Несмотря на то что британские университеты принято считать одними их самых престижных, успешных и благополучных, их не обошли стороной проблемы, вызванные экономическим и политическим кризисом. О том, как ситуация в Великобритании и Ирландии выглядит изнутри, Анне Мурадовой рассказал старший преподаватель Университета Ольстера Максим Фомин.
— Максим, как Вы стали преподавателем в Северной Ирландии?
— Всё началось в далеком 1996 году, когда я поехал учиться по обмену на кафедру ирландского языка Дублинского университета, в Тринити-колледж. Я отучился год, завязал контакты с нужными специалистами и потом, после окончания МГУ в 1998-м, время от времени — по мере того как обнаруживались возможности для получения гранта на аспирантуру — отправлял свои документы в разные высшие учебные и научные центры в Республике Ирландия.
Мне повезло с ирландским Корком — декан гуманитарного факультета Питер Вудман (сам, к слову, из Северной Ирландии, археолог, раскопавший стоянку времен палеолита в Колрейне — городе, в котором мне суждено было проработать с 2003 по 2012 год) заинтересовался моей темой («Сопоставление концепции идеального правления в средневековой Ирландии и Древней Индии») и утвердил для меня стипендию — сначала на год, потом ее продлили еще на два с половиной — для обучения в аспирантуре факультета.
По окончании Университетского колледжа Корка со степенью доктора философии в мае 2003 года я подал заявку на вакансию ассистента редактора электронного словаря древнеирландского языка в Университет Ольстера. Опыт работы в проектах у меня уже к тому времени был: с 2002–2003 года в Корке я был почасовиком в проекте по оцифровке древнеирландских текстов «КЕЛТ». Моими руководителями в Ольстере стали профессор Грегори Тонер (директор проекта, сейчас он возглавляет кафедру ирландского языка в Королевском университете Белфаста) и Шэмас Макмахуна (директор научного института, в котором базировался проект).
Последнему было интересно всё, что я делаю, — не только оцифровка словаря. Благодаря этому неординарному и во многих отношениях талантливому — и доброму — человеку удалось осуществить много разнообразных сопоставительных проектов («Кельто-Славика», «Кельто-Индика», «Кельто-Арменика»). Всё это в совокупности привело к тому, что меня заметили, и, чтобы не дать мне убежать в другое место, факультет организовал набор на ставку «преподаватель гуманитарных дисциплин», на которую меня и взяли. Надо отдать должное декану Роберту Вэлшу, который потратил много времени и усилий, чтобы всё было оформлено надлежащим образом с юридической точки зрения. В 2012 году я добился повышения, получив должность старшего преподавателя.
— Что Вас с самого начала поразило? Что понравилось? Что, наоборот, разочаровало?
— Поразила огромная разница между южной Ирландией (Республика Ирландия) и Северной. В Северной Ирландии до сих пор чувствуется противостояние двух групп населения: католической, ориентированной на Республику Ирландия и ирландские национальные интересы, и протестантской, или лоялистской, ориентированной на Великобританию и считающую себя британской. Что примечательно, и те и другие имеют право получать общегражданские паспорта как в Великобритании, так и в Ирландии.
Так вот, в Северной Ирландии многие вещи табуированы. И разговор с незнакомым человеком — таксистом, продавцом, полицейским, кондуктором — как прогулка по минному полю. Невозможно расспросить человека о его вкусах и предпочтениях. Русская поговорка «на вкус и цвет товарищей нет» лучше всего характеризует этот парадокс — ни о любимом цвете, ни о любимой еде лучше не говорить. Только о погоде.
Университет в Северной Ирландии и в Ирландии южной — совершенно разные образования. В Северной Ирландии очень много работы с бумагами — описаниями курсов, методичками, которые, конечно, переходят теперь в электронный формат; тогда как в южной Ирландии преподаватель читает свой курс, скажем так, с чистого листа. В южной Ирландии университеты полностью дотируются государством, и до недавнего времени плата за обучение со студентов не взималась. В Северной Ирландии университеты — это скорее корпоративные организации с четкой иерархией, ориентированные на получение прибыли и в случае убыточности того или иного предмета без зазрения совести эти предметы — кафедры, школы, факультеты — закрывающие.
Что понравилось? Атмосфера взаимоуважения и поддержки, царившая на кафедре ирландского языка. К моему приходу профессоры Тонер и Макмахуна раскрутили некоторое количество проектов, и штат научных работников постоянно увеличивался. В отличие от Корка, где преподаватели принадлежат к так называемой высшей касте и не смешиваются с научными сотрудниками и аспирантами, помощи и поддержки от преподавателей (будучи только ассистентом проекта) в Северной Ирландии, пожалуй, я получил больше, чем в южной. Вероятно, это связано с общей напряженностью в обществе, и поэтому интеллигенты старались помочь себе подобным, в том числе и иностранным специалистам, волею судеб оказавшимся далеко и от дома, и от привычной научной среды.
Сейчас, с уходом «старой гвардии», основавшей и развивавшей мой университет, эта атмосфера ушла. С появлением новых преподавателей, пришедших на кафедру из средних школ, а не университетов, возник совершенно не характерный для университета дискурс, присущий обществу в целом. Увы, мы уже не преподаем язык с лингвистическо-филологической точки зрения, очень много методологически опробованных научных разработок заменяется на современные, которые выхолащивают содержание, обращая больше внимания на форму (орфография, фонетика, синтаксис) языка.
— В чем система гуманитарного образования в Великобритании и Северной Ирландии отличается от нашей, постсоветской?
— К сожалению, я не работал в пост-советской системе образования и не могу ответить на этот вопрос. Могу охарактеризовать систему образования в общих чертах, и читатель сможет сделать для себя соответствующие выводы.
Во-первых, системе присуща мобильность и флюидность. Нет приверженности устоявшимся формам и структурам. Каждые десять лет перетряхивается весь университет, а каждые пять лет — система кафедр и факультетов. За время пребывания в Университете Ольстера я успел побывать сотрудником двух научных институтов и трех кафедр, не меняя, в общем-то, профиля и сферы приложения своих научно-образовательных интересов.
Во-вторых, каждые пять лет проходит переаттестация курса, в которую закладывается огромное количество переменных, способных произвести если не революцию, то кардинальную смену подхода к обучению. Например, если в 2003 и 2008 годах упор в преподавании был на устоявшиеся курсы по истории и поэтике ирландского языка, то в 2013-м новый глава кафедры взял курс на радикальную модернизацию, обоснованную введением общеевропейских стандартов лингвистического университетского образования.
Не остаются в стороне и другие процессы: например, всерьез ведутся разговоры о совмещении ряда дисциплин современной направленности (веб-дизайн, медийные технологии, музыковедение) с традиционными (языки, история, литературоведение).
Получается, конечно, чудовищный симбиоз; у нынешней университетской публики не осталось ничего общего с академической средой, в которой воспитывалось поколение конца XX века. Однако эта комбинация старого и нового, академического и технологического дает хороший результат с точки зрения трудоустройства студентов по разным специальностям, так или иначе связанным с ирландским языком (журналистика, социальная и музейная сферы, руководство культурными проектами и издательская деятельность), но ничего не дает преподавателям, которые стремятся передать свой опыт и знания научного характера. То есть чем дальше учится студент (магистратура, аспирантура), тем меньше у него шансов найти работу.
Ну и главное отличие, с моей точки зрения, — это то, что студенты платят за свое обучение. Конечно, не сразу (деньги студент получает через систему правительственных грантов), но позже их надо возвращать.
— Какие изменения произошли в системе высшего образования за последний год?
— В Великобритании стали резко сокращать количество высших учебных заведений. Этому предшествовал период роста, когда с 1992 года произошла реструктуризация всех политехнических институтов в университеты, количество которых невероятно выросло. После 2015 года число университетов начало снижаться. Некоторые потеряли лицензию, некоторые сменили профиль, а некоторые пошли на крайние — и в то же время простые — меры.
Сокращение финансирования образования (в том числе высшего) привело к принятию очень непопулярного решения об укрупнении факультетов и сокращении числа студентов — и, соответственно, преподавателей. Нам еще предстоит выяснить, как ударит Brexit по ситуации в системе образования — многие университеты, в том числе наш, долгое время сидят на европейских грантах. Что будет теперь? Сокращение ставок преподавателей и мест для студентов происходит не только в Ольстере. Такие же процессы проходят в Уэльсе (например, в Университете Кардиффа, столицы Уэльса, и Университете Аберистуита, втором по размеру валлийском университете) и в Англии (Оксфорд, Лондон, Ньюкасл).
— Как бы Вы охарактеризовали нынешнюю ситуацию с гуманитарными дисциплинами в британских вузах?
— Проблема с гуманитарными исследованиями в том, что наш предмет невидим. Мы не работаем в высокотехнологичных лабораториях, нам не нужны подопытный материал и какие-то экзотические опыты, требующие огромных затрат. Я знаю, что со мной не согласятся нейролингвисты и психологи, но эти предметы уже можно считать скорее естественнонаучными, чем гуманитарными. Мы производим идеи. Мы трансформируем процесс мышления человека, обогащаем его лингвистическим и общекультурным багажом.
В эпоху повсеместного потребления, когда всё можно купить, не требуется ни учить языки, ни читать книги (всё, что надо, можно найти в Интернете), пропадает необходимость в гуманитарных дисциплинах как необходимом предмете для изучения. Вспомните, с какой ненавистью все аспиранты вспоминают кандидатский минимум по философии. Это только верхушка айсберга. Точно так же обычные студенты относятся, скажем, к изучению сложных семиотических теорий или многотомных литературных произведений.
С помощью Интернета и социальных сетей произошла смена аналитической парадигмы со считывающей на клиповую. В основу объяснения любого явления ставится имидж, картинка, но никак не текст. В связи с этим повышается востребованность таких современных дисциплин, работающих с имиджем, как, например, дизайн, который также нельзя считать гуманитарной дисциплиной. Если обобщить, в современных британских вузах, если гуманитарные дисциплины не смыкаются с дисциплинами технологичными и современными, их ждет медленное угасание и смерть.
— Какими, на Ваш взгляд, могут быть последствия Brexit для системы образования в Великобритании и Северной Ирландии?
— Последствия могут быть — они уже есть — достаточно катастрофическими. Существенно сокращая финансирование образования, министерства руководствовались логикой довольно прагматической: вы же сами говорите, что вы современные, международные, высокотехнологичные университеты, которые, как говорится, впереди планеты всей. Так докажите! Соревнуйтесь с европейскими университетами, получайте гранты.
Однако после «брекзита» такая логика уже не работает. Более того, само британское правительство отказывается от европейских денег на уже утвержденные проекты, например поддерживаемые Европейским региональным фондом, на такие регионы, как Корнуолл и Северная Ирландия. После «брекзита» многие европейские коллективы исключают из своего числа проверенных британских партнеров и менее охотно завязывают контакты с новыми. 85% студентов, которые едут в этом году учиться в Европу из дальнего зарубежья (США, Китай, Япония, Австралия), не поедут учиться в Великобританию. Это катастрофа для британских вузов, которые привыкли собирать высокую плату за обучение с такой категории студентов и за их счет сводить концы с концами.
Что ж, от этого, скорее всего, выиграет Республика Ирландия. Англоязычная, с устоявшейся структурой образования, крупными научными центрами и фабриками знания, филиалами таких гигантов, как Microsoft, Google и Apple, прошедшая Сreditcrunch (кризис 2008 года) и невероятно гостеприимная.