Издательство «Альпина нон-фикшн» выпустило перевод книги английского историка Джонатана Харриса «The lost world of Byzantium», русский вариант — «Византия. История исчезнувшей империи». Впервые книга вышла в издательстве Yale University Press в 2015 году. Автор — профессор кафедры истории и Института эллинизма в Королевском колледже Холлоуэй Университета Лондона. На сайте колледжа в его списке публикаций 126 пунктов.
На мой взгляд, книга полностью соответствует намерениям, заявленным в предисловии: «Главное, что мне хотелось понять: каким образом Византия просуществовала так долго, несмотря на все потрясения и вторжения, которые ей довелось пережить, и почему в конце концов исчезла столь бесследно». В 386 страниц автор аккуратно и изящно упаковал историю тысячелетнего царства (330–1453) в light-версии с примерами, пояснениями, анекдотами и даже вставными новеллами. В этом умении объяснять явления, устроенные сложно, чувствуется большой преподавательской опыт, украшенный искренним увлечением предметом и отсутствием обидной снисходительности к менее просвещенным братьям по разуму. К тому же Харрис пишет ясным, сжатым, но не сухим слогом. Повествование движется стремительно, а мастерство рассказчика удерживает внимание читателя при обилии персонажей.
В каждой из 10 глав автор сумел передать духовную атмосферу и политическую проблематику разных периодов византийской истории, а так же показать, насколько удачно или неудачно очередному императору удавалось решать проблему сохранения империи.
Автора интересуют не только императоры и полководцы, но и интеллектуалы. Особое внимание он уделяет, так сказать, инакомыслящим. Харрис мастерски вводит в текст голоса самих византийцев — их страсти, страхи, надежды и мнения об императорах. Например, историк конца V века Зосима (Ζώσιμος), занимавший довольно высокий пост в финансовом управлении Византийской империи, осмеливался утверждать, что кругом варвары, даже Рим захватили остготы; император Константин — выскочка, сын блудницы и нечестивец; новый город Константинополь — гнездо разврата, а новомодная религия христианство до добра империю не доведет. Зосиму раздражали сформированные как раз при Константине основные черты византийской цивилизации: «монументальная неприступная столица в Константинополе; господство христианства; политическая теория, которая возвеличивала императора, но также и налагала на него ограничения; преклонение перед аскетической духовностью; акцент на визуальное выражение духовного; и выходящий за рамки военного подход к угрозе на границах».
Известно, что императоры за тысячу лет попадались всякие: полководцы, администраторы, реформаторы, более или менее ретивые, случались гуляки и бездельники, вроде Михаила III. Последние надолго не задерживались. Харрис неоднократно отмечает, что при проведении реформ византийские императоры, как правило, воздерживались от крайностей, не спешили и предпочитали умеренные репрессии. С V века Константинополь был перенаселен, и существовала угроза беспорядков. Править приходилось с оглядкой на опасности внутренние и внешние.
Императоры и полководцы тысячу лет решали один и тот же вопрос: как выжить империи при постоянной угрозе территориальной целостности. На востоке Византии угрожали сначала персы, потом арабы; на севере — последовательно авары, болгары или русы; на западе — если не вандалы, то остготы. Византия располагалась на пути переселения народов, которые двигались на запад из степей Азии и с Аравийского полуострова. Никакая военная мощь не могла остановить эту лавину.
«Нужен был новый образ мышления, чтобы найти другие способы нейтрализовать угрозу путем либо интеграции и заключения соглашений, либо подкупа и интриг, либо — и это самый необычный путь из всех — создания внешнего великолепия, цель которого — смущать врагов и привлекать их в свои ряды в качестве друзей и союзников», — пишет Харрис.
Летом 860 года под стенами Константинополя появились русы из Киева на 200 ладьях. Император с войсками был в Малой Азии. Так что русы, потомки и наследники шведских викингов, спокойно сожгли и разграбили пригороды столицы. Сначала Византии удалось превратить русов в союзников, подкупив их деньгами и значительными торговыми привилегиями. Затем империя применила к ним новый подход: «завлечь болгар и русов составляющими византийской цивилизации, особенно если несколько адаптировать их к культуре этих народов». Это на практике означала для русов две важные вещи: принятие христианства и обретение алфавита — всё это трудами византийских монахов-миссионеров.
«Господи, спаси раба Твоего Филиппа, сына Никиты, раба Киприана, митрополита Киевского и всея Руси», — нацарапано на мраморной балюстраде в Святой Софии. Постепенно Русь вошла в культурную орбиту Византии. «В конце концов Византия покорила Север — силой не оружия, но дипломатии, а также своей удивительной визуальной и письменной христианской культурой. Возможно, это было самое главное ее достижение». В главе «Покорение Севера» на примере крещения русов автору удалось изобразить, как переплетаются и создают новую реальность политическая необходимость, религиозный пыл, духовный подвиг и просвещение.
Главный урок, который можно извлечь из истории тысячелетней Византии, с точки зрения Харриса, таков: «Сила общества заключается в его способности к адаптации и к интеграции посторонних даже в самых неблагоприятных обстоятельствах». Звучит злободневно, не правда ли?
Екатерина Буз