Повесть о том, как ЕГЭ уничтожил практические занятия в средней школе и что из этого вышло
В последнее время я часто веду у школьников практические занятия по гидробиологии на Звенигородской биологической станции (ЗБС). Попадают туда дети следующим образом: существует организация, которая заключает с какой-нибудь московской или подмосковной школой договор о проведении подобных занятий. Эта же организация нанимает преподавателя, который ведет данные практикумы. В назначенный день наемные преподаватели и школьники приезжают на ЗБС; первые ведут занятия, а вторые постигают азы полевой ботаники, орнитологии и гидробиологии. Таким образом, получается, что преподаватель ничего не знает о базовом уровне биологического образования школьников до начала практикума.
И вот в середине мая нынешнего года я вел практикум по гидробиологии у семиклассников из самой обычной школы города Королёва. Сначала мы поймали водных животных в местном водоеме. Потом принесли их в лабораторию и стали определять. В процессе этого занятия меня подозвала одна девочка и спросила, что это у нее за объект в чашке Петри под микроскопом.
Я заглянул в окуляр и увидел… ну просто классическую пресноводную гидру (если быть совсем точным, то это была гидра зеленая, Hydra viridissima) . После этого я спросил недоумевающую барышню: «Неужели ты не узнаешь это животное?» Однако ответом мне было полное молчание. Я удивился, однако дал ей подсказку: «С этого животного начинается школьный курс зоологии многоклеточных животных, вы проходите его самым первым!» Но и на эти мои слова не последовало никакой реакции.
После этого я подозвал к данному микроскопу всю группу (в составе 15 человек), показал им гидру и спросил: «Кто это?» Но никто так и не смог дать мне внятного ответа — только одна девочка сказала, что вроде бы узнаéт это существо и, кажется, его название начинается на букву «П» (видимо, она имела в виду планарию, которую изучают сразу после гидры). Пришлось мне сказать моим подопечным, что это за животное. Услышав это, дети с восторгом и облегчением вздохнули и полюбовались вальяжной и неторопливой гидрой еще раз — чтобы лучше ее запомнить.
Честно говоря, сначала я даже не понял, почему никто из группы не смог узнать одного из самых популярных объектов школьного курса зоологии. Ведь на изучение гидры (не всех кишечнополостных, а именно гидры) в школе отводится 3–4 часа, поскольку на примере данного объекта еще и объясняется схема строения многоклеточных животных. Почему же детишки не смогли узнать это существо? Нельзя сказать, что группа целиком состояла из двоечников: во время ловли животных я беседовал с ними на разные биологические темы, и их ответы на мои вопросы произвели на меня благоприятное впечатление. Некоторые школьники даже имели представление о формуле расчета оптимального питания Мак-Артура — Пианки, а ведь этот материал вообще-то в девятом классе проходят! Также нельзя было обвинить школьников в том, что они занимались из-под палки, — энтузиазм, с которым они разбирали пробу и определяли животных, привел меня в восхищение. Да их от микроскопов оттащить было невозможно — настолько понравилась им гидробиология!
Ответ на этот вопрос дала мне сопровождавшая группу учительница биологии (которая, кстати, сама пребывала в шоке от случившегося). Она рассказала, что ребята в процессе обучения никогда не видели живую гидру. Они читали про нее в учебниках, видели ее на фотографиях, смотрели видеоролики про жизнь гидр — но вот на этот объект в живом состоянии им посмотреть так и не удалось. А всё почему — а потому, что практикума по биологии в школе нет как факта. И не из-за того, что нет условий для его проведения. Дело в том, что современная программа по данной дисциплине, ужатая просто до предела, не позволяет выделить время для практических занятий.
Впрочем, подобная ситуация, увы, характерна не только для школьного курса биологии. Например, в школе, где учится мой сын Алексей (сейчас он тоже заканчивает седьмой класс), за весь год по физике был только один практикум, на котором они изучали действие силы тяжести. А вот все остальные разделы не были проиллюстрированы соответствующими практическими работами. В итоге, когда мой сын стал готовиться к поступлению в физико-математический лицей при МИФИ и начал решать задачки из рекомендованного пособия, с ним произошел одни курьезный случай.
Леша взялся решить задачку, в которой фигурировал гидравлический подъемник: там, зная некоторые характеристики этого механизма, нужно было узнать число ходов малого поршня, для того чтобы груз мог подняться на заданную высоту. Мой сын хорошо знал и понимал все формулы, однако решить эту задачу так и не смог, поскольку он… просто не представлял, как на самом деле работает гидравлический подъемник! И хотя на уроке им показывали фильм о работе данного механизма, в реальной жизни он никогда с ним не сталкивался. Пришлось нам вдвоем сооружать дома это устройство из подручных материалов — только после этого он, поняв принцип работы данного механизма, смог наконец-то решить эту, в общем-то, простую задачку.
Какие же выводы можно сделать из рассказанных мной выше историй? Увы, весьма невеселые: отсутствие практических занятий по естественным дисциплинам превращает преподавание данных дисциплин в пустую трату времени. Ну какой, спрашивается, смысл рассказывать ученику про гидру, если он, встретив ее в природе, так и не сможет понять, кто это. Ведь для чего ребенку следует изучать физику, химию, биологию и географию? Для того, чтобы, когда он столкнется с каким-то явлением природы, он смог объяснить его, используя полученные знания. Однако на деле получается, что ребенок не может этого сделать, хотя теоретическими знаниями вроде бы обладает. То есть школьные знания в данном случае оказываются совершенно бесполезными.
Итак, как видите, в деле преподавания естественных дисциплин без практических занятий никак нельзя обойтись. Это, кстати, прекрасно понимали во времена СССР, хотя теоретическое образование уже тогда стало доминировать над практическим. Например, за всё время моего обучения в школе (1980–1990-е годы), начиная с шестого класса, у нас каждый месяц была практическая работа по биологии и химии и раз в год — большой практикум по физике, во время которого мы выполняли работы по всем пройденным за год темам. И это происходило не в специальной, а в самой обычной школе! Однако, заглянув как-то раз в учебник по зоологии, выпущенный в 1934 году, я увидел описания практических занятий после каждой главы теоретического материала. Следовательно, в те времена практикум по биологии должен был быть вообще каждую неделю, то есть четыре раза в месяц!
Получается, что за полвека доля практических занятий в системе среднего образования все-таки сильно сократилась. Однако это не идет ни в какое сравнение с тем, что творится в школах сейчас, когда практикумы почти полностью исчезли из школьной программы (исключая разве что спецшколы). Но почему же это произошло? Многие считают, что к этому привело недостаточное финансирование школ — на практикумы, мол, просто не хватает денег. Однако вряд ли это является основной причиной исчезновения практических занятий.
Сами посудите: разве для того, чтобы вырастить из апельсиновой косточки растение, нужны миллионы рублей? А ведь это — элементарная практическая работа по ботанике. А для простейшей работы по физике, в которой изучается процесс столкновения двух шариков с разной массой, тоже нужны огромные средства? Конечно же, нет. Да если вспомнить мой собственный опыт — получалось же у меня вести практические занятия по зоологии и ботанике у учеников лицея «Вторая школа» во второй половине 1990-х годов прошлого века! А ведь тогда финансирование школ было куда более скудным, нежели сейчас.
Таким образом, нельзя сказать, что учителя не могут вести практические занятия. Но в чем же дело? Судя по всему, в том, что они… не хотят этого делать. Действительно, ведь сейчас царь и бог средней школы — это тот самый ЕГЭ, о котором уже много всего писали как плохого, так и хорошего. Впрочем, уточню: сам по себе ЕГЭ ни в чем не виноват, поскольку этот экзамен — всего лишь форма отчетности, он не может быть ни хорошим, ни плохим. Плохо то, что сейчас школа ориентирована не на то, чтобы дать детям необходимые знания по разным предметам, а на то, чтобы школьники хорошо написали ЕГЭ. Действительно, за то, что после курса зоологии дети не смогли узнать пресноводную гидру, ни учителю, ни директору от вышестоящего начальства никакого выговора не последует. А вот если результаты ЕГЭ будут ниже среднего, то всем работникам школы не поздоровится.
В итоге получается, что школа вообще перестала заниматься образованием (в широком смысле этого слова) — она занята подготовкой детей к ЕГЭ. В связи с этим сейчас сложилась весьма тревожная ситуация: де-факто школы выдвинули лозунг, согласно которому, «того, чего нет в ЕГЭ, не существует в природе». В результате преподавание естественных дисциплин свелось к зазубриванию теории. Что же будет дальше? Мне совсем не хочется строить мрачных прогнозов, однако есть вероятность, что такое отношение к образованию приведет к ситуации, подобной той, в которую попал мой сын, пытаясь решить задачку про гидравлический подъемник. Однако согласитесь, что, когда подобные затруднения возникают у дипломированного инженера (который не получил в школе практического образования), это уже не смешно.
И вовсе не следует надеяться, что недостатки школьного образования можно будет исправить в вузах, — надо учитывать, что туда в ближайшее время будут поступать те, кто вообще ни разу в жизни не проводил химических опытов, не рассматривал под микроскопом животных и никогда не тер эбонитовую палочку, чтобы с помощью статического электричества притянуть к ней кусочек бумаги. То есть те, кто имеет о научных дисциплинах чисто теоретическое представление и поэтому совершенно не понимает, для чего нужны все те знания, которые он получил в школе.
Таких студентов придется учить с нуля, если мы не хотим, что бы они превратились в специалистов вроде врачей из произведения Дж. Хеллера «Уловка-22», которые в принципе знали, что у людей есть печень, однако совершенно не представляли, где именно она находится. Но хватит ли на это сил у вузовских преподавателей?
Комментарии
Алексей Сгибнев, канд. физ.-мат. наук, зав. кафедры математики школы-интерната «Интеллектуал»:
Я бы продолжил мысль автора и сказал, что школьникам очень полезны и практические работы по математике! Измерить несколько круглых тел и обнаружить, что длина окружности оказывается пропорциональна диаметру (хороший урок, предваряющий введение числа π). Научиться замещать плоскость копиями любого четырехугольника (даже невыпуклого!). Научиться складывать тетраэдр из квадратного или прямоугольного листа бумаги. Подкидывать много раз по пять монет и рисовать диаграмму количества выпавших орлов (подготовка к формуле Бернулли).
И много разных других вещей, которые ученики могут проделать руками — а там, глядишь, и до головы дойдет. Примеры см.: Сгибнев А., Воронцов А., Сорокина С, Шноль Д. Математический практикум // Математика. 2015. № 5. С. 4-9.
Андрей Летаров, внештатный преподаватель, руководитель исследовательских работ школьников ш колы «Интеллектуал»:
В биологии у учеников, лишенных практического контакта с объектом, как правило, складываются неверные представления даже о его размере, хотя соответствующая информация, конечно, присутствует в учебниках. Но навык сопоставления микронов и миллиметров с реальными ощущениями не дается от рождения, а тоже формируется с опытом, причем опытом практическим. Ведь даже в учебных фильмах размер изображения подбирают так, чтобы он был комфортным для восприятия, что далеко не соответствует реальной ситуации.
Автор не отметил в статье еще один момент, важный не только для биологии, но и для всех естественных дисциплин. Даже в специальных школах, где практикумы есть, педагогам приходится прилагать специальные усилия, чтобы у детей формировалось адекватное представление о вторичности текста как источника информации о природе. Тривиальное понимание, а если точнее — внутреннее ощущение, что это знание происходит от наблюдения и эксперимента, тоже, оказывается, не формируется само по себе, особенно в условиях перенасыщенного вторичной информацией мира.
В итоге возвращается средневековый подход, когда человек не описывает или зарисовывает свои наблюдения так, как видит в реальности, а делает это «по канону» — так, как это написано или изображено в книге (или, скорее, на интернет-странице). Навык верить своим глазам и относиться к информации критически тоже берет начало на практических занятиях
Григорий Ищук, учитель физики лицея № 33 города Иванова, победитель Всероссийского конкурса учителей физики, математики, химии и биологии — 2014, организованного фондом «Династия»:
Прочитал «Повесть…», и ощущение, что это — «Плач Ярославны». Всё так! И немножечко не так! Школьный учитель поставлен сегодня в такие условия, что практикумом заниматься — себе вредить. Правильно сказано, что не только ЕГЭ тому причина. Но что с этим делать, такова сегодняшняя жизнь. Все «заточены» под результат: ученики, родители, учителя. Практикум предполагает творчество, а творчество требует свободы. А со свободой сегодня туго. Об этом и статья. И это правильно.
Только что делать? Как быть? Намеки в статье на то, что раньше было лучше, — это и есть плач Ярославны. И раньше были проблемы с практикумом. Правда, они были в ином ракурсе. Прошлый опыт сегодня не поможет.
Может, и нет особой трагедии, что из школы ушел псевдопрактикум: «Посмотрите, вот это инфузория, а это туфелька, соберите такую цепь, сравните показания амперметра и вольтметра…»? Может, нужно тоньше присмотреться? Может, сегодня практикум — это личностный, индивидуальный проект? Но в статье об этом нет ничего.
Ну не знает сегодня учитель, как правильно организовать этот самый практикум! И никто не знает. Но ведь есть прецеденты! Нужно побродить по Сети, очень интересные вещи есть. Но есть и опасность: если их в школу, в класс, на урок, то творчество погибнет.
С ЕГЭ в аспекте получения практических навыков и их соотнесения с реальной жизнью дела обстоят хуже, чем довольно правдиво описано автором. При преподавания мной в средней школе в момент повсеместного введения ЕГЭ довольно четко обозначилась тенденция последних двух классов: если не сдавать этот самый ЕГЭ, то и предмет не то, что учить и понимать, на него вообще можно не обращать никакого внимания. Естественные дисциплины, не являющиеся обязательными на ЕГЭ, такие как физика, химия, биология сдают при самом оптимистичном раскладе не более четверти от общего количества выпускников, остальные три четверти к концу одиннадцатого класса если и приходят на занятия, то относятся к ним как к неприятной необходимости, отнимающей время от подготовки к ЕГЭ.
В простой советской школе, в которой я учился (на год позже автора) практикумов по биологи не было вовсе. По физике были убогие попытки. База была, и если бы был хороший учитель, может и были бы практикумы. Был практикум по химии + возможность самим возиться в химкабинете.
Видимо, поэтому в жизни я занимаюсь биологией, молекулярной. Правда, только на 1м курсе окончательно понял, что микроскоп это не для меня. Моя практика пришла позже. Научился.
Мораль: и раньше было не на много лучше, и выучиться без практики тоже можно.
Учился в 1986-1996 году. Практика по биологию с микроскопом ограничилась отодранной плёночкой от луковицы репчатого лука (так мы смотрели, как живое состоит из клеток). Но таки гидру я, надеюсь, опознаю. Не в пример биологии практикума по физике у нас было намного-намного больше, но так как его вели за мою школьную жизнь аж 6 преподавателей, понять базу физики я смог только в Университете (где её изучали заново на интегрально-дифференциальной основе), благо с основами мат.анализа в школе проблем вообще не было.
Так что дело не в отсутствии практикума, а в натаскивании именно на ЕГЭ-вопросы, забывая про прочее.
И в прежние времена вступительные экзамены в вузы по химии, физике, биологии и др. были теоретическими, а не практическими, и они почему-то не «уничтожали» практикум в школе. И в тех же США, где много лет тест SAT, с которого и позаимствовали идею ЕГЭ, школьники выполняют все положенные лабораторные работы (что мы можем наблюдать, например, в различных фильмах), и SAT ничего не «уничтожает», учеба в старших классах не превращается в «натаскивание». В Китае тест «гаокао», тоже аналог ЕГЭ, с 1970-х, и страна процветает. Так может, дело не в ЕГЭ, а в отношении к жизни? В том, что российские учителя, директора школ, родители и ученики ведут себя как-то не так в тех же правилах игры, а могли бы и правильно.
о чнм это вы люди никакой идеи развития во всех реформах проводимых в эрэфии уже 25 лет и не было и нет и не будет а есть только идея разграбления советского наследства что и происходит в разных обличьях в разных областях
Usus magister est optimus (лат.) — Практика — лучший учитель
Тут чуть выше Алиса абсолютно правильно заметила: в США есть SAT, с которого ЕГЭ и списан, но он никак не влияет на количество практических занятий в школе, которых здесь очень и очень много. Ибо такая тут система образования: ориентирована на практические навыки, а не голый объем. Я могу долго расписывать, как конкретно это реализуется, но предметом статьи является все-таки российская действительность, а не США. Разница, как мне кажется, в критериях оценки. В США в рейтинге школ главной статистикой, интересующей родителей, являются не баллы SAT сами по себе, а только в контексте статистики, сколько процентов учеников поступило, сколько из них поступило в вузы первого эшелона, второго и т.д. О! Что самое крутое: не только статистика поступлений, но и статистика окончаний вузов. То есть родители смотрят на школу как на объект, формирующий будущего профессионала, гармоничную трудовую личность. Плюс, сами вузы набирают тоже не исключительно по баллам SAT. Там важны и достижения в социальной жизни, и рекомендации учителей, и рекомендации разных волонтерских проектов, в которых участвовал, и персональные мысли по философским вопросам. Ведь и вуз заинтересован взять гармоничную личность, способную к хорошей трудовой карьере после окончания, ибо рейтинги вузов определяются в том числе и занятостью выпускников, и их зарплатами. Тут одними баллами SAT не отделаешься, выбор должен быть гораздо тоньше. К SAT толкового ученика можно натаскать за пару месяцев опытным репетитором (многие так и делают, собственно), а вот все остальные аспекты — на них не натаскаешь. Поэтому SAT важен, не спорю, но школа, заточенная исключительно под SAT, в рейтингах статистики будущих профессий проиграет. А именно они важны родителям.
В России же институт репутации отсутствует, институт рейтингов тоже, статистики нет или она изменяется в угоду политическому моменту, поэтому ни родителям, ни школам, ни университетам не на чем базировать свой выбор, только ЕГЭ. К тому же, текущая экономика России несильно нуждается в университетских профессионалах — поэтому не рынок профессий определяет рейтинги вузов и школ, а что-то непонятное. Вот и цепляются за ЕГЭ, как хоть за что-то прямолинейное и понятное.
Ну и последнее, почему исчезли практические занятия: в погоне за статистикой улучшения средних зарплат всех совместителей уволили, а у оставшихся такие нагрузки, что дай бог учеников к ЕГЭ подготовить, какие там еще дополнительные усилия по практическим занятиям. Нет критериев оценки пользы практических занятий через статистику рынка труда — а раз нет критериев, то чиновникам от образования оно без пользы.
ЕГЭ не отменят, слишком большие деньги растрачены фактически для гибели хорошего образования у нас. Да и с каждым экзаменом разработчики программ контроля наверняка получают деньги. Подобный контроль знаний целесообразен, например, при натаскивании поведения машиниста или лётчика в аварийных ситуациях: однозначно определён порядок поведения, надо только его знать до автоматизма. Ученик, подготовленный по советскому варианту хорошо, сможет ответить на ЕГЭ тоже хорошо. Но современная школа ориентирована на сдачу ЕГЭ и школьники, приходящие студентами в технический ВУЗ, откровенно говорят, что физику они не знают (хотя сдали успешно). И хочется высказаться по поводу нашего образования в целом.
Кого обманываем?
Много раз в газете «Аргументы и факты» известные стране люди отрицательно высказывались по поводу оценки знаний в школе с использованием ЕГЭ. Допущенные в организации такого метода проведения экзаменов ошибки показывают, что придумавшие всё это люди не обладают нужным опытом преподавательской работы или специально губят образование, в чём помогает им и наше министерство образования. А из газеты «Аргументы и факты», №34, 2015 г. можно сделать вывод, что и сам министр образования Д. Ливанов то ли не владеет ситуацией, то ли откровенно врёт (цитировать статью газеты я не буду, с содержанием доказывающей мою правоту статьи может познакомиться каждый желающий). Хочу обратить внимание на проблемы высшего образования, которые связаны с результатами обучения школьников с использованием ЕГЭ и не только.
Уровень знаний школьников по математике и физике, поступивших на первый курс университета, столь низок, что преподаватели ВУЗа вынуждены первые две недели учить студентов названным дисциплинам по школьной программе. Но за такой короткий временной интервал компенсировать недостатки школьного образования невозможно и малообученые студенты начинают осваивать основной материал. Очень быстро многие из них «устают» от необходимости усваивать даваемый им материал и одновременно узнают, что слишком стараться им не обязательно. Независимо от их уровня знаний они смогут после четырёх лет пребывания в университете получить диплом бакалавра, поскольку практически невозможно их выгнать из университета. Ведь существует правило, установленное сверху, что число преподавателей жёстко привязано к числу студентов. Выгоним лентяев или неспособных к обучению студентов – накажем сами себя. Причём, в приёме и выборе абитуриентов из поступающих в университет школьников преподаватели участия не принимают (результаты ЕГЭ решают всё), а отвечать за качество образования должны преподаватели.
Каждый год аудиторная нагрузка на преподавателей растёт, достигая 800-900 часов. Но рост нагрузки не увеличивает зарплату. Более того, от преподавателей требуется научная работа, написание научных статей в серьёзные журналы. При этом качество преподавания, методическая работа, обновление материала никак не учитываются. Кроме того, чиновники из министерства образования никак не могут избавиться от зуда постоянного реформирования, непрерывно внося изменения в федеральные образовательные стандарты: «не успели выпустить бакалавров по ФГОСам (федеральный государственный стандарт) третьего поколения, как уже начинают вводить ФГОС 3+, а на подходе ФГОС 4» — так великолепно высказался один из преподавателей университета. Причём вводятся эти стандарты за несколько месяцев до начала занятий, практически ничего не меняя, а приводя к необходимости переоформления массы бумаг, увеличивая неоплачиваемую работу преподавателей. Каждый раз вводятся новые компетенции, которые должен проявить студент в процессе обучения. Когда преподаватель оценивает уровень знаний по дисциплине, то существуют определённые критерии, которые определяет преподаватель и знает студент. За знание предмета ставится оценка. А компетенции только на бумаге, стандарты не определяют критерии оценки уровня компетенций, да и выставлять оценку по каждой компетенции некуда, не предусмотрено. Зачем же они?
Наконец о зарплате преподавателей ВУЗов. Согласно указу президента зарплата преподавателей ВУЗов в 2014 году должна была составлять не менее 125% от средней зарплаты по региону и должна вырасти до 200% в 2018 году. 23 сентября 2014 года Д. Ливанов устроил разнос ректорам 19 ВУЗов за то, что они не выполняют указ президента. Странно выглядит это выступление. Как будто министр не знает, что к.т.н., доцент получает от государства зарплату примерно в 15 тысяч. Правда при этом средняя зарплата в ВУЗах оказывается на уровне 36 тысяч как минимум. Как же так? Ведь кандидаты наук, доценты определяют преподавательский состав ВУЗов. Всё объясняется просто. Преподаватели стараются как-то подработать, выигрывают гранты, составляют по ним отчёты, получают дополнительные деньги, что входит в среднюю зарплату. Но это дополнительная нагрузка и страдает качество обучения. Вычисленная «по кассе» средняя зарплата определяет уровень зарплаты ректора, множества проректоров, консультантов, директоров образованных в университете институтов. В результате ректор позволяет себе зарплату в сотни тысяч, а хороший преподаватель за свои 15 тысяч выполняет всю работу и остаётся виновен в плохом качестве обучения. Примерно (30-40)% выделяемых государством денег идёт преподавателям, основная масса достаётся управленческому аппарату. Кстати, за границей зарплата ректора только на 30% превышает зарплату профессора (быть может чуть больше, но не в десятки раз с учётом того, что за основу при расчёте зарплаты ректора у нас берут среднюю зарплату «по кассе».
Предусматривается возможность получения премии за полгода работы с учётом результатов балльно-рейтинговой оценки работы преподавателей. Но надуманные управленческим аппаратом критерии оценки не обсуждаются в среде преподавателей и ориентированы на получение заведомо больших баллов приближёнными к руководству сотрудниками. Баллы получают не за качество лекций, не за методическую работу, не за любовь и уважение студентов, а за участие во всяких заседаниях, мероприятиях и комиссиях, написание статей, что не связано с качеством образования.
Легко объяснить с учётом сказанного нежелание выпускников ВУЗов оставаться на преподавательской работе. В лучшем случае на полставки с возможностью получения достойной зарплаты на стороне. Так что преподаватели стареют и при всём своём желании не в состоянии исправить допущенные в системе образования нелепые реформы. Сейчас фактически реализуется высказывание предыдущего министра образования: «Нам не нужны инженеры. Нам нужны грамотные потребители». Неужели это цель нашего образования?
а меня смущает такой момент — как это студент прошедший по баллам ЕГЭ на бюджет может учиться хуже студентов — платников. Получается сдал один раз удачно ЕГЭ и пять лет можешь груши околачивать? Студенту платящему за обучение перевестись на бюджет не проще чем верблюду в игольное ушко протиснуться. По моему мнению нужно на каждом курсе, исходя из рейтинга учащихся, переформатировать кто будет на платном обучении а кто нет. Тогда и ЕГЭ перестанет быть фактором определяющим все будущее человека (не списал и все не быть тебе врачом..). Конечно не все смогут платить, но и дефицит молодых людей в техникумах, училищах никто не отменял.
Оптимальный практикум может и должен решить все главные проблемы — для достижения суперкачественного и суперпродуктивного образования — апробированными методами. В этом направлении в некоторых «образовательно отсталых» странах уже сделаны очень серьезные самоочевидные шаги.