В августе 2017 года будет три года, как ушел от нас в лучший мир Борис Владимирович Дубин. Я знала Б. В. с середины 1990-х, а читала как будто всегда — читаю и сейчас… Дубин успел сделать очень много. Причем в разных областях: замечательный том «Очерки по социологии культуры. Избранное» (М.: НЛО, 2017), составленный его другом и коллегой Абрамом Ильичом Рейтблатом, позволяет представить масштабы таланта Б. В. Дубина, круг его интересов и — в известной мере — стиль его мышления.
Книга эта вышла только что в издательстве «Новое литературное обозрение», для которого — и прежде всего для журнала с этим же названием — Борис Владимирович тоже успел сделать много…
Библиографический список публикаций Дубина, заключающий «Избранное», занимает стр. 845—882 (он набран нонпарелью); следующие 20 страниц содержат указатель имен, набранный столь же мелко и притом в два столбца…
Предваряя возможный упрек в том, что рассказ о книге в 900 страниц я начинаю с конца, замечу, что для тех, кто следил за работами покойного Бориса Владимировича, важна полнота издания. Ну, а те, кто открывает для себя новые горизонты, нуждаются в уточнении предмета книги и парадигмы, в которой работал автор; понятно, что библиография и в этом случае важный ориентир.
Б. В. Дубин был богато одаренным человеком — но это «богатство» плохо описывается словами вроде эрудиция, владение языками и т. п. Мне кажется, в случае Дубина это что-то иное.
Это особая открытость «всем ветрам», а одновременно безошибочность отбора; склонность и привычка работать, как другие бы сказали, на износ, впрочем, Борис Владимирович никогда не сказал бы этого о себе.
Читая сочинения учеников и коллег, Б. В. Дубин как будто руководствовался идеей «а вот к этому можно еще добавить», — предлагая новый взгляд, неизвестные до того тексты, — и при этом его критика всегда была доброжелательной.
Глубинным свойством личности Б. В. была щедрость. Его интеллектуальное и душевное богатство было предназначено всем, с кем он входил в контакт: читателям — знакомым и безвестным; ученикам — реальным и будущим коллегам, чей круг расширялся вместе с изменениями в сфере занятий Бориса Владимировича и характером текущих социальных процессов.
Он знакомил младших со старшими, переводил и писал предисловия и комментарии к авторам, о которых даже самые просвещенные из нас в лучшем случае что-то слышали… И Борхеса мы впервые прочитали именно в переводах Б. В. Дубина…
Когда-то в беседе с Еленой Калашниковой (в цикле ее интервью с переводчиками в «Русском журнале») герой моего рассказа заметил: «Мне вообще ближе понимание литературы и поэзии как чего-то невозможного».
Этому «невозможному» Борис Владимирович и посвятил жизнь.
Ревекка Фрумкина