опубликованная в Physical Review Letters [2], в очередной раз побила мировой рекорд — у нее оказалось 5154 соавтора. 24 страницы из 33 отдано лишь под список авторов и их аффилиаций! (До этого рекордсменом считалась статья 2008 года, у которой около трех тысяч соавторов [3].) Речь идет о совместных работах двух коллабораций ATLAS и CMS (это важнейшие детекторы Большого адронного коллайдера) — ученые из десятков стран и институтов получи-ли самое точное на нынешний момент значение массы бозона Хиггса. Казалось бы, всё оправданно, но подобные статьи всё равно ехидно зовутся «братскими могилами» и подвергаются изрядной критике, если в число соавторов включаются, например, лаборанты, студенты или волонтеры, помогающие исправлять мелкие ошибки.
У гуманитариев так, конечно, не бывает. Но и у них кучи соавторов зачастую плодятся в больших количествах — в книгах. И хорошо, когда соавторы расписаны по главам: ясно, кто что писал. Ведь у каждого из нас в голове есть четко ранжированные списки коллег, мы знаем, кому можно верить на 100%, кому верить с оговорками, кому верить не надо. Но так четко всё расписано далеко не всегда. Кроме того, списки могут быть не алфавитные, тогда сначала идут маститые — начальство, академики, организаторы, а далее уже по алфавиту. Очень редко это означает реальное участие этих маститых в написании книги, чаще — общее руководство, даже не редактирование, а вычитывание, контроль. Никакие они не авторы, и это всем понятно. С таким же основанием можно включить в соавторы всех выходящих научных книг ректора университета, директора института, президента академии, министра. Иногда и включают.
Поскольку в некоторых статьях участники коллектива — мои знакомые, о которых я точно знаю, что они не могут быть соавторами этого открытия, так как не имеют никакого отношения к такой-то науке, да при этом еще стоят в середине списка (значит, не начальство!), я начал с того, что проследил долю участия каждого из них. Да, некоторым образом они причастны. Это видно из текста. Кто-то из них выполнил необходимый анализ, другой оказался правообладателем нужных материалов, третий — соавтор экспертизы определенных объектов. Экспертиза и анализ приложены, авторство указано. А в общую шапку зачем?
Массовкой назвать их вроде невежливо. Но они не имеют никакого отношения к идее работы, к аргументации, выводам. Они, безусловно, заслуживают упоминания, но в приложениях, в ссылках, в библиографии. Какая разница между теми работа-ми, на которые настоящие авторы ссылаются в библиографии, и теми приложениями, в которых данные публикуются не отдельно, а как заключения экспертов? Тут авторство только на это приложение. За всю остальную работу автор приложения не отвечает.
Кстати, в разных науках есть разные традиции указания последовательности соавторов, но они не жесткие. В биологии — одно, в астрофизике — другое. Первая фамилия или несколько фамилий в списке могут принадлежать действительным авторам работы. Это их идея, их выводы, их ответственность, их заслуга. Последний в списке, скажем, руководитель коллектива, он добывает и получает гранты, распределяет их, ведет переписку, словом, отвечает за менеджмент. К самому исследованию он отношения может не иметь. Я бы считал, что упоминаться в числе соавторов такой не должен, как не должен упоминаться любой директор. Это не его статья. Это статья его подопечных.
Что делать?
Почему же авторские коллективы стали непомерно разрастаться, включая всех причастных даже косвенно к работе? Обычное объяснение: современная наука стала сложной и коллективной по природе. Без коллективного труда теперь не обойтись. Без всех этих экспертов и правообладателей не было бы открытия. Но и в прошлом можно перечислять тех, кто помогал первооткрывателям: Спенсеру надо было включить в соавторы своего секретаря Дэвида Дункана, Уоллесу — своего помощника Генри Бэйтса, Дарвину — своих консультантов и друзей Лайеля и Гукера. Более поздним авторам — машинисток и библиотекарей. А нынешним — еще и программистов, без которых не было бы открытия. Да уж давайте тогда включим и врачей, и поваров, и жен… На мой взгляд, это не драма соавторства, а размывание авторства.
Тут сказалось несколько моментов.
Во-первых, в связи с развитием наукометрии, рейтингов, индекса Хирша и т. п. сотрудникам научных учреждений необходимо набирать большое число публикаций в престижных изданиях. Не включишь помощников и обслуживающий персонал (не говоря уж об администраторах) в число равноправных соавторов — не получишь от них помощь. А ведь решается это просто: среди лаборантов, экспертов, директоров и т. п. надо проводить свои рейтинги, оценивать их отдельно.
Во-вторых, ультралиберальная и ультрадемократическая идея равноправия всех участников научного процесса, процесса исследований, получила большое распространение на Западе. Все мы эйнштейны и лобачевские, только одним повезло, а другим — не очень, но если всех поставить в равные условия, то вот-вот открытия посыплются, как из рога изобилия. Организаторам науки невдомек, что тем самым мы затираем Эйнштейнов и Лобачевских.
В-третьих, недостаточно развиты те разделы права, где сформулированы критерии интеллектуальной собственности. Традиция разбухших авторских коллективов еще молода, конфликты не накопились. Но они грядут непременно. На приоритет и денежные выгоды от авторства начнут претендовать люди, причастные к открытиям лишь косвенно — через боковые приложения и очень частные детали.
Думаю, что уже сейчас нужно четко делить работников, причастных к научному открытию, на авторов научной идеи с ее разработкой и вспомогательных участников, поставлявших для первых материал, отдельные анализы, экспертизу и т. п. Есть авторы и те, кого авторы благодарят.
1. Голубовский М.Д. Дарвин и Уоллес: драма соавторства и несогласия // Вестник ВОГиС. 2009. Т. 13. № 2. С. 321-335.
2. https://journals.aps.org/prl/abstract/10.1103/PhysRevLett.114.191803
3. http://iopscience.iop.org/1748-0221/3/08/S08004/
Иллюстрации: «Википедия»
Денни,
Вы с излишним многословием отстаиваете субъективизм и отсутствие правил. Это очевидно. Вам так удобнее при нынешнем положении, и спорить с Вами бесполезно. Потому что цели у нас разные. Я же уверен, что само нынешнее положение ненормальное.
Просто у Вас нет ни знания ситуации, ни аргументов, ни реальных предложений, которые можно было бы обсуждать, ни желания разобраться. Отвечать на вопросы Вы тоже не можете.
Единственное, что Вам остается, это пытаться перейти на личность оппонента и обвинить его в наличии шкурных мотивов. Причем опять-таки совершенно голословно. Знакомая картина.
Денни,
Вы всё время аргументируете к современной ситуации, к сложившемуся положению в организации науки, и к практической необходимости не вводить обязывающие правила определения творческого вклада. Тем самым Вы сами переводите спор на мотивы своего стремления, на личный опыт.
Ну, почему же. Аргументация также исходила из, цитирую: “базовой ветхозаветной заповеди «не укради»”.
А к чему еще аргументировать? К погоде не Марсе что ли? Есть современная ситуация и есть Ваши предложения по ее изменению.
Обсуждению подлежат вопросы: (1) насколько плоха или хороша современная ситуация и (2) насколько Ваши предложения могут ее улучшить или ухудшить.
Никакого резона переходить на мои стремления и мотивы (кроме Вашего желания) нет. Ровно так же Ваши желания изменить ситуацию можно приписать специфическим мотивам.
Денни,
«Хороша» или «плоха» современная ситуация, можно ли ее «улучшить» или «ухудшить» — это субъективизм. Нормальна ли она, соответствует ли она принципам науки — это объективный поход. Именно это Вы отказываетесь понять. Дело не в «моих» предложениях. Дело в необходимости менять сложившиеся нормы вообще.
«…соответствует ли она принципам науки — это объективный поход.»
Спасибо, посмеялся от души. Принципы науки — субъективны. Никаких объективных принципов науки нет и быть не может. Ибо науку делают люди-субъекты. Принципы этих людей и есть принципы науки.
А Вы просто стараетесь пропихнуть ВАШИ СОБСТВЕННЫЕ субъективные представления (на которые Вы, как субъект науки, имеете полное право) в разряд неких объективных принципов науки в целом.
Объективный подход состоит не в том, чтобы изобретать из головы некие «принципы науки» и навязывать всем «общие правила», а в том, чтобы разобраться, что и как делается в науке, и почему именно так. И что и как подлежит улучшению-изменению.
К сожалению, Вы не только не удосужились проделать это сами, но и не хотите ничего этого знать. А потому обречены остаться со своим сферическим конем в вакууме.
уважаемый Лев Самуилович. Обращаюсь к Вам так как больше не к кому. В ваших колонках периодически появляется Е. В. Пчёлов, мне хотелось бы с ним связаться, но я не знаю как. Может Вы знаете? Интерес мой чисто профессиональный.
Если нельзя здесь светить контакты, можно в мой почту [email protected]
Виталию Овчарёву.
Передал Ваш адрес Е. Пчелову.
ЛСК
Насколько мне известно, в области «чистой» математики конфликты и проблемы авторства/соавторства не возникают: как в совместных статьях, так и в монографиях обычно указываются результаты или части работы, принадлежащие каждому соавтору.
Здесь, однако, в последнее время обострилась проблема корректной ссылки. Множество результатов, опубликованных в советской научной периодике и сборниках, в трудах академических и ведомственных изданий, в докладах научных школ, конференций и симпозиумов советского периода, просто игнорируется многими нынешними авторами, как если бы этих результатов вообще не существовало. В советские времена эксперты ВАК контролировали полноту ссылок в поступившей диссертации и последняя могла отклониться ими в силу неполноты в ссылок. Не говоря уже о том, что тем самым ставился некоторый барьер к плагиату, в учёных воспитывалась научная этика, прививалось понятие о том, что нельзя игнорировать работу предшественников, нужно сослаться хотя бы фразой «похожие результаты были получены (или методы разработаны) тогда-то и тем-то.»
Мне кажется, что этот вопрос по существу близок к вопросу о распределении соавторства. Оба они относятся к проблемам научной этики.
Давненько не заглядывал на огонёк, к толковищу у костерка нашего дорогого ЛСК. Спасибо всем, очень интересный феномен, непредсказуемый по направлениям мысли и видимо результатам…
Попытаюсь вставить тоже пятачок по центральной теме. Конкуренция во всём очень важна, более или менее честная оценка результатов творческой работы, тем более. Лучшее,что есть сегодня, это не SCOPUS, а списки произведений к обязательной проработке, которые раздают своим аспирантам некоторые профессора (в США их побольше), которых большинство студентов могут считать чокнутыми. Попасть в список к Gaddis, которому George Kennan доверил в 1981 написать свою биографию в тысячу раз почетнее, чем быть впереди по индексу цитирования в SCOPUS.
Книги нашего дорогого ЛСК попадут в такие списки, спасибо ему за труды…