Популяризация науки по-китайски

18 сентября на заседании Президиума РАН, посвященном популяризации и пропаганде науки, докладчики часто обращались к китайскому опыту. О том, как организована популяризация науки в Китае и что можно почерпнуть из китайского опыта, рассказывает Александра Борисова, исследователь научной коммуникации, старший преподаватель Университета ИТМО и президент Ассоциации коммуникаторов в сфере образования и науки (АКСОН).

О Китае часто вспоминают, требуя от российских ученых повышения публикационной активности (правда, в Китае перешли на следующую ступень развития этой системы и уже борются со злоупотреблениями [1]). На опыт Китая в возрождении науки ссылаются, когда говорят о мегагрантах [2]. Такие параллели вполне осмысленны: и Россия, и Китай пережили период упадка науки, хотя и в разное время и разной степени тяжести. И Россия, и Китай в итоге оказались «догоняющими», встраиваясь в международную систему научных публикаций, действующую в Европе и США.

Китай учится научной коммуникации у демократических стран, применяя их опыт для решения задач своей однопартийной системы. Далее я привожу выжимку из проработанной мной научной литературы о системе популяризации науки в Китае, не претендуя, впрочем, на абсолютную истинность или завершенность. Эта статья — не вывод, а приглашение к обсуждению.

Первое, что бросается в глаза, когда читаешь о Китае, — это организованность и масштабность. Таковы программы развития науки, и популяризация не отстает. В Китае (как и в Индии) серьезность намерений государства в сфере популяризации науки закреплена в специальных законах уже несколько десятилетий. Нико Питрелли, исследователь из Триеста, в 2005 году писал о планах Китая по развитию популяризации, используя термин «китайская мечта» [3]. Научной коммуникации в осуществлении этой мечты отводилась очень серьезная роль.

Центральный и самый масштабный проект — строительство Центров науки и техники (ЦНТ). Это интерактивные научные музеи, где нет экспонатов в прямом смысле слова, образовательные центры, где объекты можно и нужно трогать. В России таких центров очень мало, и это в основном частная инициатива — «Экспериментаниум» в Москве, «Ньютон Парк» в Красноярске, «Кварки» в Нижнем Новгороде. В Китае сеть ЦНТ строится за государственный счет, и она огромна. Между 2004 и 2008 годом количество ЦНТ выросло более чем вдвое — с 185 до 380 центров [4]. Даже если учитывать разницу в численности населения России и Китая, статистика внушительная.

Плановое развитие популяризации обеспечивает ее связь с остальными частями инновационной экосистемы. ЦНТ объединены в единую структуру и жестко интегрированы в правительственную программу общественного образования. Данные программы поддержки осведомленности населения о науке в Китае вообще сильно сконцентрированы на образовании, а также на экономическом развитии и преодолении социального неравенства, замечают исследователи, сравнивающие Австралию, Бразилию, Китай и Великобританию [5].

Следует отметить, что структура ЦНТ зародилась и развилась на Западе. Первым ЦНТ считают «Эксплораториум» в Сан-Франциско, открывшийся еще в 1960-е, а самым известным в Европе можно считать «Немо» в Амстердаме. ЦНТ в современном виде возникли в период освобождения всего и вся: в них наука вышла за стены лабораторий и перешла от отношения к экспонатам как к святыням к игре с ними. ЦНТ, таким образом, освободились от не усыпного контроля ученых и сосредоточились на посетителях, их личном опыте и восприятии. Возможно, это та самая ситуация, когда Китай взял отработанную технологию, механизм и поставил на службу своим собственным задачам, вложив ресурсы, которых у коллективного автора технологии не было и не могло быть. Для работы над созданием китайских ЦНТ привлекались зарубежные специалисты [6]. В создании самого популярного научпоп-сайта [7] использовалась вполне международная схема: он был создан группой энтузиастов, объединившихся в ассоциацию, а затем получил государственную поддержку как проект социального предпринимательства.

Всё это наводит на мысль, что Китай не копирует, а обстоятельно разбирает и реконструирует имеющиеся решения. Это предполагает наличие собственной, а не перенесенной научной базы. Действительно, в Китае функционирует Научно-исследовательский институт популяризации науки (China Research Institute for Science Popularization — CRISP), где первые кандидатские диссертации по этой теме были защищены в условиях отсутствия в стране университетских образовательных программ. Это потребовало подготовки за рубежом и способствовало обмену опытом между китайскими и иностранными специалистами.

Китай и сейчас продолжает участвовать в разнообразных европейских проектах по изучению научной коммуникации. Конечно, китайские центры не могут получать европейское финансирование, но им, судя по всему, это и не нужно: их доля оплачивается из китайского бюджета, и конференции по европейским проектам иногда проводятся и в Китае. Интересно, что участвует Китай (в лице того же CRISP) и в проектах, кажется, довольно экзотических для китайской действительности, — например, исследованиях в сфере RRI (responsible research and innovation, см., например, [8]). Это движение, предполагающее глубокое вовлечение обычных граждан в производство научного знания вплоть до участия местных сообществ в постановке задач для научных исследований. Число работ по научной коммуникации в Китае очень велико: 1795 работ, опубликованных с 2002 по 2007 год [4]. В 2014 году на английском языке вышла книга „Communication and popularization of science and technology in China“ [9], полностью подготовленная китайскими авторами и редакторами. Судя по синопсису, книга охватывает все аспекты отрасли: историю, приоритеты, концепцию и планы, связь с научной грамотностью, оценку эффективности и инструменты поддержки. Существование такой литературы — несомненный признак большой и профессионально развитой отрасли.

Подводя итог этому короткому обзору, я могу предположить, что из этой системы пригодилось бы России. Целеполагание? Вряд ли нам подойдут китайские цели: к счастью, население России не нуждается в ликвидации научной безграмотности в тех масштабах, как в Китае. Однако для выстраивания системы цель жизненно необходима, именно она определяет методы и подходы. На мой взгляд, пример, которому стоит последовать, — профессионализация отрасли и академические исследования.

В России сейчас действует всего одна магистерская программа по научной коммуникации — в Университете ИТМО. Там же ведутся исследования небольшого масштаба. Социологией научной коммуникации занимаются центры социологии науки в НИУ ВШЭ и Европейском университете. Та же Вышка ведет мониторинг инновационного поведения населения, куда отчасти входят вопросы научной грамотности. Но этого критически недостаточно: мы крайне мало знаем об эффективности предпринимаемых шагов (например, фестиваля науки NAUKA 0+). У популяризации XXI века должны быть конкретные, осязаемые задачи и измеримые параметры, по которым можно оценить, решены ли они.

В общем, можно сказать, что популяризации науки в России нужна система и ресурсы. Если мы ориентируемся на Китай, то популяризация науки не должна оставаться просто хобби ученых и общественной нагрузкой ученых секретарей НИИ — это не та сила, на которую можно положиться в решении задач государственного масштаба.

Александра Борисова

1. China sets a strong example on how to address scientific fraud.
2. Кабанов А. Наномедицина против рака.
3. Pitrelli N. The new «Chinese dream» regards science communication. Jcom, 2005
4. Schiele B., Claessens M., Shi S. Science Communication in the World Practices, Theories and Trends
5. Bultitude K., Cheng D., Durant G., Jackson R., Massarani L. (2012) Comparison of national strategies: documentary analysis for Australia, Brazil, China and the United Kingdom. In: (Proceedings) Public Communication of Science and Technology Conference. 
6. Science centre Chief Executive exports expertise to China.
7. www.songshuhui.net
8. www.nucleus-project.eu
9. Ren F., Zhai J. Communication and popularization of science and technology in China