Телеканал «Наука 2.0» готов к экспериментам

Михаил Гельфанд
Михаил Гельфанд

Наука 2.0Григорий Ковбасюк, генеральный директор ОАО «Наука», и Мария Семёнова, главный редактор телеканала «Наука 2.0», рассказывают о своем детище и о сложностях популяризации науки на российском телевидении.

— Начну с банального вопроса. Расскажите, пожалуйста, про ваш канал. Точнее, так: понятно, кто читает «Троицкий вариант»; что вы хотите рассказать нашим читателям про ваш канал?

Григорий Ковбасюк
Григорий Ковбасюк

Г. К. Мы изначально хотели делать в России самый качественный по видеоряду и не бессмысленный канал о науке. Читателям «Троицкого варианта» нужно знать, что это канал, который на самом деле должен быть про них, про всех тех людей, которые занимаются российской наукой. Он и сейчас про них, но не про всех. Нам бы очень хотелось, чтобы те, кто не знает о существовании канала или знает, но относится к нему с некоторым скепсисом, всё же понимали: если им есть что рассказать интересного про то, чем они занимаются, мы хотели бы про это знать. С учетом того, что мы достаточно много производим, с очень высокой долей вероятности мы будем про это рассказывать.

Мария Семёнова
Мария Семёнова

М. С. Мы давно говорим о том, что хотели бы быть платформой и всячески помогать людям рассказывать о том, чем они занимаются, делать это визуально интересно. На телевидении недостаточно просто слов. К сожалению, мир так устроен, что люди науки с трудом соглашаются на подобные эксперименты.

— Какую долю вещания составляет оригинальная продукция и какую — перевод?

Г. К. Я думаю, что где-то 30% — это иностранная документалистика, всё остальное — отечественная.

— Документалистика или разговорные передачи?

Г. К. Единственная разговорная сейчас — это программа Алексея Семи-хатова «Вопрос науки». Всё остальное — это документальные фильмы либо документальные программы. Программы — это некое повествование. Оно может быть цикловым: это фильмы, объединенные одним ведущим, одним, общим названием, сверхидеей, либо какие-то разовые истории.

М. С. У нас есть линейка «Большой скачок». Это может быть фильм, либо одна серия, либо две серии на новую тему.

— Где можно увидеть вещание?

М. С. У нас на канале.

— А где сам канал?

М. С. В познавательных пакетах.

Г. К. Канал не эфирный, канал цифровой.

— Спутниковый или кабельный?

Г. К. У нас больше 400 кабельных операторов в партнерах по распространению. Спутниковый тоже — например, на платформе «Триколор».

— Это много?

Г. К. Если мы говорим про всю телеаудиторию в России, то близко к 100-процентному охвату имеет «Первый канал» и канал «Россия-1», а наш охват — примерно 45%.

— А в людях? Или это потенциальная аудитория?

Г. К. Это техническая возможность приема. Среднемесячный охват «Науки», по «Индекс+» (исследования компании TNS, которые оценивают просмотр неэфирного телевидения), сейчас порядка 11% населения страны [1].

— Эти 11% населения хотя бы раз в месяц включили канал и сколько-то времени его посмотрели?

Г. К. Не менее минуты. По аудитории возраста 4+, в городах России с населением 100+ тыс. человек (в городах с меньшим населением просто не проводятся измерения) в июле 2015 года телеканал «Наука» включали 6,7 млн человек.

— Кто эти люди?

Г. К. Чуть-чуть больше мужчин, чем женщин, — соотношение где-то 55% на 45%. Средний возраст — 41–43 года. Самый высокий показатель в аудитории мужчин — 25–34. Я так понимаю, что мужчинам наука и любознательность чуть-чуть более свойственны психологически. Плюс у нас еще есть особенности контента.

— У вас есть военный цикл, а цикла про косметику нет. Там науки не меньше.

Г. К. Это правда. Тут мы должны идти вместе с целевой аудиторией. Нельзя иметь чисто мужской и чисто женский контент. Как только вы поставите их вместе, вы увидите дыру. Потому что те, кто смотрел один формат, сразу переключаются.

— Когда у вас танки начинаются, наверное, девушки тоже куда-то деваются?

М. С. Мы стараемся танки тоже делать так, чтобы девушки могли воспринимать.

Г. К. Военные циклы на «Науке» мы сейчас не показываем. Это было осознанное решение, для того чтобы быть более универсальным каналом.

— Как вы выбираете, какие циклы показывать?

М. С. С разных точек зрения. В первую очередь должно быть интересно. Во вторую — это должно быть смотрибельно.

— Это не одно и то же?

М. С. Нет. Программа «Академия», бесспорно, прекрасная программа…

— По-моему, нет.

М. С. Она не может не быть интересной, но она сделана визуально так, что людям тяжело это воспринимать с экрана, как мне кажется.

Г. К. Я бы не ругал коллег.

М. С. Я не ругаю. Она прекрасная, мы ее показываем.

— Давайте я поругаю. Она, по-моему, тоскливая.

Г. К. Мне кажется, что тут есть другая проблема. Не так много людей способны в сольном жанре (а по сути, «Академия» — это сольный жанр) держать аудиторию. Форма студии, набор каких-то визуальных приспособлений могут выручить лектора. Но если он сам, благодаря своим качествам, харизме, возможностям, навыкам, держать аудиторию не может, он ее не удержит.

— Где вы берете людей, которые рассказывают про науку?

М. С. Есть редакторская группа, есть продюсеры во главе с автором, шеф-редактором. Когда появляется какая-то тема, они начинают ее разрабатывать. Они понимают, что по этому вопросу хорошо бы поговорить с людьми из этого института, а по тому вопросу хорошо бы поговорить с теми людьми, отправляют запрос, договариваются, люди соглашаются или нет, чаще соглашаются, рассказывают нам…

— Откуда берутся темы? Редакторы приносят?

Г. К. Что производить — это всегда некий редакционный компромисс, консенсусное решение. Оно упирается в три-четыре аргумента. Мы действуем в бюджетных рамках для производства каждого конкретного фильма. Мы понимаем: чтобы что-то рассказать, нам нужно либо снять, либо что-то нарисовать. Как правило, и то и другое. Мы еще ориентируемся на понимание того, что может быть интересно нашей аудитории. В этой связи нам очень важен фидбэк от научной среды.

— Смотрит ли научная среда телевизор? Ваша целевая среда — не научная. С научной вы 11% не наберете.

Г. К. Так или иначе, по каждому фильму у нас всегда есть как минимум один научный консультант, который вычитывает сценарий и проверяет на предмет мракобесия.

М. С. Обычно это два или три человека. В финале у нас есть уже свой отдельный консультант в редакции.

— Кто эти консультанты?

М. С. Наши же герои. Допустим, мы снимаем в какой-то лаборатории. Есть руководитель лаборатории, есть люди, которые непосредственно занимаются этой темой. Разумеется, они нам рассказывают на камеру, что они делают. Дальше мы просим у руководителя…

— Тогда мы приплыли. Если вы попадаете в лабораторию, которая обрабатывает яйца курицы излучением живых утят, то вам и сотрудники расскажут, как у цыплят перепонки на лапках растут, и руководитель это подтвердит.

М. С. У нас бывают истории, когда люди из одной лаборатории начинают противоречить друг другу…

— Это нормально. Я про другое: что будет, если вы случайно попадете в неправильную лабораторию?

М. С. Может такое быть, конечно.

— Как вы проверяете, она правильная или нет?

М. С. Обычно мы не снимаем в одной лаборатории. Если мы снимаем что-то про генетику, то потом сценарий рассылается всем ученым, которые об этом рассказывали, замечания учитываются. Быть на 100% уверенным в достоверности, наверное, нельзя.

Г. К. У нас еще есть Ваня Семёнов в качестве научного редактора.

М. С. Ваня Семёнов — это наше всё, научный консультант, который с нами постоянно работает.

— В цикле «На пределе чувств» был сюжет про людей, которые видят с закрытыми глазами. В цикле про угрозы современного мира был сюжет про гигантский астероид-убийцу. В цикле про научные сенсации было сказано, кому сегодня выгодно считать человечество источником глобального потепления.

М. С. Названия были ориентированы на привлечение. Есть часть аудитории, которая клюет на название «Астероид-убийца. Как выжить?», в результате ему рассказывают, как это устроено, откуда этот астероид вообще взялся, может ли быть такое, что он прилетит и мы все погибнем.

Г. К. То, что вы сейчас назвали, — это та часть отечественного контента, которую мы покупаем либо берем в нашем материнском холдинге ВГТРК, — программы, которые изначально были заточены под эфирное телевидение. Мы считаем, что они не противоречат нашей редакционной политике.

— Вы говорили, что 30% — это переводы, а 70% — оригинальное. При этом отечественное делится на то, что вы делаете сами, и то, что вы берете у кого-то. Как эти 70% делятся дальше?

Г. К. Примерно пополам.

— Получается, треть иностранных, треть ваших, треть российских, но не ваших. Я посмотрел сетку суточного вещания. Там очень много повторов?

Г. К. Да.

— Если посмотреть дневную сетку, то какая доля передач появилась в этот день впервые?

Г. К. В будни — никакая. Мы вбрасываем свежий контент в субботу. Все выходные этот контент крутится, стандартный наш блок, примерно 10–12 часов. Потом он, разбиваясь на линейки и смешиваясь с контентом предыдущей недели, который точно так же был вброшен в субботу, расставляется по будним дням таким образом, чтобы ни разу не выходить в одном и том же тайм-слоте. Это компромисс между желаемым и нашими возможностями. Он позволяет нам среди научно-познавательных каналов России по продолжительности просмотра быть на первом месте.

— Сколько новых передач появляется в неделю?

Г. К. 10–12 часов, это примерно 20 программ.

— Мы уже несколько раз заговаривали про финансы — из чего они складываются? Я спрашиваю не про суммы, а про источники.

Г. К. Доходы от дистрибуции и от продажи рекламы.

— И всё? Вы самоокупаемы?

Г. К. Да. За дистрибуцию в конечном счете платят зрители. Операторы платного телевидения, чтобы взять канал к себе в пакет или в пакеты, платят нам небольшие деньги — несколько рублей с абонента в месяц.

М. С. Мы же всячески продвигаем себя в регионах, чтобы нас знали и хотели смотреть.

— Сколько абонентов выбрали «Триколор» только потому, что у него вы были, а у других операторов нет?

М. С. Есть познавательный пакет, в нем нет хороших каналов, кроме Discovery, а русскоязычных вообще там не найти.

— А чем же он тогда познавательный, если там, кроме Discovery и вас, ничего познавательного нет?

М. С. В познавательный пакет еще входит Animal Planet, еще каналы, которые рассказывают, как устроен мир.

Г. К. Вы сейчас задали вопрос удивительный по глубине. Операторы очень долгое время формировали свои пакеты волюнтаристски и основываясь на своих собственных представлениях о прекрасном.

— Я такую модель и имел в виду.

Г. К. При этом был набор каналов, которые must have. Discovery, Animal Planet, National Geographiс. Некоторые киноканалы, спортканалы. Потом у них оставалось место, они его добирали, руководствуясь где-то соображениями содержательной необходимости, где-то экономическими доводами. Они всегда ориентировались на то, что выбор кабельного телевидения — это мужской выбор. Поэтому в целом еще 5–7 лет назад в кабельном был существенный перекос в сторону мужских интересов.

— Спорт, рыбалка, автогонки…

Г. К. Кинопоказ своеобразный. На самом деле далеко не факт, что в каждой семье именно мужское слово является главным при принятии решения, что и кто сегодня смотрит по телевизору. Сейчас ситуация меняется. У канала «Наука 2.0», помимо собственных содержательных плюсов, в плане дистрибуции есть еще преимущества: мы являемся частью «Цифрового телевидения» — семейства цифровых каналов ВГТРК. Это позволяет нашим партнерам, которые отвечают за дистрибуцию, в разговорах с кабельщиками оперировать не одним каналом, а пакетом. С точки зрения продаж это дает им преимущество.

— Зачем этот ваш замечательный пакет людям, которые занимаются дистрибуцией?

Г. К. Мы считаем, что в рамках холдинга «Цифровое телевидение» должны присутствовать разные типы зрелищ. Как в ресторане. В нем же есть меню: мясо, рыба, холодные закуски, горячие закуски, что-то полегче, что-то потяжелее; винная карта. Сейчас палитра каналов в рамках «Цифрового телевидения» такова, что она удовлетворяет весь спектр интересов. От брутально мужских до откровенно женских. Иметь качественно сделанный научно-познавательный канал для пакета в целом хорошо. Мы считаем, что сам канал достаточно интересен. Его показатели телесмотрения хорошие.

— Это, наверное, существенно для рекламщиков? Или нет?

Г. К. Учитывая, что мы сейчас в ситуации, когда реклама на рынке в целом падает…

— А также все остальные рынки…

Г. К. На «Науке 2.0» реклама растет. Но нужно понимать, что канал молодой. Реклама растет, потому что очень низкая база.

— Как вы себя позиционируете относительно других научно-популярных каналов по контенту, по общему стилю, по спикерам, по аудитории?

М. С. Я считаю, что мы лучшие. Мы изначально старались делать всё здорово и интересно, приглашаем к себе самых лучших людей, которые не только что-то понимают, но еще и умеют эту информацию красиво донести, хотят это делать. Журналистикой нужно хотеть заниматься. Это не просто так. Это сложно. Это не случайные люди, в это вложено много труда.

— Ваша аудитория круче, потому что… Или ваши спикеры круче?

М. С. Спикеры, я думаю, везде одни и те же.

Г. К. Мы про это уже говорили. Есть ограничения, которые накладывает выход в производство научной программы для того или иного канала в силу специфики этого канала. Так получилось, что канал «Культура» достаточно женский и очень возрастной. Я не слишком внимательно следил за аудиторией ОРТ. Но мне кажется, что она чем-то похожа на аудиторию канала «Культура». Когда производитель программы понимает, кто его зритель, он осознанно или специально начинает подстраиваться. У нас канал начинался с нуля. Мы всегда хотели быть интересны относительно молодой аудитории, это диктовало выбор телевизионного языка. То, что делается для канала «Наука 2.0», в целом в одном тренде с тем, что происходит в мировой журналистике научно-популярного телевизионного жанра.

— Если говорит про относительно молодую и относительно активную аудиторию, есть проект «ПостНаука», который в основном состоит из говорящих голов. Они фантастически успешны, если смотреть по объему и по тому, с какой скоростью они находят новых людей. Говорящие головы не очень дорого снимать.

Г. К. Не очень дорого, но это специфично. Проблема говорящих голов заключается в том, что зрителю нужно слушать и вникать. Телесмотрение в России в основном фоновое. Людям нужно что-то на картинке, что их способно периодически привлекать, выбивает из ровного повествования. Для интернет-проекта, для конкретной аудитории, которая заинтересована либо в человеке, либо в теме, это отличная история. Вытащить это в телевидение…

— Оно не выйдет, нет. Я хотел спросить, можете ли вы сравнить свою аудиторию с аудиторией «ПостНауки»?

Г. К. Я думаю, что аудитория «ПостНауки» несколько более подготовленная, чем у нас, и более заинтересованная. «ПостНаука» может себе позволить со своим зрителем разговаривать более сложным языком, чем канал «Наука 2.0». «Наука 2.0» должна быть чуть проще.

— Проведу параллель. Если говорить про говорящие головы, то это замечательное форматное радио, которое в машине слушают, там из пробки не сбежишь.

Г. К. Можно переключить.

— Переключиться можно, но там автоматически вникаешь. Переключишь, будет то же самое. Никаких драматических всплесков нет.

М. С. Очень специфическая аудитория.

Г. К. На радио важны эмоции в голосе. Там ровное и размеренное повествование просто не будут слушать. Оно сразу станет фоновым и перестанет привлекать внимание. Когда мы с Иваном Семёновым придумывали формат «Вопросы науки», мы хотели, чтобы у нас был ведущий, который мог бы разговаривать на равных со своими гостями, был бы в каких-то областях профаном, но мог бы задавать умные прямые и неожиданные и резкие вопросы.

— Неожиданные не получаются, потому что они репетируются по пять раз.

Г. К. Возможно, но это издержки формата. Тут коллеги, мне кажется, перестраховываются. Элемент неожиданности программа теряет. Им кажется, что это позволяет поддерживать качество. Я не согласен. Тут важнее неожиданность, быстрота реакции.

М. С. Вспомни первые съемки Александра Яковлевича Каплана, когда рыдали все, он в первую очередь. У меня было ощущение, что он сбежит.

Г. К . Мы с профессором Капланом сделали пятисерийный цикл «Тайны мозга», в котором он выступает в качестве соавтора и ведущего.

М. С. Я про количество дублей. Сейчас мы уже задумываем новый проект. Александру Яковлевичу всё понравилось, он уже не боится камеры, может импровизировать, какие-то вещи просто снимаем с одного дубля. Правда, мы каждый раз накануне переписываем сценарий, он его улучшает.

Важный момент — доверие зрителя. Когда какой-то прекрасный ведущий что-то пересказывает, это одна история. Но когда зритель читает в титрах, что перед ним очень важный человек, который серьезно занимается этой темой, доверие к тому, что рассказывают, уже гораздо больше.

— В рекламе тоже обычно снимаются какие-нибудь кандидаты наук.

Г. К . Это одна из причин, почему мы сами вышли на связь с «Троицким вариантом». Нам хочется лучше понимать, что есть нового и интересного в отечественной науке. С другой стороны, чтобы расширялась палитра героев в эфире. И если всё начнется с того, что мы приедем к человеку на интервью, а в фильм войдет небольшой фрагмент, я не исключаю, что из этого фрагмента затем родится своя отдельная история. А потом, если у человека будет предрасположенность, то и целый цикл…

М. С. У нас происходит постоянный поиск новых лиц. Мы этим занимаемся.

— Почему надо идти к вам?

М. С. Мы открытые, и мы бы очень хотели, чтобы люди, которые занимаются наукой серьезно, знали, что есть такая платформа и что, если хочется чем-то поделиться или что-то рассказать, они всегда могут нам об этом сообщить и мы будем очень отзывчивы и с радостью это сделаем.

Г. К. Можно в разных жанрах рассказать о том, чем вы занимаетесь. Можно отправить публикацию в научный журнал, а можно вместе с нами обратиться к более широкой аудитории — где-то пошутить, где-то похулиганить, поиграть в визуализацию. Это же вызов для ученого тоже. Мне кажется, есть какое-то количество людей в науке, которым не претит слово «популяризация». И они готовы в этом жанре поэкспериментировать. Мы предлагаем экспериментировать вместе.

1. TNS TV Index Plus.
www.tns-global.ru/services/media/media-audience/tv/thematic/description/

3 комментария

  1. «Наука 2.0» пока ещё остаётся единственным каналом, который я иногда смотрю на нашем ТВ, но, по-моему, деградировать он уже начал. Вот, например, недавно там показали чудесный фильм «Фактор эволюции. Еда» (легко ищется на youtube), где приличных людей, вроде Маркова, Дробышевского — даже Докинза! — и др., смешали со страшилками о химических добавках, консервантах, ГМО, и старыми добрыми крысами Сералини!

    Знаю, что у некоторых наших популяризаторов науки есть «чёрные списки» каналов, с которыми они не сотрудничают, так что советую присмотреться :)

  2. Военные программы однобоки. Ура патриотичны. Нет объективного сравнения с аналогичными конкурирующими системами.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

Оценить: