К истории татарского ига на Руси и о режиме сейсмичности зоны Вранча

О многотомной истории Российского государства Бориса Акунина в ТрВ-Наука уже писали¹. Тема понимания истории нашей страны вновь затребована обществом. Борис Акунин ставит своей целью писать честно, «как было», и частенько удивляется: почему этому деятелю так повезло и он стал национальным героем, а другой — вроде даже и более достойный — незаслуженно забыт. Борис Акунин выражает свое недоумение по целому ряду таких ситуаций. Ниже предлагается возможное объяснение парадоксам эпохи «ордынского периода».

Напомню общепринятую трактовку этого периода, как она дана и у Акунина. Благодаря численному и организационному преимуществу татары легко разбивают армии всех своих противников от Китая до Египта и Западной Европы. Благодаря использованию китайского опыта нет проблем и со штурмом хорошо укрепленных городов. У разоренной России нет иного выбора, как понравиться победителю. И окончательный выбор делает князь Александр Невский: полной покорностью Орде, подчинением ей непокоренного Батыем Новгорода, жестоким подавлением антитатарских восстаний он покупает благосклонность Орды и возможность дальнейшего существования страны. Такова общепринятая версия. В эту версию, однако, не вполне укладывается, что не менее разоренные Батыем Польша, Венгрия и даже некоторые западные русские княжества не подпадают под татарское иго и сохраняют независимость. Отсюда можно предположить, что альтернатива протатарскому выбору Александра Невского всё же существовала.

Обсуждая период татарского ига, Акунин с удивлением отмечает, что существенно более значимые в политическом и военном отношении победы Довмонта Псковского, Ярослава Всеволодовича Переяславского над Орденом меченосцев или русских полков, впервые в генеральном полевом сражении разбивших татар в 1362 году у Синих Вод, почти забыты. Напротив, существенно более скромные победы Александра Невского представляются потомкам образцами национального триумфа. Не касаясь сколь-либо детально вопроса об относительной скромности обеих известных побед Александра Невского (вполне известной специалистам), напомним только пару аргументов. В шведских источниках не найдено упоминаний о походе, соотносимом с Невской битвой. Отсюда (и по некоторым другим соображениям) можно предположить, что это был, собственно, и не поход, а набег одной из ватаг шведских разбойников. Летопись пишет про ранение князем Александром шведского полководца Биргера: «Самому королю възложи печать на лице острымь своимь копиемь». Однако этот эпизод подозрительно напоминает аналогичный случай при победе одного из конкурентов Александра на полководческую славу, а короля или даже князя с таким именем (на год Невской битвы) шведские хроники не указывают². Что касается победы на Чудском озере, то на скромность ее военно-политического значения указывает число погибших рыцарей — 26 человек. В других битвах, проведенных в близкое время другими русскими или литовскими князьями, количество убитых рыцарей бывало в разы бо́льшим.

Александру Невскому (кстати, Невским его назвали потомки, а не современники) столь повезло в памяти потомков из-за особой предрасположенности к нему православной церкви. И причины такой благосклонности, на первый взгляд, не вполне ясны. Действительно, Александр Невский за веру Христову не пострадал, он первым из русских князей водил отряды «поганых татар» на православных. Победы его над шведами и немцами были заметно менее значимы, чем некоторые победы других русских князей. Татарам князь служил верно. Однако уже сразу после кончины князя в монастыре Рождества Богородицы во Владимире, где он был похоронен, начинают почитать его как святого. Там же предположительно написана и первая редакция «Жития князя Александра Невского». Автор этой первой редакции неизвестен, но, судя по всему, он принадлежал к окружению митрополита Кирилла и был современником Великого князя.

Отметим, что «Житие князя Александра Невского» несколько необычно. Оно представляет собой не стилизованную биографию прославляемого святого (как это обычно делалось), а набор отдельных сюжетов, призванных сформировать образ героического князя-воина и идеального князя-христианина. Такое изменение стиля может быть связано с тем, что при обычном подходе «Житие» бы не сложилось; при более полном описании биографии князя неизбежно пришлось бы касаться целого ряда совсем не выигрышных эпизодов его биографии.

Решению задачи возвеличивания роли и политики князя Александра служат красочные описания побед князя над шведами на реке Неве и над немецкими рыцарями на Чудском озере. Напомним, что победы других князей, современников Александра, даже намного более значимые, подобными восхвалениями отмечены не были. Князь Александр сравнивается в «Житии» красотой с Иосифом, силою с Самсоном, а мудростью с Соломоном. Каждый свой шаг князь освещает молитвой и упованием на помощь Господа. И из «Жития» можно понять, что Господь не оставляет доброго князя без поддержки. В особенную конкретную заслугу князю ставится отказ от военно-политической помощи Рима (связанной, естественно, с определенными преференциями католицизму). «От вас учения не примем», — резко отказывает князь папским посланникам.

Такое благорасположение церкви к князю Александру Невскому заметно контрастирует с позицией церкви во многих иных случаях. Так, например, князь Михаил Черниговский в 1246 году умирает в Орде мученической смертью, отказавшись поклониться идолам и сознательно приняв смерть за идеалы православия. Однако церковь отнюдь не спешит воздать ему почести и причисляет к лику святых лишь в 1547 году.

Аналогично и в других случаях. Батыев погром красочно описывается в летописях. Уже под 1239 годом в Лаврентьевской летописи появляется настоящий гимн убитому татарами в битве на реке Сити великому князю Юрию Всеволодовичу. Великий князь предстает столь же славным князем-воином, как и Невский в своих «Житиях». При этом Юрий Всеволодович пал от рук неверных, что должно дать ему в глазах церкви явные предпочтения. Однако канонизация князя затянулась. Только в 1645 году, много позднее канонизации Александра Невского, патриарх Иосиф формально инициирует канонизацию великого князя Юрия Всеволодовича.

Несомненно, церковь особенно благосклонна именно к Александру Невскому. Почему же так?

Можно предположить, что дело в нестандартном политическом выборе, общем и для князя Александра, и для русской православной церкви. Известно, что татары были хладнокровно жестоки к завоеванным народам и особенно стремились уничтожать представителей их военно-политической элиты. Тем самым они старались не допустить появления в покоренных странах потенциально опасных лидеров. К религиозным лидерам отношение было мягче. Шаманов Чингизхан, видимо, слегка опасался и старался неведомые ему силы без необходимости не раздражать. Именно в этом исходно и состояла знаменитая «веротерпимость» монголов.

Подчеркиваемый Акуниным переход монголов от политики уничтожения покоренных народов к их планомерной максимально возможной эксплуатации проявился и в их отношении к православной церкви. Церковь получила особые привилегии, с тем чтобы духовенство «молилось о хане и всем его племени безпечально». Считается, что уже в 1252 году митрополит Кирилл получает от хана ярлык, которым русское духовенство освобождалось от всех податей и повинностей. В сравнении с безжалостным выжиманием соков из остального населения такая политика ставила церковь в весьма выгодное положение.

Легко понять, как виделся в такой ситуации политический выбор русскому православному духовенству. Подчинение хану обеспечивало более чем привилегированное положение в стране. Принять же помощь от Запада, даже если и удастся освободиться от татарского ига, неминуемо означало уменьшение своего влияния и подпадание под влияние римского папы и католицизма. К чему приводит ситуация сосуществования православия и более организованного католицизма, русское духовенство видело на примере Литвы, где католицизм медленно, но неуклонно вытеснял православие.

Аналогично протатарский выбор был естественен и для князя Александра. Самонадеянное выступление против татар его старшего брата великого князя Андрея и его разгром дали ему все шансы получить верховное княжение из рук хана. При этом подчинение новых областей Руси татарам одновременно означало и рост власти князя. Можно, конечно, считать, что князь Александр, покоряя татарам Великий Новгород и другие северные города, спасал их от разрушительного массированного нашествия. Но одновременно князь при этом увеличивал и собственное могущество.

На современном политическом языке это значило, что татары успешно сформировали на Руси компрадорскую верхушку. Но это в современном понимании, а в те века это смотрелось иначе. Национального единства как такового еще не существовало. При отсутствии общенационального рынка и постоянных связей тверичи и москвичи были немногим более едины, чем те же тверичи и татары. Летописи того времени неоднократно отмечают, что от войска соседнего русского княжества разорение претерпели еще более жестокое, чем от татар.

Не было, видимо, чувства национального единства и у духовенства. Мало того, до момента окончательного принятия татарами ислама оставалась надежда на православную христианизацию безбожных степняков. Можно полагать, что отношение к мукам русского народа у духовенства могло быть таким же, как через много веков у большевиков. Известно же, что разорение России, если бы такой ценой удалось зажечь «мировую революцию», рассматривалось многими большевиками как вполне желательный вариант развития событий.

И надежды на крещение татар были небезосновательны. Имелись довольно многочисленные примеры обращения татар в христианство. Православие принимали даже отдельные представители ханской семьи. А в 1261 году в столице Золотой Орды Сарае была даже учреждена православная епархия.

В такой трактовке находит естественное объяснение и другой исторический парадокс. Акунин недоумевает: как так вышло, что более сильная православная Литва в лице своего великого князя заключает брачный договор с католической Польшей… и постепенно становится католической. Но ведь это было предрешено политико-идеологической слабостью московской церковной власти. Русская православная церковь молилась о здравии татарского хана. Можно ли ожидать, что такая церковь выиграет идеологическое соревнование с католической, которая ратовала за конфессиональное единство против безбожных татар?

В том же 1252 году, когда митрополит Кирилл получает от хана освобождение церкви от податей и повинностей, Александр Невский получил ярлык на владимирское княжение вместо брата Андрея Ярославича. Митрополит торжественно встречает возвратившегося из Орды Александра Невского и благословляет его на великое княжение. В свете вышесказанного такая поддержка вполне понятна. И князь Александр Невский, и митрополит Кирилл избрали путь поддержки власти монголов и противостояния западному влиянию.

Приведем пару цитат, подкрепляющих вышеприведенную трактовку. «Одним из достопамятных следствий татарского ига было возвышение нашего Духовенства, размножение монахов и церковных имений», — пишет Карамзин. «Платой за богатство и политическое возвышение церкви стал тяжелый духовный кризис», — добавляет Акунин.

Проиллюстрируем этот тезис неожиданным в этом контексте геофизическим аргументом. Одной из задач сейсмологии является исследование длинных временных рядов сейсмической активности. Одними из наиболее разрушительных в районе Балкан являются глубокие землетрясения маленькой (около 100 на 50 км) зоны Вранча в современной Румынии. Но в окрестности этой зоны возможны и другие, в частности и мелкие, землетрясения. Поэтому летописные данные по району Балкан не позволяют надежно выделять именно глубокие землетрясения зоны Вранча. Это возможно, однако, по летописным данным, для территории России. Дело в том, что сейсмические волны от разрушительных глубоких землетрясений зоны Вранча хорошо распространяются на восток и северо-восток в пределах Восточно-Европейской платформы. Местных сильных землетрясений здесь нет. Поэтому если находится одновременное упоминание о (слабом) землетрясении, например, во Владимире и Москве или Киеве, то это почти с гарантией будет отголосок сильного глубокого землетрясения зоны Вранча. А по силе его проявления в пределах Древней Руси можно оценить магнитуду землетрясения; соответственно, и получить данные по сейсмической опасности Балканского полуострова. На рисунке приведены данные о таких землетрясениях по русским летописям. Видно, что наметившаяся вполне регулярная регистрация землетрясений прерывается после татарского нашествия и восстанавливается только уже ближе к XVIII веку. Рисунок показывает, какой колоссальный урон в своем культурном развитии понесла Русская земля. Обращает на себя внимание и то, что культура летописной регистрации была утрачена не мгновенно, в момент Батыева нашествия, а через непродолжительное время и восстанавливалась удивительно долго. Россия перестала быть «страной городов», а письменная культура на несколько веков оказалась ограниченной исключительно сферой духовенства. По-видимому, только в этой ситуации князь Александр Невский, деятельность которого явно неоднозначна и, возможно, даже несет черты национального предательства, мог стать идеалом национального героя.

¹ См. Кузнецов А. Не ищите в нем высшего взгляда… // ТрВ-Наука. № 144 от 24 декабря 2013 года.
² Лет через восемь после Невской битвы ярл Биргер в Швеции появляется (Биргер становится ярлом), он будет довольно знаменит, его жизнь хорошо известна, но по шведским источникам он никогда не бывал на Неве и не был ярлом в год Невской битвы.