Из новой книги «Революция в физике и судьбы ее героев. Альберт Эйнштейн в фокусе истории ХХ века». М.: URSS, 2018)
«У меня больше профессорских мест, чем разумных мыслей»
Когда Гитлер пришел к власти, Эйнштейн находился в Америке в качестве приглашенного профессора в Калифорнийском технологическом институте в Пасадене, вблизи Лос-Анджелеса. Назначение нового рейхсканцлера Германии не стало для Эйнштейна большой неожиданностью. Чувствовалось, что он был к такому повороту истории готов. Уже через два дня после вступления Гитлера в новую должность ученый обратился к руководству Прусской академии наук с просьбой выплатить ему полугодовую зарплату сразу, а не к началу апреля, как планировалось ранее. Жизнь очень скоро показала, что такая предусмотрительность ученого оказалась не лишней. Вернувшись в марте 1938 года в Европу, Эйнштейн первым делом написал заявление в Прусскую АН о выходе из ее членов и прекращении своей деятельности в качестве академического профессора. Великому физику нужно было искать новое место работы.
Предложений занять профессорскую кафедру Эйнштейн получал множество. Редко какой университет мира не хотел бы иметь в своем штате признанного лидера среди физиков-теоретиков, нобелевского лауреата и автора основополагающих работ новой физики. Скоро предложений стало так много, что он жаловался в апреле 1933 года другу молодости Соловину: «у меня больше профессорских мест, чем разумных мыслей в голове» [Fölsing, 1995 стр. 752].
«Я никогда не одобрял коммунизм»
Об одном экзотическом приглашении Эйнштейна на работу, поступившем летом 1933 года, рассказал мне Борис Шайн, американский математик, работавший до 1979 года в Саратовском государственном университете [Беркович, и др., 2009]. Речь идет о предложении великому физику стать профессором этого учебного заведения. Приглашение исходило от Гавриила Константиновича Хворостина, влиятельного человека в городе и имевшего, как говорят, высокопоставленного покровителя в Москве. В 30-е годы Хворостин стал ректором Саратовского университета и мечтал, по его словам, сделать из СГУ «Гёттинген на Волге» [Гордон, 2011]. Надо сказать, что Саратов не был Эйнштейну совсем незнакомым городом — здесь жил и работал профессор Милош Марич, с 1930 года заведующий университетской кафедрой гистологии, брат Милевы, первой жены Эйнштейна.
По словам Шайна, Эйнштейн ответил, что ему никогда не выучить русский язык. Тогда Хворостин придумал хитрый план: создать Академию наук автономной республики немцев Поволжья, сделать Эйнштейна ее президентом с хорошей зарплатой, а жить и работать физик будет в Саратове. Хворостину было, конечно, известно, что Академии наук автономным республикам не положены, они существовали только в союзных республиках, но он надеялся этот вопрос уладить с помощью своего покровителя в ЦК ВКП (б).
Из этого плана ничего не вышло, но сама идея приглашения в СССР ученых евреев из Германии, искавших спасения от преследования нацистов, была не нова. Только в Томском госуниверситете им. Куйбышева работали математики из Германии Фриц Нётер, Штефан Бергман и другие. Им удалось за два года осуществить уникальное по тем временам в Сибири издание «Известий НИИ математики и механики» на немецком языке, в котором Альберт Эйнштейн тоже печатался [Кликушин, и др., 1992].
Трудности с русским языком были не единственной причиной, по которой Эйнштейн отказался переехать в СССР. Из-за его левых взглядов, пацифистских настроений, неприятия нацизма многие считали его убежденным коммунистом, сторонником Коминтерна. Во время поездки в Америку он не раз сталкивался с протестами против его якобы сталинистских пристрастий. На самом деле, любая диктатура, будь то сталинская или гитлеровская, одинаково были для ученого неприемлемыми, хотя он не ставил между ними знак равенства. Собираясь в сентябре 1933 года в Америку, Эйнштейн дал интервью газете The New-York World Telegram, в котором подчеркнул:
«Я убежденный демократ и именно поэтому я не еду в Россию, хотя получил очень радушное приглашение… Сейчас я такой же противник большевизма, как и фашизма. Я выступаю против любых диктатур» [Einstein, 2004 S. 234].
«Большевики мне больше по вкусу»
Однако отношение Эйнштейна к большевистской диктатуре вовсе не было столь же последовательным и бескомпромиссным, как к диктатуре Гитлера. Свои симпатии к идеям равенства и отсутствия эксплуатации Эйнштейн никогда не скрывал. Он был членом пацифистской организации «Союз нового отечества», которая после Первой мировой войны ставила перед собой задачу улучшения немецко-российских отношений. В январе 1920 года Альберт пишет Максу Борну:
«Я должен тебе вообще-то признаться, что большевики мне больше по вкусу, чем их смешные теории. Было бы чертовски интересно на эти вещи посмотреть разок вблизи» [Einstein-Born, 1969 стр. 43-44].
Руководствуясь своим общественным темпераментом, Эйнштейн не отказывался от самых диковинных предложений войти в некий комитет, возглавить какое-нибудь общество или подписать петицию против чего-то или в защиту кого-то. Для него было важно помочь слабым, преследуемым и угнетенным, поддержать борьбу с насилием, нарушением прав человека, разжиганием новой войны. Так он оказался членом, а то и почетным председателем нескольких десятков обществ, комитетов, советов…
Без колебаний великий физик присоединился к Международному комитету рабочей помощи (Межрабпом) голодающим в России, созданному по призыву Ленина от второго августа 1921 года [Ленин, 1960 стр. 250]. Деятельность Межрабпома координировалась Коминтерном. Секретарем Комитета рабочей помощи был коммунист Вилли Мюнценберг, известный в Берлине издатель, глава отдела пропаганды Коминтерна. Многие историки называют Мюнценберга самым эффективным пропагандистом первой половины ХХ века, гением дезинформации. Вилли был знаком с Лениным еще по Швейцарии и пользовался его безграничным доверием. Несмотря на голод в России, Мюнценбергу выделялись огромные средства на создание благоприятного для Советов политического климата в Европе. Чтобы заинтересовать либералов идеями большевизма, он создавал многочисленные организации, которые чаще всего маскировались под благотворительные фонды. В «сети» Мюнценберга попало множество европейских интеллектуалов, которых Ленин называл «полезными идиотами» [Gross, 1991].
Не избежал подобной участи и великий физик. В июне 1923 года Эйнштейн вошел в состав Центрального комитета «Общества друзей новой России», недавно основанного Вилли Мюнценбергом вместо попавшегося на махинациях общества «Друзья Советской России». Вновь созданное общество издавало журнал Das neue Russland, выходивший в Берлине на немецком языке. Его свежие выпуски регулярно высылались физику на дом [Goenner, 2005 стр. 303].
Осенью 1923 года в берлинских изданиях появились сообщения, что создатель теории относительности несколько дней провел в Москве и Петрограде. На самом деле, Эйнштейн ни тогда, ни потом в СССР не приезжал ни на день. За коммунистическим экспериментом он предпочитал наблюдать и высказывать свои симпатии, находясь от границ Советского Союза на безопасном расстоянии. Макс Борн подчеркивает:
«Тема русской революции возникает в его последующих письмах довольно часто. Однако когда Эйнштейн должен был покинуть Германию, он поехал в Америку, а не в Россию. Насколько мне известно, Россию он никогда не посещал» [Einstein-Born, 1969 стр. 47].
«…речь идет о заговоре»
В 1930 году в СССР состоялось несколько показательных процессов против «вредителей» и других «врагов народа». Наиболее известно «дело» так называемой Промпартии. Но был еще один судебный процесс — против «организаторов голода». Ведь надо было найти виноватых в том, что в результате сталинской коллективизации миллионы советских людей голодали, многие умирали от голода.
Как всегда, компанию в прессе начала газета «Правда» — 22 сентября она вышла с броским заголовком: «ОГПУ раскрыта контрреволюционная, шпионская и вредительская организация в снабжении населения важнейшими продуктами питания (мясо, рыба, консервы, овощи), имевшая целью создать в стране голод и вызвать недовольство среди широких рабочих масс и этим содействовать свержению диктатуры пролетариата» [Чернавин, 1999 стр. 64].
Известный экономист и общественный деятель Борис Давыдович Бруц-кус, высланный из Советской России в 1922 году, попытался поднять голоса протеста западных интеллектуалов. Письмо против «красного террора» подписали Арнольд Цвейг и Альберт Эйнштейн. В абсурдном обвинении сорока восьми специалистов народного хозяйства в организации голода создатель теории относительности увидел «либо отчаяние загнанного в угол режима, либо массовый психоз, либо смесь и того и другого… Очень печально, что развитие СССР, на которое мы смотрели с надеждой, ведет к таким ужасным вещам» [Fölsing, 1995 стр. 727].
Однако подпись Эйнштейна под письмом протеста продержалась недолго. В его круге общения было немало советских людей и немецких коммунистов, которые по своей инициативе или по заданию соответствующих органов оправдывали действия Сталина. И ученый, независимый от чужого мнения и уверенный в себе в вопросах физики, в области политики легко поверил их доводам. Эйнштейн уполномочил своего друга профессора высшей математики Ленинградского университета Германа Мюнинца опубликовать в журнале «Новая Россия» опровержение своего первоначального мнения. В заметке приводились слова Эйнштейна: «Сегодня я глубоко сожалею, что я поставил тогда свою подпись, так как я больше не верю в правильность моих давешних взглядов. Тогда мне не приходило в голову, что при особом положении Советского Союза там может быть что-то, что не вписывается в привычный для меня порядок вещей» [Grundmann, 2004 стр. 411]. Далее следовало замечание профессора Мюнинца о том, что Эйнштейн, будучи членом «Общества друзей новой России», внимательно следит за успешным ходом социалистического строительства в Советском Союзе. «Западная Европа, — заявил Эйнштейн — будет вам скоро завидовать» [Grundmann, 2004 стр. 411].
Кто именно переубедил Эйнштейна и заставил поверить сталинской пропаганде, сказать трудно. Возможно, это был Дмитрий Марьянов, русский журналист, приписанный к советскому посольству в Берлине, ставший в 1930 году мужем младшей приемной дочери Эйнштейна Марго. Не исключено, что влияние на великого физика оказал Вилли Мюнценберг, с которым Альберт поддерживал тесные отношения.
Свое новое мнение о сталинских чистках Эйнштейн не изменил и в последующие годы. Когда Большой террор в 1937 году набрал гигантские обороты, он писал другу Максу Борну из Принстона:
«Множатся признаки того, что русские процессы представляют собой никакое не мошенничество, на самом деле речь идет о заговоре, в глазах которого Сталин — тупой реакционер, который предал идею революции. Правда, нам в это трудно поверить, но лучшие знатоки России придерживаются такого же мнения» [Einstein-Born, 1969 стр. 179].
Вот как далеко завели великого физика «лучшие знатоки России» — до оправдания сталинского Большого террора! В том же письме Максу Борну Эйнштейн рассказывает про свою жизнь в Принстоне и как бы мимоходом упоминает о смерти жены: «прекрасно обжился, живу как медведь в берлоге и чувствую себя больше дома, чем за всю свою переменчивую жизнь. Это чувство медвежьего одиночества только возросло после смерти подруги, которая связывала меня со многими людьми» [Einstein-Born, 1969 стр. 177-178].
Макс Борн, словно пытаясь оправдать друга, замечает:
«Довольно удивительно, как Эйнштейн в коротком описании своей медвежьей жизни, в которой он себя чувствует дома, вскользь извещает о смерти жены. При всей доброте, отзывчивости и любви к людям был он независим от своего окружения и от близких людей» [Einstein-Born, 1969 стр. 180].
Создатель теории относительности прекрасно разбирался в сложнейших физических процессах, но подчас жестоко ошибался в оценке человеческих отношений и социальных явлений.
Евгений Беркович,
главный редактор журнала «Семь искусств»,
канд. физ.-мат. наук, доктор естествознания (Германия)
Литература
Clark Ronald W. 1974. Albert Einstein. Eine Biographie. Esslingen: Bechtle Verlag, 1974.
Einstein Albert. 2004. Über den Frieden. Weltordnung oder Weltuntergang? Hrsg. von Otto Nathan und Heinz Norden. Neu Isenburg: Abraham Melzer Verlag, 2004.
Einstein-Born. 1969. Albert Einstein — Hedwig und Max Born. Briefwechsel 1916-1955. München: Nymphenburger Verlagshandlung, 1969.
Fölsing Albrecht. 1995. Albert Einstein. Eine Biographie. Ulm: Suhrkamp, 1995.
Frank Philipp. 1949. Einstein. Sein Leben und seine Zeit. München, Leipzig, Freiburg i. Br.: Paul List Verlag, 1949.
Goenner Hubert. 2005. Einstein in Berlin. München: Verlag C. H. Beck, 2005.
Gross Babette. 1991. Willi Münzenberg: Eine politische Biographie. Leipzig: Forum Verkag, 1991.
Grundmann Siegfried. 2004. Einsteins Akte. Wissenschaft und Politik — Einsteins Berliner Zeit. Berlin, Heidelberg, New York: Springer-Verlag, 2004.
Hassler Marianne и Wertheimer Jürgen (Hrsg.). 1997. Der Exodus aus Nazideutschland und die Folgen. Jüdische Wissenschaftler im Exil. Tübingen: Attempo Verlag, 1997.
Kirsten Christe и Treder Hans-Jürgen. 1979. Albert Einstein in Berlin 1913. Berlin: Akademie-Verlag, 1979.
Айзексон, Уолтер. 2016. Альберт Эйнштейн. Его жизнь и его Вселенная. М. : Издательство Аст, 2016.
Беркович Евгений и Шайн Борис. 2009. Одиссея Фрица Нётера. Послесловие. Заметки по еврейской истории, № 11(114). 2009 г.
Брайен Дэнис. 2000. Альберт Эйнштейн. Минск: Попурри, 2000.
Гордон Евгений. 2011. Адресат Л. С. Понтрягина — И. И. Гордон. Семь искусств, № 11. 2011 г.
Кликушин М. В. и Красильников С. А. 1992. Анатомия одной идеологической кампании 1936 г.: «Лузинщина» в Сибири. Советская история: проблемы и уроки. Новосибирск: б.н., 1992.
Ленин В. И. 1960. Обращение Председателя Совета Народных Комиссаров РСФСР В. И. Ленина к международному пролетариату. Документы внешней политики СССР. Том 4. М . : Госполитздат, 1960.
Райхцаум Александр. 2007. Как Германия и СССР дружили «культурой и техникой». Московская немецкая газета, 16 сентября. 2007 г.
Солженицын А.И. 2002. Двести лет вместе, часть II. М.: Русский путь, 2002.
Чернавин В. В. 1999. Записки «вредителя». В книге: Владимир и Татьяна Чернавины. Записки «вредителя»; Побег из ГУЛАГа. СПб.: Канон, 1999.
«Множатся признаки того, что русские процессы представляют собой никакое не мошенничество, на самом деле речь идет о заговоре, в глазах которого Сталин — тупой реакционер, который предал идею революции. Правда, нам в это трудно поверить, но лучшие знатоки России придерживаются такого же мнения» [Einstein-Born, 1969 стр. 179].
Мысль великого ученого не дает оснований для вывода статьи:
«Вот как далеко завели великого физика «лучшие знатоки России» — до оправдания сталинского Большого террора!»
Евгений Беркович использует бессодержательный, но броский трафарет «Большого террора». Но, какое научное, экономическое, политическое и философское содержание скрывает это понятие?
Виктор Серж дал точный ответ еще в начале 30-х гг — «красный фашизм». Независимо, Антонио Грамши в «Тюремных тетрадях» (синий том 50-х гг, в интернет- версиях раздел изьят) развернуто и строго, в категориях политэкономии, политики и философии, обобщил понятие «фашизма», безотносительно его расцветки. Более того, Грамши дезавуировал фальшивое и лживое определение Коминтерна.
Порицая Эйнштейна, может ли Евгений Беркович ответить на всё тот же вопрос — является ли политическая система современной России фашизмом? Какого цвета?
Ваш комментарий, господин Пономарев, дает хороший пример известного демагогического приема — подмены темы обсуждения. Сначала Вы пишете, что вывод статьи основан на одной мысли ученого из письма другу Борну, хотя в статье приводились не только мысли, но и действия: например, отзыв подписи под письмом протеста против «Процесса 48-ми» и др. Далее Вы объявляете термин «Большой террор» бессодержательным, хотя ему посвящены сотни работ историков и он прочно вошел в словарь науки. И в заключение Вы переводите разговор совсем в другую плоскость, требуя обсуждения политической системы современной России, о чем в статье нет ни одного слова. В такой игре Вам компаньон не нужен, продолжайте в одиночку.
Вопросы риторические не нуждаются в ответах. Лаконично усилим выводы. Текст статьи – ком грязи в спину Эйнштейна. Истолкованием г-на Берковича слова и дела ученого выдернуты, вне контекста и времени, их глубокий смысл скорее игнорирован, чем не замечен. Двусмысленно, скользко и уклончиво, слеплено шоу-скандальное резюме: Эйнштейн – бесхарактерная и безнравственная личность. Что же, в России в адрес ученого бросались и большие обвинения.
«Выводы» господина Пономарева больше говорят не столько о моей статье, сколько о нем самом, поэтому не требуют комментария. Но я воспользуюсь поводом, чтобы кратко сформулировать свою позицию. Сказать правду о человеке – не означает бросить в него комок грязи. Показать общественную позицию ученого или писателя – не означает вмешательства в личную жизнь. Задача биографа – не написать очередную икону, а показать всю сложность описываемого героя, даже если это ломает сложившиеся стереотипы.
А теперь приведу два примера, достаточно полно иллюстрирующие сказанное.
Человек многогранен и не поддается описанию одной краской. Он может быть гением в какой-то науке и быть до смешного дремучим в других областях. Кроме того, человек меняется с годами. Ошибки молодости могут исправиться в зрелом возрасте и, наоборот, бывает, что благие порывы юности сменяются мракобесием в старости. Отец «арийской физики» и заклятый враг Эйнштейна нобелевский лауреат Филипп Ленард был, оказывается, в юные годы творца теории относительности вполне с ним приветлив и дружелюбен. И Эйнштейн относился к Ленарду уважительно, своему младшему товарищу и первому соавтору Лаубу говорил: «Терпите все капризы Ленарда, сколько бы их ни было». Кто мог тогда подумать, что Ленард под старость будет проклинать Эйнштейна и называть теорию относительности «еврейской физикой»! В историю исследователь катодных лучей вошел как верный последователь Гитлера. Но без показа эволюции его взглядов этот образ был бы неполным. Об этом подробно рассказано в моей новой книге об Эйнштейне и в серии статей под названием «Антиподы» (легко найти в интернете, см., например, журнал «Нева» №№9,10/2014).
Другой пример противоречивой натуры – писатель и тоже нобелевский лауреат Томас Манн. В Советском Союзе он был известен как активный антифашист, борец с нацистской идеологией, безоговорочный противник Гитлера, что позволило даже в условиях жестокой цензуры издать в 1959-61 годах его десятитомник, а потом еще и роман «Иосиф и его братья». И в послевоенной Германии у него была такая же слава, причем его почитали и в Западной Германии и в ГДР – редкий случай для стран с противоположными политическими системами. Писатель публично называл себя «убежденным филосемитом», был женат на еврейке, писал о евреях, его издавали евреи, его друзьями тоже были евреи… У кого мог повернуться язык упрекнуть Томаса Манна в антисемитизме? Однако внимательному читателю его текстов открывалась и другая сторона писателя – в молодости он вместе со старшим братом сотрудничал в откровенно антисемитском журнале «Двадцатый век», в его произведениях почти все еврейские персонажи показаны отрицательно, в переписке и дневниках он допускал совершенно откровенные юдофобские высказывания…
Только спустя полвека после смерти писателя состоялась первая научная конференция на тему «Томас Манн и евреи». Сейчас на эту тему написано достаточно много, чтобы составить представление о сложном и противоречивом писателе и гражданине, в котором и филосемитизм и антисемитизм замешаны неразрывно, их нельзя отделить, как неразделимы северный и южный полюс магнита (об этом см. мои статьи в «Иностранной литературе» №9/2011, «Вопросах литературы» №1/2012, «Неве» №6/2016 и др.).
Отношение Эйнштейна к советской власти и большевикам тоже открывает нам много неожиданного и ломает сложившиеся стереотипы. Абсолютно бескомпромиссный в борьбе против диктатуры Гитлера, Эйнштейн проявлял двойственность к диктатуре Сталина, защищая отдельных ученых, жертв репрессий, он оправдывал политические процессы и чистки, ставшие частью Большого террора. Это говорит и о доверчивости автора теории относительности, окруженного «агентами Кремля», и о привлекательности социалистических лозунгов, которым поверили многие западные интеллектуалы. Умолчать об этих фактах значило бы пойти против истины. Думаю, такой подход не одобрил бы сам Эйнштейн.
Если не понимаешь музыки, можешь ли судить об искусстве музыканта? Если не знаешь истории и судьбы своей страны, зачем судить о судьбе чужой?
Из истории России, зашифрованной Шекспиром:
«Гамлет: Смотрите, с какой грязью вы меня смешали. Вы собираетесь играть на мне. Вы приписываете себе знание клапанов моей души. Вы уверены, что выжмете из меня голос моей тайны. Вы воображаете, будто мои ноты снизу доверху вам открыты.
А эта маленькая вещица нарочно приспособлена для игры. У неё чудный тон. И тем не менее, вы не можете заставить ее говорить.
Что ж вы думаете, я устроен проще этой флейты?
Объявите меня каким угодно инструментом, вы можете меня расстроить, вы можете меня сломать, но играть на мне вы не умеете».
О сути сказанного нужно много букв. Подумаю.
С момента появления в науке Эйнштейн превращен в миф. Рухнуло мироздание. Разглядеть в мифе нечто человеческое можно, но сменив угол зрения. Примерно так:
«Война бетховенским пером
Чудовищные ноты пишет.
Ее октав железный гром
Мертвец в гробу — и тот услышит!
Но что за уши мне даны?
Оглохший в громе этих схваток,
Из сей симфонии войны
Я слышу только плач солдаток»
Переведем, следуя относительности, обсуждение Эйнштейна в плоскость других координат. По времени.
На разгадку «Шекспировского вопроса» в мире ушло 450 лет. С математической точностью тайну раскрыл Гилилов — к озлоблению титулованных “шекспироведов”. На другую загадку, сюжет «Гамлета», в России обратили внимание в начале XIX. Но, в советские времена канон Шекспира был взят под полицейскую опеку государства. Почему? Известие о том, что кубок яда был поднесен Гамлету, племяннику английской королевы, в стенах Московского Кремля сразу было обьявлено государственной тайной. Сначала в Англии, как ни странно. А, затем и в России.
К юбилею 200-летия А.С. Пушкина крестьянин («имя его Господь веси») глухого русского села огорошил литературный бомонд своим открытием – по тексту поэмы, главная героиня «Евгения Онегина», увы, незаконнорожденная. Еще хуже, Татьяна — «русская душой», оказалась француженкой, по ловеласу-отцу.
Вопреки Писареву, угадавшего иронию поэта, в 2017 году стал благороден Евгений («к беде неопытность ведет»), нечаянно влюбившийся в малолетку, возраст Татьяны – 13 лет.
Эти два казуса, эпохи и нравов, достаточны для преждевременного побивания Эйнштейна камнями.
«первая научная конференция на тему «Томас Манн и евреи»» — при всём уважении, а чем это принципиально отличается от теологии?
Вроде бы и то, и другое базируется на изучении мифов и литературных произведений, методология, полагаю, тоже весьма сходна… Одни люди всю жизнь изучают творчество Томаса Манна или Достоевского, трактуют его, соотносят с биографией, историческими свидетельствами, а другие — биографию и творчество святых той или иной церкви…
Так где граница? С естественными науками врроде бы всё просто — есть наблюдения, есть гипотезы, есть экспериментальная проверка(основа научного метода?). С математикой вне физики и статистики — чуть хуже, потому что они зачастую изучают довольно абстрактные конструкции, которые нельзя ни нарисовать, ни склеить, ни даже вообразить. И вообще у математики много общего с филологией, она в какой то степени тоже изучает язык.
А вот провести границу между «настоящими» гуманитарными науками, лженауками, и теологией с философией?
Часть гуманитариев пользуются стандартной научной методологией, и с ними всё вроде бы понятно(социологи проводят опросы, филологи изучают языки). А как отделить «еретических» философов от «правильных» культуроведов? и чем теологи принципиально отличаются от историков(которые не копают) и литературоведов(например специалистов по древнегреческой мифологии)?
///В «сети» Мюнценберга попало множество европейских интеллектуалов, которых Ленин называл «полезными идиотами» [Gross, 1991].
-В своих работах В.И.Ленин НЕ использовал указанный термин.
-«Весной 1987 Грант Харрис (Grant Harris), старший библиограф-консультант Библиотеки Конгресса США, сказал: «Мы не смогли найти подобной фразы как „полезные идиоты Запада“ ни в одной из работ Ленина».»
-«В 1948 году фраза была применена в статье газеты «New York Times» в отношении итальянского политика. Затем, она появилась в 1961 году…»
-Статья «Полезный идиот»
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Вывод: меньше фейков.
Уважаемый Антуан, во-первых, критикуемая Вами фраза принадлежит не мне, а является цитатой из книги (ссылка приведена). Во-вторых, нигде не сказано, что эта фраза взята из работ В.И. Ленина. Есть свидетельства, что Ленин говорил ее своим единомышленникам (см. Oxford Dictionary of Euphemisms, стр. 394). В-третьих, кто бы эту фразу ни сказал, Ленин или Радек, спор сейчас идет о названии явления, но никто не отрицает, что само явление существовало: циничное использование большевиками доверчивости западных интеллектуалов, поддерживавших Октябрьскую революцию. Отношение Ленина к интеллигенции хорошо известно, и выражение «не мозг нации, а говно» документировано: письмо Горькому А.М. от 15 сентября 1919 года. Известен анекдот: Ленина спрашивают: «Как же мы повесим всех капиталистов, у нас не хватает веревок?», на что Ленин отвечает: «Они сами нам их продадут — в кредит». Этот диалог не документирован, хотя художник Юрия Анненоков утверждал, что видел запись рукою Ленина в Институте Ленина в 1924 году (см. К. Душенков. Цитаты из русской истории. От призвания варягов до наших дней. Справочник. М.: Эксмо, 2005). То, что Мюнценберг активно действовал в Европе, чтобы реализовать план Ленина, неоспоримый факт.
///критикуемая Вами фраза принадлежит не мне, а является цитатой из книги (ссылка приведена)
Фейковая частная цитата подрывает доверие к общему. Т.к. означает, что цитирующий НЕ критично относится к материалу, НЕ проверяет его по независимым источникам и не обладает интуитивным пониманием реалий, которое сопутствует погружению в материал.
///Отношение Ленина к интеллигенции хорошо известно, и выражение «не мозг нации, а говно» документировано: письмо Горькому А.М. от 15 сентября 1919 года.
Если бы вы прочитали это письмо в не урезанном виде, то вы бы поостереглись так говорить. Потому что далее, по тексту письма, Ленин высказал различие между интеллигентиками и истинными интеллигентами: «Интеллектуальным силам, желающим нести науку народу (а не прислужничать капиталу), мы платим жалование выше среднего. Это факт. Мы их бережём. Это факт. Десятки тысяч офицеров у нас служат Красной армии и побеждают вопреки сотням изменников. Это факт. …».
///Известен анекдот: Ленина спрашивают: «Как же мы повесим всех капиталистов, у нас не хватает веревок?», на что Ленин отвечает: «Они сами нам их продадут — в кредит». Этот диалог не документирован, хотя …
Это перелицовка одной западного фразы от 1639 года. В том-то и дело, что вы примерно так же, в стиле анекдота, подчас рассказываете и об Эйнштейне… Увы, но это не есть правильно, так как не даёт и не может дать понимания Эйнштейна.
:(
> В том-то и дело, что вы примерно так же, в стиле анекдота, подчас рассказываете и об Эйнштейне…
Я был бы Вам очень признателен, если бы Вы привели хотя бы один факт в подкрепление этого сурового обвинения.
///Кто именно переубедил Эйнштейна … сказать трудно. Возможно, это был … Не исключено …
А сам мощный старик ничего не понимал. Как зато понимаю я. (c) Е.Беркович:
(https://www.anekdot.ru)
Трое суток думали, чтобы выдать такой пример? Слабовато. Ну, и что же тут анекдотичного? В оценке сталинского террора «мощный старик» ошибался. Это сейчас понимают все, кроме зашоренных сталинистов. И друзья Эйнштейна это понимали, например, Макс Борн. Так что «низачот», как сейчас говорят. Подумайте еще!
Уважаемый (ая) y.v., Вы подняли интересный вопрос. При этом ни Томас Манн, ни евреи тут не важны, а важно вот что: являются ли так называемые «гуманитарные науки» науками в том же смысле слова, в каком науками являются физика и химия? Для меня, окончившего кафедру математики физического факультета МГУ, такая постановка понятна и привычна, мы все в студенческие годы, посмеиваясь над делением факультетов университета на естественные и гуманитарные, делили науки на естественные и «неестественные». Сейчас в моем понимании многое изменилось. О теологии я говорить ничего не буду, о ней достаточно сказано на страницах «Троицкого варианта» — проведите поиск по слову «теология» на сайте газеты и сами убедитесь, что этот вопрос подробно разработан. Теология наукой не является, а литературоведение? Напомню основной тезис: гуманитарные науки заняты изучением результатов художественной деятельности человека. В частности, литературоведение занято изучением литературных текстов. Текст — это такая же реальность, данная нам в ощущениях, как электромагнитное поле, и изучение текста не менее достойное занятие, чем исследование законов электромагнетизма. То, что закономерности текстов труднее поддаются формализации, чем физические закономерности, не повод прекратить или обесценить качественные исследования текстов. Результаты исследования текстов могут быть не менее интересными, чем результаты физических экспериментов. Текст писателя может многое сказать о его личности, замысле, о степени реализации этого замысла, о месте рассматриваемого текста в общем культурном ландшафте эпохи…
Возвращаясь к теме конференции «Томас Манн и евреи», могу сказать, что двойственность (по научному, амбивалентность) в отношениях писателя к евреям удалось вскрыть и обосновать именно анализом текстов его художественных произведений, дневников, писем и тезисов публичных выступлений… Эти результаты вполне научны, так как воспроизводимы и проверяемы.
Вы правильно отметили близость математики и филологии, так как математика, в определенном смысле, тоже изучает язык. Это еще один довод не пренебрегать изучением языка литературных текстов, даже если это изучение недостаточно формализовано.