22 сентября 2016 года исполняется 275 лет со дня рождения замечательного ученого и путешественника, члена Императорской Петербургской академии наук Петра Симона Палласа (Peter Simon Pallas, 1741–1811). Уже при жизни он получил огромную международную известность благодаря своим научным трудам в самых разных областях науки, а также двум большим путешествиям по бескрайним просторам Российской империи.
Тем не менее с Палласом связан один грустный парадокс. С одной стороны, его имя легко найти во многих энциклопедиях или справочниках и про ученого написано множество статей и даже книг [1]. Однако с другой — о нем даже в научных кругах мало знают, а нередко и не слышали ничего. Между тем историки науки подчас сравнивают Палласа с Михаилом Васильевичем Ломоносовым, символом нашей науки второй половины XVIII века, не без оснований полагая, что Пётр Паллас был знаковой фигурой нашей Академии наук последней трети века Просвещения.
В XIX и XX столетиях многие выдающиеся ученые в России и за рубежом восторженно отзывались о вкладе Палласа в науку. Назову лишь имена французского зоолога и историка науки Жоржа Кювье, немецкого путешественника и натуралиста Александра Гумбольдта, одного из основателей отечественной экологии и зоогеографии Николая Алексеевича Северцова. Однако сегодня многие члены РАН имеют (если имеют) о своем великом предшественнике весьма смутное представление. Целый ряд трудов Палласа считается основополагающим, а что в них написано, большинству ныне практически неизвестно, так как они не переведены на русский язык.
Путь в науку
Будущий «академикус» родился в Берлине в зажиточной семье военного хирурга-профессора. Мать происходила из французской гугенотской диаспоры. Германии как единой страны тогда еще не существовало. Берлин был столицей амбициозного и воинственного Прусского королевства, в котором царствовала бранденбургская династия Гогенцоллернов.
Петер был третьим и последним ребенком. Он получил хорошее домашнее образование, которое сводилось к изучению языков. В результате мальчик освоил, помимо родного немецкого и французского (языка матери), еще латынь, а также древнегреческий и английский, которые не были тогда в моде. В 13 лет отец отдал ребенка в Берлинскую медико-хирургическую коллегию, которая отличалась передовыми взглядами на медицину и естествознание. По ее подобию позже в России создали Медико-хирургическую академию в Санкт-Петербурге и Москве (ныне Военно-медицинская академия).
Из естественных наук в коллегии преподавали ботанику, которая была необходима в медицинских целях. Зоологии как учебной дисциплины тогда еще не было, и Петер, который увлекся изучением животных, занимался ею самостоятельно. Отец, преподававший в коллегии хирургию, хотел сделать из сына практикующего врача. Окончив коллегию, Петер, как это было принято среди немецких студентов, отправился повышать свое образование в университеты Галле и Гёттингена, а также в голландский Лейден, где в 19 лет защитил диссертацию на звание доктора медицины. Она была посвящена изучению паразитических червей и считается началом гельминтологии как науки. Недавний студент посмел поправить самого Карла Линнея.
В 1760-е годы Паллас жил в Англии и Нидерландах, где познакомился со многими известными коллекционерами и натуралистами. Он посещал знаменитые ботанические сады и изучал богатейшие коллекции «натуралий», как тогда называли предметы природы. Тогда же Петер решил отказаться от медицинской карьеры и заняться естественными науками, что не нашло поддержки у отца.
Благодаря полезным знакомствам с влиятельными людьми, а также собственным познаниям Паллас в июне 1764 года был избран членом Лондонского королевского общества, а в ноябре того же года — членом кайзеровской Леопольдино-Каролинской академии естествоиспытателей (кратко «Леопольдина»). Избрание столь молодого натуралиста, которому не исполнилось и 23 лет, было, конечно, неслыханной честью, особенно если учесть отсутствие у него опубликованных работ (не считая диссертации).
Тем не менее столь щедрый аванс оказался оправданным. В 1766 году в Гааге Паллас напечатал сразу две монографии. В первой из них («Elenchus Zoophytorum») он дал описание загадочных тогда зоофитов («животно-растений»), то есть прикрепленных к грунту существ (губки, коралловые полипы, мшанки), подтвердив их принадлежность к животным. Молодой натуралист, показав, что между растениями и животными нет такой принципиальной границы, как думало тогда большинство, противопоставил царство живых организмов минералам. Эту идею в 1920-е годы высоко оценил В. И. Вернадский в своей книге о живом веществе.
Другая книга («Miscellanea Zoologica») содержала описание самых различных животных, от антилоп до низших существ. В ней, кстати, Паллас первым выделил морских свинок в отдельный род Cavia. В Нидерландах начинающий, но уже известный натуралист мечтал о далекой экспедиции в одну из голландских колоний: на самый юг Африки или на восток в Азию. Однако его мечты прервал отец, вызвавший сына домой.
В семье назревал конфликт. Петер находился в полной финансовой зависимости от отца, но не хотел становиться врачом. Неожиданное предложение пришло из России. От имени Екатерины II Палласа-младшего приглашали на работу в Санкт-Петербург, столицу огромной империи. Ему пообещали место действительного члена и профессора естественных наук Императорской академии наук, а также руководство большой экспедицией в Сибирь. Поколебавшись, Паллас принял приглашение и уже летом 1767 года заседал в Академии наук. В Петербург Паллас приехал не один, а с молодой женщиной, имя которой осталось неизвестным. Позже она стала его женой, и у них родилась дочь.
Путешествие по России
Летом 1768 года Паллас во главе отряда из семи человек покинул Санкт-Петербург, отправившись в долгое путешествие вглубь обширной неведомой страны. Он прошел Поволжье, Урал, Северный Прикаспий, Западную Сибирь и достиг на востоке Забайкалья (Даурии). Его отряд входил в состав так называемых «физических» экспедиций, которые стали одной из наиболее славных страниц в истории отечественной науки. Согласно официальной инструкции, помимо «натуральной истории» следовало описывать географию посещаемого края, его природные ресурсы, экономику, историю и обычаи местных народов. Фактически это были комплексные экспедиции с необычайно широким спектром задач, от физической и экономической географии до народной медицины и верований.
Экспедиция оказалась нелегкой. 30 июля (10 августа) 1774 года, претерпев многие испытания, невзгоды и лишения тяжелой кочевой жизни, понеся потери среди подчиненных, 33-летний естествоиспытатель вернулся на берега Невы. Он выглядел как изможденный болезнями полустарик с седеющими волосами.
В ходе длительных странствий Палас вел подробный дневник, который частями отсылал в Академию наук. Этот дневник был опубликован под названием «Путешествие по разным провинциям Российской империи» в Санкт-Петербурге по-немецки (1771–1776), а затем по-русски (1773–1788) в трех частях и пяти книгах. Это удивительное по своей широте произведение, переиздававшееся на разных языках более 20 раз, выдвинуло его автора в число выдающихся европейских ученых.
Фактически Паллас создал грандиозную панораму огромной, многоликой и тогда мало изученной страны, обрисовав ее разнообразную природу и многочисленные народы от Балтики до Забайкалья и от полярной тундры до прикаспийской пустыни. «Путешествие» стало настоящей энциклопедией России второй половины XVIII столетия. Оно привлекало внимание не только различных ученых (от ботаников до востоковедов), но и таких замечательных писателей и поэтов, как Николай Гоголь (при подготовке им «Мертвых душ») и Осип Мандельштам [2]. С годами научная и историческая ценность этого обширного труда Палласа только возрастает, так как полученные им сведения о природе и населении позволяют при сопоставлении с современными данными оценивать те изменения, которые произошли за последние столетия.
Милость императрицы
После экспедиции Паллас прожил в Санкт-Петербурге почти двадцать лет, ведя размеренную жизнь ученого и выполняя различные поручения Императорской академии наук и других ведомств Российской империи. Он писал многочисленные статьи и книги, редактировал труды своих коллег, посещал академические и другие заседания, вел обширную переписку с российскими и зарубежными учеными, выпускал издание Neue Nordische Beyträge (1781–1796) и т. д.
Следует отметить его многочисленные объемистые книги по этнографии, зоологии, ботанике, энтомологии, «Сравнительные словари всех языков и наречий» и т. д. В 1777 году академик выдвинул свою концепцию строения и образовании гор и изменений на земном шаре. В 1780-м он выступил с публичной речью в Императорской академии наук об изменчивости животных, опровергнув концепцию Карла Линнея о гибридизации видов и взгляды не менее знаменитого Жоржа Бюффона о влиянии климата.
Постепенно Паллас становился всё более важной фигурой, чье влияние выходило за пределы Императорской академии наук. Благодаря покровительству Екатерины II он был принят при дворе, преподавал естественные науки ее внукам Александру (будущему императору Александру I) и Константину, был назначен историографом Адмиралтейств-коллегии.
Однако милость императрицы не была вечной, а придворные недоброжелатели Палласа не дремали. Осенью 1792 года он был освобожден от дел по Адмиралтейств-коллегии и получил высочайшее разрешение на путешествие в Крым, присоединенный к России в 1783 году. Фактически его с почетом отправили в дальнюю ссылку. Хотя называют разные поводы для опалы, ее реальная причина неизвестна.
Свое второе большое путешествие Паллас совершил в 1793–1794 годах за свой счет. Зимний путь прошел через Москву и Волгу на юг России через Прикаспий в Крым. Ехал он в кибитках с уже третьей женой Каролиной Ивановной и дочкой Альбертиной от первого брака.
В 1795 году в Санкт-Петербурге на французском и русском языках появилось краткое описание Крымского полуострова, составленное Палласом по поручению молодого фаворита императрицы графа Платона Зубова. За одно десятилетие (1796– 1806) последовало 11 переизданий «Тавриды» на немецком и французском языках. Вероятно, это объяснялось не просто любопытством, но и геополитическими интересами. Вскоре на немецком языке в Лейпциге (1799–1801) появилось двухтомное описание путешествия самого Палласа «по южным наместничествам Русского государства», которое также неоднократно переиздавалось в Европе.
Екатерина II щедро наделила академика землями и домом в Крыму близ Симферополя. Здесь Паллас прожил около 15 лет (1795–1810), успешно сочетая жизнь помещика и ученого. Помимо занятий садоводством и виноградарством он составил еще одну ботаническую монографию и завершил главный научный труд своей жизни «Zoographia Rosso-Asiatica» («Русско-Азиатская зоография»). Ее три тома, напечатанные по-латыни в Санкт-Петербурге (1811 и 1814), содержали описания 874 видов позвоночных животных.
В апреле 1810 года постаревший ученый с овдовевшей дочкой и внуком вернулся в Берлин. Жена осталась в Крыму. 8 сентября 1811 года великий натуралист умер от хронического энтерита, которым страдал всю жизнь (не дожив всего двух недель до своего 70-летия). Похоронен он на Иерусалимском кладбище в Берлине.
Наследие Палласа
Научное наследие Палласа огромно. Если не учитывать переиздания, то он за 51 год (1760–1811) написал 20 книг и 131 статью, отредактировал множество рукописей, а также перевел 1 книгу и 7 статей. Наиболее продуктивен ученый был в Санкт-Петербурге с 1776 по 1789 год.
Если рассортировать его работы по направлениям, то получается, что исследователь внес вклад как минимум в 14 наук. Помимо зоологии и ботаники это география, геология, палеонтология, этнография, востоковедение, религиоведение (буддология), история и археология. Ученому принадлежат также печатные труды по лингвистике, нумизматике, археологии, метеорологии, медицине, сельскому и лесному хозяйствам, горному делу, различным ремеслам и технологиям.
Паллас опубликовал несколько работ даже о Тибете, а купленная им в Яицком городке (Уральск, ныне Казахстан) коллекция божков-бурханов положила начало буддийскому собранию нашей Академии наук.
Привезенная Палласом из Сибири большая железокаменная глыба (687 кг), известная как Палласово железо, оказалась первым отождествленным наукой небесным телом. С изучением этого «аэролита» (тогдашний термин) связывают начало научной метеоритики, а метеориты такого типа получили название палласиты.
В 1895 году натуралист и библиограф Фёдор Петрович Кёппен (1833–1908), составивший подробный список работ Палласа и изложивший его биографию, предложил поставить в Санкт-Петербурге памятник этому замечательному ученому, а также издать в Академии наук полное собрание его сочинений. В 1904 году железнодорожной станции в степном Нижнем Поволжье на линии, ведущей к Астрахани, дали название Палласовка (город с 1967 года). Там же в советское время появился и единственный в мире памятник ученому и путешественнику.
Казалось бы, страна должна гордиться таким великим исследователем. Однако 275-летие со дня рождения Палласа в России вряд ли будет отмечаться на высоком официальном уровне; по крайней мере, решения РАН на эту тему мне и моим коллегам неизвестны. Несмотря на явное отсутствие интереса в верхах, энтузиасты, конечно, проведут серию Палласовских заседаний в регионах. 22 сентября в Берлине немецкие и российские коллеги, живущие в Германии, планируют возложить цветы на могилу выдающегося ученого, объединяющего обе наши страны.
Конечно, очень огорчает отсутствие интереса и понимания значимости Палласа в руководстве наукой, а также в органах власти. Радует, что его имя помнят и им гордятся ученые, краеведы и учителя в различных городах и селах нашей необъятной родины, особенно в тех областях, где проходили экспедиции Петра Семёновича Палласа. Радует также то, что благодаря скромной провинциальной интеллигенции его наследие изучают в школах и местных музеях.
Мудрый Вернадский так отозвался о трудах Палласа: «Они лежат до сих пор в основании наших знаний о природе и людях России. К ним неизбежно, как к живому источнику, обращается геолог и этнограф, зоолог и ботаник, геолог и минералог, статистик, археолог и языковед <…>. Паллас до сих пор еще не занял в нашем сознании того исторического места, которое отвечает его реальному значению».
Хотелось бы, чтобы это понимали как руководители науки, так и власть на разных ее уровнях.
Лев Боркин
1. Боркин Л. Я., Ганнибал Б. К., Голубев А. В. Дорогами Петра Симона Палласа (по западу Казахстана). СПб.; Уральск: Евразийский союз ученых, 2014; Сытнн А. К. Ботаник Пётр Симон Паллас. М.: т-во научных изданий КМК, 2014; Wendland F. Peter Simon Pallas (1741–1811). Materialien einer Biographie. Teil I– Berlin; New York: Walter de Gruyter, 1992. XVIII+1176 S. (Veröffentlichungen der Historischen Komission zu Berlin, Bd. 80/I–II); Боркин Л. Я. 2011. Добавления к библиографии Петра Симона Палласа// Историко-биологические исследования. СПб. Т. 3, № 3. С. 130–157.
2. Сытин А. К. Живая география России: Н. В. Гоголь изучает естественноисторические труды П. С. Палласа // Природа. 2000. № С. 93–96; Боркин Л. Я. Осип Мандельштам и П. С. Паллас (послесловие) // Родник знаний. СПб. 2013. № 1 (8). С. 31–33.
И ни слова про манула! Я возмущён!