7 октября 2018 года в аудитории П9 гуманитарного корпуса МГУ имени М. В. Ломоносова состоялась традиционная лекция о берестяных грамотах. Это мероприятие всегда ассоциировалось у слушателей с именем Андрея Анатольевича Зализняка. Толпы людей, которых не способна была вместить даже огромная поточная аудитория Главного здания МГУ, приходили послушать рассказ о новых находках сезона. Сидели на подоконниках, в проходах, лингвисты и люди от лингвистики далекие, просто интересующиеся.
После его смерти в декабре 2017 года сложно было представить, что эти лекции будут продолжаться. Но в этом году о новых берестяных грамотах рассказал Алексей Алексеевич Гиппиус — коллега Андрея Анатольевича, который много лет работал бок о бок с ним в Новгородских экспедициях и был соавтором научных трудов. Решиться на это было сложно, волнение чувствовалось, но всё прошло так, как нужно.
Выступление не выглядело как подражание, оно сильно отличалось по стилю подачи. И это радостно, потому что всё продолжается и начинается что-то новое. Не было привычного написания на доске текста грамоты и попытки слушателей угадать, какая буква или какое слово последует дальше. Была готовая презентация, которая сразу открывала перед зрителями полный текст, который и предполагалось разобрать. Но такое представление всё равно оставляет простор для мысли, потому что тексты в себе содержат много интересной лингвистической и общекультурной информации, которую невозможно вычленить сразу. Поточная аудитория была забита слушателями, и радостно, что интерес к берестяным грамотам и восторг перед новыми находками никуда не пропал.
Новый сезон был достаточно щедрым на находки. Всего нашли 12 грамот: из 11 новгородских и одной старорусской пять грамот оказались полностью сохранившимися с большим по объему текстом.
Начали не с текста грамоты, а с еще одного интересного объекта — деревянной плашки с надписью: «У Ре[пь]я грн[а] (гривны) истине» Этот предмет был найден на раскопе на Знаменской улице в Новгороде и был печатью для просфор — на это нам указывает крест вырезанный в ромбе с обратной стороны.
Что такое «истина» в новгородском понимании, известно: это основной капитал без процентов или дань без добавленных к ней вир и продаж. Имя Репей также известно по надписи в Софийском соборе, где оставил свой автограф некто Иван Репьевич. Данный текст вполне привычен для жанра берестяной грамоты, но интересно, почему долговая запись появилась на обороте сакрального предмета.
Цель этой надписи сходна с записыванием акта на стене храма. Христианство привнесло в понимание слова «истина» еще одно значение: ее понимали не только в денежном смысле, но еще и как благодать Божию. Можно в связи с этим вспомнить о берестяной грамоте № 1031, найденной некоторое время назад, где автор спрашивает адресата, выказывая недовольство после финансовых претензий, о «благодати» («бологодети»): «А промышлеи, то ли твоѧ бологодѣть мнѣ цьто ми соули?» Эти две стороны (сакральная и бытовая) понимания благодати (бологодети) и истины умещены на таком сравнительно небольшом предмете.
Первая грамота, которая была найдена в этом году, № 1103, — фрагмент из двух частей:
мъмистакоудобриноу
…
…д[ьни]коузадѣ
Во второй сохранившейся строке первая часть является завершением какого-то слова, вероятнее всего «посадник». Часть «за дѣ…» предположительно означает «за детей». Сложнее разобраться с первой строчкой. «Мистакоу» — это имя, на это нам указывает сохранившаяся фамилия Мѣстаков.
Написание «и» на месте «ѣ» — это характерная новгородская диалектная особенность. Что же касается «добрину», то это вполне могло бы оказаться отчеством Мистака (хотя грамматически ожидается «Доброву»). Но есть еще одно толкование, больше похожее на правду: «добрину» — это винительный падеж от «добрина». Это слово встречается в словаре Даля в значении «недвижимое имущество», а также в нижнелужицком языке в значении «хорошая пашня».
Грамота № 1104 оказалась совсем небольшой — она состоит всего из трех знаков:
о + ѿ…
Традиционное начало грамоты — это крест и адресная формула, где указываются автор и адресат сообщения. Писавший данную грамоту ошибся и начал с написания слова «отъ» затем осознал свою ошибку написал крест и слово «отъ» в виде лигатуры К сожалению само содержание письма не сохранилось.
Одна из интереснейших находок этого сезона — это грамота № 1105 c полным и хорошо сохранившимся текстом:
се ѿ соуботъкѣкъгюрѣ се есипрода (ле)
дѣтѧ мое а нынѣ веди сѣмоналѣз[ъ]
не налѣзеши ли ни приведешикъмънѣ
а ѧзъхоцоукъкнѧзоу на тѧ
Первое, что обращает на себя внимание, — это вид адресной формулы, который встречается впервые: «се отъ…» Скорее всего, это сокращение от уже известной формулы, которая встретилась в старорусской грамоте № 10: «Се грамота от Яриле к Онанее».
Интерес представляет имя Суботка — оно могло быть как мужским, так и женским. Фамилия Субботин указывает на первый вариант. Но грамота № 21 из Старой Руссы, где в списке должников по иронии судьбы встречается это имя наряду с ближайшей родственницей Неделькой («недѣля» — это воскресенье), а также надпись на пряслице (предмете женского обихода), где тоже встретилась Суботка, указывают на второй вариант, который более вероятен. Адресат письма Гюра — это Георгий, Юра в привычном для нас виде.
Содержание этого сообщения вызвало дискуссию во время доклада на новгородской конференции, где эта грамота была впервые представлена сразу после находки. Как толковать текст о том, что Гюра продал дитя Суботки, после чего Суботка просит привести его сюда, найдя? В случае же, если Гюра его не найдет и не приведет, Суботка подаст на Гюру жалобу князю.
Что же означает в данном контексте «продал»? Продать можно раба или холопа, поэтому первоначальная версия состояла в том, что сына Суботки оштрафовали, а тот скрылся, отказываясь платить. За штрафом обратились к родителю, но Гюре предлагается отыскать сына, чтобы он ответил за штраф. Против этой версии возразил историк Павел Владимирович Лукин, нашедший ответ в статье 61 Русской Правды: «Продасть ли господинъ закупа обель, то наимиту свобода во всѣхъ кунахъ, а господину за обиду платити 12 гривенъ продажѣ». Речь в ней идет о незаконной продаже наймита (наемного работника) в полные холопы. Сын Суботки был, вероятнее всего, продан в полное рабство, за это Гюра должен быть привлечен к ответственности князем.
Текст прекрасен и с точки зрения стилистики — это образец яркой древнерусской речи. В нем встречаются эллипсы — пропуски слов для достижения риторической эффектности: «се (грамота) … а я собираюсь (пойти) к князю (чтобы жаловаться) на тебя». Кроме того он практически стихотворный: А. А. Гиппиус подсчитал количество слогов в каждой строке (нельзя забывать, что «ъ» и «ь» изначально были гласными), и вот что получилось:
Се ѿ СоуботъкѣкъГюрѣ. (10)
Се есипрода (ле) дѣтѧ мое. (10)
А нынѣ веди сѣмоналѣзъ. (10)
Не налѣзеши ли, ни приведешикъмънѣ — (14)
а ѧзъхоцоукъкнѧзоу на тѧ. (10)
Выбивается из общего ряда лишь предпоследняя строка, где нагнетается угроза. Это не стихотворение в собственном смысле слова, но прекрасный образец риторической организации текста с соразмерными строками.
Подобное риторическое искусство встретилось в берестяной грамоте № 750:
ни ты мнѣбрънепошлешелицемъ, (9)
ни ты мнѣѡкупа на брънѧхо, (9)
ни ты мнѣ на жѣлезехокуно, (8)
ни серебра, ни дву полото. (8)
В ней текст строится на эллипсе и повторах («ни ты мне…»). Высоко ценил этот текст А. А. Зализняк, а итальянский славист Факкани поставил его в один ряд с надписью на Дантовых вратах ада, где рефреном повторяется трижды «Permesiva».
Написанная красивым и уверенным почерком грамота № 1106 представляет из себя следующее:
(…)ь а промъсли
а ѧзътишьльсмольньскѫ: а ѫ ло‐
…ѫхѣ на городищи а ѫ лѫкѣ ѫ бирицьвичѧвъзь‐
(ми…)
Это первоначальный текст, но затем было прочитано больше. Исследователь Савва Михеев прочел по фрагментам оставшихся на бересте букв одну строчку сверху:
[пѧтигривь]но [п]о[пѫ]
А «…ѫхѣ» оказалось концом от слова «кожѫхѣ» — «шубы».
Автор письма поехал («пошел» имеет значение движения любым транспортом) в Смоленск, а адресату письма советует заняться каким-то делом («промыслить»). Прочитанные позднее фрагменты воссоздают последовательность действий, требуемых от адресата: взять десять гривен у попа, затем взять на Городище шубы и что-то дать Луке Биричевичу (сыну бирича — официального чиновника-глашатая или человека с прозвищем Бирич).
Как это иногда случается, почерк берестяной грамоты показался знакомым — он сильно напоминает почерк грамоты № 1009 от Луки к Сновиду, найденной несколько лет назад. Эти две грамоты разделяет почти четверть века, но, тем не менее, очень возможно, что эти сообщения писал один и тот же человек. Лука Биричевич, о котором идет речь в 1106-й грамоте, скорее всего, другой персонаж, а отчество используется для того чтобы противопоставить его Луке из новонайденной грамоты.
Старая Русса приближается к юбилею по берестяным находкам: в этом году нашли большую по размеру (40 см) грамоту № 49 датируемую концом XIII — началом XIV века:
оу [п]роутаполоуторабьрковеска .:. оулоутьѧнаоумихаилина
: е: розмиро .:. оуеванаоусыцькова: е: розмиро .:. оусмьцаоуцюдок‐
ина: е: розмиро .:. оуѡслѧки: е: розмиро .:. оугрьбьницина. д. розмири
оупошьки. д. розмири .:. оужихна: е: розмиро .:. оугороньцара. д. розмири
оуеванаоудваживова д розмири .:.
Это список выплат (скорее всего, соли, бывшей основным продуктом рушанского производства), измерявшихся в единицах веса, которые назывались «берковец» и «розмира» («размѣра» — с меной ятя на «и»). Остальное -это имена и цифры. Из имен следует отметить Смеч — производное от «сметать» или же вариант имени Семён. Имя Осляка соотносится с названием деревни Ослякино, существующей и в настоящее время. А Пошка — это производное от древнерусского «пътъка» — «птица». По этому же принципу образовано «кошка» от «котъка». Сохранились записи о том, что в XX веке в некоторых деревнях говорили: «Ты хитрая пошка». «Горончар» — это запись имени Гончар. Большой интерес представляет имя Иван Дваживов — это сын человека Одваживова, то есть едва живого (начальный гласный утратился).
Иногда на раскопе попадаются грамоты давно известных нам авторов с узнаваемым почерком. Возникает чувство, что увиделся с хорошим знакомым. Так случилось в этом году: археологи, нашедшие берестяную грамоту № 1108, сразу воскликнули: «Это Яким!» И неудивительно, ведь этот человек уже встречался нам как автор 37 грамот. Эта грамота — 38-я. Вот ее текст:
…[грив]но а самомуотворѧ[х]уо [в]о ньдьл[уо] … …
(во)[зидь в]о нь[дьл]оути {ѣ} ко ньмуоедуо а уоборисати: ѕ:[с]ти тои гривьно не лап[ь] в[озѧти] а и[м]…
…[и о] нь[мо] а восол[и]та
И на обороте:
[из г]ородастоѧничьфома
… (не б)[ьрьг]уо [а х]арѧ на мо-лодогьсокриль поло цьтвьрть на дьсѧтькуонь
Яким был хорошо образован и писал церковнославянские тексты, отсюда непривычная для берестяных грамот форма «творяху» («утверждали»). Это имперфект, который считается книжной глагольной формой.
Так как Яким хорошо нам знаком, то известно что он был «слугой двух господ»: один в этой грамоте обозначен как «сам» а второй — это Борис (известный нам по берестяной грамоте № 1023). В первой строке до пропуска говорится: «А про самого говорили что в воскресенье…» Во второй строке: «Если он не взыдет (т. е. не поднимется вверх по реке) то в воскресенье к нему еду». Далее следует фраза с замечательным древнерусским «не лапь» («непросто»): «А у Бориса той шестерки гривен так просто не возьмешь». На обороте — заключительное: «Из города Стоянич Фома… пренебрегают (?) а Харя (то есть Харитон) утаил тринадцать с половиной кун (выручки) за солод».
Грамота № 1109, датируемая XIV веком — это перечень натурального налогообложения на двух сторонах грамоты. Интерес в этой грамоте представляют меры — «зобница» и «дежа» (кадка) Слово «зобница» в новгородском тексте встретилось нам впервые, до этого оно встречалось только в псковской зоне.
И с новой находкой вновь появился персонаж, с которым мы уже встречались: адресат грамоты № 1110 — хорошо известный нам Яким:
отърощенѣкъѧкиму: крьнькожоу‐
хъгривьною : и цетыриожьрелиѧ па‐
волоцитавъда~иваноунѣгодорожи‐
цоуа: коунѣтивълодиебоудѫть
(«От Рощены к Якиму. Купи шубу за гривну и четыре воротника из паволоки, дай Ивану Негодорожичу, а деньги ты получишь с ладьей».)
Рощена — это женское имя, которое является причастием «выращенный». «Ожерелье» употребляется, скорее всего, не в привычном для нас значении: это стоячий воротник из шелковой ткани (паволоки) с золотым шитьем (то, что находится вокруг «жерела» — горла). Е. А. Рыбина предположила, что Рощена — это жена патрона Якима («самого», который встретился нам в грамоте № 1108). Так герои берестяных грамот постепенно оказываются связаны между собой и становятся нам почти родными.
Имя отца Ивана, Негодорог, представляет лингвистический интерес: оба корня в нем синонимичны («тот, о ком заботятся» и «тот, кто дорог»). В грамоте из Старой Руссы (№ 16) уже встречалось имя с перестановкой корней — Дорогонег. Отчество Дорогонежич упоминается в одной из грамот Якима (№ 978). Вполне возможно, что отца Якима звали Него-дорог Дорожинежич с такой забавной перестановкой компонентов. Это настоящая антропонимическая комбинаторика.
Грамоту с красивым номером 1111 ждали особенно. В итоге нашли надпись на берестяном луконце, которая разочаровала тем, что букв в ней оказалось меньше, чем цифр в номере: «ПЛИ». Сразу появилась шутка, что это распоряжение посадника об открытии огня. Смысл этого послания неясен. Если бы вместо «и» была «н», можно было бы прочитать это слово как «полный» (лукошко полное), но такое прочтение всё же сомнительно.
Грамота № 1112 со Знаменского раскопа — это фрагмент, но интересный:
все…
cѧ кто пьри а съць[тъ о]…
въ треть до мене: оудомаслав-ѧ [гъл]…
Во второй строчке есть глагол «пьрѣтисѧ» — «запираться». «(Если) кто-то запирается (то есть отказывается платить…)». Далее: «А сосчитав… объявите им долг „в треть“ до моего приезда». Далее упоминается человек по имени Домаслав. Это обращение к сборщикам податей или долгов. «В треть» означает, что с должника взыскивается основная сумма долга (уже знакомая нам «истина») и еще треть. Перед словом «треть» есть зачеркнутая буква «п» («въполы» — «половину»), то есть хотели взять сверх еще пятьдесят процентов, но потом сжалились над должником.
И напоследок осталась самая сложная и драматичная по содержанию грамота этого сезона — № 1113 конца XII века (текст местами читается плохо):
От Иванка и от МирославѣкъИванкоу и къ ——ѣ покланѧнье. Створита добро, моѧпадцерица на Радятинѣ улице, мълвита: «Посли, вороже, цужухълъстиноу: мнѣнынѣплатити 18 коунъ, а тъщѣроукѣ. А оно тиесивылгалаоу Иванка гривноу, а на то любо си золотникъприслиПолѣпѣ. Цемоутобѣтакодѣѧти? Не ослоушаи же сѧ, посливъбързѣ
Это обращение от одной супружеской четы к другой — Иванка и Мирославы к Иванку (!) и его жене, имя которой сохранилось плохо, но, скорее всего, оно женское.
Синтаксис этого письма ярко-разговорного характера. Письмо это следовало передать падчерице: «Пожалуйста („створита добро“), моя падчерица на Радятиной улице, скажите вы двое». Это древнейшее упоминание Радятиной улицы в новгородских текстах.
Далее послание принимает интересный оборот: падчерицу надо обозвать «вражиной» (это известное в древнерусских текстах ругательство — так Ярополк называет своего убийцу). С нее нужно потребовать отправить «чужую холстину»: надо платить 18 кун, «а у меня тощие руки» (т. е. она «с пустыми руками»). Далее: «А вот ты обманом получила гривну у Иванка, хоть пришли Полепе золотник». Золотник — это часть гривны, вероятнее всего, одна шестая.
(Что же касается имени Полепа, то при поиске в Интернете выходит следующее: «Первый кроссворд придумал ленинградец Полепа».) Далее следует агрессивное замечание по отношению к падчерице, которая еще ничего не сделала: «Зачем тебе так себя вести? Не ослушайся же, пошли скорее!» (Впрочем, после лекции один из слушателей предложил Алексею Гиппиусу другой вариант расшифровки, что «полепе» — это не имя собственное, а наречие).
В тексте трижды встретилось имя «Иванко». Можно ли предположить, что это три разных человека? Это маловероятно, поэтому существует следующее предположение: падчерица получила подарок от отца, который упомянут в этикетной формуле. Весь дальнейший текст писала мачеха, представляющая собой фольклорный стереотип о злой жен щи не, желающей сжить со свету бедного ребенка от предыдущего брака. Мирослава агрессивно настроена по отношению к падчерице (она оскорбляет ее и нападает). Она пытается получить с подарка, который подарил падчерице отец, налог для своего родного ребенка. Тогда Полепа может быть родной дочерью Мирославы. Отец же Иванко не участвует в разборке, он упомянут лишь в адресной формуле.
Интерес представляет эта грамота не только с точки зрения того, какие страсти в ней упомянуты. Для лингвиста интересно то, что в ней показана хронология процесса падения редуцированных в разных позициях. Таким образом это текст во всех отношениях идеальный за исключением тех человеческих отношений, которые он описывает.
На этом берестяные находки 2018 года подошли к концу. Радует то обстоятельство, что эти лекции продолжаются и мы можем узнать новые факты о языке древнего Новгорода и его культуре. Те, кто не первый раз посещает подобные лекции, могли порадоваться знакомым персонажам из грамот, найденных ранее. Интерес к грамотам не угасает, и каждый год находятся желающие приобщиться к этой теме, а также услышать разборы этих живых древнерусских сообщений, «эсэмэсок» из прошлых столетий.
Анна Петрова,
лингвист, выпускница филологического факультета МГУ,
участница археологических новгородских экспедиций
Видеозапись лекции: youtube.com/watch?=zZgZGZOcMxI
Фото Н. Деминой