Нюансы экономики футбола

В 1950-е годы, когда профессиональный спорт только формировался, считалось, что в Англии футболист не может получать больше шахтера. И звезды тогда зарабатывали не больше 20 фунтов в неделю. С тех пор спортивный рынок изменился до неузнаваемости. Более того, появились ученые, которые всерьез изучают этот феномен. И вот с одним из них, специалистом по экономике спорта канд. физ.-мат. наук Дмитрием Дагаевым беседует по гамбургскому счету Ольга Орлова, ведущая Общественного телевидения России.

Дмитрий Дагаев родился в 1985 году в Москве. В 2006 году окончил механико-математический факультет МГУ имени М. В. Ломоносова, в 2008 году — российскую экономическую школу. В 2011 году защитил кандидатскую диссертацию по дискретной математике и математической кибернетике. С 2010 года работает в Высшей школе экономики. Активный участник школьного олимпиадного движения по экономике. Автор более 10 научных публикаций. Сфера научных интересов включает теорию турниров, теорию игр и экономику спорта.

— Я на Вас смотрю и вспоминаю фильм «Москва слезам не верит». Помните ли Вы его или нет, не знаю, но там был такой эпизод. Главная героиня, когда она уже выросла, стала директором ткацкой фабрики, к ней пришли записывать телевизионную передачу. И она начинает ее такими словами: «А сейчас я попрошу остаться у ваших экранов женщин. Мужчины могут заняться своими делами». И если бы мы с Вами записывали нашу программу лет 20 назад, мне бы пришлось сказать: «А сейчас я попрошу у экранов остаться мужчин, а женщины могут заняться своими делами, потому что мы будем говорить об экономике футбола». Но времена изменились. Теперь футболом интересуются не только женщины, но даже ученые. И это потрясающе. Пишутся диссертации, ведутся исследования. А что ученые изучают в футболе?

— Да, интерес ученых к исследованиям в области футбола, в общем-то, начался около столетия назад. И футболом интересуются представители самых разных научных дисциплин. Это и медики, и психологи, и математики, и статистики, и экономисты. И если ретроспективно взглянуть на интерес к этой области, то, наверное, раньше всех футболом начали интересоваться именно медики.

— А экономисты подключились, когда уже образовалась индустрия и заработал полноценный рынок?

— Да, действительно. Я представляю как раз экономику спорта.

— Потому что Вы как раз профессиональный экономист. Я хотела бы понять, что же экономиста может там интересовать…

— Со временем оказалось, что людям интересно не просто выполнять какой-то набор физических упражнений, а соревноваться друг с другом. После этого оказалось, что другие люди, которые не участвуют в соревнованиях, готовы платить за то, чтобы смотреть, как другие соревнуются. Потом оказалось, что некоторые люди готовы ставить свои деньги на исход тех или иных спортивных соревнований. И вот так по очереди начали появляться рынки, связанные со спортивными соревнованиями, со спортивными мероприятиями. И как только возникают рынки, возникает вопрос о том, как работают эти рынки, как их регулировать, каковы законы взаимодействия агентов на этом рынке. Спортивные экономисты как раз занимаются изучением этих вопросов.

— Я знаю, что в Высшей школе экономики есть семинар по прикладной экономике. И не так давно Ваша коллега, Ксения Андреева, делала там доклад по своему исследованию. Она пишет диссертацию. И в ней был такой тезис, меня очень заинтересовало это как неспециалиста. Она утверждает, что те теоретические модели, которые работают в классической экономике, когда применяются к экономике футбола, вдруг не работают или работают как-то не так. Что это за наблюдение такое? Почему так?

— Дело в том, что современные экономические модели позволяют выводить абсолютно строгие с формальной точки зрения утверждения. Они основаны на наборе некоторых аксиом. И в рамках действия именно этих аксиом мы получаем те или иные закономерности, те или иные результаты. Когда мы наблюдаем на практике, что агенты ведут себя как-то по-другому или что события развиваются каким-то другим образом, это может означать, что мы в нашу модель, которая иллюстрирует этот рынок, не включили те или иные факторы. Поэтому я бы говорил не о том, что экономические модели не работают. Я бы говорил о том, что необходимы более сложные экономические модели, для того чтобы описать те или иные взаимодействия. То есть нужно включать дополнительные факторы, которые, может быть, не учитываются в простейших моделях.

— Условно говоря, игроки, владельцы, болельщики, инвесторы, покупатели спортивной продукции — это всё агенты?

— Да. И взаимодействие между ними устроено сложно. Потому что футбольный матч как таковой — это отдельное взаимодействие этих 22 игроков, которые сейчас в данный момент играют на поле. Но в то же время, если посмотреть на футбольный матч более глобально, то это и взаимодействие тренеров, которые выбирают стратегию на этот матч, и взаимодействие владельцев футбольных клубов, которые во время трансферного окна подбирают состав команды и покупают новых футболистов. И каждый из этих агентов принимает решения. А еще это федерации, которые регулируют правила проведения футбольных матчей и определяют правила проведения турниров. И это тоже стратегическое взаимодействие, которое изучают экономисты.

— Вы и Ваши коллеги пишете диссертации, ведете исследования. Они вообще востребованы этими самыми агентами рынка? Скажем, инвесторы или владельцы спортивных клубов этим интересуются? Им важны ваши наблюдения, заключения, выводы?

С начала XX века каждые 20–25 лет трансферная стоимость самого дорогого футболиста вырастает практически в 10 раз. Эти темпы роста существенно опережают, скажем, темпы роста мировой экономики и многих других отраслей.

— Да. Безусловно. Всё началось как раз с того, что этот рынок начал очень сильно расти. Например, достаточно привести факт, что с начала XX века каждые 20–25 лет трансферная стоимость самого дорогого футболиста вырастает практически в 10 раз. Эти темпы роста существенно опережают, скажем, темпы роста мировой экономики и многих других отраслей. И в такой ситуации возникает необходимость более точного принятия решений. Когда деньги приходят на этот рынок, то, естественно, те, кто приносит деньги, хотят распоряжаться ими правильно. Тогда и возникает интерес к исследованиям. Этот интерес возникает на самых разных уровнях, в том числе на уровне спортивных клубов. Например, если мы посмотрим современный волейбольный матч, то очень часто увидим тренера с наушником, который постоянно находится на связи со статистическим отделом, который сидит рядом на спортивной площадке.

— Что Вы говорите!

— Конечно.

— А мы по наивности думали, что это у него просто телефон-наушник…

— Нет. Он находится на связи со статистическим отделом, который в режиме онлайн анализирует, как играют соперники, и, скажем, находит игрока, который несколько раз подряд сыграл не оптимально в той или иной ситуации. Допустим, несколько раз подряд плохо принял слева. Тогда тренеру следует мгновенная подсказка.

— И он дает команде задачу.

— Да, совершенно верно. Вот из таких нюансов как раз и складывается удачный результат. Это пример того, как эти исследования востребованы на уровне спортивных клубов или национальных сборных. Но интерес возникает не только у клубов…

— А вот инвесторы, например?

— Конечно. Инвестору, перед тем как вложить деньги, нужно понять, насколько эта инвестиция будет удачной. Мы сейчас не рассматриваем случай, скажем, политических инвестиций. Такое тоже бывает. Или вопрос личного престижа. Но те инвесторы, которые приходят в спорт серьезно, как правило, пытаются проанализировать, насколько эта инвестиция будет выгодной.

— И что, они спрашивают у ученых-экономистов совета?

— Конечно. Дело в том, что многие факторы просчитываются очень хорошо. И детерминанты успеха футбольного клуба известны. Одно из больших направлений в области экономики спорта — это определение слагаемых успеха футбольных клубов. Что входит в эти слагаемые — можно отдельно долго говорить. Но, тем не менее, это помогает принимать правильные инвестиционные решения.

— Знаете, вообще футбол упоминается в этой студии. Редко, потому что у нас программа, посвященная науке. Наши гости часто недоумевают: хотя вклад многих ученых и в целом науки в развитие человечества, современную экономику в том числе, огромный, но если мы посмотрим на зарплату самых знаменитых ученых в мире (я не говорю — в России), то топовый ученый получает, скажем, 1 млн долл. в год. Это ученый мирового уровня, его все знают. В футболе же миллион в год — это зарплата, скорее всего, такого игрока, которого мы даже и не знаем. Потому что там речь идет совсем о других суммах. И возникает недоумение: почему им так много платят и почему их продают и покупают по таким ценам? Расскажите про зарплаты футболистов. Откуда они вообще возникают? И расскажите про трансферные стоимости. Откуда они берутся?

— Хочу начать с того, почему, если сравнивать зарплату ученого и зарплату футболиста, то иногда мы увидим такие разные цифры. Одно из наиболее частых объяснений этому состоит в следующем. Хороший футболист, действительно суперзвезда…

— Можете называть фамилии…

— Я абстрактного хорошего футболиста имею в виду. Он, приходя в ту или иную команду, способен привлечь миллионы болельщиков к просмотру игр этой команды. Ученый вольно или невольно ограничен в своей аудитории. Это могут быть, например, слушатели лекции. Или онлайн-слушатели того или иного курса. Как правило, это гораздо меньшая аудитория, чем аудитория футбольного клуба — болельщики.

— То есть Вы просто хотите сказать, что футбол может смотреть каждый, а понять, что говорит ученый, — нет? И каждый, кто смотрит футбол, понимает, что происходит. А порог вхождения в научную лекцию довольно высокий.

— Да, совершенно верно.

— Футбол доступен всем.

— Вопрос в привлечении новых покупателей. Продать ту или иную рекламу, например, после того как пришла новая суперзвезда в футбольный клуб, становится существенно проще. И именно это объясняет несоизмеримо бóльшую зарплату игрока.

— То есть если в университет приходит ученый — нобелевский лауреат, то, скорее всего, поток абитуриентов туда увеличится, но все-таки это не сотни тысяч.

— Да, совершенно верно. На самом деле есть и другой феномен. Мы сравниваем высокие зарплаты. Но, конечно, когда мы говорим о сверхвысоких зарплатах, то мы имеем в виду очень небольшое количество футболистов. Я Вас уверяю, что если посмотреть на общее число людей, которые занимаются футболом, то, скажем, медианная зарплата у них будет вполне разумной. Не такой большой. И вот это так называемая экономика суперзвезд, когда возникает такой эффект, что футболист, который, условно говоря, в три раза лучше, чем другой футболист, не ровно в три раза дороже, чем этот футболист. Потому что в команде ограниченное число позиций. Их И нет выбора: купить одного хорошего футболиста или трех других. Не получится поставить на поле в три раза больше других футболистов. И именно это объясняет возрастающую отдачу от уровня игры. Чем лучше играет футболист, тем выше — существенно выше — его зарплата. И этот рост непропорционален.

— Причем она может быть выше и по отношению к тем, кто в команде.

— Да, конечно.

— Это еще хоть как-то можно понять. Но есть и другая вещь. Смотрите, мы берем рейтинг самых высокооплачиваемых игроков мира. Карлос Тевес играет в китайском «Шанхай Шэньхуа». Это не самый известный игрок. Эту команду вообще многие не знают. Я уверена, что в нашей студии (здесь много мужчин-операторов), может, и не знают такой команды. Однако у него топовая зарплата: 40 млн евро. Откуда?

— Китайская история — это действительно некоторый феномен последнего года, может быть, последних двух-трех лет. Но, с точки зрения экономиста, ничего удивительного тут нет. Когда новая фирма (или в данном случае новый футбольный клуб) хочет выйти на рынок (а появление китайских футбольных клубов я воспринимаю именно как появление нового большого футбольного рынка), для того чтобы привлечь хороших игроков на этот рынок, нужно сначала чуть дороже (или, может быть, даже не чуть дороже, а сильно дороже), чем это действительно того стоило бы, заплатить за нескольких футболистов, на которых люди потом будут ориентироваться при принятии решений о переходе в китайскую лигу. Ведь если ты уже будешь знать, что в китайской лиге играет Карлос Тевес или что один из клубов тренирует Андре Виллаш-Боаш, то желание перейти в такую лигу будет существенно больше.

И через какое-то время, если у китайцев всё пойдет удачно… Почему я делаю эту оговорку? Можно вспомнить пример махачкалинского «Анжи», когда Керимов захотел построить большой футбольный клуб и в течение нескольких лет активно привлекал действительно звездных футболистов — Роберто Карлоса, Самюэля Это’о. Спустя какое-то время, видимо, интерес к этому проекту пропал — и всё мгновенно рухнуло. В случае китайской лиги есть та же самая опасность. Очень интересно посмотреть, что будет дальше. Если интерес останется, если это серьезные люди, которые пришли надолго, то тогда мы можем получить новый рынок с сотнями миллионов потенциальных зрителей.

— Дмитрий, есть история китайского образовательного рынка, история китайских университетов за последние 20 лет. Там они двигаются довольно последовательно. Нельзя сказать, что сегодня вложили в университет деньги, привлекли иностранных ученых, завтра забыли программу и закрыли.

— Действительно, чтобы построить какую-то устойчивую систему, нужно начинать в том числе развивать детские спортивные школы, выращивать собственных футболистов. Но для того чтобы подать пример, нужно, чтобы дети ориентировались на каких-то звезд, которые играют рядом, у которых можно попросить автограф. И покупка, например, дорогостоящих футболистов — это как раз один из способов повысить интерес к занятию спортом. Если посмотреть на «Краснодар», это в каком-то смысле антипод «Анжи». Владелец команды выстраивает клуб…

— Это Сергей Галицкий, бизнесмен.

— Да. Он выстраивает команду начиная с самых базовых уровней. Детки приходят в возрасте шести-семи лет. Играют сначала за детские, потом за юношеские команды. Потихоньку подключаются к основным командам. Такая система гораздо более устойчива к стрессу из-за внешних факторов — будь то изменение курса валют (когда вдруг звезды, столкнувшись с девальвацией национальной валюты, просто решают отказаться от выполнения контракта) или потеря у владельца интереса ко всему проекту. Вот такая система более стабильна, более устойчива. И именно поэтому в такие проекты почему-то верится больше. И то, как это будет развиваться у китайцев, очень интересно. Вы провели сравнение с образовательным рынком. И в общем-то, всё очень похоже, потому что инвестиции на начальном уровне у китайцев на то, чтобы пригласить ведущих ученых, на то, чтобы отправить своих студентов получать степени в ведущих мировых университетах и потом вернуть их назад, — инвестиции в эти программы очень большие. Но только так можно построить сильный современный университет. И только так можно привлечь новых мотивированных, сильных абитуриентов к выбору китайских, а не хороших зарубежных университетов.

И с футболом, я думаю, получится точно так же. Китайские футболисты, которые выходят на определенный уровень, будут видеть, что им интересно оставаться в национальной лиге, потому что рядом с ними играют великие игроки, их тренируют сильные тренеры. И поэтому, сравнивая несколько альтернатив, в частности альтернативу переезда в европейские или американские лиги, они более охотно будут оставаться дома. Поэтому аналогия, мне кажется, работает.

— Знаете, когда Вы рассказывали об особенностях китайского футбольного рынка, мы ведь не затронули еще один момент — трансферную стоимость. Потому что одно дело — сколько игроку платят, а другое — за сколько те же китайцы его покупают. Расскажите, как принимаются эти решения, откуда берется эта стоимость.

— Современная сделка по переходу игрока из клуба в клуб включает три стороны: сам игрок; клуб, из которого переходит игрок; и клуб, в который переходит игрок. И они должны договориться между собой и согласовать как все условия трансферной стоимости — сколько новый клуб платит старому клубу за передачу прав на этого игрока, — так и индивидуальные условия контракта с этим игроком.

Так было не всегда. Например, до 1990 года свободные переходы игроков из одного клуба в другой были практически невозможны. И только дело Босмана [1] отменило это правило. С этой точки зрения трансферный рынок тоже меняется, эволюционирует. Сейчас он стал достаточно свободным и конкурентным. Скажем, если мы еще на 30 лет назад откатимся, то до 1961 года, например, в английской лиге действовал потолок зарплаты: около 20 фунтов стерлингов в неделю. И только протест самих футболистов в корне изменил эту систему. Потолок зарплат был отменен.

Сейчас ограничений еще меньше, но они по-прежнему существуют. В разных странах, например, действуют квоты на число легионеров. Тем не менее рынок стал свободнее. А в таких условиях трансферная стоимость и зарплаты игрока, как правило, определяются его способностями.

Трансферная стоимость и зарплата — это не всегда одно и то же. Потому что, например, если у игрока осталось полгода до истечения контракта с текущим клубом, то он задорого продан быть не может, потому что у него есть альтернатива — через полгода уйти забесплатно. Поэтому это один из факторов, который влияет на трансферную стоимость. Но, тем не менее, зарплата его в этот момент будет определяться не тем, как долго действует его контракт с текущим клубом, а тем, сколько голов он забивает, насколько он представлен в медиа. И это тоже один из факторов, которые влияют на зарплату игрока.

— То есть если, допустим, игрок начинает играть хуже, но при этом медийно популярен и очень востребован в рекламных проектах, то всё равно зарплата у него будет достаточно высокая?

— При прочих равных тот, кто больше представлен, раскручен в медиа, конечно, будет иметь более высокую зарплату. И, опять, с точки зрения экономиста, ничего удивительного, потому что это больший потенциальный рынок, большее число потребителей.

— Извините, личный вопрос. Вы ученый, Вы это изучаете. А Вам лично, самому это не обидно? Вас это не задевает?

— «Обидно» — это немножко неправильное слово.

— Вы все-таки живой человек.

— Если ты чем-то недоволен, выходи на футбольное поле и показывай, насколько хорошо ты играешь. Ни перед кем эта дорожка не закрыта. Поэтому «обидно» здесь неправильное слово. Мне интересно делать то, чем я занимаюсь, исследовать этот рынок. Набор качеств, набор компетенций у каждого из нас различается. Но я бы сказал, что мы — футболисты, ученые, болельщики — делаем одно дело. Действуя вместе, мы и создаем этот футбольный рынок и делаем его лучше, делаем его более правильно организованным.

— А Вы сами за кого-нибудь болеете? Вы вообще футбольный болельщик?

— Я поддерживаю российские футбольные клубы в международных матчах, да.

— Вообще все? Или у вас есть какие-то предпочтения?

— В международных матчах — все.

— Любой российский клуб?

— Да.

— А внутри, в российском чемпионате, у Вас есть пристрастия?

— Есть. Но, как и подобает ученому, я от этих пристрастий абстрагируюсь. Делая те или иные выводы, анализируя те или иные вопросы, я стараюсь не думать о том, за кого я болею.

— Спасибо Вам огромное.

Дмитрий Дагаев
Беседовала Ольга Орлова

1. https://en.wikipedia.org/wiki/Bosman_ruling