Систему институтов и организаций РАН можно представить себе в виде сложной структуры со множеством горизонтальных и вертикальных внутренних и внешних связей, испытывающих воздействие внешних стимулов. Хорошо бы научиться прогнозировать динамику, масштаб и последствия тех или иных решений для того, чтобы эффективнее вырабатывать поведенческие и структурные адаптации к происходящим событиям.
Метафора дарвиновской теории, будучи приложенной к РАН как объекту исследования, позволяет увидеть в академическом сообществе такие аналоги проблем, изучаемых экологами, как вымирание редких видов, сужение их ареала и численности, уменьшение разнообразия популяции, последствия чужеродных инвазий и т. п.
Мир Дарвина — это мир субъектов, принципиально не сводимых к объектам вроде ньютоновских небесных тел. Субъект отличается от объекта свободой воли, индивидуальным и историческим опытом, личными и групповыми интересами, а также прихотливыми взаимосвязями с другими субъектами.
Одна из центральных доктрин теории естественного отбора — это доктрина утилитарности: всякая деталь строения и всякая функция отбираются и закрепляются естественным отбором только в том случае, если полезны своему обладателю. Дарвин подчеркивал, что эта полезность имманентна (имеет сугубо внутреннюю природу), она не навязана ни чьей-либо тягой к красоте (про справедливость Дарвин и не пишет), ни чьим-либо желанием разнообразия.
Если кто-то хочет манипулировать эволюцией группы особей, навязать ей внешнюю полезность, то он в первую очередь должен фальсифицировать их личную и групповую историю, разрушить личные и групповые связи, устранить понятие цели и перевести на чисто реактивную модель поведения, лишенную памяти, накапливаемого опыта и регулярного сопоставления с внутренними стратегиями.
Наиболее очевидный механизм внешнего манипулирования Академией наук — это регулирование ресурсных, в первую очередь финансовых, потоков. Величина и порядок распределения финансовых ресурсов может вызывать изменения структуры, состава и численности тех или иных групп работников науки или, напротив, способствовать их стабилизирующему отбору.
Если принципы финансирования формировать на основе дарвиновской теории, то их надо соизмерять с прогнозом последствий. К каким изменениям поведения, мотивов и структуры взаимосвязей работников науки приведут те или иные предлагаемые меры? Как тактика соотносится со стратегией?
Финансирование и стимулы
Возьмем в качестве примера недавние финансовые вливания, предназначенные для выплат стимулирующих надбавок научным сотрудникам за публикации в высокорейтинговых научных журналах.
С одной стороны, это можно только приветствовать.
- Наконец-то ученым начинают платить непосредственно за их успехи в фундаментальной науке, и это справедливо.
- Это хоть какие-то реальные действия по целевой приостановке эмиграции именно тех специалистов, которые наиболее востребованы и легче всего могли бы адаптироваться к работе в других странах.
- Это должно способствовать интеграции российской науки в мировую и принуждению к преодолению провинциальности.
- Это усилит горизонтальные и ослабит вертикальные связи внутри Академии. (Полезность последнего для Российской академии наук, впрочем, не столь очевидна, как три первых пункта. Со времени преобразования АН СССР в РАН вертикальные связи в российской науке — естественно, не учитывая НИЦ «Курчатовский институт» — заметно ослабли, что делает традиционно иерархическую структуру РАН неадекватной тем сетевым требованиям, которые к ней предъявляются в качестве конечных показателей.)
И вот не успели осчастливленные авторы престижных публикаций начать получать обещанные пряники, как появились серьезные вопросы. Простые мысленные эксперименты позволяют выявить серьезные нестыковки. То, что воспринимается как долгожданная справедливость одними членами сообщества, встречает возмущенный отпор со стороны других.
Очевидна несправедливость региональная и несправедливость должностная. Почему за публикации одинакового уровня ученые разных регионов получат разные надбавки? Справедливо? Нет. Почему часть добросовестно работающих сотрудников РАН оказалась фактически дискриминированной? Крик стоит, что в РАН острая нехватка инженеров и программистов для работы с дорогостоящим оборудованием, для создания новых научных приборов и программ, для проведения сложных экспериментов. Однако предлагаемые стимулирующие надбавки очевидным образом опускают совсем ниже плинтуса как относительную оплату, так и социальный статус инженеров и программистов.
Имеет ли предложенный принцип стимулирования научных работников шанс выдержать испытание временем и остаться стабильным хотя бы на 3–5 лет? Вряд ли. Попытки исправления обеих вышеназванных несправедливостей уже начались. В частности, вот цитата из интервью президента РАН: «Отвечая на вопрос, как изменить региональную и должностную диспропорцию в оценке труда ученых, Александр Сергеев предложил ввести в формулировку действующего или нового указа слова „научные сотрудники, руководители научных структур, подразделений и высококвалифицированный инженерно-технический персонал“». Тем самым стимулирование должно охватывать более широкую группу работников РАН, для которой чисто наукометрические критерии уже не работают. Впрочем, плохо работают они и для первоначальной группы «научных сотрудников». При реальном распределении денег тут же выскакивает проблема, изначально воспринимаемая как чисто техническая, — проблема нормировки. Все публикации, очевидно, разные — по импакт-фактору, по количеству соавторов, по области науки. Требуется приведение к общему знаменателю — умножение или деление количества статей на соответствующие коэффициенты. Очевидно, есть области, где ученый вполне может опубликовать 10–20 статей в год, и области, где даже активно работающие лидеры публикуют одну статью в 2–3 года. Это тоже должно быть учтено. Часто бывает так, что один ученый уже получил финансовую поддержку в виде гранта, а другой на аналогичное исследование денег не получил. Как деньги на стимулирующие надбавки, так и гранты РФФИ, РНФ или КЦП по своей сути бюджетные деньги, выделяемые на науку. Должны ли эти деньги учитываться, если во всех случаях основным критерием продуктивности станут лишь публикации? И далеко не праздный вопрос: что попадает в оценку — продукция за год, за три года, за пять лет? Должно ли это время быть одинаковым для статьи и монографии? Попытки достичь какой-то конечной объективной «справедливости» путем нормировок, очевидно, безнадежны.
Борщевик Сосновского
Пытаясь прогнозировать мотивы и поведение тех, кто за счет финансирования оказывает внешнее воздействие на академических работников, мы вполне можем исходить из того, что им изначально не свойственна злокозненность, они тоже по-своему хотят справедливости, искренне стремятся к повышению «эффективности» российской науки как вверенного им объекта «культивирования».
Столкнувшись с криком «обделенных», в том числе и тех научных сотрудников, которые считают, что оценка исключительно по публикациям WoS неадекватна их реальной результативности, составители правил будут вынуждены бросаться из одной крайности в другую. От оценок по одному лишь критерию — числу публикаций WoS — управляющие наукой возвратятся к хорошо знакомому по практике подведения итогов соцсоревнований длинному списку показателей и соответствующих им коэффициентов, которые в итоге требуется все перемножить и сложить. Добавится многое — и выполнение заданий и экспертиз по просьбе директивных органов, и обучение студентов и аспирантов, и отстаивание российских интересов, и популяризация науки… Это сведет на нет те три позитивных последствия введения стимулирующих надбавок, о которых говорилось вначале.
Но есть и иная причина, которая вынудит чиновников свернуть принцип стимулирования научных сотрудников на основе наукометрических показателей. Это мутации, вызванные такими воздействиями. В живой природе, как только какой-то внешний показатель, например величина зоба или окраска и размер хвоста, становятся значимым фактором отбора, мы получаем широчайший спектр разнообразных уродцев и специализаций. Того же надо ожидать и в научном сообществе.
К чему это приводит в конечном итоге? Вот один из примеров.
В середине XX века от советских ученых потребовали вырастить кормовую культуру, дающую максимальное количество силоса на гектар земли. И чтобы она была устойчива и к засухе, и к морозу, и к болезням, и к вредителям, и к конкуренции со стороны других видов. Ученые справились. Они нашли подходящее дикое растение на Кавказе и адаптировали к широкомасштабному культивированию в умеренных климатических зонах. Растение называлось Heracléum sosnówskyi (борщевик Сосновского). Теперь же это ужас всех заброшенных полей и буераков, несущий реальную угрозу жизни столкнувшимся с ним людям (во всяком случае детям).
Как только перспектива «борщевика» в Академии станет очевидной, придется тормозить гонку количественных показателей.
Своя история
Но что же делать, если рулить хочется, а как рулить — непонятно? Где та основа, которая может содействовать расцвету российской науки, да и не только ее? Что могут предложить те, кто считает наукометрию агрессивной и вредной лженаукой, оценки которой не соответствуют реальной истории науки, кто полагает, что нет никаких убедительных корреляций реального вклада в науку и числа публикаций даже с учетом их рейтинга? Может быть, просто предоставить «биоценозу» возможность развиваться по естественным имманентным правилам? Или же «культивирование» неизбежно?
Очевидно, что обсуждение не должно ограничиваться лишь «банальными» зарплатами и премиями. Не менее остро стоят проблемы собственности, в первую очередь на научные инструменты, возможность вкладываться в расширение материальной базы и сохранять права на этот вклад. Даже такая «мелочь», как отмена сгорания бюджетных денег при переходе через новый год при наличии каких-то гарантий их закрепления за научным коллективом, может совершенно изменить тактику расходования средств с учетом стратегических целей.
Эволюционные проблемы всегда состоят именно в том, что следуют за тем, кто определяет утилитарность. И вот тут возникает вопрос: в какой степени мы, находящиеся внутри научного сообщества, сами хотим его имманентной эволюции? Хотим ли мы считать свой институт или Академию в целом отдельно эволюционирующим субъектом? Или мы полагаем, что принципы отбора внутри академического сообщества могут быть переданы внешним группам?
Если мы готовы передать управление эволюцией научного сообщества «руке кормящей», то почему бы не согласиться на отбор по критерию большого вымени и высокой яйценоскости? Если же мы хотим, чтобы у нашего сообщества была своя субъектность и своя эволюционная история, то хорошо бы противостоять низведению этого субъекта в объекты.
Среди множества определений понятия «вид» одно из наиболее популярных такое: «Вид — это то, что составляющие его особи считают видом». Если мы перестанем считать себя частью российского академического сообщества как отдельного вида, то на эволюционных перспективах Российской академии наук можно ставить крест.
Владимир Ольшанский,
докт. физ.-мат. наук, ст. науч. сотр. Института проблем экологии
и эволюции РАН, член оргкомитета первой конференции научных
работников АН СССР (1991)
Автор имеет настолько оригинальные представления об окружающей науку реальности, что ограничусь разбором одного-единственного предложения:
«Возьмем в качестве примера недавние финансовые вливания, предназначенные для выплат стимулирующих надбавок научным сотрудникам за публикации в высокорейтинговых научных журналах.»
1. «Вливания» не имели и не имеют никакого отношения к рейтингу журналов. Это чистейшая фантазия автора, основанная на незнании соответствующих документов.
2. Указанное финансирование было выделено для привлечения в науку лучших работников в каждом из регионов РФ с помощью основанного на низкой мобильности нашего населения исключительно простого средства — увеличенного уровня оплаты по сравнению с прочими местными работодателями.
3. Эта цель была поставлена экономистами монетаристской школы на основе анализа корреляций для развитых (и не очень) экономик между количеством и уровнем научных сотрудников с одной стороны и количеством и уровнем высокотехнологической продукции с другой стороны.
Анализ показал, что чем высококвалифицированных сотрудников больше, тем больше указанной продукции.
То, что в случае РФ влияние одной величины на другую может иметь только магическую природу (в исходном смысле этого слова), наших экономистов не заботил и не заботит.
————————-
Вывод: в результате деятельности автора ни один экономист не пострадал (а зря).
нужно, как я полагаю, с осторожностью переносить терминологию и методологическую базу одной науки (или отдельной теории) на поле совсем другой науки, и тем более, предлагать на этой основе практические решения. Например, биологический паразитизм эволюционно вполне адекватен и хорош. Давайте рассчитаем долю паразитов в научном коллективе и успокоимся.
При оценке науч. деятельности, к примеру, в провинциальных институтах все решает директор и верный ему ученый совет. Так что давайте оставим в покое Дарвина
Как поет Газманов: «Я давно его хотел..». В смысле такого рода статью. Оч. важные вопросы затронуты.
Правда, как видно из комментариев коллег, можно долго и упорно придираться к словам и манере изложения ( у меня тоже есть масса замечаний), не двигая вопрос к его решению. Для пользы дела, лучше приступить к высказыванию предложений, а не заниматься смакованием недостатков речей предыдущих авторов.
Цитата из автора: «Где та основа, которая может содействовать расцвету российской науки, да и не только ее?» формулирует важнейшую проблему в реформе РАН — стимулирующие выплаты в науке. Не решив эту проблему, мы не поднимем науку до нужного цивильной стране уровня. Хотя бы такого, чтобы от нас толковые ученые не уезжали(минимум). Потом можно будет достичь и уровня, чтобы к нам приезжали (максимум).
Понятно, что не хлебом единым живут ученые. Но для их успешной (продуктивной) деятельности ученых, и, главное, для постоянного воспроизводства успешных ученых в стране, эту проблему надо решать на научной основе, и всем научным сообществом,
На мой взгляд, Причина возникающих управленческих проблем в том, что решения принимаются не теми, кто разбирается в деталях и сути «производства», а посторонними людьми.
Поэтому надо решать проблему изнутри, через активную часть самого научного сообщества. Да, это трудно, при нашей слабой «культуре диалога». Это потребует нервов и времени, Но это лучше, чем навязывание сверху.
Изнутри- это значит, что везде на местах, т.е. в каждом НИИ, д.б. создана группа достаточно опытных и, главное, граждански-активных специалистов, которые смогли бы разработать свои предварительные предложения по решению проблемы (в данном случае- по вопросу стимулирующих выплат).
Затем эти предложения д. обсуждаться на общих собраниях и утверждаться на Уч. Советах НИИ.
Итоговое предложение поступает в отделения ПРАН. Там, уже в своих финансовых комиссиях, отбирают самое ценное и надежное и формируют окончательные версии «Единых Правил по стимулирующим выплатам (идет перечисление кому)…..».
В них можно учесть несколько категорий : инженерный состав, научные сотрудники, рук. подразделений, члены дирекций, члены РАН и т.п.
Звучит неплохо, но мне самому верится с трудом, что такое возможно. А причина очевидна: «голова» (науки) не чувствует своего «тела». И сами Дирекции мало заинтересованы в решении обсуждаемого вопроса.
Как быть?
Нужны «настоящие буйные». Без них все наше научное «тело» проигнорируют.
Ваше предложение (в терминах автора статьи) напоминает теорию Ламарка о том, что жираф с помощью тренировок вытянул свою шею до нужной ему длины. Если следовать логике автора (с которой я полностью согласен) РАН должна развивать только те направления, которые повышают ее конкурентоспособность в борьбе за ресурсы. Для этого РАН нужно «всего лишь» занять богатую ресурсами «экологическую нишу» и справедливо распределять ресурсы между «работающими органами».
«Для этого РАН нужно «всего лишь» занять богатую ресурсами «экологическую нишу» и справедливо распределять ресурсы между «работающими органами».»
Вы будете смеяться, но с некоторой точки зрения так и можно сделать.
Дело в том, что у нас сейчас экономисты разных видов получают вполне приличные деньги за самое настоящее вредительство — безумные проекты (вроде доведения зарплат до 200% от региональных), а также за прогнозы вроде прогноза доходов федерального бюджета, в котором ошибка может достигать триллиона рублей за полгода.
Всех этих деятелей, сконцентрировавшихся вокруг ЦСР Кудрина, нужно выгнать и занять их место.
«…д.б. создана группа достаточно опытных и, главное, граждански-активных специалистов, которые смогли бы разработать свои предварительные предложения по решению проблемы (в данном случае- по вопросу стимулирующих выплат).»
Вы о чём?
Народ понятия не имеет, зачем вообще нужна РАН.
Каждый руководствуется своими собственными интуитивными представлениями, полагая их очевидными.
Мало того, нет даже понимания, что цели работы РАН должны быть не извлечены из пальца, а выведены из реальных потребностей именно нашей (а не швейцарской) экономики.
Коллеги! Я вас не пойму.
Вы зачем мусолите отрывки чужих высказываний вместо того, что предлагать решения??
Если что-то из сказанного нравится- надо поддержать.
Если что-то не нравится (или все не нравится) — пропусти, не трать время, и скажи свое
причем внеси позитивное предложение, а не типа — «ну и дураки же вы все»
(тут я кажется сам скатился тоже до критики…., самокритичо замечу: это у нас в крови)
В целом складывается впечатление, что решение вопроса никого не волнует.
Пишем-лишь бы «попиарится».
А тем временем ФАНО нас «ест»! Нас осталось немного.
«Вы зачем мусолите отрывки чужих высказываний вместо того, что предлагать решения??»
Налицо маразм такой глубины и всеобщности, что конкретные меры локального характера просто не просматриваются.
https://www.kommersant.ru/doc/3586074
Например, первого замдиректора ФАНО Алексея Медведева спрашивают: «Какой смысл в снижении возраста директоров?» Он отвечает: «Главной целью является повысить эффективность…» Его тут же спрашивают: «Что такое эффективность?»
И всё, на этом диалог закончен, потому что спрашивающие понимают под эффективностью одно (см., например, http://onr-russia.ru/sites/default/files/field/files/pshenichnov-fian-27-03-18.pdf), а Минфин понимает под эффективностью нечто совсем другое («Мы не обоснуем 26 миллиардов дополнительных ассигнований, если не поймем эту логику»).
Проблемой же приведения этих пониманий к единому никто заниматься не хочет. И не просто не хочет, а даже не признаёт существования этого вопроса (см., например, http://onr-russia.ru/sites/default/files/field/files/onishchenko270318.pdf).
————-
При таких условиях проблему будут решать люди, вполне внешние по отношению к науке, причём вполне варварскими способами.
И будут иметь на это полное моральное право.
Мне особенно понравились отсылки к Процессу и Замку Кафки. Феерично.
«Мне особенно понравились отсылки…»
А ещё больший прикол в том, что обе стороны делают вид, что Минфин — некое инопланетное учреждение.
Хотя Минфин руководствуется советами экспертов, принадлежащих к тому же самому научному сообществу.
Так что получается беседа о произведениях Кафки в рамках кафкианского же сценария.
«финансовые вливания, предназначенные для выплат стимулирующих надбавок научным сотрудникам за публикации в высокорейтинговых научных журналах.»
«Наконец-то ученым начинают платить непосредственно за их успехи в фундаментальной науке»
Я таки не понял платят за публикации или успехи?
«Я таки не понял платят за публикации или успехи?»
1. В данный момент платят за публикации (в штуках) с DOI.
2. Собираются платить за публикации с учётом рейтинга журнала. Пока в среднем успехи, вообще говоря, коррелируют с рейтингом журнала, в котором напечатана статья.
Поэтому можно сказать, что собираются платить за успехи в среднестатистическом смысле.
Перельман с этой точки зрения неудачник.
«Перельман с этой точки зрения неудачник.»
Факт. Сейчас его бы либо выгнали (что более вероятно), либо заставили бы «гнать вал».
И не только Перельман. Вы действительно считаете, что возможно заниматься любимым делом и получать за это зарплату? Такое, вероятно, случается, но крайне редко. Не надо тешить себя иллюзиями. Самое лучшее, на что может рассчитывать ученый, это кое-как сводить концы с концами (за государственный счет). Или заняться халтурой. Но это уже не наука. Так было почти всегда и почти везде. А платить за публикации, даже с учетом рейтинга — один из лучших способов снизить моральный уровень научных сотрудников, не повышая при этом качество научной продукции.
«Самое лучшее, на что может рассчитывать ученый, это кое-как сводить концы с концами (за государственный счет). Или заняться халтурой. Но это уже не наука. Так было почти всегда и почти везде» — внимание очередное подтверждение низкой эффективности научных исследований в целом как следствие порочной грантовой системы (где деньги дают за количество а не за качество) и принципа публикуйся или умри. А простые честные налогоплательщики на чьи деньги идет банкет думают что то что делают научные сотрудники очень даже может претендовать на истину или хотя бы что то достоверное. Но пир во время чумы все равно будет продолжатся пока однажды эта система не рухнет (каркас то уже весь гнилой давно).
Мои комментарии опять не проходят.
1. «Вы действительно считаете, что возможно заниматься любимым делом и получать за это зарплату?»
Да, считаю.
2. «Такое, вероятно, случается, но крайне редко.»
Это зависит от того, что считать любимым делом. В качестве любимого дела может выступать довольно широкий спектр задач, значительная часть которых может представлять интерес для других людей, в том числе и вполне прикладной, что нередко хорошо оплачивается.
Конечно, если человек считает любимым делом, например, исключительно диофантовы уравнения, то он будет иметь известные проблемы.
3. «А платить за публикации, даже с учетом рейтинга…»
Оплата фундаментальных исследований для экономики в целом — вопрос накладных расходов на прикладные разработки, так как обычно (как, скажем, в СССР) фундаментальная наука обходится на порядок дешевле прикладной.
Распределение этих денег в большинстве случаев должно быть исключительно внутренним делом научного сообщества.
И если научное сообщество (скажем, в лице РАН) решит стимулировать высокорейтинговые публикации по определённой тематике, то почему бы и нет?
Другое дело, что должна быть осмысленная цель — например, привлечение внимания мирового научного сообщества к определённой тематике.
В таком случае все в порядке. А мне показалось, что Вы чем-то недовольны.
«А мне показалось, что Вы чем-то недовольны.»
Я недоволен тем, что постольку, поскольку исследования наших учёных успешны, они приносят пользу кому угодно, кроме наших же сограждан.
И ещё больше недоволен целью, поставленной нашими экономистами перед ФАНО — снабдить Минфин возможно большим количеством научных статей.