Активное долголетие в опросных компаниях

В десятые годы разговоры о старости вошли в моду. С одной стороны, олигархи из списков «Форбс», бизнесмены помельче, вошедшие в девяностые тридцати-сорокалетними оторви-головами, а также их ровесники, достучавшиеся до власти в нулевые, несколько поизносились, почувствовали возраст — свой и своего окружения. С другой — стареющая Европа и Америка давно являют миру примеры обращения со старостью. Бесконечные мантры эпатажной молодежи о быстром, урбаническом, инновационном не мешают усилению ценности медленного, сельского и традиционного. Наша современность должна быть временем стариков. Должна, но не обязана.

Обязанность, обязательства, социальная поддержка и защита привычно спариваются с государством. Оно не сопротивляется. Костюмы, галстуки, белые блузы раздают поручения в овальных или прямоугольных кабинетах с неизменной позолотой интерьеров и стеклянным отблеском парадных портретов. Текущая возвышенность государственного дискурса о старости — «Стратегия действий в интересах граждан старшего поколения»¹, утвержденная на самом высоком уровне в феврале шестнадцатого. Первый пункт — указание на стимулирование занятости граждан пожилого возраста.

В России давно повелось: одни отчитываются и получают награды, другие делают и спотыкаются на выговорах. О последних, которые по делу первые, — о региональных опросных компаниях хочется говорить без умолку. Не знаю, можно ли найти еще у нас бизнес, где с такой охотой берут людей пожилого возраста не на проходную, побочную, а на основную, базовую профессию. В опросной отрасли это профессия полевого интервьюера. Хочется говорить, но лучше дам слово самим интервьюерам — профессионалам своего дела, неизменно восхищающим точностью наблюдений, взвешенностью взглядов и каким-то христианским послушанием на своем чрезвычайно сложном поприще.

Женщина, за шестьдесят, опытный, эффективный интервьюер:

— Начала, девчушкой еще, с инженера-механика в технадзоре. Потом завлекли в отдел коррозии в центральной лаборатории. В девяностые в экономику занесло. Прогнозами занялась, оценкой инвестиций, расчетами производственных планов. Трудовая книжка толстенькая. Тридцать два года на одном заводе, а сколько задач пришлось решать и мест менять — не вспомнишь сразу. В пятьдесят пять подошла пенсия. Спросили, буду ли оставаться. Но нечего стало делать на работе. Ушла. Год гуляла. Стало скучно, пошла искать на голову приключений. Негласно на завод пенсионеров не берут, тем более обратно. В других местах и смотреть нечего: администраторы, вахтеры, уборщицы — на другое не рассчитывай. Помыкалась и сотворила провокацию нечаянно — в интервьюеры пошла.

В несовершенном, пресмыкающемся перед современностью мире возраст убивает любую квалификацию. С хорошим, грамотным специалистом тяжело — не всякое решение можно принять, не любое поручение выдать. Отсюда и стремление избавиться от возрастных работников, не в меру ратующих за справедливость, часто нетерпимых и бескомпромиссных в отношении любого сумасбродства.

Она долгие годы проработала главным бухгалтером. Работа интервьюером для нее явное понижение статуса. Но даже здесь, не испытывая особых восторгов от текущей занятости, она выполняет работу настолько хорошо, что уже не первый год ходит в передовиках. На нее равняются, ставят в пример, просят помочь новичкам освоиться в профессии:

— Когда тебе за пятьдесят, вверх идут те, кто помоложе. Хоть с тремя высшими и опытом думать будешь только об одном: как бы место удержать, на пару годиков остаться. Обустраиваешься, закрепляешься, начальству в рот заглядываешь. Стаж идет, да и ладно. Нам, смертным, только под ноги смотреть. Как бы не оступиться и не полететь в тартарары. Я дура была, плевать хотела, что вокруг директора одна родня. Правду искала, что-то доказывала. Нашла правду на свою голову — сократили. Старуха — с корытом, а я — с телефонными наушниками. Раньше свой кабинет был, теперь на головах друг у друга сидим. «Здравствуйте», «здравствуйте», «здравствуйте»… Уже в ушах звенит это «здравствуйте».

Мир давно изменился. В прошлое отошел идеал конвейерной судьбы: детство и юность — учеба; молодость и зрелость — работа; старость — отдых и внуки. Не работает, ломается линейная модель. Учиться, любить, работать можно и в жизни, а не только в словах. Потому разговоры о повышении пенсионного возраста не столько танцы с экономией бюджета, сколько предельная социальная рациональность. Не отодвинув пенсионные границы, нельзя претендовать на равные возможности в занятости. Потребность в этом огромная, ее слышишь в каждом слове собеседниц, перешагнувших нарезанный государством пенсионный возраст.

— Мне 58 лет. Сестры живут в Германии и Литве. Порой плачутся: «Нам пахать и пахать, а ты уже отдыхаешь». У одной — с 65, другой — с 63 лет пенсионный возраст. А что делать на пенсии? Тоска — дома сидеть. Рано мы уходим. Возраст энергичный еще, а проку никакого. Можно по театрам ходить. Но это пассивная жизнь. Нельзя получать всё время. И отдавать хочется, быть нужной кому-то. Родственники далеко, друзья заняты, новых уже не просто завести. Единственный выход — работа. Но попробуй устройся. То говорят, работать надо, пенсионный возраст повышать, то не берут никуда. Хорошо, опросы есть. Одно из немногих мест, где косо не смотрят.

— Сейчас мне семьдесят, а не работаю лет пять всего. Года два назад спохватилась. Чего сидеть? Муж умер, у дочки своя семья. Скучно, да и копейка лишней не будет. Начала звонить по объявлениям. В газете о возрасте ничего нет. Но каждый спрашивает, сколько лет. Как узнают сколько, — «Вы нам не подходите». Отступилась. А тут встретила родственницу. Она и посоветовала в опросную компанию пойти. Сначала предложили на телефон. Всё хорошо, но некоторые ответы надо записывать. А навык весь вышел. Что я там одним пальцем натыкаю? Отказалась. Предложили на улице опрашивать или по квартирам. Попробовала — получилось. Спасибо родственнице, а то бы кисла дома.

В десятые годы разговоры о старости вошли в моду. Бизнес, государство, общественные деятели — все призывают обратить внимание на стариков. Региональные опросные компании — одни из немногих, кто обращает. Их часто обвиняют в политической конъюнктуре, упрекают за ошибки в прогнозах, ангажированность и пресыщенную лояльность правящему режиму. И никогда не обращают внимание на то, что опросная отрасль одна из немногих занимается активным старением: предоставляет рабочие места, вырывает стариков из безымянного одиночества и промозглой пассивности дожития. Наша современность должна быть временем стариков. И опросные компании показывают на деле, как это может быть.

Дмитрий Рогозин,
канд. соц. наук, Институт социального анализа и прогнозирования РАНХиГС

¹ Распоряжение Правительства РФ от 5 февраля 2016 года № 164-р «Об утверждении Стратегии действий в интересах граждан старшего поколения». И далее: «Документ разработан Минтрудом России в соответствии с поручением Президента России по итогам заседания президиума Госсовета о развитии системы социальной защиты пожилого возраста 5 августа 2014 года», — напечатано на официальном сайте правительства.