На посленовогодние вопросы ТрВ-Наука ответила лингвист, докт. филол. наук, профессор, чл.-корр. РАН, зав. отделом урало-алтайских языков Института языкознания РАН Анна Дыбо. Беседовала Наталия Демина.
— Что делать ученому в сложившейся социально—политической ситуации? Может ли ученый развивать науку в современной России и что для этого нужно?
— Я думаю, нормально работать ученый в России все-таки еще может. Хотя всё больше времени и сил берут не относящиеся непосредственно к делу вещи. Развивать науку тоже может. Не знаю, во всех ли областях. Лингвистика — наука малозатратная. Небольшие гранты, которые можно использовать на экспедиции, в общем, дают. А это сейчас самое спешное из возможного — записать, что осталось, из языков и диалектов, которые исчезают. И выставить материал в Интернет, чтоб все могли с ним работать. Поскольку сейчас многие это делают (и не только в России — это вещь, которую самое спешное из возможного делать в мире вообще), то висит много полезного материала, с которым можно работать.
Для дела обучения лингвистике новых поколений тоже полезнее всего эти поколения таскать с собой в экспедиции. Конечно, вследствие непрерывного сокращения аудиторных часов сильно испорчены программы в вузах, но при возможности неформального общения дело поправимо. А если не в Москве, то можно, например, что-нибудь по скайпу рассказывать, тоже неформально. Начинать рассказывать пораньше, со среднешкольного возраста; тогда, дойдя до куцых вузовских программ, человек уже будет верно понимать, к чему всё это. В общем, «главное — не побояться». Да вообще смешно: Клеменц, Богораз и Пекарский развивали науку, сидя в ссылке, у нас пока до этого не дошло.
— Может ли Академия наук в сложившейся ситуации оказывать существенное влияние на развитие науки?
— Смотря что подразумевать под Академией наук. Не похоже, что в рамках структуры Академии наук можно на что-то влиять. Что касается экспертных функций, то, например, совершенно фарсовое впечатление осталось от проведения порученной Министерством образования и науки РФ Отделению историко-филологических наук РАН экспертизы результатов НИОКР в вузах (слова-то всё какие!). Времени было мало, данных недостаточно, предоставленные компьютерные механизмы не работали, а схема оценки заформализована до безумия. Порадовала также НИОКР «Зарубежная пенитенциарная система — лингвокультурологический аспект» с нулем публикаций. И неизвестно еще, примут ли начальники Минобрнауки всерьез результаты этой экспертизы — организована она была явно не всерьез.
— Видите ли Вы необходимость создания новых организаций ученых?
— Опять же, смотря что это такое. У нас всё время работали — и сейчас работают — неформальные семинары, это полезно для развития науки. А для самозащиты, вероятно, следует
развивать профсоюзное движение — там, по крайней мере, разработаны и испытаны какие-то виды воздействия на противоположную сторону. Покамест другие способы воздействия сводятся к тому, что пытаемся сделать так, чтоб начальство устыдилось (пристыживание может происходить двумя способами — по личным каналам и по публичным, но оба сводятся к одному), — но, похоже, оно попалось какое-то нестыдливое. Либо одной рукой устыжается, а другой рукой через пару месяцев всё равно делает.
— Уезжать или не уезжать, конечно, каждый решает сам, но какие есть условия для этого решения?
— У меня, кроме всего прочего, объект изучения здесь. Кроме того, здесь пока не полностью пропала возможность вести какие-то коллективные работы со специалистами на местах. Кроме того, в Европе тоже систематически сокращаются рабочие места, убираются подразделения и т. д. Не имеет особого смысла уезжать, чтобы там перебиваться на отдельных проектах длительностью в три года с риском постоянно менять тему исследования. В сущности, мне жизнь в грантовой системе неинтересна, у меня есть свое дело еще лет на 90.
— Есть ли у Вас основания для оптимизма?
— Что всё хорошо кончится? Нет. Что удастся еще что-то сделать? Конечно, удастся.
— Какие фикшн- или нон-фикшн книги, фильмы или музыка привлекли Ваше наибольшее внимание в 2015 году? Не могли бы Вы рассказать о них поподробнее?
— Нужно новые? Перечитала сагу Айзека Азимова про Foundation («Основание»). У него там тоже слабовато с оптимизмом. Главный пойнт: видя гибель цивилизации, ученые пытаются сделать так, чтобы период дикости до возникновения новой цивилизации составил не 30 тыс. лет, как выходит по расчетам, а всего тысячу.
— Над какой научной задачей Вы сейчас работаете? На что в 2016 году будут направлены основные усилия?
— Я уже примерно описала экспедиционную деятельность; а в остальное время — буду стараться наконец дописать книжку о булгарских заимствованиях в языках Европы.
— Есть ли, на Ваш взгляд, угроза клерикализации научно-образовательной сферы в России?
— Пока не похоже, что в этой точке могут произойти какие-то существенные изменения.
См. также:
Страница А. В. Дыбо на сайте Института языкознания РАН:
iling-ran.ru/main/scholars/dybo