Фелония Михаила Голубовского: апологетика гомеопатии

Фелонии¹ перед истиной в науке трудно распознать, ибо носят они скрытый характер и дьявол кроется в деталях, особенно когда лженаучные опусы выходят из-под пера маститых ученых, ранее не замеченных во лжи и подлоге, и потому доверчивые пользователи принимают их за истину в последней инстанции…

Предыдущую статью («Фелония Льва Животовского: апологетика Лысенко») см. в ТрВ-Наука № 244 от 19 декабря 2017 года.

От критики Животовского до апологетики гомеопатии

Наряду с другими критиками Михаил Голубовский подробно и убедительно показал абсурдность аргументов Животовского в двух контекстуально близких статьях (Голубовский, 2015а, 2015б).

Однако двумя годами позже (Голубовский, 2017) он пытается неуклюже «показать шаткость положений и выводов Меморандума» № 2 Комиссии РАН по борьбе с лженаукой «О лженаучности гомеопатии» (Меморандум № 2 [гомеопатия], «В защиту науки», 2017).

Вот его мотивация и декларации (удивление, досада, печаль…): «Работая долго в области генетики и истории науки, я хочу показать шаткость положений и выводов Меморандума. Во многих изданиях СМИ они преподносятся как мнение всей Российской академии. А это неверно. Споры о гомеопатии дают интересную возможность обсудить более общие представления о статусе и развитии науки… Основная посылка авторов Меморандума состоит в том, что „принципы гомеопатии и основанные на них средства и методы диагностики и лечения противоречат принципам доказательной (научно обоснованной) медицины, которые базируются на достижениях естественных и медицинских наук“. Иными словами, признается только то, что основано на „доказательной“ медицине. Подобный усеченный подход представляется некорректным. Само понятие „доказательности“ тех или иных приемов и рекомендаций меняется со временем… Вызывает удивление и досаду агрессивность текста Меморандума по отношению к гомеопатии вполне в стиле 1930-х годов и в духе памятных гонений на генетику. „Ее применение в медицине противоречит основным целям отечественного здравоохранения и должно встречать организованное государственное противодействие“. Это уже далеко за пределами всех рамок научной дискуссии и напоминает „апелляцию к городово-му“. Печально, что осененный именем Российской академии наук текст Меморандума со столь ответственными выводами не обсуждался даже на заседании Комиссии по лженауке, не было никакого ее решения».

«Существует обратная зависимость между точностью и правильностью»

Один из доводов Голубовского следующий: «История науки знает… случаи, когда твердо установленный научный факт со временем оказывается неинтересным или некорректным. В 1914 году У. Т. Ричардс получил Нобелевскую премию за точное определение атомных весов… Однако, после открытия изотопов, которые входят [в] состав многих природных элементов в разных соотношениях, ценность подобных расчетов резко изменилась. И в 1932 году другой нобелевский лауреат Фредерик Содди (1877-1956) иронически заметил: подобные точные расчеты представляют интерес не более, чем анализ среднего веса коллекции бутылок, из которых одни полные, а другие в той или иной мере опорожнены. Стало очевидно: существует обратная зависимость между точностью и правильностью. В стремлении к высокой точности можно утратить правильность, полноту описания того или иного феномена. То есть попросту не увидеть леса за деревьями».

Эта, в общем-то, малозначащая, не слишком удачная и грубоватая шутливая фраза из книги Фредерика Содди (1877-1956) “The Interpretation of the Atom” (1932, с. 50) выдернута из контекста. Голубовский без ссылок и кавычек дословно воспроизводит пассаж, многократно повторенный в публикациях Майкла Полани (1981-1976) (Polanyi, 1956, 1957; Polanyi, 2005, p. 144; первое издание — 1958; Полани, 1985, с. 198) и затем подхваченный другими авторами (Garrison, Macmillan, 1984; Garrison, 1986; Lakatos, 1970, p. 140; 1978-1989, p. 54-55; Лакатос, 1995; Sorensen, 1992, 1998, p. 256; Chang, 2012, p. 278; Isotopic Analysis, 2012, p. 113). Однако сопряжение этой фразы с именем Ричардса -произвол самого Полани и явное передергивание. На самом деле в книге Содди «Интерпретация атома» (1932, с. 50) имя Теодора Уильяма Ричардса (1968-1928) вообще не упоминается. Тем более ни он, ни Полани, ни их позднейшие интерпретаторы не делали вывод о «существовании обратной зависимости между точностью и правильностью». Цель у Содди была совершенно иная — подчеркнуть значение для науки «творческого воображения, не отягощенного знанием»; он упрекнул химиков XIX века в том, что они пренебрегали умозрительными размышлениями («спекуляциями») в угоду эксперименту. В отличие от Полани, Лакатос высказался несколько по-иному: «Когда „наблюдательные“ или „интерпретативные“ теории в конце концов элиминируются, то „точные“ измерения, проводившиеся на основании невыгодных понятийных каркасов, выглядят -задним числом — скорее забавными. Содди высмеивал „экспериментальную точность“, если она является самоцелью: „Есть что-то трагичное, если не трагикомичное, в судьбе выдающейся плеяды химиков XIX века, по праву почитавшихся современниками за высшее мастерство и совершенство точных научных измерений. Ставшие делом их жизни, с таким трудом добытые результаты, по крайней мере на сегодня, выглядят столь же значимыми и интересными, как, например, вычисления среднего веса в коллекции бутылок, одни из которых полные, а другие — более или менее пустые“» (Цит. по: Лакатос, 1995).

Содди сослался на пример эдинбургского врача Уильяма Праута (1785-1850), который выдвинул гипотезу, согласно которой все атомы химических элементов являются соединениями атомов водорода и веса всех атомов должны выражаться целыми числами (кратными весу атома водорода). Уровень развития техники измерения масс атомов во времена Праута был настолько высок, что это позволило изначально опровергнуть его теорию строения атомов, так как, например, полученный атомный вес хлора был равен 35,5, т. е. не кратен массе атома водорода. Но в конце концов, «после многих превратностей, перипетий и опровержений, казавшихся убедительными и очевидными, гипотеза, которую так легко в 1815 году выдвинул эдинбургский врач Уильям Праут, спустя столетие стала краеугольным камнем современных теорий строения атомов». Содди заключает: «Даже в науке, хотя и не часто, бывает, что выигрыш далеко не всегда достается старательному, заслуженному и уважаемому исследователю, хорошо обученному и полностью оснащенному оборудованием, но одаренному творческим воображением новичку».

Таким образом, всё происходило, как говорится, «с точностью до на оборот». Именно точные определения атомных масс свинца из урановых и ториевых руд, которые произвел Ричардс, позволили Содди доказать существование изотопов. Дело в том, что при распаде ядер урана-238 (²³⁸U) образуется изотоп свинца-206 (²⁰⁶Pb), а при распаде тория-232 (²³²Th) образуется изотоп свинца-208 (²⁰⁸Pb), масса которого всего лишь на две атомные единицы больше уранового. Легко понять, что для их различения нужны были измерения атомных масс с относительной точностью меньше 1%. Это различие и удалось выявить именно Ричардсу с коллегами (см. изложение из первых уст: Содди, 1979).

Выходит, никакой «обратной зависимости между точностью и правильностью», которую пытается навязать нам Голубовский, нет и в помине. Напротив, высокоточные измерения атомных масс играют важную роль в современной химии (Isotopic Analysis, 2012). В химических (стехиометрических) расчетах мы используем средние значения этих масс, повышение точности измерения которых интенсивно совершенствуют крупные международные коллективы исследователей по настоящее время. Для некоторых элементов точность определения достигает шести знаков после запятой. Последняя сводка датирована 2016 годом (Meija et al, 2016).

С. П. Песонина

Голубовский далее пишет: «В Санкт-Петербурге в Медицинском университете им. Мечникова есть кафедра традиционной медицины и гомеопатии. Ее профессорско-преподавательский состав включает двух докторов и пять кандидатов меднаук. Глава кафедры Светлана Петровна Песонина на пресс-конференции, созванной спустя две недели после опубликования Меморандума, рассказала о своем 47-летнем врачебном опыте (Росбалт, 2017). Ее практика комплементарно сочетает подходы и методы классической медицины и гомеопатии, внимательный анализ динамики лечения, персональный выбор средств при лечении каждого пациента. Соображения и доводы Песониной мне, как биологу-генетику, представляются серьезными и убедительными».

Справка. Стиль и манера работы Песониной мало чем отличается от таковых у Лысенко. Правда, в отличие от Лысенко, Песонина защитила обе диссертации (Песонина, 1998, 2007). Однако в них нет никаких результатов экспериментальных клинических исследований гомеопатических лекарственных средств, анализа их активности или способов их применения. Обе защищены по специальности 14.00.33 — общественное здоровье и здравоохранение. Суть обеих — клинико-статистический анализ эффективности гомеопатической помощи населению. Подобно Лысенко, который любил ссылаться на «доказательства» никому не ведомых крестьян, работников хат-лабораторий (см. Хромов-Борисов, 2017), Песонина строит свое «исследование» на основе опросов врачей и пациентов без каких-либо сравнений с контрольными группами, без какого-либо статистического анализа данных. Мнение врачей названо объективным, а мнение пациентов — субъективным, но на самом деле вся аргументация сводится к сугубо личному мнению ее самой, ее коллег и пациентов. И всё это носит название «Научное обоснование развития гомеопатической помощи населению Российской Федерации». Никакого обсуждения результатов клинических испытаний гомеопатических средств в ее работах нет.

Манера публикования своих работ у Песониной сродни лысенковской: у нее тоже много печатных работ (в докторской диссертации фигурирует число 191), но все они тоже опубликованы в малоизвестных журналах, сборниках тезисов конференций, которые не индексируются в РИНЦ и большинство не входит в рекомендательный список ВАК. Соответственно, ее индекс цитирования, согласно как РИНЦ, так и Web of Science, равен нулю (в отличие от Лысенко одна ее статья всё же представлена в WoS, и, согласно Google Scholar, два раза цитируется ее книга «История гомеопатии в России»). Многие ее работы опубликованы в журнале «Гомеопатия и фитотерапия», статьи в котором не рецензируются и главным редактором которого является сама Песонина.

Так что непонятно, какие «соображения и доводы Песониной» Голубовскому «как биологу-генетику» представились «серьезными и убедительными».

Н. П. Кравков

В качестве аргумента в пользу терапевтического действия гомеопатических доз лекарственных средств, столь малых, что в них содержание активного вещества составляет несколько молекул или теоретически вовсе отсутствует, Голубовский приводит высказывание, якобы принадлежащее Н. П. Кравкову: «Если тщательно проведенные биологические опыты приводят к выводу о допущении элементарных частиц, меньших, чем молекулярные, то биолог вправе их допустить».

Принадлежность этого высказывания Кравкову подтвердить не удалось. Однако, действительно, основоположник советской фармакологии Николай Павлович Кравков (1865–1924) 30 мая 1921 года и ровно годом позже 30 мая 1922 года выступал на заседаниях Русского физико-химического общества и Менделеевского съезда. 25 апреля 1924 года он скончался. Рукопись его выступлений привела в порядок, переписала и опубликовала его сотрудница Е. И. Каневская, о чем свидетельствует сноска к статье (Кравков, 1924). Можно полагать, что что-то останавливало и смущало Кравкова в течение этих двух лет, и не исключено, что он не планировал ее публиковать. В этой посмертной публикации, не согласованной с автором, сообщается, что якобы «действие ядов в громадных разведениях — до 10^–32 — по-видимому, утрачивает свой специфический характер и становится одинаковым для всех их, независимо от их химического и фармакологического характера… Очевидно, молекула яда в таких разведениях постепенно как бы тает и сообщает раствору особые свойства, общие всем исследованным веществам. Нужно думать, что такое изменение свойства яда обусловливается распадом его молекулы на положительно и отрицательно заряженные ионы и может быть в дальнейшем освобождением из атомов вещества электронов. Таким образом происходит постепенное превращение материи яда в электрическую энергию, которая обусловливает общность действия ядов при указанных разведениях… Некоторые данные дали настолько отчетливые результаты, что мы вправе предполагать действительное влияние металлов на расстоянии, передачу энергии через слой воздуха».

Завершается эта посмертная публикация смелым, но очень сомнительным высказыванием: «Для меня несомненно, что действие веществ в минимальных дозах и концентрациях не материального характера и что живая протоплазма беспредельно чувствительна к беспрерывным превращением материи в энергию, и этим жизнь ее теснейшим образом связывается с мировым превращением материи. В этом основа всей жизни протоплазмы и ее разнообразных проявлений».

Эти фантастические предположения, естественно, вызвали критику современников. В частности, его (и И. П. Павлова) ученик и соратник Михаил Иванович Граменицкий (1882–1942) обратил внимание на существенные недостатки использованной Кравковым экспериментальной техники. Кравков использовал изобретенный им метод «изолированного кроличьего уха», при котором в первые часы после изолирования чувствительность сосудов кроличьего уха к различным влияниям нестабильна, что отмечали и зарубежные авторы. По этому этот метод не позволяет сравнивать и «выдозировывать» различные растворы препаратов (при прочих равных условиях), и «для непредубежденного читателя ясно, что… говорить об определенной, точной исходной норме при отсчете нельзя».

В слабостях и недостатках метода, использованного в этой работе, признавался и сам автор: «…Мы при своих наблюдениях убедились в том, что даже мельчайшие изменения в составе Р-Л [Рингер — Локковской] жидкости, от которых не гарантирует даже точное отвешивание ее составных частей, отзываются на деятельности сосудов… Во избежание малейших колебаний температуры притекающей к уху из бюретки жидкости, могущих оказать влияние на просвет сосудов, мы производили свои опыты при комнатной температуре, державшейся за всё время наблюдения на одной и той же высоте. Точное поддерживание пропускаемой через сосуды жидкости при температуре тела, т. е. при 37…40 °С, за неимением газа, электричества, терморегуляторов и др. необходимых приспособлений, для нас, благодаря настоящему тяжелому времени, было невыполнимо… Что касается чувствительности сосудов кроличьего уха к различным ядам, то она колеблется индивидуально в широких пределах (выделено мной. — Н. Х.-Б.), причем попадаются уши весьма слабо реагирующие, а на минимальные исследуемые нами дозы иногда даже совсем не реагирующие. Как увидим ниже, и такие уши можно при известных условиях заставить быть чувствительными. В общем, на основании наших многочисленных исследований получается впечатление, что сосуды изолированного уха за последние годы недоедания и голода (кроликов в особенности зимою приходилось плохо кормить, и они голодали) стали менее чувствительны, чем прежде (выделено мной. Вспомним, что это было лихолетье военного коммунизма, которое, несомненно, сказывалось на качестве научных исследований. Очевидно, именно по этой причине Кравков воздерживался от публикации. — Н. Х.-Б.) . Кроме того, изолированные уши при описанной методике пропускания через их сосуды Р-Л жидкости стали более склонны к образованию отеков и не могли так длительно работать, как прежде… На это обстоятельство я обращаю особенное внимание» (разрядка автора).

Настораживает также фраза: «Вместо многочисленных однообразных протоколов наших исследований приводим некоторые кривые, изображающие количество оттекающей из вен жидкости при пропускании через сосуды уха указанных веществ в различных разведениях». Это означает, что никакого количественного (статистического) анализа воспроизводимости результатов автор и его сотрудники не производили.

Придирчиво присмотревшись к графикам в статье Кравкова, Граменицкий пришел к заключению, что экспериментальные доказательства действенности разведений D30 и D32 (т. е. 10^–30 и 10^–32) шатки и неубедительны (Граменицкий, 1927), и повторил эти слова в статье, помещенной в БМЭ (Граменицкий, 1929).

«Таким образом, данные проф. Кравкова, из которых он делает вывод, что „зачастую действие яда проявляется всё сильней и сильней по мере его большего разведения“, являются шаткими и во всяком случае неубедительными. А раз так, то отпадает дальнейший вывод, что „происходит постепенное превращение материи яда в электрическую энергию“ и т. д. Следовательно, по нашему мнению, гомеопатия не может найти в этой работе проф. Кравкова подтверждения одному из своих важнейших положений — об увеличении силы действия веществ по мере уменьшения дозы и о физиологическом действии веществ, взятых в колоссальных разведениях» (Граменецкий, 1927).

Самое главное: перед кончиной Кравков успел переработать и дополнить очередное, 9-е издание своего фундаментального труда «Основы фармакологии» (Кравков, 1925, всего книга выдержала 14 изданий). В нем он об этих наблюдениях не упоминает, но, напротив, со всей определенностью, не оставляющей никаких сомнений в его истинном отношении к гомеопатии, заявляет: «Только что приведенные данные никоим образом не могут служить подтверждением принципов гомеопатии, как то может показаться на первых порах. Дело в том, что, помимо основного „закона“ подобия, который формулируется как similia similibus curantur, гомеопаты признают, что материя по мере своего уменьшения в весе и по мере ее разведения всё более „динамизируется“ и действует на организм гораздо сильнее. Взбалтывание лекарства с индифферентною жидкостью или растирание его с индифферентным твердым телом способствует, по Ганеману (Hahnemann), динамизации лекарства, причем оно приобретает особую целебную силу и как бы одухотворяется. Насколько фантастичны при этом гомеопатические дозы лекарств, доказывается, напр., тем, что в 1 гране или в одной капле тридцатого деления доза действующего вещества выражается дробью, в которой в числителе будет единица, а в знаменателе единица с шестьюдесятью нулями. Мало того, некоторые гомеопаты не ограничиваются и тридцатым делением, а доводят до двухсотого и шестидесятого! Помимо теоретической несообразности, главное бессилие гомеопатического учения состоит в том, что оно рушится экспериментом, совершенно отвергающим динамизацию вещества, а, наоборот, доказывающим, что сила действия вещества растет в параллель с его дозой и концентрацией. Действие веществ проявляется, начиная только с определенной, минимальной его концентрации, и при дальнейшем его разведении оно прекращается. Таким образом, вышеприведенные нами экспериментальные данные относительно доз действующих веществ не имеют ничего общего с данными гомеопатии и не могут служить ей опорой (выделено мной. — Н. Х .-Б.)» (Кравков, 1925).

В 1964 году фрагмент этого высказывания воспроизвел Давид Абрамович Коган в не утратившей актуальности книге «Гомеопатия и современная медицина», в которой он дал обстоятельный, беспристрастный, объективный критический разбор гомеопатической доктрины и убедительно доказал, что она основана на мистике, заблуждениях и фантастических представлениях, показал научную необоснованность гомеопатических методов лечения (Коган, 1964). Сам Коган заканчивает свою книгу словами: «Как несовместимы материализм и идеализм, астрономия и астрология, так же несовместимы научная медицина и гомеопатия».

Несмотря на это, гомеопаты, а вслед за ними и Голубовский, продолжают спекулировать авторитетом Кравкова и паразитировать на нем.

Это и есть фелония. Так же фелонией является лечение гомеопатическими средствами, их производство и распространение, равно как и «инкарнация Лысенко» (Голубовский, 2015), «эксгумация лысенковщины» и ее «реабилитация» (Захаров, 2011). Все они суть фелонии против науки, исторической истины, интеллекта и человека.

Слепая вера и предвзятость суть интеллектуальные преступления — Поппер и Лакатос

В заключение можно напомнить, что, согласно Имре Лакатосу (1922–1974), Карл Раймунд Поппер (1902–1994) пришел к выводу, что «доблесть ума заключается не в том, чтобы быть осторожным и избегать ошибок, а в том, чтобы бескомпромиссно устранять их. Быть смелым, выдвигая гипотезы, и беспощадным, опровергая их, — вот девиз Поппера… Вера — свойственная человеку по природе и потому простительная слабость, ее нужно держать под контролем критики; но предвзятость (commitment), считает Поппер, есть тягчайшее преступление интеллекта» (Лакатос, 1995). Или, немного другими словами, «слепая приверженность теории не является интеллектуальной добродетелью: это интеллектуальное преступление» (Lacatos, 1989).

Никита Хромов-Борисов,
канд. биол. наук, член Комиссии по борьбе с лженаукой и
фальсификацией научных исследований при Президиуме РАН

Литература

1. В защиту науки. Бюллетень (отв. редактор Е. Б. Александров), составители: Е. Б. Александров, Ю. Н. Ефремов; Комиссия РАН по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований. Москва 2017. Бюллетень № 19. — М.: ПРОБЕЛ-2000, 2017. — 168 с.

2. Голубовский М. Д. Генетика и призрак Лысенко. Природа, 2015а; 6: 81–89.

3. Голубовский М. Д. Призрак Лысенко и его современная инкарнация. Историко-биологические исследования, 2015б; 7(2): 115–130 (cyberleninka.ru/article/n/prizrak-lysenko-i-ego-sovremennaya-inkarnatsiya) (ihst.nw.ru/images/IBI/2015/2/SHB_2015_2.pdf).

4. Глубовский М. Д. Ландшафт науки и споры о гомеопатии. Чайка. Seagull Magazine, 2 мая 2017.

5. Граменицкий М. И. Наше отношение к гомеопатии (научно-критический очерк). Изд-во Ленингр. мед. журнала. 1927. С. 29–30.

6. Граменицкий М. И. Гомеопатия. БМЭ, т. 7, Гимнастика — Готштейн. — М.: Советская энциклопедия, 1929.

7. Захаров-Гезехус И. А. Эксгумация лысенковщины (о публикациях П. Ф. Кононкова, Н. В. Овчинникова, В. И. Пыженкова, М. И. Анохина). 31.01.2011.

8. Захаров-Гезехус И. А. Попытки реабилитации лысенковщины (о публикациях П. Ф. Кононкова, Н. В. Овчинникова, В. И. Пыженкова). Историко-биологические исследования. 2011. Том 3. № 2, с. 124-129.

9. Захаров-Гезехус И.  А. В защиту генетики. Научно-популярное издание. М.: 2016, 42 с. ISBN — 978-5-9908166-4-0 (lib100.com/book/other/defense_genetics/pdf/)
(docplayer.ru/40383045-I-a-zaharov-gezehus-v-zashchitu-genetiki.html).

10. Коган Д. А. Гомеопатия и современная медицина. М.: Медицина, 1964, 218 с.

11. Кравков Н. П. О пределах чувствительности живой протоплазмы. Успехи экспериментальной биологии. — 1924. — Т. 3, № 3–4. — С. 147–172 (www.similia.ru/gomeopat/articles/0074.htm) (scorcher.ru/mist/gomeopatia/4.php).

12. Кравков Н.  П. Основы фармакологии, ч. 1. 9 изд. — М. — Л.: Гос. изд-во, 1925, с. 29–30.

13. Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследовательских программ. — М.: Медиум, 1995 (royallib.com/book/lakatos_i/falsifikatsiya_i_metodologiya_nauchno_issledovatelskih_programm.html) (sbiblio.com/biblio/download.aspx?id=2870).

14. Меморандум № 2 (гомеопатия). Меморандум № 2 Комиссии РАН по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований. О лженаучности гомеопатии.

15. Песонина С. П. Канд. дисс. «Меди-ко-социальные и этические проблемы организации гомеопатической помощи населению крупного города». 14.00.33 — социальная гигиена и организация здравоохранения. Санкт-Петербург, 1998 (docplayer.ru/54772200-Mediko-socialnye-i-eticheskie-problemy-organizacii-gomeopaticheskoy-pomoshchi-naseleniyu-krpshogo-goroda.html).

16. Песонина С. П. Докт. дисс. «Научное обоснование развития гомеопатической помощи населению Российской Федерации». 14.00.33 — общественное здоровье и здравоохранение, Санкт-Петербург, 2007. Автореферат.

17. Полани М. Личностное знание. На пути к посткритической философии. — М.: Прогресс, 1985, 345 с.

18. Росбалт. Пресс-конференция «Официальная медицина против гомеопатии», 22.02.2017.

19. Содди Ф. История атомной энергии. — М.: Атомиздат, 1979 — 288 с.

20. Chang H. Is Water H₂O? Evidence, Realism and Pluralism. — Dordrecht, Heidelberg, New York, London: Springer, 2012, 316 p.

21. Garrison J. W. Some principles of postpositivist philosophy of science. Educational Researcher, 1986; 15(9): 12–18.

22. Garrison J. W., Macmillan C. J. B. A  philosophical critique of process-product research on teaching. Educational Theory, 1984; 34(3): 255–274.

23. Isotopic Analysis: Fundamentals and Applications Using ICP-MS (Edited by Frank Vanhaecke and Patrick Degryse). 2012; WILEY-VCH Verlag GmbH & Co. KGaA, Weinheim.

24. Lakatos I. 1970. Falsification and the methodology of scientific research programmes. In Criticism and the Growth of Knowledge (ed. Imre Lakatos and Alan Musgrave), Cambridge: Cambridge University Press, 1970; p. 91–196. (www.csun.edu/~vcsoc00i/classes/s497f09/s690s08/Lakatos.pdf) (joelvelasco.net/teaching/3330/lakatos-fromfalsification.pdf).

25. Lakatos I. The Methodology of Scientific Research Programmes. Philosophical Papers, Volume 1 (Ed. by J. Worrall, G. Currie. — Cambridge, New York, Port Chester, Melbourne, Sydney: Cambridge University Press, 1978, 1980, 1984, 1986, 1989. 250 p.

26. Meija J., Coplen T. B., Berglund M., Brand W. A., De Bièvre P., Gröning M., Holden N. E., Irrgeher J., Loss R. D., Walczyk T., Prohaska T. Atomic weights of the elements 2013 (IUPAC Technical Report). Pure Appl. Chem. 88, 265–291 (2016) (www.degruyter.com/downloadpdf/j/pac.2016.88.issue-3/pac-2015-0305/pac-2015-0305.pdf) (ciaaw.org/atomic-weights.htm).

27. Polanyi M. Passion and Controversy in Science. The Lancet, 1956; 267(6929): 921–925; Bulletin of the Atomic Scientists, 1957; 13(4): 114–119.

28. Poyanyi M. Personal Knowledge. Towards a Post-Critical Philosophy. Taylor & Francis e-Library, 2005, 493 p.

29. Sorensen R. A. Thought Experiments. New York, Oxford: Oxford University Press, 1992, 1998, 318 p.

¹ Фелония (англ. felony) — понятие в англосаксонской системе права, означающее серьезное преступление. Во времена феодализма термин означал проступок, наносивший необратимый урон чести.