Назад в 1990-е?

Профсоюз работников РАН разворачивает работу по подготовке массовых акций. Основная наша задача — добиться роста финансирования российской науки и академических институтов. В последние годы происходило постоянное обрезание бюджета всей гражданской науки (например, в 2016 году на 13% по сравнению с 2015-м), и, в частности, ФАНО (с 92 млрд руб. в 2014 году до 8 млрд руб. в 2015-м и до примерно 80 млрд руб. в 2016-м). Соответственно, падало базовое финансирование подведомственных агентству научных организаций.

Естественным следствием уменьшения бюджетного финансирования гражданской науки стало и снижение поступлений в институты так называемой внебюджетки. Ситуация существенно осложняется растущей инфляцией. Наши институты работают в основном на импортных приборах и расходных материалах. Стоимость многих журналов, поездок на конференции также связана с курсом валюты. Поэтому инфляционные процессы бьют по науке больней, чем по другим отраслям.

Всё это вместе привело к тому, что уже в текущем году наши институты попали в сложную ситуацию. Мы собрали информацию по пяти десяткам организаций, работающих в разных регионах страны и в разных научных направлениях. Картина примерно одна и та же. У всех серьезные проблемы с обязательными платежами — налоги, коммунальные услуги, минимально необходимые эксплуатационные расходы. В большинстве институтов на покрытие всех этих трат направляется часть фонда заработной платы.

Практически везде идут сокращения. Подходы разные: где-то практикуют перевод на неполный рабочий день сотрудников преклонного возраста, где-то освобождаются от людей с невысокой публикационной активностью. В ряде институтов переводят на сокращенный рабочий день сотрудников подразделений, которые не имеют внебюджетных средств. Получающие «внебюджетку» частично оплачивают своих сотрудников за счет дополнительных поступлений.

Резко сокращен фонд стимулирующих надбавок, формируемый за счет бюджетных средств, так как базового финансирования едва хватает на гарантированные выплаты (оклады и обязательные надбавки).

Стоит ли говорить о том, что ухудшилось содержание инфраструктуры институтов. Например, ужесточение правил эксплуатации лифтов привело к необходимости вложения дополнительных средств, и многие институты лифты отключили.

Повторюсь, тяжелое положение везде! Только в одном (!) институте из пятидесяти ситуацию можно охарактеризовать как стабильную. Внебюджетные средства (там, где они есть) несколько улучшают ситуацию, не меняя ее кардинально. Учитывая случайный характер выборки, можно с уверенностью проецировать ее результаты на все институты бывшей РАН. Профсоюз продолжает собирать информацию, но общая картина, скорее всего, будет такой же.

Совершенно очевидно, что если тенденция к сокращению финансирования науки на 5–10% в год сохранится (либо в виде прямого сокращения бюджета, либо в «хитром» варианте — сохранение на уровне предыдущего года с последующим секвестрованием), то ситуация в институтах станет критической. Фактически с учетом инфляции 5%-ное сокращение финансирования ФАНО в рублях означает примерно 15%-ное сокращение бюджетного обеспечения институтов. И это еще очень оптимистичный сценарий: постоянно идут разговоры про уменьшение финансирования всей бюджетной сферы на 10%.

Необходимость оплачивать жизненно важные для институтов расходы (коммуналку, налоги, эксплуатационные траты) приведет к тому, что снова придется урезать фонд зарплаты. Учитывая, что уже в этом году у многих не хватало на оклады, это автоматически приведет либо к массовым сокращениям (на уровне как минимум 15–20%), либо к еще более массовым переводам на неполный рабочий день. Возможен и возврат к практике 1990-х — отправка людей в неоплачиваемый отпуск. Причем речь идет о нормально работающих ученых: все резервы уже подобраны.

В связи с уменьшением внебюджетки из-за падения финансирования всей науки директора вынуждены будут увеличивать размер отчислений с грантов, контрактов, хоздоговоров на накладные расходы. В некоторых институтах этот процесс уже пошел.

Не будем забывать и о том, что к 2018 году средняя заработная плата (СЗП) научных сотрудников в соответствии с Указом Президента РФ должна достигнуть двойной СЗП по регионам. В Москве, Санкт-Петербурге и других больших городах это может привести к катастрофическим последствиям. Чтобы выполнить это требование (а директора институтов подписали соответствующие обязательства) в Санкт-Петербурге, где СЗП сегодня более 45 тыс. руб., придется сокращать не менее 30%, а в Москве (где СЗП — более 60 тыс. руб.) увольнять надо будет больше половины сотрудников. А это уже полный разгром институтов!

Приходится констатировать: мы упорно сползаем в финансовую пропасть 1990-х годов. Однако нынешняя ситуация усугубляется тем, что, в отличие от тех «лихих» лет, сегодня многократно усилился бюрократический нажим на институты. Забудьте о многомесячных и годовых задолженностях по коммуналке — отключать будут быстро. За всевозможные нарушения — противопожарной безопасности, экологии и т. д. — введены штрафные санкции. Размер штрафов растет, и взимаются они непрерывно. Несмотря на недофинансирование, ужесточаются требования по результативности, растет число показателей, ширится отчетность.

Чего Профсоюз РАН хочет добиться от власти, чтобы изменить положение к лучшему и сохранить фундаментальную науку?

Вот наши требования:

1. Не секвестировать в 2016 году расходы на науку.
2. Обеспечить финансирование фундаментальных научных исследований в 2017 году на уровне не ниже 0,22% ВВП (статья «Фундаментальные исследования» (подраздел 10 раздела 01 классификации расходов федерального бюджета)). Обеспечить увеличение этих расходов к 2020 году до 0,35% ВВП.
3. Выполнить Указ Президента РФ от 05.2012 года № 599 в части доведения доли внутренних затрат на исследования и разработки до 1,77% в ВВП (этого показателя планировалось достичь к 2015 году).
4. Разработать законодательную базу, стимулирующую бизнес поддерживать науку.

Первое требование, думаю, понятно. Секвестирование — это скрытое сокращение финансирования, позволяющее в ходе принятия бюджета успокоить людей, а затем провести обрезание «по-тихому». Вторая позиция — об обеспечении определенного процента ВВП — обоснована в статье Е. Онищенко, опубликованной в ТрВ № 16 от 9 августа 2016 года. С третьим пунктом тоже ясно: если президентский указ не отменен — он должен быть выполнен.

Несколько подробнее хочу высказаться по четвертому вопросу, который, казалось бы, не имеет прямого отношения к фундаментальным исследованиям, которыми занимаются наши институты. Бывший министр образования и науки Дмитрий Ливанов любил распространяться насчет больших объемов государственного финансирования науки. Обеспечение научной сферы из бюджета в процентах от ВВП (примерно 0,8%) в России действительно сопоставимо с тем, что выделяют на бюджетной же основе другие страны. Правда, в этих, других, финансирование науки в целом составляет 2–4% от ВВП, а у нас так и остается менее 1%, делая положение ученых тягостным, а отставание в научно-технической сфере безнадежным.

В странах с развитой экономикой государству в деле развития науки «помогает» частный бизнес. Однако это вовсе не чистая благотворительность. Значительную часть средств, вкладываемых в прогресс и модернизацию (часто более 50%), составляют налоговые и прочие льготы, предоставляемые государством. По сути, это те же бюджетные деньги, только поступающие в науку по другим каналам. Таким образом, реальное государственное финансирование науки в развитых странах на самом деле в 2,0–2,5 раза больше, чем в России. А ведь они уже перешли на инновационный путь развития, нам же еще предстоит их догонять, преодолевая результаты разгрома научного сектора в 1990-е годы.

В России налоговые льготы для бизнеса практически отсутствуют. Практикуемая система софинансирования не может их заменить по ряду причин: взаимное недоверие бизнеса и государства; выбор исполнителя не бизнесом, а госструктурами; сложности в расходовании бюджетных денег; небольшой объем привлеченных средств, и т. д., и т. п. Понятно, что бизнес не хочет вкладывать средства в науку не только из-за отсутствия льгот: играет свою роль и тяжелый экономический климат в стране.

В результате мы топчемся на месте. Государству приходится почти в одиночестве поддерживать прикладную науку (иначе она окончательно умрет), обделяя фундаментальную. При этом создавать условия для активизации бизнеса власть почему-то не торопится. Мы должны заставить ее это сделать.

Для реализации своих требований Профсоюз РАН обратился в правительство РФ и к президенту страны. К сожалению, в ответ мы получили формальные отписки от чиновников Минобрнауки. Впрочем, наши опасения по поводу дальнейшего сокращения финансирования науки они не опровергли.

Поскольку окончательное решение по бюджету принимает Госдума, недавно Профсоюз РАН обратился к пяти партиям, участвующим в выборах в Госдуму и набравшим в прошлой выборной кампании более 3% голосов. Три партии — «Яблоко», КПРФ и «Справедливая Россия» — заявили о поддержке требований профсоюза и готовности вместе с нами бороться за интересы науки. С «Единой Россией» и ЛДПР пока ведутся переговоры.

Не получив от власти вразумительного ответа о перспективах финансирования науки, мы считаем необходимым в преддверии принятия бюджета на 2017 год и плановый период 2018-2019 годов использовать различные формы общественной активности. Профсоюз РАН планирует провести в Москве в середине сентября собрание ученых, на которое будут приглашены кандидаты в депутаты ГД РФ, представители правительства РФ. Митинги и встречи ученых пройдут в научных центрах и городах страны, где работают академические организации.

Планируемые на сентябрь действия носят предупредительный характер. Необходимо показать власть имущим, что по их вине наука катится в пропасть и что научное сообщество выступает против этой бездумной политики.

Коллеги, в нынешней ситуации нельзя молчать! Мы надеемся, что в наших акциях примут участие и молодежь, и ведущие исследователи. Мы обращаемся ко всем организациям ученых с просьбой поддержать нас в этих действиях. Мы прекрасно знаем, что у российской науки много проблем — и чудовищная бюрократия, и бесконечное разрушительное реформирование, и отсутствие грамотно выстроенной системы управления. Но ситуация с финансами сегодня вышла на первый план. Не будет денег в институтах — потеряем целые направления, научные школы, молодежь.

Сейчас очень многое зависит от активности научного сообщества. Нам уже не раз удавалось заставить власть прислушиваться к ученым. Если будем бороться, то отобьемся, и российская наука будет жить.