16 февраля 2017 года исполнилось 80 лет одному из самых ярких и замечательных представителей московской математической школы, моему учителю Юрию Ивановичу Манину.
На одном из его предыдущих юбилеев его учитель И. Р. Шафаревич (1923– 2017. — Ред.) начал свою речь примерно такими словами: «1937 год — важный год в истории нашей страны, в этом году родился Ю. И. Манин. Еще более каждому из нас памятен 1953 год, в этом году Ю. И. Манин поступил в МГУ».
Детство на фоне самых чудовищных лет нашей истории и юность во времена зримо ощущаемой оттепели, воздух свободы — очень относительной, конечно, как нам видится сегодня, но по контрасту ощущаемой как чудо. Юрий Иванович вспоминает, как на его глазах изменилась Москва: когда он приехал поступать, всё в городе было окружено заборами и проходными; когда он осенью приехал учиться, заборов уже не было.
Эта эпоха стала эпохой расцвета московской математики: В. И. Арнольд, С. П. Новиков, А. А. Кириллов, Я. Г. Синай, Д. В. Аносов, Э. Б. Винберг и многие другие, разница в возрасте между старшим и младшим из них не более четырех лет.
Юрий Иванович — образец того лучшего, что дала нам эта эпоха, рыцарь без страха и упрека. В это время родилась надежда на новое будущее человечества, надежда, почти карикатурно описанная в первых произведениях братьев Стругацких, с которыми юбиляр дружил, и для которых он стал прототипом Вечеровского в много более позднем «За миллиард лет до конца света». Надежда эта не сбылась, но сколько замечательного она дала нам в науке и культуре.
Манин — ученый, не научный работник, а именно ученый, не столько scientist, сколько scholar.
Поражает широта его исследований: кроме математики и физики здесь и глоттогенез (возникновение речи), и средневековая французская поэзия, и многое другое. Та же широта присутствует в его математических трудах. В отличие от многих, он не рвался к спортивным результатам — доказательству трудных многовековых проблем; он открывал для нас новые области математики. Он как-то сказал, что каждые семь лет надо менять область, иначе становится скучно.
Сюжеты его работ чрезвычайно разнообразны: теория чисел, алгебраическая геометрия, алгебра, математическая логика, дифференциальные уравнения, суперматематика, физика струн и полей, сложность вычислений, квантовые компьютеры, корректирующие коды, вероятностные распределения и множество другого. При этом можно легко выделить два узловых центра его интересов: это взаимосвязи теории чисел и алгебраической геометрии, с одной стороны, и алгебры и физики, с другой.
Манин — мастер стихотворного перевода, пишет очень интересные стихи сам.
Он замечательный учитель. Около полусотни математиков, в том числе два филдсовских лауреата, защитили диссертации под его руководством, а число математиков, почитающих его одним из своих учителей, значительно больше. Влияние идей Манина далеко превосходит следствия из его собственных результатов. Его книги по алгебраической геометрии, К-теории, кубическим формам, линейной алгебре, гомологической алгебре, математической логике, теории чисел, калибровочным полям, элементарным частицам, квантовым когомологиям, философии математики — неоценимый материал для тех, кого интересует наша наука.
Своим примером он показывает, что математик не обязан быть мономаньяком, погруженным в свою узкую область, а может быть Ученым с большой буквы, человеком очень широких интересов, для которого погружение в тайну знаний много важнее профессионального успеха.
В 1980-е годы ему пришло в голову, что ученикам надо бы передавать не только математические знания. В стиле конца XIX — начала XX века по пятницам вечером у него дома был jour-fix. На этих журфиксах можно было обсуждать любые темы, за одним исключением — запрещены были профессиональные разговоры о математике. Литература, биология, психология, общественная жизнь, честь и совесть… Мы с женой ходили туда с огромным удовольствием.
Перестройку и падение советской власти мы с ним восприняли по-разному: я — с чувством глубокого удовлетворения и сдержанного оптимизма, а Юрий Иванович — с чувством подлинного восторга. Ему казалось, что сбылись главные мечты его юности. В качестве фиксации этого чувства свободы он приехал на Арбат со складным столиком и плакатом «Куплю свежие идеи» и просидел там целый день, платя по 10 копеек за каждую новую идею в любой области бытия, сколь бы дикой эта идея ни была.
К сожалению, жизнь не оправдала этих восторгов, и Манин принял предложение стать одним из содиректоров Института Макса Планка в Бонне, а позднее и профессором Северо-Западного университета США.
Не буду перечислять все его звания и награды, приведу лишь две самые экзотические: он член Папской академии наук в Ватикане и лауреат премии короля Саудовской Аравии Фейсала.
Говорят, что математика — наука молодых. Но для многих самых выдающихся математиков это оказывается не так. Юрий Иванович продолжает много и плодотворно работать и публиковать интересные результаты.
Я желаю Юрию Ивановичу и дальше открывать в науке много нового и интересного. Many happy returns of the day.
Михаил Цфасман,
докт. физ.-мат. наук (ИППИ РАН, Независимый московский университет, CNRS)