История как диалог с прошлым

Рецензия члена совета Вольного исторического общества Никиты Соколова на книгу Ивана Куриллы «История, или Прошлое в настоящем» — финалиста премии «Просветитель». (См. также независимую рецензию Любови Сумм на эту книгу.)

Если попытаться одним словом обозначить главное достоинство книги Ивана Ивановича Куриллы, то следует сказать, что она в высшей степени своевременна.

И в том смысле, что она придется кстати всем участникам идущей в российском обществе полемики о существе и содержании российской истории и памяти.

И в том более важном смысле, что она дает читателю в сжатом и ясном виде общее представление о современном состоянии исторической науки, о которой в непрофессиональной среде бытуют понятия весьма смутные и по большей части глубоко архаические. Даже лидеры общественного мнения не считают зазорным оперировать историческими моделями эпохи Николая Карамзина, и лишь немногие продвигаются до методологических новаций Василия Ключевского. Совершившиеся в исторической науке в следующие полтора столетия важнейшие метаморфозы широкой российской публике практически неизвестны.

Эта книга представляет собой в высшей степени добротный очерк современного состояния собственного поля исторического знания и сопряженных с ним «прикладных» понятийных областей. Большим достоинством работы является отчетливое (что редкость в популярной литературе) разведение и анализ соотношения истории как знания и памяти как социального института. Содержательный очерк истории развития собственно исторической науки до середины XX столетия выдержан в позитивистской традиции, восходящей к Робину Коллингвуду, что, на наш взгляд, относится к числу достоинств книги.

Педанты найдут этот краткий очерк чрезмерно пунктирным; и действительно, позднейшие тенденции в развитии исторического знания, вызванные «лингвистической атакой» 1960-х годов, изложены фрагментарно, но это нельзя ставить в вину автору, поскольку сама эта проблематика недостаточно разработана монографически, по крайней мере в России.

Во всяком случае, этот историографический обзор поисков наукой верного пути, неизбежно сопряженных с попаданием в разнообразные тупики, закономерно подводит читателя к восприятию главного авторского послания. Заключается оно в том, что история как знание, окончательно признав тщетными попытки описать прошлое «как оно было на самом деле», во всей его полноте, положила себе более скромную, но зато удобоисполнимую задачу, решение которой доступно строгой проверке.

Работа современного историка — диалог с прошлым. Историк обращает к историческим источникам некий вопрос, важный для его современников, и получает, при соблюдении известных процедур, значимый ответ. Из этого положения есть два важных следствия, которые также в книге подробно исследуются.

Во-первых, история постоянно переписывается. И это не дефект ее, а имманентное свойство, поскольку каждое следующее поколение задает прошлому вопросы, которые не приходили в голову предшественникам (или они не осмеливались их задавать). Во-вторых, не существует никакого материально осязаемого и незыблемо объективного «исторического факта».

Исторический факт есть результат произведенной историком работы, ответ на вопрос, истинно или ложно некоторое утверждение о прошлом. Именно поэтому наивный призыв — нередко обращаемый к историкам людьми неискушенными — «говорить только о фактах», а интерпретацию оставить читателю, неисполним. «Факт» — только элемент в цепочке доказательств. Одному событию в прошлом может соответствовать бесконечное множество исторических фактов в зависимости от того, с каким вопросом к нему адресуется историк.

Подробно и ясно описаны в книге трудности, с которыми сталкивается научное историческое знание в обществе, сменившем в последние полвека «режим историчности». В отличие от Античности и Средневековья, приверженных пассеизму (прошлое — более надежная и ценная субстанция, нежели настоящее), и Нового времени, жившего в режиме футуризма (прошлое всегда темное; настоящее — время борьбы за светлое будущее, которое оправдает эти жертвы), мы перешли в режим презентизма (настоящее — единственная подлинность и ценность, втягивающая в себя часть недавнего прошлого).

В связи с этим общество гораздо меньше интересуется отдаленными эпохами, в разговоре о которых преимущество общественного доверия имел историк, обладающий специальными источниковедческими навыками; и гораздо больше внимания уделяет недавнему прошедшему, в отношении которого могущественным конкурентом профессионального историка выступает социальная память, на которую оказывают постоянное давление «политические, экономические, культурные и прочие групповые интересы». Именно поэтому в принципе невозможен «единый учебник».

Сложное общество всегда будет иметь множество частных нарративов о прошлом. И, по всей видимости, автор совершенно справедливо указывает в качестве новых и еще не вполне отрефлексированных задач профессиональных историков «сшивание противоречащих нарративов».

В тех случаях, когда единого решения в профессиональном сообществе не существует, автор справедливо указывает на опасности и призывает к осторожности. Особенно важен и уместен этот призыв в разделе, посвященном соотношению знания и этики, где констатируется, что «некоторые варианты непротиворечивых рассказов о прошлом оказываются противоречащими моральным установкам современной эпохи и, что особенно опасно, могут возбуждать вражду».

Нельзя не отметить особо, что автору удается выдержать регистр популярного рассказа без ущерба для тонких различений, одновременно избегая чрезмерной детализации, уводящей иных сочинителей в схоластику, и дать читателю понятие о разнообразии точек зрения, представленных ныне в исторической науке и смежных культурологических дисциплинах.

Заключая, в целом следует признать, что книга Ивана Куриллы может служить превосходным пособием как для читателей-неспециалистов, интересующихся современным состоянием исторического знания и природой «конфликтов памятей», так и для студентов-историков в качестве начального «введения в специальность».

Никита Соколов