Не без удивления обнаружила, что я уже писала в ТрВ о Дмитрии Быкове, — что ж, прошло четыре года… Тогда я рассказывала о книгах Быкова, теперь речь пойдет о его лекциях о литературе.
Жизнь мне послала редкую возможность слушать лекции выдающихся ученых — Бонди, Лотмана, Гаспарова, Панова, которые, каждый на свой лад, раскрывали сокровища литературы студентам-филологам. Но публичная лекция — это особый жанр, и не только потому, что это лекция для публики, т. е., по замыслу, для всех.
Лекции Быкова построены именно в жанре классических публичных лекций, характерных для давнишней русской традиции, ярко представленной еще в лекциях Тимофея Грановского 1843 года. Понятно, почему эта традиция была успешно ликвидирована в тотально подцензурные советские времена…
Одна из главных особенностей лекций Быкова — это удачный выбор авторской позиции. В них нет дидактики, хотя задуманы они как просветительские, притом ориентированные на молодежь. Быков предлагает свежую и нередко неординарную интерпретацию обсуждаемых им сочинений, как правило входящих если не в школьную программу, то в круг чтения современного молодого человека.
Разумеется, многие из анализируемых сочинений я знаю почти наизусть, и все-таки из каждой лекции я узнаю новые для меня факты или — что более важно — приобщаюсь к новому пониманию.
Вот, например, лекция о Чехове, прочитанная еще в 2013 году.
О Чехове я читала много — не только Александра Чудакова, но и Дональда Рейфилда, а книгу последнего еще и рецензировала. И все-таки Дмитрию удается открыть мне что-то новое, позволяющее увидеть и творчество, и жизнь писателя с неожиданной стороны. И это касается почти каждого обсуждаемого Быковым автора.
Именно поэтому я слежу за аргументацией лектора даже тогда, когда с его трактовкой не согласна. Вот он убежден в том, что главный герой «Евгения Онегина» — вовсе не Онегин, а Татьяна. Я так не думаю. Но внимательно слушаю его доводы — не из соображений audiatur et altera pars, а потому что мне по-настоящему интересно. При этом Быков не стремится эпатировать читателя/слушателя, — впрочем, нередко, как мне кажется, хотел бы его/ее удивить.
Замечательной я нахожу лекцию о Ремарке, прочитанную три года назад. Мое поколение — те, кто Вторую мировую войну встретил в подростковом возрасте, — любило Ремарка страстно; изданные в конце 1950-х на русском «Три товарища» были книгой о нас.
Наиболее подробно Быков анализирует «На Западном фронте без перемен» — знаковую книгу не моего, а предыдущего поколения. Именно у Ремарка эти молодые люди успели прочитать о Первой мировой войне, а потом ушли на Вторую… Нынче забылось, что русский перевод романа в свое время был изъят из советских библиотек, так что сначала мой отец, а позже мой будущий муж огорчались тем, что «На Западном фронте…» я не прочитала вовремя, т. е. в юности.
Из лекций Быкова становится понятно, почему ни Ремарк, ни Хемингуэй не входят в круг чтения тех, кто сегодня вступает во взрослую жизнь. Если вы тоже задаете себе подобные вопросы — послушайте или почитайте Дмитрия Быкова.
Ревекка Фрумкина