«Без него нам будет темнее…»

4 января 2017 года в автокатастрофе на 512 км трассы «Балтия» погиб Виталий Дмитриевич Арнольд, просветитель, один из создателей Московского центра непрерывного математического образования, Летних школ в Дубне, известный организатор олимпиад школьников и внешкольного математического обучения, учитель информатики гимназии №1543. Прощание с Виталием состоялось 9 января в Москве.

Московское математическое общество (текст написан академиком РАН В. А. Васильевым):

Правление ММО с болью сообщает, что 4 января 2017 года трагически погиб замечательный труженик российского математического образования Виталий Дмитриевич Арнольд.

Выдающийся учитель и организатор, главный мотор Летних школ в Дубне, реальный руководитель ряда олимпиад, создатель ключевых информационных ресурсов в области математического просвещения, Виталий Дмитриевич сочетал одухотворенность и романтизм в своих мотивировках и инициативах с поразительным здравым смыслом, энергией и предприимчивостью в их воплощении. Само общение с ним было исключительно благотворно для воспитания детей, да и для взрослых, имевших счастье быть с ним рядом. Без него нам будет заметно труднее и темнее на нашем пути.

* * *

Лев Беклемишев, член-корреспондент РАН, преподаватель на Летних школах в Дубне:

Виталий Дмитриевич Арнольд был человеком незаурядным. Сочетание великолепной эрудиции, харизмы, лидерских и деловых качеств делало его уникальным педагогом и организатором математической и вокруг-математической жизни в Москве. Я познакомился с ним благодаря
одному из его больших дел — Летней математической школе в Дубне. Именно благодаря его организационному таланту и человеческим качествам эта летняя школа стала тем уникальным событием, которым она является. Соединение ученых-математиков разных поколений, студентов начальных курсов и «детей» — школьников старших классов (а также совсем юного поколения из состава семей преподавателей) — в условиях замечательной атмосферы, созданной прежде всего В. Д. Общение за рамками лекций и учебного процесса было не менее важно и увлекательно, чем эти самые лекции. Только из-за того, чтобы поучаствовать в беседе В. Д . и В .А. У. за утренним кофе в комнате оргкомитета, можно было заставить себя продрать глаза до завтрака (а затем и приезжать в Дубну из года в год). Будущее покажет, сохранится ли Дубна после, увы, невосполнимой для нас утраты.

В общении В. Д. оставлял ощущение, что знаком со своим собеседником намного лучше, чем собеседник с ним. Это и в самом деле было так: круг его знакомств был намного шире круга знакомых типичного математика, при этом он живо интересовался происходящими вокруг делами и отлично знал, кто есть кто. Он умел сформулировать свою точку зрения по любому вопросу аргументированным и ясным образом.

И даже если иногда наши мнения могли разойтись, всегда было очень полезно узнать, что он думает и, главное, почему. Он неизменно сохранял доброжелательность и уважение к собеседнику, для меня разговоры с В. Д. всегда были какими-то душевными и легкими. (Последний такой наш разговор у входа в МИАН — кто бы мог тогда подумать — касался малозначительного предмета — относитель-=ных достоинств различных велосипедных замков.)

Для математического сообщества нашей страны Виталий Дмитриевич выполнял роль связующего звена со школой и олимпиадами, был хранителем традиций математического образования и знатоком «преданий» университетской среды. Он многое держал на своих плечах и обращал
свою энергию на совершение добрых дел. Все, кто знает реальное положение вещей, понимают, что потеря В.Д. — это не только потеря надежного друга, но и тяжелый удар для математического сообщества нашей страны.

* * *

Татьяна и Сергей Никитины, барды:

Весть о гибели Виталия потрясла нас. Жутко обидно, что судьба распорядилась так несправедливо.

В нашей действительности, когда положиться не на кого и не на что, так важно было сознавать, что рядом есть Виталий Арнольд — человек, который никогда не скажет «нет» на твою просьбу, который всегда готов объяснить что-то непонятное, помочь как специалист и просто как отзывчивый человек.

Наверное, недаром свою жизнь Виталий посвятил детям, ведь их на мякине не проведешь. Дети безошибочно чувствовали в Учителе Арнольде человека честного, порядочного, интеллигентного и внутренне абсолютно свободного. С уходом Виталия множество людей почувствуют себя осиротевшими, в том числе и мы.

* * *

Михаил Гельфанд, Михаил Фейгельман, Галина Цирлина, Борис Штерн («Корпус экспертов»):

10 мая 2007 года мы впервые собрались в МЦНМО для обсуждения будущего проекта «Корпус экспертов». Впрочем, названия, кажется, еще не было, а тем более не было понимания, как конкретно действовать. Были «списки Штерна» на scientific. ru, благие намерения и Иван Ященко, взявшийся помочь, — это он сделал исключительно эффективно, приведя к нам в тот день Виталия Арнольда. Именно Виталий 10 октября 2007 года нажал кнопку первой рассылки cond-mat и затем почти два года едва ли не ежедневно отлаживал и разруливал все наши многочисленные проблемы. И потом уже в стационарном режиме, когда заработала профессиональная база и сложилась небольшая команда технических специалистов, он оставался терпеливым советчиком и универсальным консультантом.

Виталий, безусловно, лучше всех нас понимал и принципы хранения данных, и особенности человеческого восприятия (писем — адресатами, сайта — зрителями). И главное, он очень твердо и быстро понимал, где проходит черта, разделяющая частные модификации первоначального — вполне, надо сказать, идеалистического — замысла и опасные отклонения от принципов этого замысла.

Разумеется, наш проект был одним из многих, им продвигаемых параллельно (как замечал Виталий, «у меня очень не две проблемы»). Нам регулярно доставались замечательные продукты его издательской деятельности и всё новые ссылки на создаваемые им сетевые ресурсы. Случались редкие, но всегда очень важные встречи в МЦНМО и в школе № 1543, когда удавалось обсудить, куда вся эта наша конструкция дальше должна двигаться. Бывало, что Виталий опытным глазом просматривал сайт expertcorps.ru и присылал списком замеченные неувязки, которые мы прошляпили. Последний раз это было в ноябре 2016 года в связи с мемориальным списком и некрологами в нем; он написал тогда: «Сам это дело ОЧЕНЬ не люблю. Но приходится всё чаще…»

Виталий Арнольд был на редкость командным, ярким и твердым во взглядах человеком. Нам очень повезло пересечься с ним в жизни, жаль ужасно, что всего на неполных 10 лет.

* * *

Ксения Гилярова, лингвист, член жюри Международной олимпиады по лингвистике, композитор задач:

На Летней лингвистической школе в Дубне он носил мелких детей на плечах, а старшим служил трамплином для прыжков в воду. И в жизни я всегда ощущала его плечи и его трамплин. Он всегда всем помогал, мог решить любую проблему, с ним было не страшно и надежно.

Нашу олимпиадную лингвистическую братию он всегда был готов спасти и приютить: в Дубне, в МЦМНО и Центре педагогического мастерства. Когда в этом ноябре МПГУ неожиданно отказал в проведении Фестиваля языков за два дня до фестиваля, с помощью Виталия фестиваль был молниеносно перенесен в ЦПМ и успешно там проведен.

Когда в апреле мы проводили отбор на Международную олимпиаду по лингвистике, плохо договорились, кто за что отвечает, и внезапно оказались перед закрытыми дверями и без распечатанных задач. Мы позвонили Арнольду, разбудили его ранним воскресным звонком, и он по
телефону поднял на уши всех в ЦПМ, нам выдали ключи и всё распечатали. При этом Виталий, конечно, пообещал нас убить, потому что не терпел безответственности, неорганизованности и халтуры ни в чем — ни в важных делах, ни в мелочах.

Думаю, каждый, кто знал Виталия Арнольда, был ему чем-то обязан. Его безвременный уход — огромная несправедливость и большое горе для всех нас. Мы всегда будем вспоминать его с теплотой и благодарностью.

* * *

Александр Ковальджи, зам. директора лицея «Вторая школа»: 

Иван Аржанцев, докт. физ.-мат. наук, декан факультета компьютерных наук НИУ ВШЭ:

Я знал Виталия много-много лет. Каждый раз, приезжая на Летнюю школу в Дубну, я приходил на открытие школы. Это мероприятие длительное, заканчивается поздно. Вначале — представления курсов, потом Виталий и Алексей Брониславович Сосинский рассказывают про историю школы, ее цели и традиции. И в конце — рассказ Виталия о распорядке дня и правилах поведения. Я всегда оставался в зале до конца рассказа.

Историю о том, как возникла идея проведения школ «Современная математика», как взять напрокат велосипед для поездки в Дубну и каков алгоритм действий слушателя школы, желающего искупаться в реке, я слышал многократно. Но каждый раз рассказ Виталия был очень ярким и оригинальным. И я не мог отказать себе в удовольствии прослушать новую версию этой замечательной истории. Наверное, странно, что я пишу об этом сейчас. Есть много большого и важного, о чем хотелось бы вспомнить. Но первое, о чем подумал, когда узнал о гибели Виталия, — это открытия дубнинских школ.

Виталий жил тем, что делал. Без этого нельзя сделать что-то по-настоящему значимое. Таких людей немного, и на них всё держится.

* * *

Александр Буфетов, профессор РАН, вед. науч. сотр. МИАН:

Мы познакомились в июле 2002 года в Дубне. Новое дело самой своей новизной обретает праздничность; но чтобы оно могло состояться и закрепиться, должен кто-то, щедро жертвуя время и силы, убедить всех участников в серьезности начинающегося дела. Виталик, умевший быть всюду одновременно, в курсе всего, доказывал, что Дубна — это серьезно и важно. Виталик, купающий детей в Дубне, — одно из самых светлых моих воспоминаний.

Вечер стихов был, говорят, уже на первой школе. Формулировка «(День) (время) (место) будут читать стихи. Приходите!» принадлежит Виталику. Сначала собирались в оргкомитете, потом в одном из холлов Виталик читал Александра Галича и Новеллу Матвееву. Однажды он прочел стихи об Александре Блоке Бориса Пастернака. Когда я пожаловался, что «Новогоднее» слушали невнимательно, Виталик посоветовал длинные вещи ставить ближе к началу.

На последних вечерах Виталик читал мало, но приходил всегда. Ноутбук, лежавший на его коленях, хранил тексты, с которыми справлялись подзабывшие, в числе их и я — в последний раз на последнем вечере, когда, решив присоединиться к читающим Есенина, не мог точно вспомнить стихов, посвященных Каннегисеру. Виталик рассказывал мне потом о судьбе семьи расстрелянного поэта.

Успешный проект самим успехом своим ставится перед опасностью повторять уже испытанное. Дубна давала новое. Первую лекцию в 2016 году прочел впервые приехавший Станислав Константинович Смирнов. На открывшемся 68-м сонетом Шекспира вечере стихов впервые звучали Шиллер (в оригинале) и Кавафис (в переводе Шмакова). Дубна-2016 была яркой, и рождались планы.

Новый год нанес страшный удар. Дай Бог, чтобы Летняя школа выжила.

* * *

Сергей Шмульян, инженер-аналитик, Google New York City:

С самого начала он для меня — по имени-отчеству. Как и я для него. Но не из-за пиетета или субординации — нам обоим по семнадцать лет, мы свеженькие первокурсники, и нам по приколу именно такая форма обращения. Потом учеба, армия, походы, стихи, песни, концерты, слеты, старая коммуналка на Арбате, шумные компании, долгие прогулки малыми составами, беседы на вечные темы, поиски смысла и гармонии и много еще чего и где — хватит на книгу (кроме шуток). Среди многочисленных совместных «развлечений» — давать словесные характеристики новым знакомым и проверять адекватность своих оценок по прошествии некоторого времени. До взаимных характеристик друг другу дело, понятно, не доходит, в этом нет ни малейшей необходимости, всё предельно прозрачно — пока через тридцать с гаком лет не приходит его черед.

В эти дни многие говорят о нем — «просветитель». Это хорошее, правильное слово — но, на мой взгляд, не вполне охватывающее весь глубинный смысл даже его профессиональной деятельности, не говоря уже о личной составляющей. Прежде всего он подвижник. Человек, толкающий огромную, неуклюжую телегу по опасной, труднопроходимой горной дороге к самому себе поставленной цели, которая скрывается в заоблачной выси, — не ради денег, почестей и славы, а исключительно потому, что уверен в том, что цель достойна этих усилий. Человек, руководствующийся на своем нелегком пути исключительно своими безупречными моральными ориентирами и абсолютной внутренней чистотой — что почему-то кажется вполне естественным даже в угаре цинизма, мелочности и лжи, правящих реалиями окружающего мира. И что особенно важно — человек, заражающий своей уверенностью и принципами всех, кто оказывается в поле его притяжения, — без них задача была бы, разумеется, непосильна даже для него. И так с каждым из десятка дел, одного из которых с лихвой хватило бы на целую жизнь — но которые он с видимой непринужденностью тянет и толкает одновременно.

С юных лет некоторые недолюбливают его за излишнюю прямоту, абсолютную уверенность в своей правоте, упорное нежелание прогибаться и играть «по правилам». (Несколько лет назад он заявляется в Кремль на вручение правительственных премий в джинсах и майке — единственный из лауреатов. А когда подходит его очередь, совершенно неожиданно для вручающего награды министра вступает с тем в разговор о былом — благо однокашники.) Такое отношение, разумеется, обычное дело для подвижника — без изрядной доли упертости ничего нельзя не добиться.

Он терпеливо несет свою ношу и, казалось бы, никак не реагирует на критику, продолжая делать свое дело так, как считает нужным. Однако тем немногим, кому разрешается проникнуть за ограду, открывается тонкая, ранимая натура, глубоко и искренне переживающая всякого рода сбои и постоянно ищущая путей к совершенствованию, в лучших традициях интеллигенции, от которой он — плоть от плоти. При этом во всех своих внешних проявлениях он выглядит настолько скромно и естественно, порою даже забавно, что никакие высокие слова типа «интеллигент» не приходят на ум — и ему самому, и окружающим очевидно, что нормальный человек просто не может вести себя по-другому.

Три с половиной года назад. Конец июля. Я в Москве после восемнадцатилетнего перерыва и через шесть лет после предыдущей встречи (в Нью-Йорке, зато со всем имеющимся на тот момент семейством). Он, как всегда, ведет Дубну, жутко насыщенная программа — но обещает попробовать выбраться. Выбирается на день, мы шляемся по центру и болтаем, как в добрые старые времена. Я устраиваю ему встречу с важным начальником в московском офисе «Гугла» на тему возможной спонсорской поддержки. Собеседник (сам во многом незаурядный человек и тоже в чем-то подвижник, по собственной инициативе водящий школьников на работу) весьма впечатлен разнообразием и глубиной представленных проектов и обещает поспособствовать. В конечном итоге со спонсорством не складывается (московский офис слишком мал, чтобы предложить что-либо осмысленное), но впечатление сохраняется надолго.

Три месяца назад. Начало октября. Я собираюсь на песенный фестиваль в этот самый Тарту и сообщаю ему об этом в «Фейсбуке» вместе с поздравлением с сорок восьмой годовщиной, смутно надеясь использовать эту возможность для встречи — он с давних пор обожает Эстонию, и особенно Тарту. Слишком поздно сообщаю. Он добирается до «Фейсбука» только через месяц. Сокрушается, что как раз в Тарту мог бы и выбраться, несмотря на измотанность, если бы прочел вовремя. И таки выбирается в свой любимый город при первой возможности — еще через два месяца. Остальное — история.

Я получаю сообщение (о его гибели) в том же «Фейсбуке» около половины одиннадцатого утра по Москве, выходя из поезда метро в центре Парижа, где я проездом из Израиля в Нью-Йорк. Не в силах оторваться от смартфона, бреду по переходам не разбирая дороги, пока случайный выход не выводит меня к Нотр-Даму. Я не понимаю до конца смысла происходящего, но чувствую, что время и место правильное. (Ко всему прочему крутится мысль о том, что его дядя, один из крупнейших математиков и просветителей прошлого века, умер именно в этом городе.) Под чарующие звуки рождественского хорала в течение часа наматываю круги по храму в толпе прочих посетителей — пока наконец не решаюсь поставить свечку, впервые в жизни (я не сторонник внешних эффектов любого толка). Немного легчает. Главный вопрос для меня, как и в других подобных случаях, — не «почему?», а «зачем?». Любое событие, даже самое трагическое, в значительной мере результат серии случайностей и совпадений, а в мистику я не верю. Правильная интерпретация и руководство к действию, как минимум для себя, — другое дело. Полной ясности на этот счет у меня пока нет, слишком мало времени прошло. Но одна вещь мне очевидна. Он продолжает вести за собой к тем самым высоким заоблачным целям — как и раньше. Каждого из тех, кому выпало с ним пересечься, — к своей (или своим). Правда, прямых указаний больше не будет, но это несущественно. Достаточно всего лишь сохранить настрой на правильную волну — ту же, что и раньше. И никогда больше не терять его.

При всем своем перфекционизме он наконец вполне может быть доволен. Давние дискуссии о высоком успешно завершены. Смысл обретен, гармония достигнута. Well done, man.

Воспоминания о Виталии Арнольде публикуются на сайте http://olimpiada.ru/vitar.

Читайте также подробное интервью Юлии Фридман с Виталием: http://imperium.lenin.ru/~yulya/pics/arnold-interview.html.