«Вторая и единственная»

10 августа 2015 года на телеканале «Культура» состоялась премьера документального фильма о лицее «Вторая школа» [1–2]. Рассказ о выдающемся образовательном центре многих не оставил равнодушными и вызвал горячие дебаты в соцсетях. ТрВ-Наука обратилась к выпускникам с просьбой поделиться впечатлениями от премьеры. Подготовила Наталия Демина.

Виктор Тумаркин, выпускник 1969 года, разработчик сайтов ОБД «Мемориал» и «Подвиг народа» с архивными документами Отечественной войны:

Да, конечно, показ в 23:50 фильма «Вторая и единственная», длящегося почти два часа, существенно ограничил аудиторию, но факт демонстрации не мог не порадовать. На фоне выхолащивания школьного образования, о котором не устают кричать неравнодушные педагоги, попыток создания единого учебника истории, однозначно определяющего единственно верные трактовки, обращение к опыту школы, основной целью которой было научить учащихся самостоятельному мышлению, выглядит явно идущим вразрез с заданным направлением.

У авторов фильма была очень непростая задача — донести до зрителя неповторимую атмосферу «Второй школы» 1960-х годов. Удалось ли? Мнения, как водится, расходятся. Но большинство из тех, с кем мне довелось общаться, уверены: фильм получился. И я с ними солидарен. Оговорюсь, правда, что речь идет о второшкольниках. Как восприняли фильм люди, про школу не слышавшие, мне не известно.

Я смотрел фильм дважды, причем не в сокращенном телевизионном, а в полном варианте. Первый раз с женой, во «Второй школе» не учившейся, второй раз — с сыном, закончившим 57-ю. Обоим фильм понравился. Но эксперимент чистым называть нельзя: жена уже сорок лет общается с моими школьными друзьями, а сыну-математику многие имена выпускников школы говорят гораздо больше, чем зрителям, относящимся к другим профессиям.

Фильм смотрится на одном дыхании. Чередуются фрагменты интервью с выпускниками, учителями, закадровый голос сопровождает показ фотографий, отрывков из старых любительских фильмов, иногда напоминанием врывается хроника того времени. Съемочная группа изрядно поколесила — и по России от Москвы до Алтая, и в США, Германии, Израиле. Сценарий пытается охватить и разнообразную школьную жизнь, и то, что творилось вокруг нее, через восприятие учителей и учеников. Конечно, за отведенное время осветить все аспекты невозможно, и тут приходится сожалеть, что не прозвучала информация о книге «Записки о Второй школе», выдержавшей два издания и выложенной в Интернет [3]. Возможно, тем, кто благодаря фильму заинтересовался школой, это было бы полезно.

Рассказывают учителя: Овчинников, Фейн, Мозганов, Тихомирова, Гаврилов, Ошанина. Дают интервью те, кого сегодня уже нет: Дынкин, Сендеров… Как хорошо, что сохранятся их рассказы. И можно только догадываться, сколько осталось за кадром. Смонтирован фильм высокопрофессионально, местами с юмором. Порой звучат диаметрально противоположные оценки одних и тех же явлений. В том числе и из уст учителей. Действительно, была ли школа диссидентской или просто выражала стремления либеральной советской интеллигенции? Мнения разделились.

Рассказывают ученики. О разном. Об учебе, о жизни в школе после уроков, о походах. Сходятся в том, как трудно было начинать учиться во «Второй школе»: у себя в районной ты был королем, а здесь пришлось тянуться, чтобы не отстать и быть интересным для соучеников. Ботаники? Да что вы! Нормальные школьники, только раскрепощенные, ощущающие себя людьми, окруженные прекрасными педагогами, у которых есть чему учиться. «Мы учили учеников думать», — говорит с экрана Г. Н. Фейн.

Впрочем, были и ботаники. Кто-то в школе только учился, кто-то только жил, самые организованные успевали и то и другое. А были и те, кто не разделял взглядов, доминировавших в школе. Шли же ее выпускники в школу КГБ. Немногие, но шли. Интересно было бы услышать и их мнение о школе. Увы… И провисает вопрос Николая Формозова, которым он в начале фильма мучает своих соучеников: «А вам „Вторая школа“ чем-нибудь помешала в жизни?» Среди интервьюируемых тех, кому чем-то помешала, нет.

Чего мне не хватило в фильме, при понимании того, что нельзя объять необъятное? Во-первых, круг интервьюируемых учеников ограничен теми, кто поступил в школу в 1965–1970 году. Только однажды прозвучала фраза выпускницы 1965 года. И получилось, что речь идет о школе начиная с 1965 года. Да, в этом году отменили младшие классы, набирали только с седьмого (со следующего года — с шестого), и это существенно отразилось на облике школы. Да, именно в 1965 году в школу пришел Якобсон, одна из самых ярких личностей в ее истории, но ведь не в один момент она преобразилась и стала тем, что характеризуется двумя словами «Вторая школа». Вот этот процесс становления — первое десятилетие — никак не отражен.

И про учителей, которые участвовали в становлении школы, но к этому времени ее покинули, вообще ничего не сказано (даже про замечательного И. С. Збарского, стоявшего вместе с В. Ф. Овчинниковым у ее истоков, хотя он и в 1966 году еще преподавал, а руководимый им ЛТК упомянут косвенно в числе трех школьных театров).

Во-вторых, недопустимо однобоко освящен учитель географии А. Ф. Макеев. По фильму, он ничем не отличается от доносчицы Круковской, и совершенно непонятно, почему неоднократно звучит фраза о загадке Макеева. А ведь это человек, очень много сделавший для школы. Регулярные походы по Подмосковью, летние поездки в Жигули (многократно!) и в Абхазию, зимние — в Карпаты, азы спортивного ориентирования — огромное количество учеников прошли через поездки с Филиппычем и остались ему благодарны. Потому-то и загадка: совершенно непонятно, что побудило человека, вложившего себя в школу, подписывать доносы. Но в фильме этого нет.

Есть отдельные моменты, с которыми я не могу согласиться. Интервьюируемый выражает свое субъективное мнение, мы понимаем это и можем решать, если знаем, согласны мы с этим мнением или нет, оставляя говорящему право на свой взгляд. Например, когда Г. Н. Фейн говорит, что пришел в школу в 1966 году создавать литературное направление, мож-но вспомнить, что из всех прекрасных школьных литераторов после него в школе появился только В. И. Камянов, а остальные пришли раньше.

Или когда Л. Радзиховский, оценивая результаты, заявляет, что количество среди отцов второшкольников больше, чем среди детей, можно только хмыкнуть. Кто считал? И знает ли Радзиховский, сколько ученых вышло из стен «Второй школы»? Но опять-таки, это его мнение, на которое он имеет право. Но когда закадровый голос сообщает: «Треть выпускников школы эмигрировали. Каждый год они собираются в Майами», это подается как объективность. Допустим, собирается небольшая группа выпускников. Но говорить обо всех уехавших — это небрежность формулировки.

Откуда взялась эта треть? Опять-таки, кто считал? Да, уехали многие, растеклись по всему миру, но если вспомнить, что в год выпускалось по 6–7 классов… Уверен: цифра сильно завышена. Произнеси ее кто-то из интервьюируемых — это было бы частное мнение, а вот для закадрового голоса это, по-моему, некорректно.

И отдельный разговор об итогах, прозвучавших в фильме. «Достижения не соответствовали ожиданиям», — произносит Петр Авен. Радзиховский вообще называет «Вторую школу» неудавшимся проектом, так как из нее вышло мало выдающихся ученых, и вообще — ни Пушкина, ни Горчакова. Эту мысль он уже однажды озвучил в ее стенах, ему стали возражать, и он признал, что, вероятно, не в курсе. И вот снова… Ну да, субъективное мнение. Имеет право. Только вот хотелось бы, чтобы после него было сказано и другое.

Огромное количество людей считают годы, проведенные в школе, одними из лучших лет своей жизни (это было сказано, но до), и дело не в количестве членов Академии наук. Большое число выпускников «Второй школы» — ученые с мировыми именами. Математики, физики, биологи. Есть среди них известные медики, педагоги, архитекторы, литераторы, общественные деятели. Ну да, на сегодняшний день никто из второшкольников в гении не зачислен. И даже нобелевских лауреатов среди них нет. Впрочем, оговорюсь: возможно, через десятилетия счет будет иной. А школа все-таки в первую очередь преследовала простые цели — научить учеников думать невзирая на то, поощряется ли это за ее стенами.

Владимир Каплун, выпускник 1968 года, технический директор в Компьютерном доме НЭФ:

Этот фильм требует некоторого осмысления, я бы сказал, что скорее не понравился. Он о чем-то не о том. Акценты смещены. Не очень понятна его тональность. Полностью упущены действующие лица до 1969 года. А выпуски, скажем, 1967 года и раньше были едва ли не самые выдающиеся.

При том что я сам продукт «Второй школы», и только ее, не понимаю, почему «единственная». А что, 444-я не считается? А 57-я? А Константинов тот же? Там тоже много чего было. Но по-своему. В телевизионной версии, увы, ни разу не упомянут Саша Крауз.

Приятно, что в фильме есть не-сколько моих фотографий, ставших, правда, уже фольклором. Ни слова о Сигаловском — а это было явление. Если это фильм о В. Ф. Овчинникове, о Шефе, — ну тогда пусть. О Якобсоне — слабовато.

В фильме есть некоторые, на мой взгляд, некорректности. Николай Климонтович умер 4 июня 2015 года. Слишком свежо, чтобы не упомянуть, когда его показывают в фильме. И если это фильм для второшкольников, то мне он не нужен — я знаю больше, а многое, что упустил, есть в двух выпусках книги. А если для остальных, то мало что понятно.

Алексей Хохлов, выпускник 1971 года, докт. физ.-мат. наук, академик РАН, проректор МГУ:

Разумеется, мне, как человеку, который учился во «Второй школе» с 1968 по 1971 год, было интересно посмотреть этот фильм. Это был «звездный час» и одновременно очень драматический период для школы. Смотря фильм, я переживал заново многие моменты. Какие-то вещи я тогда плохо понимал, и они стали для меня яснее с учетом исторической перспективы…

Именно с учетом этой перспективы становится понятно, что основное достижение В. Ф. Овчинникова — создание надежно функционирующей системы, настроенной на подготовку учеников не только с блестящими знаниями в области математики и физики, но и с умением систематически работать (что гораздо важнее). Причем это высшая степень надежности: взаимодействуя в МГУ со многими выпускниками «Второй школы» периода «без Овчинникова» (1971–2001) и периода «второго пришествия», я могу точно сказать, что школа продолжала выпускать совершенно незаурядных ребят, «заточенных» на занятия наукой.

С учетом этого мне показалось, что в фильме слишком мало внимания уделяется собственно математике и физике, особенностям методики их преподавания во «Второй школе», чем эти методики отличались от таковых в других знаменитых физ.-мат. школах (Колмогоровском интернате, 57-й школе и т.д.). Конечно, нам было очень интересно на уроках литературы и истории, и они нам многое дали, но всё же не это было главным.

Некоторые кадры, особенно о встрече выпускников в Майами, на мой взгляд, не стоило включать в фильм. А вот кадры с празднования 50-летия школы в 2006 году были бы не лишними (опять-таки, на мой вкус).

Резюмируя, хочу сказать то, что не вошло в фильм, но что я хотел донести до авторов, когда в ходе интервью они меня спросили, оказался ли проект «Вторая школа» успешным. Конечно да, если учесть, что целью школы являлось не воспитание будущих Пушкиных и Горчаковых, а подготовка людей, умеющих квалифицирован-но и систематически заниматься математикой и физикой.

Подтверждение тому — многочисленные выпускники школы, работающие с высочайшей самоотдачей. За это мы должны быть благодарны выдающимся учителям «Второй школы», и в первую очередь народному учителю России В. Ф. Овчинникову.

Павел Чеботарев, выпускник 1979 года, докт. физ.-мат. наук, гл. науч. сотр. Института проблем управления РАН:

Вечный сюжет: комиссия, сформированная для разгона школы, вышла в восторге после урока, который проверяла, а потом ее членам пригрозили увольнением, и они вернулись, назвав тот же урок провальным. Наверное, эти опытные люди, директора других школ, всё взвесили, но мне (надо думать, наивно) кажется, что если бы они сговорились, уперлись, возмутились, то и спали бы потом лучше, и с их увольнением никто не стал бы затевать новую бодягу. Правда, им труднее было бы теперь что-то «выбивать» для своих школ.

Я пришел во «Вторую» через три года после разгона. Наша литераторша, новый парторг, загоняла в нас постановление «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“» и речь Жданова, где Ахматова называлась «взбесившейся барынькой, мечущейся между будуаром и моленной», а Зощенко — «подонком литературы»; нам преподавали доносчики Макеев и Круковская. Но мы знали им и всему этому цену.

Наш молодой математик, А. И. Балабанов (работающий в школе по сей день [4]), на последнем уроке в четверти обычно читал нам какую-нибудь из поэм Цветаевой, а иногда ставил очень хорошую музыку. Он и его друг С. В. Нестеров, прозванный за прическу Коперником (он вел математику в другой параллели), как могли восполняли наше гуманитарное голодание и обезвреживали идеологическую отраву. Вскоре мы познакомились и с другими замечательными математиками (и правозащитниками): Ю. А. Гастевым, В. А. Сендеровым, Б. И. Каневским, очень ценим Г. А. Чувахину и И. Я. Вайля. Благодаря им всем в конце 1970-х «Вторая» еще жила и дышала.

В разделе «Итоги» фильма Л. А. Радзиховский и П. О. Авен говорят, что выпускники «Второй» недостаточно состоялись. Это не так. Их вклад в науку весом, некоторые стали замечательными гуманитариями; они и сейчас добавляют в общественную атмосферу (причем не только российскую) неповторимый дух «Второй школы». Порой потом уже узнаешь, что люди, с которыми тебя в незнакомой компании сразу тянет поговорить, потому что чувствуется взаимопонимание, общая волна, — второшкольники. Очень благодарен создателям фильма, что записали прекрасные интервью старых учителей (и учеников) и до-несли до зрителя этот лицейский дух.

Андрей Цатурян, выпускник 1969 года, докт. физ.-мат. наук, профессор МГУ:

Впечатления от фильма двойственные. Конечно, очень приятно вспомнить юность, увидеть и услышать старых друзей и любимых учителей. Я очень благодарен создателям фильма за то, что они взялись за эту работу и сделали то, что сделали. Низкий поклон за бесценные записи бесед с Г. Н. Фейном, В. Ф . Овчинниковым и особенно за невероятно яркие интервью Ю. Л. Гаврилова, Е. Б. Дынкина и В. А. Сендерова, оказавшиеся для них последними.

Боюсь, однако, что у тех, кто не учился в те годы во «Второй школе» и не соприкасался близко с нею и со второшкольниками, фильм может создать совершенно превратное впечатление о школе и времени. Для меня и некоторых моих друзей «Вторая школа» — время и место счастья и свободы, лучшие годы жизни. У многих других выпускников она породила комплексы, которые они изживали следующие десятки лет, далеко не всегда успешно. Издержки «отборного» обучения и различия влияния конкурентной среды на разные неокрепшие умы и души в фильме не отражены.

Также фильм может создать впечатление, что в школу принимали по блату. Если это и происходило, то было редким исключением. Подавляющее большинство учеников поступило в школу потому, что они умели решать трудные математические задачи.

Совершенно несправедливым представляется мне прозвучавший в конце фильма тезис о том, что из выпускников «Второй школы» по большому счету «ничего не вышло». Не говоря уже о том, что это положение было высказано людьми, которые, по крайней мере для меня, вовсе не являются моральными авторитетами, оно может быть названо справедливым исключительно в пошлом, «попсовом» смысле.

Из «Второй школы», действительно, не вышло «властителей дум», о которых сказано: «…Позорно, ничего не знача, быть притчей на устах у всех». Зато из нее вышло много замечательных ученых, в том числе и тех, кто составил цвет российской и мировой науки. Поскольку никто из них пока не получил Нобелевской премии и уже не получит Филдсовскую медаль, они почти не «засвечены» в средствах массовой информации, что не мешает им быть хорошо известными среди коллег во всем мире.

Есть среди выпускников «Второй школы» люди, не имеющие отношения к науке и не получившие широкой известности, но много сделавшие для того, чтобы наша страна не одичала окончательно. Анна Битова, которая в фильме рассказывала, как, высунувшись из окна школы, она писала на фасаде лозунги против ее разгона, создала уникальный Центр лечебной педагогики, который помогает жить тысячам детей с особенностями развития и их семьям.

Другой второшкольник, Виктор Тумаркин, был главным разработчиком портала obd-memorial, благодаря которому многие тысячи жителей бывшего Советского Союза узнали, где и когда погибли и были похоронены их родные во время Второй мировой войны. Только после этого лозунг «Никто не забыт, ничто не забыто», произносившийся тысячами советских и российских бонз на протяжении 70 лет, наконец перестал быть чистым лицемерием и обрел конкретное человеческое звучание. Если эти люди не смогли реализоваться, то кто же смог?

Сергей Недоспасов, выпускник 1969 года, докт. биол. наук, член-корр. РАН, зав. кафедрой МГУ:

Я был в командировке и пропустил показ фильма на телеканале «Культура». А когда смотрел через неделю, то уже слышал от разных людей про их неоднозначную реакцию. По-этому смотрел особенно внимательно, чтобы чужие мнения меньше повлияли на мое.

И вот что я увидел и услышал. Разумеется, авторы искренне хотели «сделать хорошо», за это им большое спасибо. Другое дело, что акценты они расставили довольно странно и без фальшивых нот, с моей точки зрения, не обошлось.

Конечно, было приятно увидеть на фотографиях и вживую своих учителей (например, нашу любимую В. А. Тихомирову) и узнать какие-то новые факты и мнения об истории «Второй школы». Но мы, выпускники, и так знаем про нее очень много. А вот какое мнение сложится у тысяч зрителей, которые слышат эту историю в первый раз, — не знаю. Если они сделают вывод, что главная функция этой школы состояла в подготовке под носом у властей диссидентов и эмигрантов, то это будет досадным артефактом своеобразно расставленных акцентов в фильме.

Для меня наиболее органично про-звучали фрагменты интервью с главным действующим лицом фильма — В. Ф. Овчинниковым. Ведь он вспоминал и обсуждал очень сложные, драматические моменты истории «Второй школы». И при этом высказывался очень тактично, не занимая никаких крайних позиций и не вешая никаких ярлыков. Только не подумайте, что он боялся говорить на камеру, чтобы не сняли с работы. Не это ли фантастическое человеческое чутье и такт позволяли Шефу столько лет возглавлять яркий коллектив учителей, среди которых было немало во всех смыслах неудобных личностей?

Думаю, к главным вопросам, обсуждаемым в фильме, относится проблема самореализации выпускников и успех/неуспех всего проекта «Вторая школа».

Не знаю, хотели ли этого авторы, или так получилось само, но мне резанула ухо разница тональностей в высказываниях местных людей и тех, кто вещал «оттуда», от Оклахомы до Миннесоты. Ведь большинство интервью в США не без иронии записывались непременно на фоне камина собственного дома или в знаменитой гостинице «всё включено» в городе-герое Майами. Загробный голос уточнял, что эмигрировала треть выпускников школы. Я невольно посмотрел на выпускную фотографию своего класса; наш выпуск пришелся на золотое время — 1969 год. И мне казалось, что у нас был один из самых сильных классов выпуска. Из 32 учеников на фотографии эмигрировало то ли 5, то ли 6. Наверное, мы просто не вышли умом, поэтому и не танцуем в Майами.

Понимаю: нельзя всего объять, но жаль, что не нашлось места для воспоминаний и высказываний очень многих достойнейших выпускников Школы (в частности, тех, кто активно занимается средним и высшим образованием, а таких немало, и среди них есть выдающиеся люди и подвижники, или тех, кто пошел лечить людей), и жаль, что наряду с А. А. Якобсоном, Ф. А. Раскольниковым, Е. Б. Дынкиным не были упомянуты другие замечательные учителя. Странно, например, что не было интервью с А. К. Ковальджи, уверен, что он мог бы сделать ценные комментарии.

Еще я хотел бы высказаться о тех, в чей адрес прозвучала брань. Я не учился у К. А. Круковской, но слышал, что она была очень хорошим учителем химии. И совершенно не обязательно рассказывать в фильме (подчеркиваю, фильм — не для выпускников, его смотрят тысячи людей на федеральном канале), на каком заборе и что про нее было написано. Зато я учился у А. Ф. Макеева (и даже конфликтовал с ним) и могу только сожалеть, что его образ намалеван такой черной краской. Он был очень сложным человеком, не дай Бог тем, кто скалит зубы, пройти через то, через что прошел он. Шеф же очень тактично сказал, что он брал на работу «хороших предметников». Так вот, не надо забывать, даже на фоне замечательных математиков и литераторов, каким выдающимся учителем географии и тренером был Филиппыч.

Еще немного странно, что эмиграция представлена в фильме чуть ли не главной проблемой «Второй школы». Оставим это на совести авторского коллектива и спонсоров. Разумеется, уехавшие люди считают, что реализоваться они могли только «там». По-скольку я много лет работал в США, то скромно промолчу по поводу тамошнего образования, особенно школьного. И высказывания А. В. Гудкова о том, что в России невозможно делать передовую науку, оставим на его совести. Справедливости ради отметим, что после Майами и Баффало нас все-таки перенесли на Алтай и дали шанс Г. Шабалину высказаться о других, неголливудских ценностях.

Особенно интересной мне показалась полемика по поводу того, состоялся или провалился «проект „Вторая школа“». Эта тема заслуживает дальнейшего обсуждения, так что пора задуматься о второй серии.

На этой неделе стукнет ровно 50 лет с тех пор, как я, краснея и бледнея, сдавал вступительный экзамен И. Х. Сивашинскому (который называл нас «деточками») и был принят в 7-й класс. А через неделю в 7-й класс пойдет моя внучка Настя. Я буду горд и счастлив, если меня позовут преподавать в родной школе. Так что, с моей узкокорыстной точки зрения, проект «Вторая школа» продолжается.

Для справки:

Режиссеры фильма «Вторая и единственная» — И. Скворцов, Ф. Кудряшов
Авторы идеи — А. Гордон, Н. Формозов, А. Голубовский
Автор сценария — А. Лошак
Продюсеры — Е. Меликсетова, А. Ханютин, А. Голубовский

1. Страница на сайте телеканала «Культура».

2. Видеозапись фильма см. www.youtube.com/watch?v=v2w-0I-bjjQ

3. «Записки о Второй школе».

4. Страница об А. И. Балабанове.

5. Бунимович Е. А. Девятый класс. Вторая школа. Объяснение в любви в 23 частях.