С момента исключения из Тифлисской православной семинарии в 1899 году Иосиф Джугашвили (принявший позже псевдоним Сталин) был вынужден часто менять места жительства, живя в Тифлисе, Баку, Батуми или Кутаиси. Причина в том, что он нарушал законы и боялся арестов. В его официальных биографиях указывалось, что с 1901 года (когда ему исполнилось 22 года) он боролся с правительством и царской властью. Однако эта борьба была не теоретически-возвышенной, а криминально-бандитской. В апреле 1902 года Сталина все-таки арестовали, осудили за бандитизм на два года (сидел в тюрьме в Кутаиси). Затем его отправили в ссылку в Сибирь. В сентябре 1905 года с группой сообщников он принял участие в ограблении склада оружия в Кутаиси.
В это время Ленин и его сподвижники ввели в свой арсенал практику «экспроприации» денег у государства (попросту говоря, грабежей). Один из каналов снабжения средствами был связан с бандой Сталина. Это объясняет, почему его стали приглашать на важные сходки большевиков. Так, с 12 по 17 декабря 1905 года он присутствовал на I конференции РСДРП в Таммерфорсе (сейчас Тампере, Финляндия), где познакомился с Лениным, 10–25 апреля 1906 года был в Стокгольме (Швеция), где проходил IV съезд РСДРП, затем съездил в столицу Дании Копенгаген. По возвращении на родину он в 1906–1907 годах организовал банду террористов, насчитывавшую 75 человек, нападавших на банки. К руководству бандой он привлек друга детства, красавца-армянина, отличавшегося небывалой силой и смелостью, — Симона Тер-Петросяна, получившего кличку Камо.
Джугашвили (Коба) знал, что Ленин закупает взрывные устройства, и отправил Камо в Финляндию к Ленину, где будущий «вождь мирового пролетариата» вручил приезжему «несколько динамитных бомб македонского образца». С этими бомбами Камо вернулся в Тифлис. 13 июня 1907 года сталинская банда совершила в Тифлисе дерзкое ограбление кареты казначейства (знаменитая «Тифлисская экспроприация»). Начал ограбление сам Коба. С крыши дома он лично бросил полученную от Ленина бомбу под ноги лошадям, кассира Курдюмова и счетовода Головню выбросило из кареты на улицу, потом второй заговорщик бросил в конце улицы вторую бомбу. Охранявших на лошадях казаков разметало в стороны, большинство из них были убиты. Камо, переодетый в форму офицера, гарцевал неподалеку на рысаке, соскочил с лошади, вбежал в облако пыли, выхватил мешок с деньгами из взорванной кареты и исчез.
Во время этого теракта были убиты и ранены десятки людей. Была похищена огромная сумма денег (375 тыс. руб.), только что присланных из Москвы. Значительную часть сворованного удалось передать Ленину. Сумма состояла из пятисотрублевых банкнот под литерой АМ с последующими цифрами, начинавшимися с № 62900 и кончавшимися № 63650. Поскольку номера банкнот были известны Российскому казначейству, все банки в стране и за рубежом были извещены о похищенном, и это позволило позже арестовать в России и в Европе — Париже, Мюнхене, Стокгольме и в других городах — многих людей, предъявивших украденные купюры к оплате (в числе арестованных в 1908 году в Париже был Максим Литвинов — будущий сталинский нарком иностранных дел, который после ареста был выслан французскими властями в Великобританию), а также, как писала Крупская, другие сторонники Ленина, «пытавшиеся произвести размен… В Стокгольме был арестован латыш (Янис Страуян, как утверждает Д. А. Волкогонов. — В. С.) — член цюрихской группы, в Мюнхене — Ольга Равич, член женевской группы, наша партийка, недавно вернувшаяся из России, Богдасарян и Ходжамирян. В самой Женеве был арестован Семашко…» За двоих из них Ленин, находившийся тогда за границей, в августе 1908 года ходатайствовал об освобождении из заключения.
Как писал Волкогонов: «Тифлисская экспроприация была самой грандиозной из всех… но не единственной. Известными „эксами“ были захваты крупных денежных сумм на корабле „Николай I“ в бакинском порту, ограбления почтовых отделений и вокзальных касс… Ленину было из каких средств выделять небольшие суммы Каменеву, Зиновьеву, Богданову, Шанцеру, другим большевикам в качестве „партийного жалованья“».
Помимо Таммерфорсе, Стокгольма и Копенгагена, Сталин побывал и в других европейских городах. С 30 апреля по 19 мая 1907 года он участвовал в V съезде РСДРП в Лондоне, 1 июня 1911 года в Париже его избрали в Оргбюро ЦК РСДРП, 10 ноября 1912 года он прибыл в Краков (Польша), где прожил весь декабрь, а оттуда в январе 1913 года переехал в Вену. В 1912–1913 годах за границей он близко сошелся с Николаем Бухариным, который дружески помог ему справиться с трудной задачей. Джугашвили вознамерился написать очерк об отношении марксистов к национальному вопросу (его как грузина это волновало естественным образом). Но, чтобы написать грамотную работу, надо было познакомиться с высказываниями Маркса, Энгельса и других, а все нужные публикации еще не были переведены ни на грузинский, ни на русский. Иностранными языками грузин не владел, и Бухарин пришел ему на помощь, потратив большое время на перевод и растолковывание Кобе высказываний марксистов. В результате очерк «Марксизм и национальный вопрос» был впервые напечатан в мартовско-апрельском номере журнала «Просвещение» 1913 года под названием «Национальный вопрос и социал-демократия».
В глазах Ленина Коба предстал в лучшем виде. С показным энтузиазмом «этот замечательный грузин» (как Ленин написал в одном письме) постоянно поддерживал Ленина, который посчитал его своим протеже и отдавал ему иногда предпочтение перед яркими революционерами-интеллектуалами. Будучи знакомым со статьей Сталина о национальном вопросе, Ленин после Октябрьского переворота 1917 года решил, что тот способен исполнять обязанности наркома по делам национальностей в первом правительстве большевиков. Тем самым помощь Бухарина сыграла определяющую роль в судьбе Сталина. Затем Сталина назначали на командные должности в годы Гражданской войны (под Царицыном он показал себя исключительно жестоким, и за массовые расстрелы красных командиров его критиковал даже Ленин).
Однако большинство соратников Ленина не признавали Сталина интеллектуалом, считая его недостаточно образованным. Не случайно получило хождение высказывание Троцкого «Сталин — самая выдающаяся посредственность в нашей партии». Позднее Троцкий слегка модифицировал эту характеристику: «Сталин есть самая выдающаяся посредственность бюрократии… Сознание своей посредственности Сталин неизменно несет в самом себе».
В 1926 году число сторонников Троцкого в партии в целом по стране было огромным. Сталин был вынужден признать в ноябре 1928 года на пленуме ЦК, что в лагере троцкистов состояли десятки тысяч большевиков, но он нашел способ побороть «уклонистов-интеллектуалов»: он увеличивал прием в партию «рабочих от станка». В 1923 году в партии состояло 386 тыс. человек, в 1924 году (в результате проведенного Сталиным после смерти Ленина «ленинского призыва») численность партии удвоилась и составила 735 тыс. чел., в 1927 году еще раз удвоилась — их стало 1236 тыс., в 1930 году 1971 тыс., в 1934-м — 2809 тыс. чел. Если в 1917 году большевиков с высшим образованием было более половины состава партии (в целом 54%, из них 32% с законченным и 22% — с незаконченным), то в результате сталинского «орабочивания» партии число лиц с высшим образованием к 1927 году упало до 1%, причем более четверти членов партии (27%) не имело даже начального образования. «Промывка мозгов» этих людей примитивными лозунгами и обвинениями в «умствовании», «пренебрежении интересами рабочего класса и передового крестьянства» не представляла больших затруднений. У Сталина прорезался новый талант — в достаточно просто написанных фразах, легко находящих понимание у самых простых людей, он сумел подать свои взгляды как единственно правильные, разумные, несущие пользу всем, а не только узкому кругу партийных мыслителей.
К тому же Сталин оказался мастером закулисных интриг, он использовал грызню среди высшего аппарата ленинской партии и сумел после смерти Ленина провести акции против Троцкого и многих других лидеров, а затем, после высылки Троцкого из СССР, стал претендовать на роль главного теоретика марксистской философии. Ему хотелось заявить о себе как об образованном философе, отлично понимающем глубинные процессы развития общества. С помощью философов он намеревался взвинтить кампанию с обвинениями сторонников Бухарина, которого он также решил изничтожить, и закрепить за собой лидирующую позицию главного философа-марксиста. Ему было важно, чтобы таковым его назвали сами философы, и он приступил к криминальной по сути стратегии подкупа ведущих философов и переманивания их на свою сторону.
Для начала лидер диамата в стране Абрам Моисеевич Деборин был рекомендован в 1928 году на заседании Политбюро большевистской партии к избранию в действительные члены Академии наук. Но всех ставленников Сталина академики в начале 1929 года провалили голосованием. Руководство АН вызывали в Москву сначала в ЦК партии, а затем в правительство, и после выкручивания им рук сопротивление несогласных удалось преодолеть, в третьем (незаконном, согласно Уставу АН) туре голосования Деборин стал академиком.
После этого Сталин попытался установить личные доверительные отношения с новым академиком. Расчет был ясным: голос Деборина был бы непременно услышан всеми специалистами и укрепил бы значимость имиджа Сталина. Во время спектакля в Большом театре приятель Сталина грузин Серго Орджоникидзе привел Деборина в ложу к Сталину. Об этом философ сам поведал перед смертью в 1963 году в воспоминаниях, которые вдова академика смогла опубликовать лишь в феврале 2009 года. Вот как он описал события 1928 года: «Однажды Орджоникидзе, встретив меня в Большом театре, затащил в ложу Сталина, чтобы нас познакомить. И. В. Сталин очень дружески меня принял и стал угощать вином и фруктами, а под конец завел разговор о моем внепартийном состоянии, прибавив, что все члены Политбюро за мое вступление в партию. Разумеется, я не заставил себя долго упрашивать, поблагодарил и немедленно дал свое согласие. Через несколько дней в „Правде“ появилась заметка о моем вступлении в партию по специальному постановлению ЦК и без прохождения кандидатского стажа. После этого Сталин несколько раз приглашал меня к себе в ложу, когда он знал, что я в театре».
Вскоре сразу несколько человек из сталинского окружения начали открыто уговаривать Деборина сделать заявление о лидерстве Сталина в философии. Однако Деборин не захотел сближаться со Сталиным. Поняв, что желаемого толку от Деборина не добьешься, Сталин попытался приблизить к себе двух наиболее известных его учеников — Яна Стэна и Николая Карева. Он понадеялся с их подачи заполучить признание в кругах философов, а для прикрытия сделал вид, что собирается глубже разобраться в диалектике, и пошел на необычный шаг: стал приглашать Стэна в свою небольшую квартиру в Кремле, где Ян Эрнестович приступил фактически к чтению ему лекций по диалектике Гегеля. Из воспоминаний друзей Стэна известно, что желанного признания Сталина светочем философии из уст Стэна не прозвучало. Один из друзей Яна Эрнестовича даже упоминал, что того доводила порой до бешенства неспособность Сталина воспринять философские рассуждения Гегеля, и тогда он кричал на Сталина и даже хватал его за лацканы пиджака и тряс. Последняя жена Бухарина красочно описала Стэна: «Он отличался независимым характером; на Сталина смотрел всегда сверху вниз, с высоты своего интеллекта, за что расплатился ранее многих. В гордом облике этого латыша с выразительным умным лицом, сократовским лбом и копной светлых волос было что-то величественное».
О несдержанности Стэна в разговорах со Сталиным вспоминал и Деборин: «…Ян Эрнестович Стэн, состоявший одно время в близких отношениях со Сталиным, был вхож к нему в дом… Стэн был один из самых честных людей, каких мне приходилось встречать. Его искренность и откровенность, абсолютное неумение кривить душою выделяли его среди товарищей. Он не способен был уступить Сталину хотя бы формально в чем-нибудь, раз он не был согласен. Я лично был свидетелемстолкновения Стэна со Сталиным. Когда началась „критика“ деятельности и теоретических установок так называемого деборинского философского руководства, и Сталин, не высказавшись еще открыто, занимал двусмысленную позицию, Стэн бросил ему в глаза обвинение в том, что он, Сталин, „торгует марксизмом“. Разговор происходил по телефону. Должен сознаться, что по моему телу пробежал холод. По окончании разговора я набросился на Стэна: „Что ты натворил?! Ты знаешь, чем рискуешь?!“ Стэн только рассмеялся. Он принадлежал к железной когорте большевиков, не зная ни сомнений, ни подхалимства. Он знал Сталина лучше других и не доверял ему, говоря мне: „Ты увидишь, сколько зла он еще принесет“, — присовокупляя слова: „Впрочем, он окончит свои дни под забором“».
Стэн позволил себе к тому же безмерно разозлить Сталина, опубликовав в «Комсомольской правде» 26 июля 1929 года статью «Выше коммунистическое знамя марксизма-ленинизма», в которой решительно заявил, что политику партии необходимо пересмотреть в целом, ослабить жесткую дисциплину и непомерно зарегулированные требования к членам партии, чтобы предоставить им больше свободы к выражению своих мнений, а потом вообще написал такое, что вождь не мог не принять на свой счет: «После Ленина у нас не осталось людей, совмещающих в себе в таком диалектическом единстве теоретический и практический разум. Этот существенный пробел может заполнить только коллективная теоретическая мысль, развивающаяся в тесной связи с практическими задачами нашего социалистического строительства».
Намек Стэна на слабый теоретический базис именно Сталина был очевиден, его слова возмутили Сталина, о чем он написал Молотову 29 июля 1929 года: «Решительно возражаю против помещения в „Ком[сомольской] пр[авде]“ статьи Стэна… Это либо глупость редакции… либо прямой вызов Центральному комитету партии… Пора положить конец этому безобразию. Пора призвать к порядку и обуздать эту группу, сбивающуюся или уже сбившуюся с пути ленинизма на путь мелкобуржуазного (троцкистского) радикализма».
Сталин, разумеется, выставлял в качестве предлога для такого «обуздания» то, что Стэн звал «к расшатке железной дисциплины партии, к превращению партии в дискуссионный клуб» и в этом «солидаризировался с Троцким и Бухариным» (подчеркивания Сталина).
Когда не только Деборин, но и Стэн не помог его провозглашению в философских кругах лидером, Сталин попробовал прибегнуть к помощи еще одного видного деборинского ученика — Карева, у которого сложилась устойчиво высокая репутация в среде философов. С 1926 года Карев был профессором МГУ, владел немецким и французским языками, был прекрасным оратором и автором многих исследований. Деборин характеризовал его следующими словами: «Николай Афанасьевич Карев — один из талантливейших молодых советских философов… Помимо научной и литературной деятельности, Стэн и Карев… отдавали много времени преподавательской работе».
Не найдя общего языка с авторитетными учеными, Сталин вышел из положения просто: приблизил к себе самых слабых и беспринципных из бывших деборинских студентов из Института красной профессуры — Марка Борисовича Митина, Павла Фёдоровича Юдина и Василия Николаевича Ральцевича. Троица, пойдя на неприкрытое мошенничество, напечатала в «Правде» откровенную ложь в адрес Деборина и его сподвижников. Их выпад в главном органе ЦК партии мог быть истолкован однозначно: отношения между Сталиным и теми, на кого он рассчитывал, охладились, а затем наступило быстро то, что и должно было произойти: отторжение и наказание.
Первоначальную функцию наказания было поручено осуществить тому, кто всю жизнь приниженно старался быть ближе всего к вождю, — Вячеславу Молотову. Вот что вспоминал Деборин в начале 1960-х годов: «Я был принят в партию в июле 1928 года, а уже через год я почувствовал, что отношение ко мне изменилось. На каком-то партийном активе В. М. Молотов позволил себе выпад по моему адресу, сказав, что „Деборин воображает себя Энгельсом на Советской земле“… Я хорошо понимал, что Молотов сделал это по „поручению“ Сталина, а не по своей инициативе. Так называемые „соратники“ Сталина не имели собственного мнения и голоса: они беспрекословно исполняли его приказы».
Из воспоминаний Деборина можно узнать и еще о некоторых важных деталях: так, в эти дни бывший ученик Деборина, ставший заведующим могущественнейшим Отделом агитации и пропаганды ЦК ВКП(б), Алексей Иванович Стецкий, попросил его придти к нему. Цель вызова «на ковер» была объяснена предельно откровенно. Он вроде бы протягивал учителю прутик, пытаясь помочь вытянуть его из «зловонной трясины», в которой тот утопал. Нужно сделать только одно: выступить публично с заявлением, что есть лишь один светоч в наши дни в советской философии, товарищ Сталин. Об этой беседе и о смысле слов Стецкого Деборин признался в конце жизни и добавил, что, выслушав слова ученика, твердо отказался сыграть эту роль.
Но, видимо, что-то из прежних бесед с Дебориным казалось Сталину всё еще обнадеживающим. Очевидно, был Деборин при личных встречах с ним предупредителен и в меру мягок. Ну, может быть, не нашли все эти ходоки верного тона, не так, как надо, говорили, не на те струны нажимали. Сталин приказал им опробовать еще одну возможность. Уж очень, видимо, ему хотелось уломать авторитетнейшего академика Деборина. Вот что Деборин рассказал перед смертью. Вся троица заявились к нему домой и повторила то, что он уже не раз слышал из уст разных приближенных к Сталину: «Мои ученики, Митин, Юдин и Ральцевич, предъявили мне от имени Сталина — имя Сталина при этом, правда, не было произнесено, но это было очевидно и так, без слов — ультиматум: чтобы я на публичном собрании объявил других своих учеников — талантливых философов, преданнейших членов партии — врагами народа, троцкистами и террористами, чтобы моими руками уничтожить огромный коллективнаучных работников. Я, зная, чем рискую, отверг ультиматум, отказался стать предателем и палачом. Не знаю, почему Сталину понадобилось мое благословение на задуманное им злодеяние».
Так все попытки Сталина заставить интеллектуалов объявить его выдающимся философом провалились. Пришлось пойти в лобовую атаку и самому заявить о своих философских претензиях. Он выступил 27 декабря 1929 года на конференции марксистов-аграрников с докладом «К вопросам аграрной политики СССР», в котором представил себя глубоко мыслящим философом, объявил о шести главных задачах философии и обвинил теоретиков в отставании от практики: «…Надо признать, что за нашими практическими успехами не поспевает теоретическая мысль… Между тем необходимо, чтобы теоретическая работа не только поспевала за практической, но и опережала ее, вооружая наших практиков в их борьбе за победу социализма… теория, если она является действительно теорией, дает практикам силу ориентировки, ясность перспективы, уверенность в работе, веру в победу нашего дела… Беда в том, что мы начинаем хромать именно в этой области…»
Для наказания деборинцев Сталин выпустил на арену человека из иных кругов, Емельяна Ярославского (1878–1943). Троцкий называл его одним из самых приближенных к Сталину людей и характеризовал следующим образом: «…Небезызвестный Ярославский, выполняющий обычно самые двусмысленные поручения Сталина». Тот не доучился до конца 3-го класса начальной школы, ушел рабочим на Забайкальскую железную дорогу, с 1903 года был членом Боевого центра РСДРП (грабили банки и богатые дома), в 1907 был осужден за бандитизм на каторжные работы, сослан на Нерчинскую каторгу, в октябре 1917-го руководил Московским вооруженным восстанием, в 1918–1919 годах служил комиссаром Московского военного округа, был кандидатом в члены ЦК ВКП(б), в 1923–1930-м — членом Центральной контрольной комиссии ВКП(б), в 1923–1926-м — секретарем ЦК ВКП(б), затем членом КПК, до смерти — член ЦК ВКП(б). Был назван автором первой двухтомной «Истории ВКП(б)» на 696 страницах (1929), в которой фальсифицирована роль Сталина, но позже его авторство было оспорено, и сейчас эта книга ни в одной биографии Ярославского даже не упоминается. В июле 1931 года испрашивал разрешения у Сталина написать книгу о нем, но тот ответил: «Еще не пришло время». Его книга с сусальным текстом о достоинствах Сталина увидела свет в 1936 году. Он признан главным фальсификатором роли Сталина в революции 1917 года и в строительстве советской страны. Распорядился в 1920-х запретить исполнение духовной музыки Чайковского, Рахманинова, Моцарта, Баха, Генделя и других композиторов, составил списки («индексы») запрещенных книг, в которые вошли произведения Платона, И. Канта, В. Соловьёва, Л. Толстого, Ф. Достоевского и др. Подписал запрет ставить елки в новогоднюю ночь. Его, человека без образования, избрали в 1939 году в АН СССР (вместе со Сталиным, Митиным, Вышинским и Лысенко), он заведовал кафедрой истории ВКП(б) в Высшей партшколе. Из секретарей ЦК партии был определен Сталиным в 1926 году на роль главного борца с религией и «поповщиной» — опущен до поста председателя Союза воинствующих безбожников (одно название чего стоит!).
Он выполнил то, что Сталин безуспешно ждал от деборинцев: заявил 30 марта 1930 года, правда, не ахти на каком высоком митинге — на пленуме Союза безбожников, — что именно Сталин является неоспоримым лидером философской науки, а затем перешел к критике Деборина. Деборинцы не раскусили, кто истинный заказчик речи «богоборца», возмутились и отправили в газету «Безбожник» резкое «Письмо в редакцию», изложив полное несогласие с критикой непрофессионала. Но Ярославский, непрерывно общавшийся лично со Сталиным, знал то, о чем деборинцы не смогли догадаться. Их теперь надо было свергать с пьедестала, и Ярославскому была поручена именно эта роль. Через пару месяцев «богоборец» снова вышел на трибуну и гораздо более решительно высказался публично об ошибках деборинцев. Через месяц, 20 апреля 1930 года, Деборин так же публично ответил Ярославскому и категорически отверг нападки. Тогда через несколько дней дискуссию продолжили в стенах Института философии. Важной деталью узкоспециальных (внутрифилософских) споров стало то, что все центральные советские газеты начали теперь извещать об этих дискуссиях, а во все партийные организации стали поступать отчеты о проходящих обсуждениях сталинского вклада в науку. В 1930–1931 годах философия вдруг стала «излюбленной» темой всей советской печати.
Митин, Юдин и Ральцевич объявили в Институте красной профессуры, что в философии орудуют «враги народа». Как писал позже Хрущёву один из осужденных, П. И. Шабалкин: «Вскоре после этого начались аресты. Почти все коммунисты, перечисленные в статьях, были арестованы. В частности, был арестован и я как глава никогда не существовавшей группы „шабалкинцев“. Были арестованы профессора Дмитриев, Фурщик, Колоколкин, молодые философы-коммунисты, только что окончившие ИКП философии: Адамян, Лепешев, Токарев, Леонов, Тащилин, Базилевский, Евстафьев, Новик, Пичугин и многие другие». Затем митинцы, напечатав статью «О задачах борьбы на два фронта» (воинственный язык, введенный в обиход Сталиным, начал использоваться всё шире) в журнале Ярославского «Антирелигиозник», восхваляли Сталина, который будто бы совершенно правильно ведет философов к быстрейшему выполнению новых поставленных именно им задач, возмущенно сообщили, что «деборинцы забыли актуальные вопросы социалистического строительства, к тому же… из их поля зрения выпала задача разоблачения методологии троцкизма».
Испытав троицу на выполнении первого задания, их допустили на самый верхний уровень большевистской печати. Статья Митина, Ральцевича и Юдина появилась в «Правде» 7 июня 1930 года. Авторы объяснили, что их отрицательное суждение о деборинцах продиктовано инструкцией «товарища Сталина», который «сформулировал в наиболее теоретически ясной форме тезис о борьбе на два фронта» и «дал пример глубокого понимания марксистско-ленинской философии». Они призвали к «решительному внесению политических категорий в философские обсуждения». О том, какое значение было придано их выступлению, говорил факт важнейший: под их статьей была помещена короткая декларация от имени редакции «Правды» (не забудем, самого могущественного и непосредственного рупора ЦК партии): «Редакция солидаризуется с основными положениями настоящей статьи».
Деборин с учениками и сторонниками набрались мужества и ответили печатно «троице» в журнале «Под знаменем марксизма» через месяц. Все выпады в адрес диалектиков были детально рассмотрены и аргументированно отвергнуты. Научную репутацию авторов «Статьи трех» (только входящих в научную среду) и деборинцев даже и сравнивать было нельзя. Соавторами Деборина выступили академик АН СССР И. Луппол, член-корреспондент Б. Гессен, выдающиеся биологи С. Левит, М. Левин и И. Агол, известные гуманитарии Ф. Тележников и И. Подволоцкий и философы-профессора, о которых было сказано выше, Я. Стэн и Н. Карев.
Но партийное руководство страны уже явственно выводило вопрос о лидерстве в философии из кулуарных внутринаучных обсуждений на самый высокий публичный уровень. 26 июня 1930 года открылся XVI съезд партии, и еще один приближенный к вождю — Лазарь Каганович — на четвертый день съезда выступил с «Организационным отчетом Центрального комитета ВКП(б)», в котором позиция деборинцев была осуждена.
В конце того же года, 9 декабря, Сталин лично встретился с членами партбюро Института красных профессоров философии и естествознания, т. е. с теми же Митиным, Юдиным, Ральцевичем и их коллегами. Само содержание беседы долгое время держалось в строжайшем секрете. Лишь в 1956 году (на третий год после смерти Сталина) Митин решился предать огласке некоторые из записей, сделанных им в ходе беседы с вождем, а длинные, почти стенографические записи оставались за семью печатями в Центральном государственном архиве Октябрьской революции в личном архиве Сталина, потом были переданы сначала в Архив Президента Российской Федерации, а затем в Российский государственный архив социально-политической истории и наконец в 2002 году опубликованы. Их содержание позволяет понять, почему их так долго держали под замком (можно даже удивляться тому, почему вообще Сталин не уничтожил эти записи целиком). Уж чересчур ясно они показывают чисто криминальный характер его рассуждений, манеру говорить, не стесняясь, с близкими по духу сподвижниками. Он выступил как главарь преступной шайки, пахан, который и говорит языком уголовника, и думает именно как пахан.
Секретарь Краснопресненского райкома партии Мартемьян Рютин, ставший в начале 1930-х годов решительным критиком Сталина и потому безжалостно истребленный им, так охарактеризовал собеседников Сталина: «В настоящее время (Рютин писал это в начале 1930-х годов. — В. С.) на теоретическом фронте подвизается всё, что есть в партии самого недобросовестного, бесчестного. Здесь работает настоящая шайка карьеристов и блюдолизов (Митин, Юдин, Ральцевич, Кольман и пр.), которые в теоретическом услужении Сталину показали себя подлинными проститутками». Позже он добавил: «Митины, Ральцевичи, Юдины, Кольманы и Ко [это люди], занимающиеся проституированием ленинизма на теоретическом фронте».
Сталин начал беседу с призыва перейти к наступательно-агрессивным действиям. Наиболее часто в напутствиях митинцам он использовал слово «бить». Не убеждать, не критиковать, не аргументировать свои доводы, а бить оппонентов: «Сталин задает вопрос: „Есть ли у вас силы, справитесь ли?“ — и в связи с этим отмечает: „Если у вас силы имеются — бить надо…“ Они (т. е. деборинская группа) занимают господствующие позиции в философии, естествознании и в некоторых тонких вопросах политики. Это надо суметь понять. По вопросам естествознания черт знает что делают, пишут о вейсманизме и т. д. и т. п. — и всё выдается за марксизм. Надо разворошить, перекопать весь навоз, который накопился в философии и естествознании. Надо всё разворошить, что написано деборинской группой, разбить всё ошибочное. Стэна, Карева — вышибить можно; всё разворошить надо. Для боя нужны все роды оружия… нужна амуниция…»
Он требует квалифицировать Деборина и солидарных с ним во взглядах ученых как «меньшевиствующих идеалистов». Этим политически заостренным осуждающим штампом следовало отныне заменить академические термины «философский формализм» или «формальная философия». Он сообщил участникам встречи, что с этого дня они будут введены в редакционную коллегию журнала «Под знаменем марксизма», где Деборин будет смещен с должности главного редактора, а деборинцы удалены вовсе, причем митинцам будут переданы полномочия выступать непосредственно от имени ЦК партии: «Вот вы и будете представителями ЦК в редколлегии журнала», — говорит он. С первых минут он требует от них начать в журнале политическую кампанию обвинений Бухарина — человека, который так много помог ему в жизни, который считал его другом и кого он сам многократно называл другом, а также Г. В. Плеханова и тех философов и политиков, взгляды которых якобы близки Бухарину, и даже Энгельса («Не беда, если, например, в этой работе кое-где заденем Энгельса», — поучает он). К имени Деборина Сталин в ходе встречи возвращался неоднократно и повторял, что как его самого, так и его учеников надо «развенчать»: «Молодежь падка на всякую левизну. А эти господа — повара хорошие. Мы в этом деле запоздали, а они слишком вышли вперед… Они хуже Плеханова. Диалектика для деборинцев точно как готовый ящик, а Гегель является иконой для них. Они берут Гегеля таким, каким он был. Они реставрируют Гегеля и делают из него икону».
Сталин дает и ясный приказ расправиться с теми, кто лично не пожелал услышать призыва объявить его величайшим философом, — со Стэном и Каревым. Он говорит о них с нескрываемым недоброжелательством, даже со злобой: «Теперь о деборинских кадрах. Стэн хорохорится — а он ученик Карева. Стэн — отчаянный лентяй. Он умеет разговаривать. Карев — важничает, надутый пузырь».
В конце встречи он повторил свой чисто бандитский наказ: «Ваша главная задача теперь — развернуть вовсю критику. Бить — главная проблема. Бить по всем направлениям и там, где не били».
Важной для понимания событий, которые случатся в СССР скоро, была часть разговора, касавшаяся теоретических основ естественных наук. Хотя он оговорился, что не считает себя специалистом в этих областях, однако без всяких оговорок заявил, что признает правым Ламарка (а не Дарвина) и отвергает авторитет одного из столпов генетики — Августа Вейсмана: «На вопрос „Каковы наши теоретические задачи в области естествознания“ т. Сталин отвечает: „Я не естественник. Правда, в молодости я много читал Ламарка, Вейсмана, увлекался неоламаркизмом. У Вейсмана очень много мистики. То, что у нас пишется по вопросам теоретического естествознания, имеет много виталистического. Материалы в «Большой советской энциклопедии» по этой линии по меньшей мере сумбур. И здесь перед вами большие задачи критического порядка“. Рассуждая об естественных науках, он потребовал превратить строго научные дискуссии о роли наук в орудие внутрипартийной борьбы с его личными врагами: „Разрабатывать материалистическую диалектику теперь надо на основе и в связи с социалистическим строительством“».
Через короткое время, 25 января 1931 года, поручение о разгроме деборинской школы было превращено в могущественнейшее постановление ЦК ВКП(б), определившее на десятилетия судьбу философской и многих других наук в СССР. С этого момента сталинизация общественных наук в СССР стала законом. В постановлении была дана установка на введение полицейского контроля за учеными, была осуждена «вражеская деятельность» академика Деборина, несколько раз было упомянуто имя профессора МГУ Стэна, было сказано, что они «отошли от ленинизма и скатились к платформе меньшевиствующего идеализма».
Митина сразу после этой встречи назначили не только главным редактором журнала «Под знаменем марксизма», его (человека без каких бы то ни было научных достижений) сделали заместителем директора Академии коммунистического образования и заместителем директора Института философии. В благодарность Митин выполнил то, от чего уклонился Деборин и его ученики: в 1931 году он заявил во всеуслышание, что Сталин «выполнил историческую задачу поворота философии к решению жгучих задач современного коммунистического строительства». В 1936 году он написал, что «при рассмотрении всех проблем философии (он, Митин. — В. С.) руководствовался одной идеей: как лучше понять каждое слово и каждую мысль нашего любимого и мудрого учителя товарища Сталина и как их претворить и применить к решению философских вопросов», а в 1938 году на собрании в Кремле, созванном по торжественному случаю — выходу в свет «Краткого курса истории ВКП(б)», — в присутствии Сталина произнес цветистую речь, в которой заявил, что, создав этот курс, Сталин достиг уровня Маркса и Энгельса: «Выход в свет курса истории партии является настоящим праздником для всей партии. Сокровищница марксизма-ленинизма обогатилась еще одним произведением, которое, несомненно, стоит в первом ряду с такими произведениями классической мысли, какими являются „Коммунистический манифест“ и „Капитал“».
Стоит ли удивляться, что в 1934 году ему вручили диплом доктора наук (никакой диссертации он не писал, защиты проведено не было, ему просто выдали диплом доктора философских наук), а в 1939 году он стал академиком АН СССР. Ральцевича позже перестали упоминать вместе с Митиным и Юдиным, потому что он хотел уйти в сторону (уехал в Ленинград). Усилиями Митина в 1936 году он был арестован и осужден. В 1937 году Митин в журнале «Большевик» назвал Ральцевича «двурушником, врагом народа, умело и тонко скрывавшим свою вредительскую сущность». Но Юдин оставался в фаворе у Сталина: в 1930-е годы он служил одним из личных секретарей Сталина, в 1933–1934 году вместе с А. И. Стецким готовил I съезд советских писателей, в 1937–1947-м был директором Объединения государственных книжно-журнальных издательств (ОГИЗ), в 1947–1953 годах руководил в Белграде и Бухаресте газетой «За прочный мир, за народную демократию», в 1953 году был проведен в академики АН СССР, но вместо выполнения научных функций был определен на должность заместителя главы Верховного комиссара советской зоны оккупации Германии и позднее (вплоть до 1959 года) был послом в Китайской Народной Республике. В 1944 году он напал на Корнея Чуковского, определив его «Доктора Айболита» как «вредную стряпню, которая способна исказить в представлении детей современную действительность», а самого писателя как «сознательно опошляющего великие задачи воспитания детей в духе социалистического патриотизма». Наиболее анекдотическую память он оставил о себе, выступив соредактором «Краткого философского словаря», выпущенного в 1954 году 4-м изданием в количестве полутора миллионов экземпляров. Генетика в этом словаре была названа с использованием сталинского клише продуктом «вейсманизма-морганизма», империализм был охарактеризован также с применением слов Сталина как «эра загнивания и отмирания капитализма». Но самым курьезным было объяснение того, что такое кибернетика. Эту статейку до сих пор вспоминают как наиболее курьезный и пошлый пример идеологической глупости пропагандистов сталинского времени. Митин и Юдин за всю их жизнь не смогли создать ни одной серьезной научной работы, точно такими же антиучеными были Ярославский с его двухклассным образованием, Вышинский и Молотов со Сталиным, ставшие действительными и почетными членами АН СССР.
Споры со Сталиным оказались роковыми для судьбы всех, кто поддержал Деборина и не признал Сталина корифеем. Жестокость по отношению к тем, кто не согласился на начальном этапе признать Сталина крупнейшим мыслителем (чего он
страстно добивался), поражает. Все, подписавшие письмо протеста против обвинений Ярославского о недооценке «деборинцами» вклада Сталина в философию, были уничтожены. Стэна в 1932 году осудили на 10 лет. После двухлетнего пребывания в заключении в 1934 году его освободили из тюремной камеры, он поработал в редакции «Большой советской энциклопедии», но через год — в 1936 году — Сталин не выдержал, Стэн был снова арестован, голословно обвинен в обмане суда и большевистской партии, Сталин лично подписал распоряжение о его расстреле. Заседание повторного суда над Стэном 10 января 1937 года продолжалось 25 минут, его приговорили к смертной казни и расстреляли в подвалах Верховного суда 19 июня 1937 года. Хотя Сталин унизил и публично оскорбил Стэна, клеветнически назвав его в 1930 году «отчаянным лентяем», сам он в 1938 году обокрал казненного профессора, потому что включил в книгу «Краткий курс истории ВКП(б)» в виде центральной главы — «О диалектическом и историческом материализме» — текст, написанный Стэном. Авторство всего тома «Краткого курса истории ВКП(б)» было приписано Сталину. Значение этой книги (и особенно написанной Стэном центральной главы в ней) было расценено исключительно высоко: утверждалось, что именно этим трудом Сталин показал всем, что он на самом деле выдающийся мыслитель и ярчайший толкователь идей марксизма.
Деборина самого принудили до смерти молчать: ни одной научной книги или статьи опубликовать не дали. А судьба всех его соавторов была трагической. Филарет Евгеньевич Тележников (1897–1932) умер в лагере для политзаключенных на Крайнем Севере, Н. А. Карев был расстрелян 11 октября 1936 года, Бориса Михайловича Гессена казнили 20 декабря 1936 года, Израиля Иосифовича Агола — 10 апреля 1937 года, Макса Людвиговича Левина — 19 января 1938 года, Ивана Петровича Подволоцкого — 19 апреля 1938 года, Соломона Григорьевича Левита — 29 мая 1938 года. Иван Капитонович Луппол был арестован в феврале 1941 года, приговорен к смертной казни и умер в заключении 26 мая 1943 года. Ленинградские сторонники Деборина, крупнейшие специалисты С. Л. Гоникман (директор Ленинградского отделения Института философии) и Г. С. Тымянский (переводчик книг Декарта и Спинозы) были арестованы, осуждены, Тымянский казнен в 1936 году (распоряжение о расстреле подписали члены Политбюро ЦК ВКП(б) Каганович и Молотов; при этом Каганович, такой же полуграмотный, как Ярославский, приписал: «Приветствую»).
Сталин до конца своей жизни изничтожал философов лишь за то, что представители этой науки не восприняли его как корифея. В важнейшем исследовании С. Н. Корсакова о политических репрессиях философов в сталинское время (1930–1940-е годы), опубликованном в 2012 году, названы имена более ста расстрелянных философов, более 30 умерших в заключении и 69 доживших до реабилитации. Никакой криминальной составляющей в их действиях не было, и после смерти Сталина всех до одного реабилитировали «за отсутствием состава преступления». Виновными их посчитал Сталин, которого они отказались признать даже не выдающимся, а просто ученым.
Он и не был таковым, потому что был плохо образован. Он закончил трехлетнее Горийское православное училище (проучившись в нем почти шесть лет — с 1889 по 1894-й) и в сентябре 1894 года поступил в православную Тифлисскую духовную семинарию. Опубликованные недавно фотокопии двух его семинарских аттестатов свидетельствуют, что, начиная со второго года обучения, успеваемость Джугашвили была низкой. В 1895–1896 годах его оценки были удручающе плохими — двойки и тройки, причем в матрикуле столбцы, соответствующие таким предметам, как нравственное богословие, словесность (то есть литература), логика, психология, гражданская история, библейская история, математика и физика, остались незаполненными (то ли он систематически пропускал занятия по этим предметам, то ли не смог получить никаких отметок). Итоговые годовые оценки состояли из 12 троек и одной четверки; к тому же он не сдавал ни разу ни одного из положенных экзаменов. В 1897–1898 учебном году ему был выставлен одинаковый «экзотический» средний балл «два с половиной» по двум предметам — Священному писанию и за сочинение, а по остальным предметам стояло девять троек и одна четверка. Никаких оценок не было выставлено по 11 предметам. Его исключили из семинарии 29 мая 1899 года.
Но с упорством и хитростью «мелкого восточного деспота» (так назвал его однажды Бухарин) росла год от года тяга Сталина к самовозвеличению. Хронология его масштабных вмешательств в развитие различных научных дисциплин говорит лучше, чем что-либо другое, о безостановочном, до известной степени болезненном стремлении вторгаться в научные сферы, в коих он мало что понимал.
В написанных перед своей кончиной «Воспоминаниях» Деборин характеризовал Сталина следующими словами: «Нечего скрывать: Сталин ничего в философии не понимал. Я сомневаюсь, чтобы он когда-нибудь проштудировал по-настоящему хоть одну книгу Гегеля или Канта. Но ему это и не нужно было, так как он мнил себя величайшим философом… Сталинский смерч смел с лица земли целое поколение научных работников — философов, историков, экономистов, правовиков, естественников и т. д.»
Валерий Сойфер,
американский и советский биофизик,
молекулярный генетик и историк науки,
докт. физ.-мат. наук, профессор (США)
После колебаний все комментарии к этой статье пока снова пропущены, хотя многие явно на грани фола и неуважения. Единственное не пропущенное уже давно — что-то про кровавых младенцев…
Но не понимаю бурного и неадекватного взаимного реагирования на слова о том, насколько хороши или плохи были философы (что вторично). ИМХО это прежде всего жертвы, неадекватные несчастья которых не ставятся в зависимость от того, насколько они были ценны или безукоризненны. Не удивлялся бы еще привычным спорам про «гениального Сталина» (и опять же не удивительны совсем левые и всюду привлекаемые 90-е, которые, разумеется, при всем «разгуле бандитизма» и «дефицита» и «дефолта» всё же (по стремлению и возможности давить, репрессировать, уконтропупить всё со стороны властей) были на удивление вегетарианскими — даже в сравнении с нынешним временем — всех устраивавших переворот с легкостью амнистировали, а тех в свою очередь как-то останавливала неизбежность большой крови…).
Боюсь, теперь «плюрализм» будет всё более ругательным словом для всех сторон (отчасти напоминает нагнетание нетерпимости от 20-х к 30-м, когда «честное бескомпромиссное выражение личной позиции» обращается в неизбежный донос).
«Не удивлялся бы еще привычным спорам про «гениального Сталина» (и опять же не удивительны совсем левые и всюду привлекаемые 90-е, которые, разумеется, при всем «разгуле бандитизма» и «дефицита» и «дефолта» всё же (по стремлению и возможности давить, репрессировать, уконтропупить всё со стороны властей) были на удивление вегетарианскими» — сравнение времен логично, особенно если и в пятидесятые и в девяностые были поенесены потери (для науки), просто в случае с пятидесятыми обвиняют в основном одного человека (плюс еще двоих троих), то в случае с девяностыми не обвиняют никого, типа СССР рухнул и так уж вышло, а руководство не причем. Эьо немного нечестно и односторонне. Просто у читателей статьи может сложится неверное впечатление что при Сталине в науке царил один мордор, а уж потом то все было ок в России после 1991, идеологический контроль vs свобода любой темы. На выходе то оказывается что наука даже при идеологическом контроле со всеми его недостатками была гораздо более прочна в обществе — факт. И я бы не назвал девяностые вегетарианским временем, когда по слухам среди научных сотрудников резко вырос процент самоубийств, разумеется ссылки на эту статистику я не дам. Просто вместо репрессий стали использовать финансовые механизмы. Вот что изучать надо и очем писать, так как это было недавно и с гораздо большей вероятностью может повторится чем немногочисленные провалы сталинской науки.
PS. Павловскую сессию к слову открывал президент АН СССР Вавилов, его обвинительные речи против Орбели то же Сталин заставлял читать? Что то сомнительно а если да хотелось бы доказательств. Так что проблема сложней и глубже чем кажется. У меня лично вообще складывается впечатление что в ту эпоху просто активно шли разборки за власть именно среди научных сотрудников, и кто раньше начинал гнать волну на противоположную сторону и раньше выдал отчет на имя Сталина тот и прав, а имя Сталина просто использовали как гарант на правду, а сейчас у читателей может сложится ошибочное впечатление что каждое такое дело инициировал Сталин лично. К слову — с теорией Лепешинской что то такое то же хотели провернуть, но не вышло. Павловская сессия так же довольно быстро сошла на нет хотя сейчас это пытаются представить иначе, как и дело о резонансе. Зотя конечно было бы лучше что бы этого совсем не было — но как говорится помним кто начал, а начали сами научные сотрудники. По этому поводу мне вспоминается такая историческая параллель — есть фотографии как в нацисткой германии сжигают книги во дварах университетов — но как то обычно не говорится о том что инициаторами этих явлений в первую очередь были именно студенты которые вовсе не состояли в партии….
Вы видимо не читали мой давний комментарий:
С самого начала противопоставление сталинского смерча и гайдаровского ложно, потому что второй был закономерным продолжением первого…
https://trv-science.ru/2018/05/18/stalin-i-kazni-filosofov/comment-page-1/#comment-105206
Не та ссылка:
https://trv-science.ru/2018/05/18/stalin-i-kazni-filosofov/comment-page-1/#comment-105205
Вы правы, Алексей Лебедев в том что пока ценность человеческой жизни в России будет составлять ноль мы так и будем наступать на эти грабли, что девяностые годы во всей красе и показали….
Максим, проблема в том, что рассказанная история выглядит плоской, лубочной, персонажи — картонными, хорошие парни, плохие парни. Дополнительная информация о персонажах, предыстории и окружающем их мире придает истории глубину и в чем-то делает более поучительной. Похоже, хорошие парни испортили себе карму еще до начала событий, хоть и не понимали этого, как царь Эдип, а некоторые даже продолжали ее портить дальше.
Нас все призывают извлекать из истории уроки. Ну так, если окажется, что в судьбе какой-то жертвы отчасти сыграли роль ее нравственный релятивизм, эгоизм, равнодушие ко злу и чужим страданиям, готовность сотрудничать не с теми людьми — это разве не важный урок многим современным людям? И не повод кому-то задуматься, что его ждет?
В наше время, конечно, многое наоборот. В прежние времена статус ученого и даже просто образованного человека был высок. Ученые были как боги или волшебники, чудесами делающими мир лучше. За этот статус имело смысл бороться. Потому что людям хотелось бы верить и приятно было думать, что ими правит великий ученый, а не разбойник.
Нынешний лидер имеет высшее образование, когда-то давно защитил кандидатскую, но не собирается защищать докторскую, великих научных трудов не пишет. Ему это не нужно, и народу это не нужно. Статус ученых в обществе упал донельзя, что материальный, что имиджевый. В лучшем случае, это чудаки и фокусники, просящие денег, в худшем — колдуны-вредители (по Стерлигову). Чтобы привлечь электорат, используются не научные термины, а блатной жаргон. Лучше имидж разбойника, чем ученого.
Ну нельзя сводить феномен Сталина к тому, какие у него был отметки в школьном табеле. Во-первых, образование само по себе никого лучше не делает. Тому есть много примеров. Во-вторых, если подумать — кем был бы Сталин без множества образованных людей, которые ему помогали и возносили вверх на разных этапах? Остался бы неизвестным разбойником. Разве все эти люди не несут ответственность за последствия?
Что опасно для нас всех, для будущего? Не чьи-то школьные отметки, а методы и отношение к людям. Безжалостная сила. Отрицание ценности отдельной человеческой жизни, человеческого достоинства, прав человека перед лицом власти и государства. Вера в том, что пропагандой, насилием и истреблением можно построить светлое будущее. Неспособность к диалогу и поиск врагов. Кто не с нами — тот против нас. Если враг не сдается — его уничтожают. Не со Сталина это началось и с ним не закончилось, это все так или иначе вокруг нас и внутри нас, как хроническая болезнь, вопрос только в том, когда ждать очередного обострения и в каких масштабах.
«Не со Сталина это началось и с ним не закончилось, это все так или иначе вокруг нас и внутри нас, как хроническая болезнь» — очень хорошие слова, Сталин это просто зеркало своего народа в каком то смысле, научные сотрудники стучали и доносили на своих коллег по собственной инициативе, им приказа сверху на это никто не давал, еще раз повторюсь все это была инициатива снизу. Павловское дело в этом смысле хороший пример, там по итогам была аж книга выпущена в 734 страницы, сотни участников и все прям желали высказаться))) обычная травля которая могла произойти в любое время. С делом о резонансе и теорией Лепешинской все то же самое — прослеживалось явно сильное желание некоторых профессоров быстро поднятся по карьерной лестнице за счет других (что и произошло).
Тогда уж кривое и фокусирующее зеркало, типа зеркала троллей из Снежной королевы и гиперболоида инженера Гарина в одном флаконе. Я свои слова не в оправдание ему пишу, а в упрек другим. Одно другое не компенсирует. И в «любое время» карьерные желания, склоки и доносы просто не могли иметь таких разрушительных последствий, не было для этого механизмов и условий.
И кстати, он мог в любой момент мог все это прекратить, а не поощрять. Но его, видимо, развлекали такие вещи, подобно гладиаторским боям. Когда гладиаторы убивают друг друга на арене, император и зрители не при чем?
«И кстати, он мог в любой момент мог все это прекратить, а не поощрять. Но его, видимо, развлекали такие вещи, подобно гладиаторским боям» — сомнительно что Сталин вообще обращал внимание на эти мелкие разборки, калибр уж больно мелковат, поважней дела были. Сейчас кстати задумался — письма то сталину по итогам этих сессий отправляли — а доходили ли письма до адресата? Читал ли он их? Очень бы хотелось ознакомиться с историческими документами где бы этот вопрос был как то обрисован. Но достоверно известно например что когда Молотов как то принял предложение стать почетным членом АН СССР то получил за это выговор от Сталина:
«Я был поражен твоей телеграммой в адрес Вавилова и Бруевича по поводу твоего избрания почетным членом Академии Наук. Неужели ты в самом деле переживаешь восторг в связи с избранием в почетные члены? Что значит подпись «Ваш Молотов»? Я не думал, что ты можешь так расчувствоваться в связи с таким второстепенным делом, как избрание в почетные члены. Мне кажется, что тебе, как государственному деятелю высшего типа, следовало бы иметь больше заботы о своем достоинстве. Вероятно, ты будешь недоволен этой телеграммой, но я не могу поступить иначе, так как считаю себя обязанным сказать тебе правду, как я ее понимаю»
Вот так вот. Полагаю что разборки академиков и профессоров в АН СССР Сталина интересовали не больше чем драка инфузорий…. Их просто незаметно.
PS. Но все равно очень бы не помешало ознакомится именно с документами самого Сталина где его отношение к науке было бы ясно обозначено. Историки на сайте делитесь ссылками на такие документы если они вообще есть конечно и в открытом доступе….
Ну представьте, что вы разводите кроликов и они вас избрали почетным кроликом. Как-то смешно этим гордиться. Но отсутствие уважения к людям и их мнению совершенно не означает отсутствия внимания к ним и их деятельности. Это сейчас можно сказать: не знаю, не слышал. А его не зря звали Хозяином, он все старался контролировать, каждую мелочь.
«Это сейчас можно сказать: не знаю, не слышал. А его не зря звали Хозяином, он все старался контролировать, каждую мелочь» — вы можете привести конкретные ссылки на конкретные документы где была бы ясно обозначена именно позиция Сталина по этому вопросу? Рассуждать можно долго, вы говорите что он контролировал, я говорю что нет — и мое и ваше мнение ничего не стоят без фактов. У Валерия Сойфер на секунду в одном интерьвью что то мелькнуло по поводу мнения Сталина о Павловском процессе https://scisne.net/a-2170
«Однако Павлов вскоре скончался, и в 1949 году Сталин потребовал от своего нового зятя Юрия Андреевича Жданова, начальника управления науки ЦК КПСС, чтобы была проведена научная сессия, на которой бы ославили тех, кто против наследования преподанных людям уроков сталинизма. А кто против? Академик Иван Соломонович Бериташвили, человек, который создал зоопсихологию, до сих пор признанный лидер этой науки. К числу противников Павлова была отнесена крупнейший физиолог Лина Соломоновна Штерн, которая разработала теорию гематоэнцефалического синдрома, открыла фермент дегидрогеназу, изучала многие болезни и старение (ее единственную из арестованных членов Еврейского антифашистского комитета не расстреляли) и Леон Абгарович Орбели, прямой ученик Павлова, в прошлом его студент, а позже — ученый, которому сам Павлов поручил стать директором института, генерал армии….Неудивительно, что Сталин приказал провести Павловскую сессию. Он написал следующее Юрию Андреевичу Жданову: «Теперь кое-что о тактике борьбы с противниками теории академика Павлова. Нужно сначала собрать втихомолку сторонников, организовать их, распределить роли и только после этого собрать то самое совещание, где нужно будет дать противникам генеральный бой. Без этого можно провалить дело. Помните: противника нужно бить наверняка с расчетом на полный успех. 6 октября 1949 г. Привет (И. Сталин)».
Пока это единственное что я нашел. Так что вроде бы как Стали даже был в курсе дела до процесса. Но по маленькому фрагменту вырванному из контекста выводы делать нельзя, нужен весь текст целиком.
А вот и весь текст письма:
Товарищу Жданову Ю.А.
Получил Ваше письмо об академике Павлове и его научном наследстве.
Я рад, что Вы взялись за дело академика Павлова. У меня нет разногласий с Вами ни по одному из вопросов, возбужденных в Вашем письме. Ваша оценка теории великого русского ученого, как и оценка его противников, – совершенно правильны.
По-моему, наибольший вред нанес учению академика Павлова академик Орбели. Фарисейски именуя себя главным учеником Павлова, Орбели сделал все возможное и невозможное для того, чтобы своими оговорками и двусмысленностями, бесчестным замалчиванием Павлова и трусливо замаскированными вылазками против него развенчать Павлова и оклеветать его. Чем скорее будет разоблачен Орбели и чем основательнее будет ликвидирована его монополия, – тем лучше.
Беритов и Штерн не так опасны, так как они выступают против Павлова открыто и тем облегчают расправу науки с этими кустарями от науки.
Наиболее верным и толковым последователем Павлова следует считать академика Быкова. Правда, он, кажется, несколько робок и не любит «лезть в драку». Но его надо всемерно поддержать и, если у него хватит мужества, нужно устроить дело так, чтобы он полез в драку, объяснив ему, что без генеральной драки нельзя отстоять великое дело Павлова.
Я согласен с Вашими выводами и даже готов возвести их в куб.
Теперь кое-что о тактике борьбы с противниками теории академика Павлова. Нужно сначала собрать втихомолку сторонников академика Павлова, организовать их, распределить роли и только после этого собрать то самое совещание физиологов, о котором Вы говорите, и где нужно будет дать противникам генеральный бой. Без этого можно провалить дело. Помните: противника нужно бить наверняка с расчетом на полный успех.
Хорошо было бы заручиться поддержкой Вавилова и других академиков. Также хорошо было бы иметь на своей стороне министра [c. 535] здравоохранения Смирнова. Недели две тому назад я имел беседу со Смирновым, и мне кажется, что он поддержит это дело.
6 октября 1949 г.
Привет (И. Сталин).
Жданов Ю.А. Взгляд в прошлое. С.279–280.
Примечание
Ответ на записку Ю.А. Жданова:
«Товарищу Сталину И.В.
В эти дни по всей нашей стране широко отмечается столетняя годовщина со дня рождения академика Павлова. В статьях и выступлениях много говорится о значении его великого учения. Однако совершенно обходится вопрос: правильно ли у нас развивается павловское наследство? Факты свидетельствуют о том, что в этом деле у нас имеется серьезное неблагополучие. Около трехсот научно-исследовательских медицинских учреждений в той или иной степени занимаются физиологией, однако успехи медицины более чем скромны, они явно не соответствуют такой огромной трате сил и средств. Одна из причин этого, как мне кажется, заключается в слабом использовании идей Павлова, в целом ряде попыток отвергнуть и опровергнуть его учение.
Я просил бы Вас, товарищ Сталин, ознакомиться с моей запиской, посвященной этому важному вопросу».
Далее в записке рассматриваются взгляды некоторых исследователей, которые выступили с антипавловских позиций. В первую очередь речь идет о работах И. Беритова и Л. Штерн. Критике была подвергнута и позиция академика Л.А. Орбели, который, развивая изучение вегетативной нервной системы и органов чувств, отошел от основных проблем Павлова в области высшей нервной деятельности животных, приматов, а главное – человека, его сигнальных систем, нейропсихической клиники.
В настоящее время, утверждал Ю.А. Жданов, не ведутся крайне важные работы, начатые Павловым по высшей нервной деятельности человекообразных обезьян. В Советском Союзе сейчас имеется всего одна человекообразная обезьяна – шимпанзе Парис, находящийся в Московском зоопарке, тогда как стадо шимпанзе у американского психолога Иенса, противника павловского учения, достигло сотни голов. Как указывают специалисты, приобрести человекообразных обезьян, особенно орангутангов и гиббонов, не так уж трудно.
По мнению Ю.А. Жданова, сложившаяся обстановка требовала для развития павловского учения осуществления следующих мероприятий:
1. Подвергнуть глубокой критике попытки ревизовать или принизить учение Павлова. Для этого созвать совещание физиологов, на котором разнести врагов Павлова. Доклад на таком совещании мог бы сделать академик Быков.
2. Двинуть вширь павловское учение, сделав его в первую очередь достоянием широких кругов медицинских работников. Пересмотреть вузовские программы в сторону усиления преподавания павловского учения.
3. Теснее связать научную работу с медицинской практикой и в первую очередь с психоневрологической клиникой. Усилить работы по физиологии речи.
4. Ликвидировать монопольное положение академика Орбели в деле руководства физиологическими учреждениями. [c. 536]
Честно говоря по этим письмам я в очередной раз убеждаюсь — дело вовсе не в Сталине, такие преценденты будут всегда такова природа человека. Наука требует колоссальных вложений — ну неужели научные сотрудники думают что им позволят заниматься при этом тем чем они хотят? Сидеть на госденьгах и иметь полную автономию и не отчитываться перед тем кто дает деньги? Причина наезда указана в тексте Жданова и ее понять очень легко: «Около трехсот научно-исследовательских медицинских учреждений в той или иной степени занимаются физиологией, однако успехи медицины более чем скромны, они явно не соответствуют такой огромной трате сил и средств» — как бы все логично, кого бы это не возмутило?
«Одна из причин этого, как мне кажется, заключается в слабом использовании идей Павлова, в целом ряде попыток отвергнуть и опровергнуть его учение» — если что то я приведу такую Аналогию — Руководитель любой страны не является экономистом, военным стратегом и научным сотрудником в одном флаконе — однако должен принимать ключевые решения за всех. Руководитель не разбирается в тонкостях физиологии, но руководитель прислушивается к мнению тех кому он доверяет (консультант). И так было везде и всегда. Бушу младшему то же кто то когда то сказал — давайте закрывать Шаттлы они неэффективны, ну вроде никто не катит на Буша что он оставил без работы всех тех людей что были нужны для производства Шаттла (а такие были и их было немало), давайте тогда по такой аналогии скажем — Буш старший тиран оставил без работы тысячи семей с детьми и затормозил космическое будущее США на 10 лет и т.п и вообще кого он слушал, не те у него были консультанты, а вот какому нибудь научному сотруднику известно какие те, спустя много лет правда, по итогам и задним умом так сказать….
PS. К слову судя по тексту письма именно Жданов был инициатором Павловской Сессии, а не Сталин, который только лишь дал добро https://ru.m.wikipedia.org/wiki/Жданов,_Юрий_Андреевич
И вот еще описание самого Жданова, уже сильно после смерти Сталина
«В марте 1964 года я был в Дагестане в Махачкале с комиссией министерства по проверке работы университета. Комиссию возглавлял Юрий Жданов (сын А. А. Жданова и муж Светланы Сталиной), ректор Ростовского университета. Человек он был образованный, свободно говорил на двух иностранных языках, прекрасно играл на рояле, держался просто, без зазнайства[12].
По отзыву проф. В. И. Седлецкого о Жданове: «Все-таки он больше философ, чем химик. И, вообще говоря, он естествоиспытатель и энциклопедически образованный человек».
Вот так вот, энциклопедически образованный человек и консультант Сталина. Так что логику Сталина понять можно, не с пустого места эта сессия началась. Хотя итоги ее для отечественной науки и печальны (но явно сильно преувеличены).
Справка для участвующих в обсуждении моей статьи комментаторов: письма Сталина и Ю.А.Жданова о желательности проведения сессии двух Академий наук (я назвал ее «Анти-Павловской сессией») напечатаны в моей книге «Сталин и мошенники в науки», появившейся в России в двух изданиях — в 2012 и 2015 годах. Детали того, как Сталин требовал от своего тогдашнего зятя Юрия Жданова провести эту сессию, то как Сталин назвал ему тех, кого надо наказать и кого привлечь к руководству сессией я узнал от самого Юрия Андреевича Жданова, с которым мы были в дружеских отношениях на протяжении почти 30 лет, вплоть до его кончины.
Во-первых, получается, вы сами себя опровергли, насчет того, что он якобы не знал или не интересовался происходящим.
Во-вторых, никто и не говорит, что действия Сталина были нелогичны. Но всякая логика строится на каких-то аксиомах и фактах, и в этом смысле ограничена и может быть в чем-то ущербна.
Тут вот Максим ниже обронил очень важную фразу, что любой член общества может ошибаться. Из этого соображения на самом деле есть далеко идущие последствия. Например, это аргумент против смертной казни. Известны случаи, что даже на Западе после нескольких десятков лет заключения приговоры вдруг пересматривались. Если бы при Сталине людей хотя бы не расстреливали, а просто сажали, то гораздо больше потом вернулись бы домой, а не были реабилитированы посмертно.
Другой важный момент — что любая централизованная система уязвима против сбоев, ошибок и злонамеренных действий в центре, это может иметь катастрофические последствия для всей системы (это касается не только системы управления, но и снабжения ресурсами, монополий в экономике и т.д.). В то время как локальные ошибки имеют лишь локальные последствия и тогда выявляются в сравнении. Поэтому должно быть какое-то разумное распределение полномочий, ограничение влияния центра. И лучше, чтобы решение наверху принималось не под влиянием отдельных экспертов-фаворитов, а на основе коллегиальных решений. Фаворитизм — это средневековье. Далее, решения должны приниматься из более надежных оснований, чем из ссылок на «единственно верное учение», чем бы это учение на данный момент ни было — идеологий или религией. Если говорить о науке, то в ней бывают периоды, когда просто нет достаточных фактов, чтобы полностью подтвердить или опровергнуть те или иные положения, так что существуют конкурирующие теории и гипотезы. Тогда просто неверно, что в любой момент можно принять какое-либо «правильное» решение, и одобрить одни и запретить другие. «Правильного» решения может просто не существовать, как не существует правильного выбора при игре в рулетку, до того, как запустили колесо, если вы не умеете заглядывать в будущее. Истину должно показать время, как и в случае с приговорами. И наконец, если у людей что-то плохо получается — это не значит, что они идеологические враги, вредители или иностранные агенты. Люди вообще несовершенны. Для западного сознания это больше понятно, потому что есть понятие конкуренции в бизнесе, и того, что бизнес, который вроде должен был пойти, не пошел, ну так бывает (тот же Трамп разорялся и богател несколько раз). А у нас много заблуждений на этот счет, которые до сих пор процветают.
>Если бы при Сталине людей хотя бы не расстреливали, а просто сажали, то гораздо больше потом вернулись бы домой, а не были реабилитированы посмертно.
И да, я понимаю, что эта фраза может прозвучать кощунственно, но при обсуждении подобных вещей поневоле приходится выходить за грань добра и зла. Конечно, и то и другое плохо, но даже в рамках логики тех лет возможны были менее необратимые и менее кровопролитные решения.
«Во-первых, получается, вы сами себя опровергли, насчет того, что он якобы не знал или не интересовался происходящим.» — абсолютно верно, только это стало ясно после того как я ознакомился с оригинальными документами которые здесь и выложил, это только подтверждает мои слова о том как важно знакомится с оригиналами а не додумывать за Сталина.
«Во-вторых, никто и не говорит, что действия Сталина были нелогичны. Но всякая логика строится на каких-то аксиомах и фактах, и в этом смысле ограничена и может быть в чем-то ущербна» — логика любого руководителя может быть нелогична и ущербна, все зависит от точки зрения — так же как нелогична может быть точка зрения специалиста со стороны обычного наблюдателя извне (по этому поводу вспоминается такой инцидент в 1812, когда русские батареи формировались в неправильном порядке — один офицер заметил это и сказал генералу — но ведь порядки войск сформированы неправильно, на что генерал задумчиво отметил — вот и Наполеон думает что неправильно… Офицер больше ничего не спрашивал и беспрекословно выполнял приказ генерала….)
«Если бы при Сталине людей хотя бы не расстреливали, а просто сажали, то гораздо больше потом вернулись бы домой, а не были реабилитированы посмертно» — кого то из участников Павловской сессии (кроме Штерн которая уже была в тюрьме по другому делу) посадили? Или по делу о Резонансе? Что то не помнится, просто сняли с постов, причем многие в итоге почти сразу были трудоустроены, как Сыркин или Орбели.
» И лучше, чтобы решение наверху принималось не под влиянием отдельных экспертов-фаворитов, а на основе коллегиальных решений. Фаворитизм — это средневековье. Далее, решения должны приниматься из более надежных оснований, чем из ссылок на «единственно верное учение», чем бы это учение на данный момент ни было — идеологий или религией» — я абсолютно согласен по поводу коллегиального решения, но как вы считаете — а сегодня как решения руководством принимаются (на любом уровне) — коллегиально или фаворитами одиночками???
.«Правильного» решения может просто не существовать, как не существует правильного выбора при игре в рулетку, до того, как запустили колесо, если вы не умеете заглядывать в будущее» — но от любого руководителя требуется именно решение, здесь и сейчас, и нельзя взять и отложить этот вопрос на будущее, а в будущее заглядывать не умеет никто, иначе бы люди не ошибались.
«Истину должно показать время, как и в случае с приговорами» — времени никогда нет, а истина понятие весьма размытое, опять же зависит от точки зрения, наверное истина это вообще только абстрактные цифры.
«И наконец, если у людей что-то плохо получается — это не значит, что они идеологические враги, вредители или иностранные агенты. Люди вообще несовершенны» — верно, а теперь представьте что вы открыли свой бизнес, вбухали туда состояние а эффекта нет, словами люди несовершенны вы едва ли удовлетворитесь. С такой позиции я могу так же сказать — и Сталин при всех своих неоспоримых достоинствах был отчасти несовершенен, и он то же ошибался (чего я и не отрицал никогда), но вас такой ответ не устроит….
Про расстрелы и посадки я имел в виду не эти случаи, а множество других людей, не только же ученых жалеть.
>а сегодня как решения руководством принимаются (на любом уровне) — коллегиально или фаворитами одиночками???
Когда как.
> но от любого руководителя требуется именно решение, здесь и сейчас, и нельзя взять и отложить этот вопрос на будущее
Да не было на самом деле объективной необходимости так решать вопросы в науке, следующие руководители этого не делали.
>верно, а теперь представьте что вы открыли свой бизнес, вбухали туда состояние а эффекта нет, словами люди несовершенны вы едва ли удовлетворитесь.
Я могу привести пример про Рональда Рейгана и его болезнь Альцгеймера.
http://www.mystoma.org/publication/article/neravnyi-boi-ronalda-reigana
… Рейган не сдавался до последнего. 10 лет он сопротивлялся болезни и хватался за соломинку: способствовал изучению болезни Альцгеймера. Усилиями Рейгана финансирование изучения болезни Альцгеймера в федеральном бюджете выросло с 22 миллионов в начале 80-х до 680 миллионов в настоящее время. Но лекарство не было найдено. Его не нашли до сих пор. Даже сейчас эффективное лечение болезни возможно только на ранней стадии…
Но он не винил врачей за это, не устраивал травлю, увольнения и посадки, хотя вопрос касался его лично.
И ниже я дал ссылку на книгу о генетике И.А.Рапопорте, там на с. 102-103 поразительный факт: Сталин лично правил доклад Лысенко на сессии ВАСХНИЛ, в том числе по ключевым теоретическим положениям, а тому, видимо, в известной степени, было все равно, что говорить. Вы представляете, чтобы кто-то из наших последующих руководителей делал такое? Вы представляете его степень включенности в происходящие в стране процессы? И насколько далеко от истины ваше предположение, будто он чего-то не знал, в чем-то не разбирался, шел на поводу у чужого мнения. Нет, он стремился все знать обо всем, за всем и за всеми следить, все контролировать. Даже из ответного письма Ю.А.Жданову, которое вы процитировали, видно, что он лучше знает упомянутых им лиц, чем сам Жданов. Он считал, что во всем сам разбирается и у него по любому поводу было мнение, а мнение это имело последствия. Поэтому и ответственность на нем, за все происходившее при нем, лежит гораздо больше, чем если бы это происходило при другом руководителе.
И еще одно соображение. Вы думаете, в последующие времена научные работники не писали друг на друга всяческие доносы руководству страны? Уверен, что и до сих пор пишут. Однако руководство больше так не реагировало (разве что очень локально). Может, и не по доброте душевной, а из лени и брезгливости, но как-то так.
Уважаемый Алексей Лк!
Последняя Ваша фраза в корне не верна — опровергается «делом Акад. Н.Н. Лузина» (дважды, если не более, рассматривалось в ТрВ — Наука», делом замечательного ученика А.А. Фридмана проф. Г.В. Щипанова, затравленного и рано умершего, делом о публикации математической работы сотрудника МИАН’а специалиста по алгебраической теории чисел А.И. Лапина и прочая…
Есть великое множество доступных источников, просто Вы пока что не в теме, как говорят журналисты.
Имеет смысл при случае обратиться к проф. мехмата МГУ Сергею Сергеевичу Демидову, возглавляющему матем. отдел ИИЕТ — ныне на Балтийской ул. близ станции метро «Сокол».
Л.К.
Ну мне лично как-то сложно говорить о ценности большинства философов и как-то совсем уж дико говорить о ценности марксистов, так что это не ко мне… Примерно так же, кстати, как и с ценностью спортсменов, и футболистов в частности: в обществе, безусловно, есть убежденные в том, что такая-то деятельность представляет собой ценность, и есть некий общественный консенсус, который нужно учитывать и принимать: так как каждый отдельный член общества (и я в том числе) может ошибаться, есть смысл не ратовать за «полное искоренение ненужного», если оно не просто существует, но и базируется на достаточно широкой общественной поддержке. К сожалению, и сама поддержка науки подчас остается лишь на этой хрупкой основе «остатков общественного консенсуса». Но прочнее ли у всего этого основа в диктаторских режимах?
Есть выражение «Каждый народ имеет то правительство, которое он заслуживает». Но это не фатализм и не немедленное признание «испорченной генетики нации», если что-то пошло сильно не так. Хотя в некотором роде это всё вопрос «о курице и яйце»: вина ли диктатора (и верхушки) в том, что он многие десятилетия выращивал «особый народ» (как Дракон у Шварца), либо народа в том, что позволил себя скрутить в бараний рог, слабо сопротивлялся и обнаружил дремучие инстинкты? Разумеется, это в каком-то смысле тоже философия. Можно сожалеть о пропущенных «точках бифуркации», «философских пароходах» и об уничтожении «дореволюционной интеллигенции», но со временем всё сложнее выделять во что-то, обладающее отдельной самостоятельной волей, тех, кто был выращен системой и стал «красной профессурой» прежде всего в ее гуманитарном изводе (у естественников была хоть какая-то «естественная» твердая почва и связь с реальностью, хотя в нравственном смысле — всё тот же релятивизм).
А можно ли полноценно ставить в вину правителям и «экономистам 90-х», опять же плоть от плоти Системы, выращенных ею и волею судеб оказавшихся на вершине волны и не сумевших чудесным образом всё оптимизировать и решить бесконечно сложные задачи в неизбежно рассыпающемся прежнем мире, что они не нашли тот волшебный путь, который мы и сейчас, опираясь на опыт прошедших десятилетий и на весь мировой опыт и на полноценную западную науку, как-то всё и не находим?! Вина диктаторов конкретна, даже если они сами были «продуктом своего времени», они и остаются в истории с этим клеймом и поучительными nota bene на полях. Вина впрягшихся на короткое время в упряжку во время всеобщего апокалипсиса (вызванного, кстати, предыдущей деятельностью тех же диктаторов) и попытавшихся свернуть, его отвратить, всегда опосредована, мы виним их за то, что они взялись за дело, которое не только им, но и никому не по плечу, и всё же можем ценить и уважать за то, что предотвратили самый наихудший исход, сделали хоть что-то, взяли хоть какую-то ответственность (если только исключить откровенные «теории заговора», обвиняющие таких людей в заведомом зловредстве). Примерно так вот я отношусь и к «команде Гайдара», которого сейчас всё более модно ругать (и «открещиваться») даже и из «либерального лагеря».
Это хорошо, что на этом сайте есть хоть какой-то консенсус в отношении ценности науки (хотя бы «не противоестественной»). Пусть и некоторый туман, когда за наше сочувствие конкурируют на самом деле наука и занимающиеся ею. Я не думаю, что отношение Сталина к науке (и научникам) как-то принципиально отличалось от последующих «культурных революций» Мао и Пол Пота. Это всё одна шайка-лейка, не видящая в науке никакой самоценности и пытающаяся подчинить всё в государстве целям своих социальных преобразований. То, что хунвейбины или «красные кхмеры» убивали профессоров, принципиально не отличается от того, что у нас Королёва или Туполева гноили, а потом «спасали» в шарашках. Вознося «локальные успехи» в виде выкраденных на Западе и освоенных технологий в культ гениального замысла вовремя поправившегося «эффективного менеджера», мы ровно так же почитаем таких же хунвейбинов, которым дела нет до науки как таковой, которым лишь повезло или не повезло отжать и освоить часть (ключевых для выживания режима) технологий.
«Я не думаю, что отношение Сталина к науке (и научникам) как-то принципиально отличалось от последующих «культурных революций» — опять вы додумываете за Сталина, а хотелось бы фактов и писем где была бы обозначена точка зрения самого Сталина, информация из первых рук так сказать. И еще — по итогам деятельности Мао Китай полностью утратил свои Университеты — по итогам деятельности Сталина мы имеем заново отстроенный МГУ и множество новых других институтов число которых только росло (и ориентированных на все виды деятельности а не только на адаптацию ворованных технологий которые освоить уже достижение, сейчас и того не могут), и массовое бесплатное образование — т.е результаты деятельности Сталина и Мао в отношении науки и образования оказались польностью противоположными…
Полагаю, его отношение к науке и образованию было примерно как у садовника к кусту, который он с одной стороны поливает и удобряет, с другой — подрезает ветки так, чтобы придать этому кусту некую искусственную форму, которая ему лично кажется правильной, вопреки природе этого куста.
Господин Борисов!
Господин администратор!
Убедительная просьба к Вам об’яснить мне, в частности, постоянно употребляемое Вами в последнем весьма широком комментарии местоимение «мы».
«Мы» — это кто, позвольте мне Вас спросить? Редакция, уполномочившая Вас комментировать от ее имени при установленном балансе мнений? Русский народ, избравший Вас (я это пропустил начисто, уж простите покорнейше! — Л.К.) выразителем своих народных интересов? Кто-либо еще, мне, старому человеку, совершенно не ведомый и непонятно размытый?
Убедительно прошу Вас о раз’яснении этого повторяющегося пассажа.
Л.К.
Посмотрел, что там с «мы» в последнем комментарии. По-моему, там очевидно, что речь про массовую психологию, а не про редакцию, причем скорее этак удрученно, а отнюдь не горделиво. Ровно в том же смысле чаще употребляют и другие комментаторы. Ну а где от лица редакции, тоже вроде самоочевидно. С этим какие-то проблемы? В смысле с какими-то коммуникативными навыками, позволяющими считывать столь простой контекст? Или подспудный упрек в том, что собеседник много на себя берет? Или опять недовольство двоякой ролью комментатора (эпизодически) и администратора?
Логика и мотивация многих материалов о Сталине таковы, что современники плохо знают историю. Я хорошо помню годы, когда в ларьке стали продавать Солженицына. В глубинке за сотым километром его пробовали читать и бросали. Там каждый четвёртый прошёл через систему. Люди почитали как вождь разбирался с элитой от Ленинский гвардии до шоуменов, смотрят телевизор и грустят о Сталине. Это вина нашей элиты. Нужны какие-то другие движения в мыслях ей среде. Деборин маловат.
«Одна неправда — нам в убыток. И только правда — ко двору!…»:
http://voenhronika.ru/publ/vtoraja_mirovaja_vojna_sssr_khronika/pravda_o_molodoj_gvardii_kto_byl_predatelem_rossija_2018/22-1-0-5016?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com
Л.К.
По наводке Л.М.Коганова нашел и прикрепляю ссылку на большую книгу о генетике И.А.Рапопорте, в том числе интересное его выступление на встрече со студентами ЛГУ в 1988 году (с. 123-143), в том числе с комментарием на статью В.Сойфера в «Огоньке» тех лет (см. с . 136 и с. 280).
http://ihst.ru/projects/sohist/books/rapoport.pdf
Заметная часть комментариев к моим статьям о Сталине и мошенниках в
науке написана сталинистами, рьяно и с неизбежными для таких людей
извращениями очевидных истин отвергающими вред Сталина для науки и
образования Советской страны.
1. Оскорбительно для российских патриотов заявлять, что в России до
1917 года наука была запредельно отставшей или вообще не существовала.
Первый учебник менделизма был издан в России в 1914 году. Разработки
Лобачевского, Ковалевских, Менделеева, Павлова, Мечникова (оба
последних удостоены Нобелевских премий), плеяды математиков, химиков,
Лазарева и многих других были на самом передовом уровне науки. Не была
Россия отсталой страной в научном прогрессе до 1917 года.
2. Гимназии в России давали очень высокое образование, не сранимое с
программами советских средних школ. Реальные училища в России также
были очень высокого прикладного уровна. Всеобщее бесплатное
образование стало важным достижением СССР, страна действительно
преобразилась в годы сталинизма (как это происходило в те годы
повсеместно в мире в еще больших масштабах в европейскихз странах и
США). Но при этом всякий плюрализм мнений, всякое развитие независимо
мыслящих и пекущихся о прогрессе страны людей было подавлено. Люди –
это винтики в сталинской машине, не раз повторял вождь.
3. Гигантского масштаба казни и расправы с инакомыслящими стали
главной и жуткой для страны проблемой. Исчезали лучшие, самые мыслящие
люди. В статье о философах это было показано на массе примеров.
Позорить Деборина легко, а то, что многие его ученики погибли от рук
Сталина за противостояние ему, выписало индульгенцию самому Деборину.
Да, ему не нравились общественные взгляды В. И. Вернадского, но они не
нравились не только Деборину, но и кое-кому другим. Тем не менее их
полемика не привела к гибели ни их самих, ни кого-либо еще.
4. Сталинисты пытаются внушить читателям их комментариев, что
большого вреда от Лысенко в общем-то и не было. Тот факт, что Лысенко
не сам пришел к отверганию генетики, а поддакивал Сталину, ими заменен
тезисом, что это он (Лысенко) пришел к такому отвержению. То, что
именно Сталин ответственен за голод и лишения в стране с самой большой
площадью черноземных земель, в стране, которая до 1917 года
десятилетиями кормила пол-Европы пшеницей, что коллективизация
привела к гибели 10 миллионов лучших крестьян России – это факт.
Отставание селекции стало продуктом именно сталинского тяготения к
трактовке законов науки. Этот важнейший пункт замазан рассуждениями о
роли Лысенко. Во время моих нескольких многочасовых бесед с Трофимом
Денисовичем Лысенко с глазу на глаз в 1956-1957 годах он не раз
повторял мне, что ДНК не может нести генетического кода, потому что
ДНК – это химия, а надо искать законы биологии, что генов нет и быть
не может. Он говорил это не только в своем кабинете, но публично и в
Тимирязевке, и во время лекции в Политехническом музее, и на встрече
со студентами в МГУ. Но все эти разговоры были инспирированы лично
Сталиным, а, следовательно, на Сталине и лежит ответственность за то,
что генетику в СССР запретили на четверть века. Но и после смерти
Сталина и отставки Хрущева во всех институтах большинство
преподавателей биологических дисциплин составляли явные или
потенциальные лысенковцы, в членах Академии наук и в министерствах
сохранялось большинство тех, кого выдвинули на их должности за
соответствие «партийной доктрине» сталинского коммунизма. Они
наплодили выпускников со сталинскими замашками, те занимали (а подчас
занимают и по сей день) ключевые позиции во всех сферах жизни, а
биология страны отставала все больше и отстала от передовой науки
мира. Современная медицина целиком основана на знании генома человека,
но в России она по-прежнему в зачаточном состоянии.
Генно-модифицированные организмы (ГМО) позволили резко поднять
производительность сельскохяйственных культур и кормят весь мир, а в
сегодняшней России запрещены на уровне Госдумы. Не признавать этого
отставания могут только люди с циничным «псевдо-патриотизмом».
5. Из-за признания правоты лепешинковщины цитология в СССР была
запрещена на многие годы. Крупные цченые Гурвич, Навашин, Александров
и другие были отстранены от исследований. Этой дичи не знала ни одна
страна. Как не знают никто в мире сегодня имена Лысенко или
Лепешинской. За бортом науки остались их рецепты возникновения клеток
из неклеточного вещества, перерождение кукушек в пеночки, пшеницы в
рожь, овса в овсюг и наоборот. А в сегодняшней России до сих пор
выходят книги о якобы непотопляемом Лысенко и проходят конференции о
пользе бредовых идей лысенковщины сельскому хозяйству и медицине. Не
замечать этого могут только люди с избирательной слепотой.
6. Один из сталинистов написал, что всего лишь несколько каких-то
учебников было запрещено после Павловской сессии. А где в мире был бы
хоть один пример того, чтобы не несколько, а всего ОДИН учебник для
университета был запрещен по причине его несоответствия взглядвм
президента или премьера страны или главы прявящнй партии?
7. А то, что в обстановке вакханалии анти-павловцев выдающийся ученый
Бериташвили и несколько других потеряли работу, что сотням других
пришлось перейти на исследование иных проблем, это что – тоже мелочи
жизни? Я разговаривал с И. С. Бериташвили в Тбилиском университете и
мог убедиться в том, насколько выдающимся ученым был создатель целой
науки – зоопсихологии, а ведь не на один год он был отстранен от
научной деятельности. И не нужно делать вид, что пресловутый
«Павловский Научный совет» был краткодействущим и не таким уж зловещим
органом. Он функционировал больше 5 лет (с 1950 по 1956 годы) и сыграл
позорную роль в истории советской физиологии. Недаром и Бериташвили, и
Орбели, и недавно академик РАН Н. Н. Никольский писали о вреде для
советской науки Павловской сессии.
Достоевский в «Бесах» клеймил тех, кто полагал, что им дается право на
бесчестье. Прискорбно, что и сегодня есть люди с жаром претендущие на
то, что у них есть такое право. Конечно, сегодня во многих странах
развиваются тенденции, направленные на то, чтобы постхристианская
цивилизация трещала по швам, чтобы история замещалась безудержной
демагогией любителей сталинистского или гебистского вторжения в
трактовку прошлых тенденций. От таких тенденций надо бы избавляться, а
они ширятся и поддерживаются.
Хочу еще возразить по поводу обвинений Ю. А. Жданова в антисемитизме.
Он оставался несколько десятилетий ректором Ростовского унивеситета. В
подведомственном ему ниверситете работало немало евреев, и антисемитом
он себя на показал. Скажу больше: писал ли он сам документ о
желательном увольнении евреев с работы, или подмахнул свою подпись на
принесенном ему кем-то из подчиненных листке бумаги, или вообще не
видал в глаза этого документа, который всплыл многими годами позже,
для меня остается неясным и спросить Юрия Андреевича я уже не могу. Но
хочу заметить, что его отца Сталин не просто убрал 8 июля 1948 года с
работы секретарем ЦК, а отправил после инфаркта миокарда в санаторий,
где от него требовали каждодневных часовых прогулок по вздымающимся
вверх-вниз дорожкам северного санатория. Через три недели Жданова
старшего с инфарктным сердцем не стало. Спустя четыре десятилетия я
написал, основываясь на рассказах врачей из этого санатория, во
«Власти и науке», что Жданова-старшего в санатории «Долгие бороды»
попросту убили, а еще через 14 лет Ю. А. Жданов упомянул при мне, что
его отца убили по распоряжению Сталина. Я тогда спросил его: «А откуда
Вы это знаете?» Он мне ответил: «Вы первый об этом написали и
напечаталаи, а сейчас есть и другие доказательства». Что мог себе
позволить человек, отца которого убили по политическим мотивам, что он
подмахивал, зная, что за отказ от подписи его самого могут убрать, я
сказать не берусь. В первой половине 1948 года Ю. Жданов мужественно
выступил на важнейшем партийном инструктаже ЦК ВКП(б) в Москве против
Лысенко и лысенковщины и многим поплатился за это от своего же в то
время тестя. Он знал, чем может обернуться несогласие с мнением тестя.
В любом случае я не стремился в своей книге «Сталин и мошенники в
науке» или в статьях, анписанных на основе этой книги, что-то
гипертрофировать, а писал о вещах, подкрепляемых документами и
научными публикациями. Если критикам нужны ссылки на каждый пункт, я
предлагаю взять книгу в руки и посмотреть более тысячи ссылок на
источники информации.
Обсуждение уходит (или намеренно уводится) в области, не имеющие
значения ни для прошлого, ни для современного общества. Вопрос ведь не
в том, был ли или не был Сталин философом? Цинично утверждение: «Ну,
что ж, у него была работа такая. А то, чем занимались тт. Деборин,
Стэн, Юдин, Бухарин — это философия?” Да, они занимались на
современном им уровне в разработке проблем философии, а не грабежами,
убийствами или свержением царей и генеральных секретарей. Криминала в
их действиях не было.
Сталин был мелкотравчатым, но запредельно хищным преступником,
серийным убийцей, сравнимым с Гитлером. Двоечник и троечник не
университета, а православной семинарии, вышвырнутый из нее, пробрался
во главу огромного государства. Он не имел никаких возможностей
прослыть мудрым и нашел способ «укоротить» тех, кто не поддался его
низменным (и неизменно кровожадным!) желаниям. Не признали его
советские философы «корифеем», так он лишил жизни почти всех крупных
специалистов этого направления в СССР, и тем просто убил советскую
философию в целом. В фундаментальном труде С.Н. Корсакова
(Политические репрессии в Институте философии /1930-е — 1940-е годы/,
Философский журнал, № 1(8), 2012) приведены фамилии расстрелянных
ученых (И.И. Агол, Г.П. Адамян, А.С. Айзенберг, А.М. Альтер, А.И.
Ангаров, Л.Е. Арисьян, А.С. Арутюнянц, Г.Е. Белицкий, С.Я. Бобинский,
А.А. Болотников, Б.С. Борилин, П.А. Буханов, Н.И. Бухарин, И.Я.
Вайнштейн, И.А. Вайсберг, В.Г. Вандек, С.Ф. Васильев, И.А. Вашакмадзе,
А.Ф. Вишневский, Р.М. Выдра, Х.И. Гарбер, Ю.Ф. Геккер, Б.М. Гессен,
Е.Ф. Гирчвк, Б.И. Горев, К.В. Гребенев, М.Н. Гусейнов, Г.Ф. Дмитриев,
В.М. Домрачёв, М.З. Жив, И.Т. Жиров, Н.А. Карев, С.П. Коршунов, Б.М.
Кун, И.Ф. Куразов, П.Л. Кучеров, Р.С. Левик, М.Л. Левин, С.Г. Левит,
Л.О. Леонидов, Э.Ф. Лепинь, С.Ф. Лившиц, А.Т. Лукачевский, С.М.
Маркович, В.И.Невский (Кривобоков), Л.О. Пипер, И.П. Подволоцкий, Е.А.
Преображенский, Я.С. Розанов, И.П. Роцен, Д.П. Рязанов (Гольдендах),
П.Ф. Сапожников, А.Х. Сараджев, В.Н. Слепков, Л.Ф. Спокойный, Я.Э.
Стэн, Г.С. Тымянский, В.Р. Ульрих, Я.М. Урановский, Я.А. Фуртичев,
Ю.П. Шейн, М.Л. Ширвиндт, А.С. Эстрин, В.А. Юринец, Р.А. Янковский),
умерших в заключении (Г.К. Баммель (Бажбеук- Меликов), Е.Д. Бетяев,
Ф.А. Горохов, Т.С. Ищенко, П.Ф. Липендин, И.К. Луппол, А.А. Маегов,
В.Н. Максимовский, А.Р. Медведев, И.М. Нусинов, И.П. Разумовский, В.К.
Сережников, Р.С. Силинг, А.К. Столяров, Г.М. Таганский, И.Г. Тащилин,
Ф.Е. Тележников, С.Я. Турецкий, М.М. Фурщик), в работе приведены имена
еще четырех ученых — И.Л. Вирская, С.Л. Гоникман, А.И. Токарев и Ю.В.
Франкфурт, чьи судьбы до сих пор до конца не выяснены, а также десятки
имен вышедших из заключения философов.
Схожего масштаба преступлений мир не знает. В других научных
дисциплинах масштаб казней, учиненных Сталиным, меньше, но и их было
достаточно для того, чтобы отбросить российскую науку на десятилетия
назад. Властитель поддерживал лишь то, что было нужно для
военно-политического могущества Страны Советов, или то, что не
угрожало его трону.
1. Оскорбительно для российских патриотов заявлять, что в России до 1917 года наука была запредельно отставшей или вообще не существовала.
Первый учебник менделизма был издан в России в 1914 году. Разработки Лобачевского, Ковалевских, Менделеева, Павлова, Мечникова (оба последних удостоены Нобелевских премий)»
Не помешало бы упомянуть что Мечников получил Нобелевскую премию в 1908 году, пребывая в статусе заместителя директора института Пастера во Франции, где он проживал с 1890 года. В процессе присуждения премии встал вопрос – считать ли Мечникова гражданином Франции или России. После некоторых раздумий Мечников все же решил что премия должна быть присуждена в пользу России. Большой вопрос, получил бы он эту премию если бы 18 лет не варился в эпицентре мировой науки. Не помешало бы так же озвучить причины его отъезда «1886 году Илья Мечников вместе с одесситом Николаем Гамалеей открывает вторую в мире и первую в России бактериологическую станцию для борьбы с инфекционными заболеваниями. И что вы думаете? Одесские врачи, подкупив одесских газетчиков, устроили Мечникову настоящую травлю, основанную на том, что Мечников не оканчивал медицинский институт, и вообще – кто он такой по сравнению со светилами одесской медицины? Одесситы включились в улюлюканье прессы. А ранимый Мечников плюнул на Одессу, на Россию и уехал в Париж, к Пастеру, где и провел последние три десятка лет своей жизни, возглавляя крупнейшую лабораторию в Пастеровском институте, а потом и будучи заместителем его директора» https://indicator.ru/article/2017/04/08/nobelevskie-laureaty-ilya-mechnikov/.
Что же касается братьев Ковалевских, то Александр Онуфриевич получил первоклассное образование в Гейдельбергском университете, во многом из-за того что не мог получить в России качественного образования, хотя формально он закончил Санкт-Петербургский университет (провел в нем в общей сложности во время обучения меньше полугода). Славился тем что провел в экспедициях в Европе более 12 лет, Большую часть своих первоклассных работ выполнил на собственные средства и был фактически изгнан из Казанского университета, с большим трудом найдя впоследствии новую вакансию для себя.
Владимир Ковалевский, брат Александра Онуфриевича, так же собирал весь экспериментальный материал на свои деньги, перемещаясь между Германией и Англией, большую часть жизни провел за границей, имея первоклассные зарубежные публикации стал магистром в России только со второго раза, в первый раз его провалили, так как неожиданно обнаружилось что экзаменуемый знает больше преподавателя (ничего не напоминает?)))
Софья Ковалевская, жена Владимира Ковалевского, в России не имела права на получение высшего образования, для выезда оформила фиктивный брак и училась в Гейдельбергском и Берлинском университетах, протеже Вейштрасса. Большую часть жизни провела заграницей. В России ее особо никто не ждал, и после смерти мужа она была вынуждена искать вакансию в Европе. В России вероятность получить профессорскую должность для нее была равна нулю.
Вы уверены Валерий Сойфер что эти люди появились благодаря, а не вопреки той системе образования что была в царской России? И смогли бы эти люди добиться тех же успехов если бы не тот факт что у них было отличное европейское образование и они много лет жили в Европе?
Вы говорите про учебник Менделизма, изданный в 1914 году – и что? До 1948 года было еще много времени, 34 года – за эти 34 года учебник Менделизма так и не помог дать нашей стране хотя бы одного Лауреата генетика. А время было. И нобелевский комитет независим от Сталина. Тот факт что был напечатан этот учебник не значит ничего.
«Не была Россия отсталой страной в научном прогрессе до 1917 года» — а после была?
«Лысенко говорил что генов нет и быть не может. Он говорил это не только в своем кабинете, но публично и в Тимирязевке, и во время лекции в Политехническом музее, и на встрече
со студентами в МГУ.
«Лекция состоялась в 1955 г., осенью в Большой биологической аудитории. Аудитория была переполнена Мы с В. Чернышевым сидели за столом президиума Я открыл это собрание от имени НСО и просил всех слушателей задавать вопросы только в письменном виде. Как и ожидалось, выступление Лысенко выглядело шутовским. Лысенко произнес перед аудиторией все свои догмы, опубликованные в разных его статьях, я их помнил тогда, но повторить их сейчас не могу, ибо не отличаюсь памятью на тексты в духе Ильфа и Петрова, а Лысенко не уступал их героям в образности языка и мысли. Всю лекцию я просидел, уставившись глазами себе под ноги, ибо смотреть на хохотавших слушателей и не смеяться самому, было невозможно, а председателю неприлично смеяться. Записок поступило много. Я откладывал в сторону откровенно невежливые записки Остальные передал докладчику. Запомнил только два ответа Лысенко. На вопрос, почему он игнорирует то, что уже установили физиологи растений (не помню, что именно), Лысенко ответил: «Знаю я физиологов растений, они по полю в белых халатах ходят». Вот и весь ответ! Что это означало: осуждение физиологов, которые не ходят по полям в ватниках, а работают в чистых лабораториях или зависть, что они такие чистые? Это осталось неведомым На вопрос: «Вы говорите, что внутривидовой борьбы нет, но если посадить двух голодных аксолотлей в одну банку, то они поедают друг друга», — Т.Д. Лысенко потряс запиской над головой и сказал: «Вот! Вот! Не друг друга, а один другого!»… «Доведываться надо, что имел в виду академик», — пошутил тут же сидевший в первом ряду В.Н. Тихомиров. В этом духе Т.Д. Лысенко отвечал на все вопросы. Аудитория гудела от удовольствия и временами аплодировала, как в цирке Цель была достигнута Биофак МГУ познакомился с ТА Лысенко…»
Богданов. Очерки о биологах второй половины двадцатого века. 2012.
«Но все эти разговоры были инспирированы лично Сталиным, а, следовательно, на Сталине и лежит ответственность за то, что генетику в СССР запретили на четверть века» — полный запрет генетики надо отсчитывать от августа 1948 года, Лысенко был отстранен в 1964 году (Сталин умер в 1953), выходит 16 лет, в 1.5 раз меньше чем четверть века, и Сталин не несет ответсвенности за Лысенко весь период в 11 лет после своей смерти, но это детали. А теперь факты.
В 1957 году кафедру генетики в ЛГУ возглавил Лопашов, и с этого момента в ЛГУ стали открыто преподавать классическую генетику. К слову Александров (ректор ЛГУ) еще в 1953 году выгнал Презента с поста декана биологического факультета, Лысенко был в ярости но поделать ничего уже не мог.
В 1956 году Дубинин стал директором Лаборатории радиационной генетики Института биофизики АН СССР (1956—1966 годы), и далее директор-организатор и директор Института цитологии и генетики Сибирского отделения АН СССР (1957—1959). А Дубинин в своей лаборатории то же лысенковскую генетику в 1956 году развивал, спустя 8 лет после сессии?
С 1957 Юрий Полянский, нераскаявшийся вейсманист морганист, стал заведующим лабораторией цитологии одноклеточных организмов в институте цитологии АН СССР. Какое то время он кстати был заведующим кафедры генетики в ЛГУ, надо ли говорить что в его лаборатории в 1957 году классическая генетика обсуждалась совершенно открыто.
С 1954 года Нейфах работал в Институте биологии развития РАН, впоследствии опубликовал ряд очень серьезных монографий о генетике развития, хотелось бы знать как Лысенко повлиял на него на пике своего расцвета в 1950-ых.
Список можно продолжить. Впрочем довольно ясно прослеживается перелом в 1956-1957 годах, спустя 8 лет после сессии 1948 года. Это по поводу четверти века запрета генетики по Сойферу.
«Современная медицина целиком основана на знании генома человека,
но в России она по-прежнему в зачаточном состоянии»
«Ученые призвали пересмотреть подход к выбору приоритетных исследований в области общественного здравоохранения. Согласно их выводам, персонализированная медицина на основе генетической информации не оправдала возложенных на нее ожиданий. Анализ опубликован в Journal of Clinical Investigation.
Научный руководитель первой полной расшифровки человеческого генома Френсис Коллинз в 1999 году опубликовал основополагающую программную статью «Медицинские и общественные последствия проекта «Геном человека»». В ней он сделал предсказания о влиянии полученных генетических данных на методы диагностики, предотвращения и лечения многих заболеваний уже к 2010 году. В 2000 году он заявил, что «в более далекой перспективе, возможно в течение еще 15 или 20 лет, мы увидим полноценное преобразование медицины».
В новой работе анестезиолог Майкл Джойнер из Клиники Майо в Миннесоте (США) и эпидемиолог Найджел Панет из Университет штата Мичиган (США) высказывают сомнения о принципиальной реализуемости сделанных в конце прошлого века предсказаний. Авторы отмечают, что изначальные надежды на медицинскую генетику и персонализированные подходы были основаны на необоснованных предположениях о точной связи распространенных заболеваний с наследственными факторами. На самом деле мы сегодня понимаем, что в развитии таких проблем, как болезни сердца, депрессия, диабет, рак и других могут участвовать сотни генетических вариантов. Также ученые обращают внимание, что идея о персонализированном подходе к лечению распространенных заболеваний на данный момент практически забыта, а ранние успехи генетического скрининга и генотерапии, на которые были израсходованы огромные средства, ограничивается лишь несколькими редкими состояниями.
«Почти два десятилетия после первых предсказаний о захватывающих успехах, мы не обнаруживаем никакого влияния проекта «Геном человека» на ожидаемую продолжительность жизни или любой другой показатель общественного здоровья», — пишут авторы в статье. Принимая это во внимание, они предлагают «пересмотреть текущую одержимость» медицинской генетикой и «произвести переоценку приоритетов в области исследований».
https://indicator.ru/news/2019/02/06/personalizirovannuya-medicina-pereocenena/
Генно-модифицированные организмы (ГМО) позволили резко поднять производительность сельскохяйственных культур и кормят весь мир, а в сегодняшней России запрещены на уровне Госдумы. – список стран где запрещены ГМО на 2013 год https://gmoobzor.com/stati/kakie-strany-zapretili-geneticheski-modificirovannye-kultury.html
В Новой Зеландии: никакие генетически модифицированных продукты не выращиваются в стране.
В Германии: Существует запрет на выращивание и продажу ГМО кукурузы.
В Норвегии (добавлено в 2015 году): В 2014 году написала закон о генной технологии, согласно которого в стране запрещено выращивание и продажа ГМО. Губерния Оппланн объявлена свободной от ГМО.
В Ирландии: Все ГМ-культуры были запрещены для выращивания в 2009 году и введена добровольная система маркировки продуктов, содержащих генетически модифицированные пищевые продукты, которые идентифицируются как таковые.
В Австрии, Венгрии, Греции, Польше, Болгарии, Люксембурге и Италии: Есть запреты на выращивание и продажу ГМО.
Во Франции: ГМ кукуруза MON810 компании Монсанто была раньше разрешена в стране, но ее выращивание было запрещено правительством с 2008 года. Существует широко распространенное недоверие среди общественности к ГМО.
В Мадейре: Этот небольшой автономный португальский остров просил ввести общенациональный запрет на генетически модифицированные сельскохозяйственные культуры и в прошлом году ЕС позволил сделать это.
В Швейцарии: Страна запретила все ГМ организмы на своих полях и фермах после проведенного общественного референдума в 2005 году, но первоначальный запрет был принят на пять лет. В 2010 году запрет был продлен парламентом до 2013 года и еще раз в 2012 году до 2017 года. В марте 2017 года запрет на ГМО был продлен до 2021 года.
«Из-за признания правоты лепешинковщины цитология в СССР была запрещена на многие годы» — хотелось бы конкретную ссылку какие разделы цитологии и какие конкретно учебники по цитологии (и физиологии заодно) были запрещены, вы так и не ответили на этот вопрос, Валерий Сойфер.
«Крупные ученые Гурвич, Навашин, Александров и другие были отстранены от исследований»
Ответ «22 мая 1950 г. было созвано совместное совещание Отделения биологических наук АН СССР и АМН СССР при участии представителей ВАСХНИЛ, специально посвященное открытиям Лепешинской. Совещание заняло пять заседаний, проходивших под председательством академика А.И. Опарина.
Больше всех пострадал Насонов. 28 июля 1950 г. был издан приказ по Институту за №108/л, где в §7 значится: «…ликвидировать с 1 сентября с.г. Отдел общей морфологии…», а в §10 — «освободить от работы в Институте с 1 сентября с.г…» — дальше следует список 21 уволенного сотрудника, среди них 4 профессора, заведовавших лабораториями, 12 научных сотрудников, остальные лаборанты. Часть технического персонала была переведена в другие подразделения Института. (взято из книги Александрова, сотрудника лаборатории Насонова).
Однако! Уже в 1951 году Президиум АН СССР организовал для Дмитрия Николаевича лабораторию обшей и клеточной физиологии при Зоологическом институте, в которой работали, помимо академической группы, Б. П. Ушаков, Н. Б. Ильинская, Е. А. Шапиро, Т. А. Джамусова, а позднее и другие сотрудники. Постановлением Президиума АН СССР от 22 февраля 1956 года лаборатория эта была выделена из Зоологического института и на базе её по инициативе Дмитрия Николаевича организован Институт цитологии АН СССР. Директором института был назначен Дмитрий Николаевич, он же руководил в этом институте лабораторией физиологии клетки”
“Взято из Трошин А. С., Трошина В. П. Дмитрий Николаевич Насонов. — Л.: Наука, 1984.”
Итог – Насонов был безработным около года. Основную свою научную тематику и специальность не сменил, возглавил институт спустя 6 лет после сессии.
Гурвич – в 1948 г., в ходе кампании так называемой борьбы с вейсманизмом-морганизмом в советской биологии, Гурвич был изгнан из основанного им института и лишен работы. Выйдя на пенсию, он писал теоретические труды, обобщая уже известный экспериментальный материал. Итог – Гурвичу на момент 1948 года было 74 года. Фактически он просто ушел на пенсию.
Александров — В период событий августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 года и цитологического совещания 22 мая 1950 года вступил в противостояние с Т. Д. Лысенко и О. Б. Лепешинской, был причислен к деятелям «реакционного вирховианства». После увольнения в 1950 году (май) занимался переводами (перевёл труд Б. Ромейса «Микроскопическая техника»[6]) и опытами в домашних условиях. В 1952 году принят на работу в Ботанический институт AH СССР. С 1955 году руководил группой сотрудников Института цитологии АН СССР. С 1957 году — возглавлял лабораторию цитофизиологии и цитоэкологии Ботанического института АН СССР.
Итог — Таким образом Александров был безработным 1.5 года. Основную свою научную тематику и специальность не сменил. Спустя 5 лет после сессии возглавил лабораторию.
«А то, что в обстановке вакханалии анти-павловцев выдающийся ученый Бериташвили и несколько других потеряли работу, что сотням других пришлось перейти на исследование иных проблем, это что – тоже мелочи жизни? «
Ответ «Президент РАН Александр Сергеев признал, что сотрудников научных институтов массово увольняли ради того, чтобы повысить остальным зарплату. Это позволило добиться выполнения показателей, установленных «майскими указами» Владимира Путина. Глава РАН рассказал об этом на пресс-конференции, которая прошла перед Общим собранием Академии наук, передает корреспондент Indicator.Ru.
Согласно этим указам, зарплата российских ученых должна была достичь 200% от средней по региону. Институтам не хватало существующего финансирования, и они часто просто увольняли научных сотрудников. «Увеличение по региону образовалось не только за счет того, что подбросили денег, а за счет того, что уменьшили знаменатель», — рассказал президент Российской академии наук.
По словам Сергеева, такое решение давалось непросто и «вызывало серьезные дискуссии и споры». «Такие перекосы действительно были, это критиковали и призывали к тому, чтобы такого не было, — заявил глава Академии. — Если хотите, это был маневр, чтобы выполнить указы президента. Мы это прекрасно понимаем. Можно относиться к этому как угодно (с критикой, с пониманием), но это было».
Александр Сергеев напомнил, что такая ситуация — одна из причин нехватки исследователей в стране, особенно молодых. Однако финансирование для того, чтобы их привлечь, пока не выделено, так как Министерство финансов сомневается, что нужное количество исследователей найдется в нашей стране.
https://indicator.ru/news/2018/11/12/massovye-uvolneniya-ran/
Он говорил это не только в своем кабинете, но публично и в Тимирязевке, и во время лекции в Политехническом музее, и на встрече со студентами в МГУ»
Я вам рассказал такие вещи, которые вам больше никто не расскажет. Ну, кто вам еще скажет какие-то теплые слова в отношении Лепешинской? Что, например, Лысенко производил впечатление? Если вы поговорите с людьми, которые были в то время студентами, они вам расскажут то же самое. Ведь не случайно весь биофак вдруг перековался. Это ведь сейчас студенты стали прагматиками, а тогда они искренне уверовали в Лысенко. Даже некоторые дипломники, заканчивавшие кафедру генетики и буквально трогавшие руками хромосомы, раскаивались в своих представлениях, признавая, что это была ошибка в их жизни, неправда и что вот теперь они работают по-настоящему. Разумеется, на людей старшего поколения, имевших свои устои и хорошо понимавших все происходящее, слово Лысенко не действовало.
Вопрос Вы знаете, о многом говорит предисловие Лысенко к книге Лепешинской1. Это такое невежество. Представляется, что он и говорил так же, как серый валенок.
Ответ. Валенок-то валенком, но все-таки не совсем… Вот он говорит: ’’Организм, организм — а почему организм? А потому, что он состоит из органов. Вот орган, вот орган…”. Это надо было слышать. Я был, так сказать, во всеоружии. В научном плане я мог ответить на любые его слова. И тем не менее его речь как-то завораживала. Ее можно по действию сравнить с проповедью священника. Хотя 6 тысяч лет назад, как мы знаем, было не сотворение мира, а начало цивилизации, заявления, что Бог есть любовь, а любовь есть Бог, производят впечатление. Речи Лысенко были того же плана. Таковы свойства человеческой натуры. Окружавшие меня люди стали мичуринцами на моих глазах, но потом так же легко от своих взглядов отказались.
Нейфах. Из книги Репрессированная наука 1994
«Павловский Научный совет» был краткодействущим и не таким уж зловещим органом. Он функционировал больше 5 лет (с 1950 по 1956 годы) и сыграл позорную роль в истории советской физиологии. Недаром и Бериташвили, и Орбели, и недавно академик РАН Н. Н. Никольский писали о вреде для советской науки Павловской сессии»
Ответ «Деятельность специально созданного «Научного совета» (1950—1956) остается малоизвестной. Высказываются о деятельности этого совета в основном Орбели и Бериташвили, т.е те против кого специально был создан этот совет. Существуют разногласия даже относительно окончания деятельности этого совета, например называется 1954 год. Но кто же выступил против Орбели и Бериташвили – неграмотные проходимцы типа Лысенко?
«Наибольшие затруднения в развитии моей работы после Объединенной сессии, — писал Орбели, — были созданы ведущими членами Научного совета — академиками К. М. Быковым (председатель), проф. А. Г. Ивановым-Смоленским (зам. председателя) и проф. Э. Ш. Айрапетянцем (ученый секретарь)…
Вот список проходимцев в интерпретации Шноля:
1) К. М. Быков — Ученик И. П. Павлова. Действительный член АН СССР (1946) и АМН СССР (1944). Заслуженный деятель науки РСФСР (1940). Генерал-лейтенант медицинской службы
2) за ним А. Г. Иванов-Смоленский — советский психиатр, патофизиолог, доктор медицинских наук, действительный член Академии медицинских наук СССР, лауреат Сталинской премии второй степени (1950)
3) Э.Ш. Айрапетян -Работал проректором научно-учебной части ЛГУ доктор биологических наук (1953), профессор (1953). Лауреат Павловской премии (1949)
4) И. П. Разенков — доктор медицинских наук, академик АМН СССР (1944).
5) Э. А. Асратян — советский нейрофизиолог, ученик И. П. Павлова, член-корреспондент АН СССР (1939), академик АН Армянской ССР (1947).
Когда одни физиологи-академики радостно гасили других.
Но уже «В августе 1955 г. в Киеве состоялся 8-й Всесоюзный съезд физиологов. Когда на пленарном заседании, проходящем в Оперном театре, было предоставлено слово Л.А. Орбели, и он поднялся на трибуну, участники съезда встали и наградили его такими бурными аплодисментами, которым мог позавидовать любой из артистов — любимец зрителей в этих стенах. Такое на научных конференциях и съездах случается редко. Так физиологи страны выразили свое глубокое уважение и признание выдающемуся ученому, организатору науки, гражданину и человеку»
http://www.infran.ru/vovenko/60y…w2/orbeli_m2.htm
“Деятельность «павловского совета» была осуждена на первом же после Объединенной сессии Всесоюзном съезде физиологов (1955, май, Киев). В Постановлении VIII съезда Всесоюзного физиологического общества как существенный недостаток в работе Центрального совета Общества отмечался «ряд извращений… со стороны павловского научного совета». Однако, как показывают архивные материалы, активные деятели этого совета (Быков, Айрапетянц, Иванов-Смоленский) упорно сопротивлялись, не желая взглянуть на содеянное, нести ответственность за свою погромную деятельность; любыми путями они пытались сорвать резолюцию съезда, но это им не удалось”
Что стало с Орбели после павловской сессии:
Л.А. Орбели — из всех возглавлявшихся им учреждений оставили только физиологическое отделение Научного института им. П. Ф. Лесгафта. Это была первая его лаборатория, с которой он начал в 1918 г. свой самостоятельный творческий путь. Сохранилась за ним также кафедра высшей нервной деятельности в Государственном институте усовершенствования врачей, на которой он вел только преподавание. Более того уже в октябре 1950 года было принято решение создать под Орбели новый институт “Базой для организации Института послужила небольшая группа сотрудников, созданная для индивидуальной работы акад. Л. А. Орбели по решению Президиума АН СССР в октябре 1950 года. В январе 1956 года на базе этой лаборатории организуется Институт эволюционной физиологии АН СССР и ему присваивается имя И. М. Сеченова. Л. А. Орбели назначается директором Института. С 1956 по 1958 годы Л. А. Орбели — директор Института эволюционной физиологии им. И. М. Сеченова
Какой, имхо, феноменальный позор страны в целом. И какие имена на прилагаемом скане: Николай Николаевич Лузин (спас Георгия Владимировича Щипанова от сталинской мясорубки), Николай Евграфович Кочин (как и упомянутый Щипанов, прямой ученик знаменитого рано умершего А.А. Фридмана, математика и метеоролога), можно продолжить ряд действительно прекрасных учёных. Склоняющихся перед диктатором. Полагаю, совершенно вынужденно. Под действием страха. Загадка в том, как многие ухитрядись работать в этой Большой Шараге, как? Нет ответа.
Л.К.
Да еще как работали. В одном ФИАНе было сделано несколько работ нобелевского уровня, а пять человек её, НП, получили ))
Так Вы, небось, фиановец!
Тогда, если действительно так, при случае — привет Бэ Эм’у Болотовскому (боюсь лишний раз звонить после кончины его жены Натальи Борисовны, так, кажется, не слишком был близок — Л.К.- хотел поблагодарить за ряд воспоминаний, напечатанных БМ у Е.М. Берковича — о математике Викторе Иосифовиче Левине и др.).
Скоро 100 лет со дня рождения А.Д. Сахарова (21 мая), посмотрел бы АД на наше нынешнее житьё-бытьё!
Л.К.
В эпоху интернета достаточно заглянуть на сайт:
lebedev.ru
))