Евгений Лысенко: «Надо развивать институт репутаций в науке»
Алексей Оскольский: «Субъектом управления должен выступать не институт, а рабочая группа»
Опрос Бориса Штерна в «Фейсбуке»: Прекрасная Россия будущего, или Как нам обустроить науку по уму
Если бы директором был я… Год назад мы уже публиковали материалы на эту тему [1]. Вы спросите, а имеют ли смысл подобные рассуждения здесь и сейчас? Ведь, казалось бы, никто из рассуждающих на эту тему не директор и допущен к принятию решений не будет. И даже не будет выслушан в том недоступном и непонятном месте, где принимаются решения. Там у них другие интересы и другие критерии. Зачем сотрясать воздух?
Но мы все-таки предлагаем высказаться. Цель — определить некий приблизительный консенсус, точку зрения наибольшего числа наиболее авторитетных и квалифицированных людей о том, как сделать в России науку по уму. Полного консенсуса в этом вопросе не будет никогда — возможно, появится нечто вроде партий, и это правильно. Пусть каждая опирается на свой консенсус и конкурирует. Смысл в этом не то чтобы есть — он может возникнуть, причем внезапно. Когда в 1991 году появился смысл во множестве мнений, действий, программ, то их толком и не было. Ни по части политики, ни по части экономики, ни по части науки с образованием. В тот момент, когда надо было действовать, в рядах «общественно активных» научных работников наступило своеобразное оцепенение: «Ну вот, вроде наша взяла, а что дальше?» Ну и получилось то, что получилось. Смысл может возникнуть внезапно, поскольку бессмыслица и абсурд в стране со сравнительно развитой и не столь уж малочисленной прослойкой имеет некий предел существования. Мы не знаем, когда Система упрется в этот предел и станет ли это избавлением или катастрофой.
Но чем более обстоятельно мы будем планировать будущее и готовиться к резкому повороту, тем выше вероятность первого и ниже — второго.
Когда грянет час Х, первое слово будет за политиками, юристами, экономистами. Там нужны свои программы, которые не по нашей части. Наша область ответственности — наука и образование. В смысле срочности относительно часа Х это область второго приоритета, но в дальней стратегии —первого. Поэтому мы и затеваем полемику на тему, обозначенную в заголовке.
Таких дискуссий было много, в основном малоэффективных, но все-таки что-то давших. Поэтому возобновлять дискуссию приходится не с чистого листа. В качестве затравки можно рекомендовать цитированную выше прошлогоднюю публикацию.
Приглашаем к дискуссии, предупреждая, что модерация будет жесткой и на страницы ТрВ попадут лишь наиболее конструктивные и ясно изложенные точки зрения. Степень конструктивности и ясности определяем мы; кто с этим не согласен — организуйте свою дискуссию. Не принимаются заявления типа «всё безнадежно», «всё равно не дадут» или «дайте больше денег и руки прочь» и т. п.
Читатель наверняка задастся вопросом: кто адресат этой дискуссии? Их на самом деле два. Первый — мы сами. Второй — политики. Пусть берут на вооружение, используют в своих программах, в ответах на вопросы, в агитации за себя. Это и будет значить, что идеи начинают работать.
Кто-то может спросить: зачем заводить эту дискуссию сейчас, когда не видно ни малейшего просвета? А просто потому, что готовь телегу зимой.
Борис Штерн
1. Гельфанд М. С., Фейгельман М. В., Цирлина Г. А., Штерн Б. Е. «Если бы директором был я…» // ТрВ-Наука, № 239 от 10 октября 2017 года.
«Надо развивать институт репутаций в науке» ↑
Октябрьские тезисы Бориса Штерна просты: нам нужно сообщество, у которого будет консенсус относительно того, что делать. А для достижения консенсуса нужна дискуссия о том, что и как нужно делать. Что ж, «если бы директором был я», то в сфере науки я бы задумался вот о чем.
На первое место я бы поставил оценку нашей исследовательской работы по ее итоговому смыслу. Здесь есть несколько пластов смысла. Во-первых, молодых людей я учу различать значение слов «делал» и «сделал». Ибо мерило нашей работы — это не количество потраченных реактивов, часов, проведенных на рабочем месте, или опубликованных рукописей — это всё категория «делал».
«Сделал» — это когда ты в чем-то разобрался, доказал или серьезно аргументировал. Ответил на поставленный вопрос — сделал. Ответил на промежуточный вопрос, необходимый для ответа на большой вопрос, — сделал. Получил большой набор данных — делал. Мне кажется, что многие перестали это различать: что-то делал, что-то опубликовал — вот и хорошо. Это задает рамки современной уравниловки, в условиях которой любая тщательность ведет к проигрышу. Ибо все делают хорошие работы, а тщательные делают их меньше.
Во-вторых, оценка смысла не может быть определена из формальных показателей. Нужны живые люди, эксперты, которые прочтут, подумают и скажут, «что такое хорошо, а что такое плохо». И при всех оценках — работы ли исследователя/группы/лаборатории/института за отчетный период, при конкурсном отборе заявок на грант, премию, вакансию и т. д. — стараться максимально уходить от формальных, «объективных» оценок к экспертным, субъективным. Делать экспертные оценки сложнее и дороже. Значит, надо их делать реже, скажем, раз в 3–5 лет. Один человек субъективен, потому надо сравнивать мнение нескольких экспертов.
В-третьих, надо развивать институт репутаций в науке. Назвался экспертом — будь честен и компетентен, иначе утратишь репутацию. Утративший же репутацию не может рассматриваться в качестве эксперта, несмотря на любые формальные показатели. Этому очень способствует общение между учеными. Этому очень способствует открытость всех формальных решений и рецензий. Везде, где только можно. Напротив, кулуарность, скрытность способствуют деградации экспертизы, превращению ее в элемент произвола. И конечно, нужно использовать большой опыт и наработки проекта «Корпус экспертов».
В-четвертых, предостерегу от оценки научной работы по ее популярности у массовой аудитории. Я вижу возможность того, что наукометрическая оценка будет заменена на оценку популяризационную, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Сами по себе популяризация и наукометрия — вещи полезные.
Указую на ассамблеях и в присутствии господам сенаторам
говорить токмо словами, а не по писанному,
дабы дурь каждого всем видна была.
Из указа Петра I
Экспертиза тяготеет к толковости и осмысленности, когда многие понимают о многих. Тогда эксперту требуется определенное мужество и тщательность в аргументации, чтобы дать отрицательный отзыв на работу признанного специалиста, или сильно поддержать человека, в сообществе неизвестного. Условия же разобщенности способствуют профанации. Мы ничего не знаем о том, что делают ближайшие соседи. Чей-то проект поддержали/зарубили — это заслуженно или нет? «У нас без дела не…» Мне попал проект «соседа» на экспертизу, а я тут tabula rasa. Ну, попытаюсь быстренько что-то сообразить. Пониманию работ коллег способствует личное общение. Вместе чайку попить, обсудить не остывшие еще провалы и достижения. Пойти на семинар, послушать его, рассказать им, пообсуждать, поспорить, пофантазировать вместе.
Наконец, конференции, выход в свет, показ чего-то отточенного, дискуссии о серьезном. Вот тут и выявляется, кто чего стоит. Кто как продумывал свою работу, аргументацию. Кто способен сомневаться в своих выводах, а то и — страшно сказать! — в результатах. А кому подобные страхи неведомы. Кто исполнитель, кто неплохой придумщик, а кто творец и светоч.
Пустая трата времени, скажут мне. Работать надо. Деньги на конкурсах выигрывать. А для этого статьи публиковать. Числом поболее, в журналах Scopus и WoS. А вся эта пустая болтовня… Да-да, именно так всё в нашем институте. За 20 лет умерли все общеинститутские семинары, кроме молодежного. За последние пять лет — куча грантов РНФ, а я вовсе не знаю, какие именно смыслы «сделали» мои соседи, а они не знают, что сделали мы. Вот и выходит,
что не чиновники нас, а мы друг друга начинаем оценивать по формальным показателям. Деньги, гранты, соавторство в статьях в хороших (а лучше крутых) журналах, большие (административные) должности — значит, хороший исследователь! Другой вариант: перестают оценивать вовсе. Мы не ругаем их, они не ругают нас. Что ни сделал — всё хорошо, плохих работ не бывает. «Мы все друг друга любим».
В качестве экстремизма и провокации предложу закрывать любой НИИ, в котором нет ни одного действующего научного «взрослого» общеинститутского (или шире) семинара. Это не НИИ, а технопарк или бизнес-инкубатор. Под действующим предложу понимать такой семинар, который в год проходит не менее шести раз (очень трудно? ну хоть четыре) и у которого есть страница и архив в Интернете, куда выкладывается краткое описание (абстракт) темы доклада каждого отдельного семинара.
Шутки шутками, но надо начать обращать внимание на научную жизнь, общение и интеллектуальную среду внутри НИИ. И вспомнить наконец о семинарах! Почему не о конференциях? Семинары чаще. О конференциях сейчас уже вспомнили и поддерживают (что правильно). Наконец, на конференции часто ездят в целях туризма. Хорошо, если эта цель стоит на третьем месте, после науки и общения. Но мне видится, что у многих, если не у большинства, туризм — на первом месте.
Люди забыли или не знали, что от докладов, дискуссий, научного общения можно получать удовольствие. Да и доклады в массе своей такие, что интеллектуального удовольствия от них ожидать не приходится. Всё равно поддерживать конференции — правильно. Но давайте «любить с открытыми глазами» и стараться уменьшать их недостатки. И вспомним о более простом и дешевом инструменте — о семинарах. В конце концов, зачем мы пришли в науку, как не за радостью от своей работы и от общения? В офисах всё равно платят больше.
Хорошие люди ученые,
но денежный вопрос их испортил.
Для уменьшения пристрастности эксперта лучше, чтобы он был внешним. И уж тем более не связан с оцениваемыми отношениями начальник — подчиненный. Экспертами высшего уровня у нас подразумеваются члены РАН. Поэтому полезно сохранять РАН равноудаленной от всех НИИ (бывших рановских, вузовских, ведомственных). Это уменьшает конфликт интересов. Это разрывает вредную увязку бессменного членства в Академии с позицией управляющего наукой, который должен быть сменяем. Да, академики теперь не могут отдавать приказы и выдавать деньги. Они лишены возможности влиять через эти простые жесткие механизмы. Да, приспособившимся к поддержке конкретных членов РАН теперь труднее. Однако у академиков никто не отбирал право аргументации. Если аргументы будут убедительны — их услышат. А еще они могут подавать пример своим безупречным поведением в науке, служить моральными ориентирами. Так труднее. Но есть впечатление, что вновь избранный Президиум РАН начинает поворачиваться в эту сторону.
И азбучные истины. Надо усиливать связи между «чистой наукой» и университетским образованием. В таком симбиозе возникает свобода и разнообразие путей развития, что очень полезно для научного поиска. Непрозрачное отделение академических НИИ от университетов или, наоборот, их слияние воедино будет уменьшать свободу и вариативность. Топовые вузы сейчас испытывают соблазн простого решения: убрать всех квалифицированных внешних совместителей и формально отчитаться о повышении среднего уровня зарплаты. Очередной выбор между формальным и смысловым. Те, кто выберет форму, полагаю, в долгосрочной перспективе понесут тяжелые репутационные потери.
Наконец, будем помнить, что наука едина (интернациональна) и что есть локальные школы с их конкретными достоинствами и недостатками.
Евгений Лысенко,
канд. биол. наук, ст. науч. сотр. Института
физиологии растений им. К. А. Тимирязева РАН
«Субъектом управления должен выступать не институт, а рабочая группа» ↑
Если мы хотим представить себе, что станет с нынешней российской наукой в светлом будущем, когда оно вдруг возникнет, то ряд нынешних злободневных проблем следует вынести за рамки нашего взгляда: они забудутся гораздо быстрее, чем сейчас кажется. Говорить стоит о менее очевидных — стратегических вызовах. И надо быть готовыми к тому, что перемены, в целом позитивные для страны, могут создать серьезные трудности для науки в ней, по крайней мере на первых порах.
Так, наука в России — как и во многих других странах — возникла и развивается во многом благодаря имперским устремлениям государства. К настоящему времени, однако, российский империализм себя явно исчерпал. Несмотря на сохраняющиеся амбиции, нынешние усилия по поддержанию империи вступают в явное противоречие с перспективами развития страны, обрекая ее на социальную деградацию, сползание в архаику, самоизоляцию и бессмысленные конфликты с другими странами. Любые серьезные позитивные перемены возможны лишь при переформатировании нынешнего государства; сохранение его в форме империи не сулит стране ничего хорошего.
Сейчас никто не сможет сказать, какими способами осуществятся эти перемены и к каким политическим формам они приведут: возникнет ли на территории РФ реальная федерация, конфедерация, некий commonwealth или же несколько независимых государств. Ясно, однако, что их возникновение неизбежно будет сопровождаться децентрализацией, ослаблением «властной вертикали» и усилением роли регионов. Следовательно, судьба науки в данном конкретном городе будет меньше зависеть от федерального центра и больше — от властей и ресурсов региона.
Регионализация науки поначалу создаст немало проблем для ученых: очень многое будет зависеть от местной специфики (впрочем, вряд ли проблемы этим ограничатся…). Есть, однако, и хорошая новость: регионы, получившие больше самостоятельности, наверняка захотят заявить о своем присутствии в большом мире, и фундаментальная наука может предоставить им прекрасные возможности для этого. Так что ученые, работающие на достойном уровне и публикующиеся в международных журналах, скорее всего, будут востребованы при любых позитивных переменах.
В подобной перспективе вряд ли имеет смысл думать сейчас о конкретных формах организации науки и ее финансирования: в разных регионах они наверняка будут разными. Мне кажется важным, однако, как можно скорее избавиться от взгляда на исследовательский институт как на своего рода завод по производству знаний, в котором ученые работают как наемные рабочие по заданиям, спущенным свыше. Это представление, унаследованное от советских времен, слабо связано с реальностью; тем не менее на нем строятся принципы государственного управления наукой. Именно институт выступает тем субъектом управления, который получает финансирование и отвечает за результаты исследований.
В действительности же научное знание производят не институты, а отдельные ученые или небольшие рабочие группы. Что важнее, сами ученые и управляют этим процессом. Любое исследование — это, по сути, предпринимательский проект, основанный на личной инициативе, за успех и риски которого полностью отвечает его инициатор или координатор. Весь путь от замысла исследования до публикации результатов требует постоянной работы по организации и управлению проектом, на которую по факту и тратится бóльшая часть рабочего времени ученых. Фактически ученый всегда выступает как менеджер своего исследования, и никакие профессиональные управленцы не могут его заменить в этом качестве.
Формальное положение научного сотрудника исследовательского института дает ему возможность ставить эксперименты или участвовать в конференциях, но не позволяет нормально заниматься организацией подобной работы. У него очень ограничены возможности для найма и увольнения сотрудников, а также расходования средств. Он сильно зависит от доброй воли администрации института, с которой должен согласовывать многие свои действия. Хорошо, если администрация адекватная, но так бывает не везде… Ну а над своей администрацией возвышается откровенно бесполезная иерархия академических и/или министерских управленцев, съедающая значительную часть финансирования, выделяемого на науку.
Конечно, положение спасают исследовательские гранты: именно они позволяют ученым профессионально выживать в столь некомфортной среде. Хорошо, что сейчас широко заговорили о том, что науку делают именно ученые и рабочие группы и именно их надо поддерживать. Осталось только осознать, что работа ученого — это еще и работа менеджера, и хотя бы не мешать ему в этом деле. Пока до этого далеко. Свидетельство тому — КПНИ с массой управленцев, без которых ученые спокойно могут обойтись. Ну и тот вопиющий факт, что завлабы — то есть сами координаторы исследований — формально даже не признаются научными работниками…
Итак, нужно стремиться к тому, чтобы управление наукой больше напоминало управление малым и средним предпринимательством, нежели управление заводами. Субъектом управления должен выступать не институт, а рабочая группа, возглавляемая состоявшимся ученым. В распоряжение и под ответственность таких ученых и должна выделяться значительная часть средств из научного бюджета.
Роль же института должна быть подобна бизнес-центру: он призван поддерживать и развивать инфраструктуру, необходимую ученым, возможно — выступать координатором крупных проектов, но при этом не вмешиваться в управление текущими исследованиями ученых. Собственно, тут не нужно изобретать велосипед: именно так устроено управление наукой в развитых и не очень развитых странах (вроде ЮАР, где я сейчас работаю).
Алексей Оскольский,
докт. биол. наук, вед. науч. сотр. Ботанического института им. В. Л. Комарова (РАН),
старший преподаватель кафедры ботаники и биотехнологии растений Университета Йоханнесбурга (ЮАР)
Прекрасная Россия будущего, или Как нам обустроить науку по уму ↑
Главный редактор ТрВ-Наука Борис Штерн в «Фейсбуке» затеял опрос, посвященный будущему науки и образования в нашей стране, в случае если существующая система власти вдруг изменится. Публикуем некоторые из поступивших откликов.
Алексей Крушельницкий, биолог:
Во-первых, система не рухнет. Система как-то наверняка трансформируется, но не рухнет, потому что дело совсем не в Путине и кучке его приближенных. В 1991-м мы все радовались — система рухнула! А ни фига она не рухнула. Она просто переродилась и осталась, по сути, такой же. Во-вторых, все рецепты улучшения — что в науке с образованием, что в любой другой сфере — упираются в старый анекдот: тут не кровати переставлять надо, а девочек менять. И проблема именно в этом. Пока новые девочки не появятся (а откуда они появятся?), кровати переставлять просто бессмысленно.
Анна Шубкина:
Изменить Устав РАН, исключая пункт о выдвижении администраторов, — точнее, откатить (в компьютерном смысле) до принятия этого пункта. Разумеется, убрать из большой Академии представителей аграрной науки и медиков. Прекратить гонку за числом публикаций. Разделить фундаментальное и прикладное. Собственно, это всё означает откат к нормативке 1980-1990-х. Провести налоговые льготы для перечисляющих на фундаментальную.
Даниил Наумов, биолог:
Прекратить практику, когда люди сами себе, своим соавторам и своим подчиненным начисляют гранты. Снять конфликт интересов.
Фёдор Кузнецов:
Вернуть легальную деятельность международных научных и образовательных фондов. Отменить закон об иноагентах. 2. Перевести науку в университеты. Финансирование университетов — от чего угодно: эндаумент, спорт, инновационное предпринимательство, реклама, аренда, благотворительные фонды, включая научные, бюджет, наконец. 3. Ликвидировать 90% секретных статей бюджета (они существуют исключительно для разворовывания), бывшие секретные статьи развернуть на финансирование образования и фундаментальной науки. 4. Вернуть самоуправление РАН и университетов.
Алексей Куприянов, социолог и историк науки:
То, что я писал, было направлено скорее на экспресс-коррекцию нынешней ситуации, а не на постройку чего-то принципиально нового на ровном месте. Возможно, нужна несколько бóльшая детализация, но кратко изложил тут.
Андрей Калиничев, химфизик:
«Я тебе один умный вещь скажу, но только ты не обижайся…» (с)
Когда система рухнет (а она таки рухнет, совершенно согласен), то в этот момент (и в течение довольно продолжительного времени после) никому не будет никакого дела ни до образования, ни до науки. Они не будут даже третьестепенными проблемами в глазах общества. Речь будет идти об элементарном физическом выживании (а иначе — не рухнет). Образование (школьное) останется каким-то приоритетом, в меньшей степени — высшее. Но не наука. Наука — это роскошь устойчиво-благополучного общества, а не только что рухнувшего.
Но это всё преамбула, а реально единственный и главный, на мой взгляд, рецепт возрождения научно-образовательного сообщества, да и вообще российского общества во всех его стратах — это максимальное снятие любых препон к самоорганизации и максимальное поощрение самоорганизации. Это всё в какой-то мере уже было в 1990-е, кое-что осталось от того опыта, как и в 1990-е оказался полезным подобный опыт оттепели 1950–1960-х.
Сергей Шишкин, нейробиолог:
По науке у меня давно есть всего одно соображение, и оно применимо при любой власти (хотя, конечно, нужна реальная заинтересованность власти): руководство страны должно создать условия для работы в науке, лучше всего — превосходящие все или большинство стран. Такие, чтобы если бы кто-то хотел максимально реализовать свой потенциал, он ехал бы именно в Россию. Ну и параллельно нужны также наилучшие условия для коммерциализации тех результатов исследований, которые могут быть эффективно коммерциализированы.
Надо понять, что именно это — главное, поскольку хорошие ученые всегда сами заинтересованы в реализации своего интереса, а из плохих никакой KPI и эффективный контракт ничего не выжмут. Именно интерес является единственным настоящим драйвером, а всякие KPI только приводят к замене науки имитацией и очковтирательством.
Валерий Кувакин, философ:
Есть вещи очевидные: убрать из школьных программ предметы религиозного содержания, усилить требования к научности преподаваемых дисциплин, поставить заслон очевидным образцам лженауки и паранормальных верований. Во-вторых, ввести в школьные и вузовские программы дисциплины «критическое мышление и современная лженаука», «основы этики и светского гуманизма». (Если РФ — светское государство, а гуманизм — это то, что отвергнуть трудно, то эта дисциплина будет вполне легитимной в школе и вузе.)
Александр Шень, математик:
Ну, если вдруг — есть опыт 1990-х, соросовские олимпиады и гранты: минимум отчетности, международная оценка, финансирование небольших групп. Ничего более сложного всё равно не выйдет…
Мария Молина, лингвист, преподаватель:
Я бы думала о хорошей начальной и средней школе. Есть неплохие образовательные проекты — надо фиксировать опыт, отмечать плохое и хорошее. Через 10 лет пригодится, когда возьмем Зимний.
Анита Соболева:
Надо вводить реальный федерализм в образовании. Тогда будет конкуренция методик, программ, школ, вузов. Можно будет опробовать разные модели. Должен быть только общий единый состав понятий, которыми школьники должны овладеть к концу средней школы (мой шеф профессор Рождественский в конце 1990-х составлял такой словарь-тезаурус «Круг знаний» — с ведущими профессорами разных факультетов МГУ). Всё остальное — методики, распределение по годам, учебники — должно выбираться субъектами Федерации и школами. Там, где вводится единый учебник, образования не будет.
Юлия Галямина, лингвист, муниципальный депутат:
Давайте мы это будем не в ФБ обсуждать, а начнем серию семинаров.
Алексей Кондрашов, эволюционный биолог:
Дело хорошее. Конечно, нужна не дискуссия в ФБ, а какой-то более спокойный способ обсуждения. Начал бы с серии статей в ТрВ. Я бы назвал вопрос так: «Как сделать науку в России по уму?» — и не завязывал его на вероятную перезагрузку власти. Перезагрузка, может, будет, может, нет — а думать всегда полезно.
Полностью обсуждение см. facebook.com/boris.stern.7/posts/1923206897799859
Редакция ТрВ-Наука будет рада узнать о вашем мнении по обсуждаемым выше вопросам
Золотые слова. Немного идеалистично, и смело. Подписался бы под всем, к сожалению я не учёный «чукча не писатель чукча читатель» :) но пару мыслей попробую изложить, в реальности учёный часто с головой погружон в свой предмет и ему нет дела до политики и ран, ему нужны гранты чтобы заниматься любимым делом. и свобода выбора. Не думаю что такие люди оторвутся от размышлений и присоединятся к подобному обсуждению знал несколько человек физиков которым не было дела даже до мелких бытовых удобств. Смотрел фотографии с конфы в церне профессор в вечной шапочке типа петушок через несколько снимков в пиджаке счужого плеча коллегам стало стыдно и для фото его приодели :) бывает и такое , у него небыло проблем с финансами хорошая квартира в элитном районе просто жалко времени которое можно потратить с пользой , для меня такие люди пример настоящего учёного. к сожалению двадцать лет назад ему было уже 80 врядли он дожил до ста но в 80 лет он сохранил свой разум и на здоровье не жаловался хотя проблемы в таком возрасте наверняка были. буквально за год до смерти математика Арнольда я прочитал его небольшую статью «мягкие» и «жесткие» модели в ней он экстраполирует результат исследования эксплуатционной модели , на экономику буквально одной фразой. статья серьёзно потрясла меня можно сказать открыла глаза :) похоже не только у нас теневой рынок доминирует над «белой» экономикой на западе все должно быть в боле «запущеном» состоянии. Наверно нужна радикально новая модель. Спасибо модераторам за возможность высказаться. Хоть меня иногда изрядно несет :)
«надо развивать институт репутаций в науке»
«надо начать обращать внимание на научную жизнь, общение и интеллектуальную среду внутри НИИ»
«нужно стремиться к тому, чтобы управление наукой больше напоминало управление малым и средним предпринимательством»
Коллеги, нам много чего надо. Но вопрос-то вроде был: «КАК по уму реформировать науку и образование?»
Как именно сделать так, чтобы благие начинания «надо…» не превратились в очередные управленческие глупости? Ибо благими намерениями… Ну, все в курсе.
…А ВЫ посмотрите — 7 ноября — 101 годовщина ВЕЛИКОЙ ОКТЯБРЬСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ …!!!
…И ни одного слова….
А ведь многие мечтают о лучшем, о свободе творчества, многие позиционируют себя с умными…людьми…
И думают, что в РФ — государстве воровском олигархическом, созданным международным олигархатом для разворовывания богатств страны кучкой воров олигархов — ОНИ БУДУТ РАЗВИВАТЬ НАУКУ???
…БРЕД — ОНИ СОЗДАНЫ ДЛЯ ВОРОВСТВА!!
Подолью масла в огонь – похоже, Академию как государственную организацию сделала аморфной система грантов – превратила из армейского экспедиционного корпуса, совершавшего рейды за границы известного Мира, в интергосударственное, пока ещё неструктурированное сообщество наёмников-ландскнехтов с той же функцией, но уже в интересах любого грантодателя. Трудно представить общие семинары с общими научными интересами у группы разнородных грантополучателей, объединенных только вывеской института и не уверенных в сохранении направления исследований через 2-3 года после завершения гранта, пусть даже с приставкой мега. В нашей недавней гражданской истории был похожий быстротечный период «челноков», закончившийся в общем-то благополучно для быта россиян. Не исключено, и в научно-образовательной сфере будет так же. :)
Науку и любой другой социальный институт нельзя улучшить рацпредложениями и мечтами на тему. Он может только сам эволюционировать. Для эволюции (любой) нужны две вещи: мутации и отбор. Мутации — это разные альтернативные структуры организации и функционирования. Они должны конкурировать на одном поле, а жизнь должна отбирать лучшее. В бизнесе это есть. В науке этого нет нигде в мире. Что может исправить ситуацию? Ну мутациям государство не позволит случиться. Тогда хоть отбор, хоть какая-то минимальная прозрачность для начала. Например статьи в электронных журналах могли бы получить наконец возможности для оценки и комментирования. Если кто-то хочет купить на амазоне утюг за 30 евро, он читает отзывы. Если кто-то хочет воспользоваться результатами статьи, стоившей обществу как автомобиль, ему предлагается это делать, в общем, вслепую. Ну или другой пример — всем объявили, что завтра с утра любая бумажка с цифрами и маленьким зеленым треугольником будет считаться деньгами. Все хватают зеленку и назавтра — обвал экономики. Ученым объявляют, что с завтра валютой будет цитирование. Надо добавить две строчки в статью — и вуаля, ваша «валюта» ушла к коллеге. На следующий день обвала не происходит, т.к. … ну так как хуже уже все равно быть не может, нынешнее устройство науки — уже полный отстой, а большинство статей — бесполезный шлак. Как можно улучшить эту систему? Наверное не надо делать валютой то, чего у любого в избытке. Наверное надо искать прямые критерии оценки используемости статей, а не расширять набор косвенных. Например используемость софта на гитхабе оценить реально. А используемость статей на сайтах журналов: прямо проблема-проблема. Начинаются песни про экспертов, их независимость. Очень простое есть решение — наряду с журналами должны быть работающие форумы для ученых, и статья не должна считаться статьей без возможности ее обсуждения на этих форумах. Аргументированного, модерируемого, но обсуждения. Чтобы не было ситуации, когда люди берут чужие результаты, публикуют как свои и им негде возразить. Или игнорируют одни результаты в пользу других и им снова никак нельзя возразить. Или заявляют одно, а делают другое, и им снова нельзя возразить. В 21 веке система научной публикации все еще существует без публичной обратной связи.Комуникация в основном функционирует на пользу коррупции: вы цитируйте нас, мы вас, и мы никому об этом не скажем. Вот что такое сейчас научная коммуникация за пределами обсуждения совместных проектов. Не очень то это здорового. Так что если спросить, что поменять, да все можно поменять и хуже не станет.
“Очень простое есть решение — наряду с журналами должны быть работающие форумы для ученых, и статья не должна считаться статьей без возможности ее обсуждения на этих форумах. Аргументированного, модерируемого, но обсуждения” — звучит хорошо только невозможно в современных условиях. Поясню почему:
1) Для обсуждения статью надо как минимум внимательно прочитать целиком а не только абстракт. 99% же читает только абстракт. А на внимательный разбор статьи может уйти не один день.
2) Для обсуждения статьи нужно так же быть специалистом в сфере. А специалистов мало в принципе, например когда я подавал на рецензию статью то круг специалистов ограничивался 5 людьми и им всем было сильно за 60. Т.е комментировать будет очень узкий круг людей где все знают всех.
3) какой резон такому специалисту который часто еще и сильно загружен тратить силы на комментирование статей если ему за это (как и за рецензирование) никто не платит?
Только если есть свободное время и из любви к искусству?
4) Если неанонимные комментаторы они начнуть открыто описывать все недостатки методики статьи или ее результатов то рискуют тут же заработать себе врагов в лице авторов самой статьи которые сами могут быть рецензентами в следующий раз для критика. Речь то идет о репутации=Карьере и грантах которые могут и не дать на основании комментариев.
5) За комментарий то же надо отвечать. Например если вы в чем то сомневаетесь то просто сказать что этого не может быть потому что не может недостаточно. Нужно доказать свои слова и не всегда только ссылкой на другую статью. А доказательство само может потянуть на полноценную статью.
Вывод: трудоемкость профессионалньного комментария сопоставима с рецензией а польза этого комментария для автора комментария неочевидна так как он тратит много времени и сил но при этом еще и может рисковать нажить врагов.
Вообще справедливости надо сказать что возможность комментирования есть на биоархиве и в ресечгейт можно созавать темы для обсуждения. Так что отчасти возможность комментирования уже реализована. Другое дело что по тому же ресечгейту я вижу что обсуждение идет в основном среди студентов для которых важно написать 1-2 работы для защиты и для которых это чисто временный интерес по необходимости.
Может быть кому-то покажется, что это такая тема в стороне от актуальных. Но на самом деле статьи, их цитирование и использование — это единственное чем ученые отличаются друг от друга, основа для любых оценок, грантов и карьеры. Если оценка этих статей неадекватна, произвольна, манипулируема и непрозрачна, с какими последствиями не борись, они будут самые негативные при любом финансировании. Если будет возможность комментировать, многие еще как захотят. Они потратили время и деньги на исследования и если те неадекватно используются или интерпретируются, либо украдены, люди потратят время и на чтение и на комментирование, не сомневайтесь. И напишут сколько надо, хоть полную статью. Их гранты и карьера от этого зависят (я про остальной мир, если что). А как комментировать люди и сами решат — это их забота. Некоторые левые темы можно убить одним простым вопросом из школьной программы. Не обязательно бить кувалдой.Архив или ресерчгейт ничего не меняют. Был ламповый диод, потом появился полупроводниковый, а возможность уже была реализована. ) Но не появись он, и мы бы сейчас жили как 80 лет назад.
Если человек создал продукт, ту же статью, он за нее должен отвечать: если у других специалистов есть вопросы к ее качеству, использованию, полноте, особенно проблемы, это должно быть известно научному сообществу. Только тогда цитирование будет адекватным, а не в основном случайным, как сейчас. Журналы в этом не заинтересованы: кто же захочет чтобы выяснялось, что есть проблемы со статьями, которые они публикуют. Можно представить, что будет. А еще лучше, представить и сравнить с той тишиной и благодатью, которая сейчас и станет ясно, какие масштабные проблемы скрываются и игнорируются. Все разговоры про экспертов и их сообщество от этого. Затруднена оценка и обсуждение результатов исследований в научном сообществе. Поэтому предлагается отбирать экспертов, которые будут это делать хотя бы эпизодически, кулуарно, и под влиянием конфликта интересов. Т.е. это половинчатое решение, использовавшееся за неимением лучшего. Но лучшее вообще-то есть: прозрачное, массовое и заинтересованное обсуждение науных результатов.
Ваша логика Анатолий ясна, разумеется если есть возможность комментировать это прекрасно. Эту опцию даже технически сделать не сложно. Но тем не менее на текущий момент мы имеем такую опцию только на архиве и ресечгейт. И так будет еще долго. А причина проста, вы сами на нее ответили:
«Журналы в этом не заинтересованы: кто же захочет чтобы выяснялось, что есть проблемы со статьями, которые они публикуют. Можно представить, что будет. А еще лучше, представить и сравнить с той тишиной и благодатью, которая сейчас и станет ясно, какие масштабные проблемы скрываются и игнорируются»
Тем не менее по аргиву и ресечгейту влияние комментариев можно оценить уже сейчас.
Массовое обсуждение превращается в гвалт. Это в лучшем случае. В худшем — это как раз в способ манипулирования. Победит тот, кто кричит громче.
А в научном мире эта проблема решается. Ученые встречаются и обсуждают. И на конференциях и в кулуарах. Есть еще обзоры в серьезных журналах. Их доверяют писать ученым с хорошей репутацией, и это дает возможность расставить акценты.
Лично я, когда выступаю экспертом, всегда смотрю, цитируются ли статьи в серьезных обзорах, и как именно. Для меня это важнее, чем общее количество цитирований.
В гвалт оно может быть в рунете превратится, но западные форумы вообще вполне адекватны. А если ученые будут знать, что все читается узким кругом знакомых, они будут 10 раз думать прежде чем что-то писать. Как можно кричать на форуме громче? Да никак.
«…эта проблема решается». Хорошо. Я возьму неадекватную модель, применю ее в области, где плохо разбираюсь я сам и мои коллеги, опубликую в хорошем журнале (кстати, легко, полно примеров). На конференциях и в кулуарах попрошу своих коллег ее поцитировать. Она взлетит как ракета. Особенно если там простые всем понятные неправильные ответы на сложные вопросы. Как решается эта проблема в научном мире? Что поставит эту статью на то место, которого она заслуживает? Ничего.
Про конференции — это аргумент из серии «у нас уже есть ламповый диод, зачем нам полупроводниковый?». Обсуждение на конференции не фиксируется, оно не доступно для всего научного сообщества. Это знание существует как в дописьменной эпохе: до обеда было, потом все забыли. Любая критика идет мимо, а собственно критика и несет объективную информацию. Будете покупать утюг, наверное прочтете прежде всего негативные отзывы. А где прочесть критику доклада на конференции? Ее нет, значит она ни на что не влияет. Можно тогда считать, что и обсуждения не было.
С другой стороны, как мы сейчас посылаем статьи в журналы. Каждый думает, только бы мне попались «хорошие» рецензенты. И эти 2-3 человека решают пропускать статью или нет. Один как правило вообще ничего не понимает и пишет позитивную рецензию. Другие — как повезет и в основном ощущение, что все строится вокруг как раз конфликта интересов. Чем лучше статья, тем большее ее будут разносить конкуренты. Зато убедил рецензентов и вздохнул спокойно. Вот производители утюгов за 30 евро не вздыхают спокойно, продав утюг. Есть гарантийный срок, может понадобиться ремонт, замена. Но если общество потратило 10000 евро на статью, зачем заботиться о качестве результата, давать какие-то гарантии, верно? 3 рецензента прочли, опубликовано и с плеч долой.
Что такое репутация? Это 1) косвенный критерий, а не прямой, уже безнадежно плохо. Вы доверяете авторитету больше, чем объективным критериям. 2) Это предсказание будущего, как астрология. Человек что-то там сделал в прошлом и когда берется за новые исследования, коллеги ВЕРЯТ, что и там он получит качественные достоверные результаты. Может еще на кофейной гуще погадать? А если он мегаавторитет, то может спокойно вообще любой туфтой заниматься за счет бюджета. Акценты должны расставлять объективные факты, используемость исследования, а не чьи-то персональные достижения в карьере, soft skills & networking. Карьера и авторитет должны быть следствием, а не причиной ценности научных результатов. Не надо ставить телегу вперед лошади.
Репутация — сложный товар. Стоит дорого, а портится быстро. И репутация не имеет ничего общего общего с преклонением перед авторитетами. Ну нет таких пряников, ради которых я стал бы хвалить неадекватную статью и рисковать своей репутацией, которую копил больше четверти века. Попытка подбить меня на это в кулуарах возымеет ровно обратный эффект. И все об этом знают. Поэтому никто не предложит.
То, о чем вы пишите, процветает в замкнутых сообществах, вроде российских тусовок. Там вообще хоть … все божья роса.
«3 рецензента прочли, опубликовано и с плеч долой.» Это только если не думать о будущем. Ибо рецензенты следующей статьи почти наверняка будут знакомы с предыдущей. И воздастся каждому по его вере.
Посмотреть бы еще где репутация портится, разговоров про это много, а реально? Вот серьезно, студент хочет найти себе тему для диплома. Как он может узнать репутацию какого-нибудь профессора? Все такие вежливые, позитивные. Да к тому же не хотят проблем. Кто же ему скажет? На каком заборе это написано? Опять же, нет комуникации на тему репутации, а значит не работает эта репутация, извините. Разрушение репутации — это как крушение самолета. О каждом узнает весь мир, но число таких событий настолько мало, что их роль в очищении научного сообщества нулевая, а сам «институт» репутаций — это скорее миф, чем действующая социальная сила.
А студент по-любому не разберется. И никакой форум ему не поможет. Там одни будут хвалить, другие защищать. Уровень аргументации для студента будет слишком высок. Единственный доступный для студента метод — посмотреть, где и что публикует его потенциальный руководитель. Если человек регулярно публикуется в хороших международных журналах — значит его репутация достаточно высока. Как и любой метод оценки не дает 100% надежности, но работает.
Реально это не работает как крушение самолета. А скорее как вытеснение хама из приличного общества. Перестают публиковать в хороших журналах, не зовут на конференции, не дают грантов, не приглашают в коллаборации, не направляют к нему студентов. Коммуникации между специалистами есть. В своем кругу все всех знают.
А от писания на заборах ничего хорошего, по моему мнению, не будет.
“А от писания на заборах ничего хорошего, по моему мнению, не будет” — т.е Denni предполагает что пусть все остается как есть и все замечательно или даже сносно, а все комментарии пусть будут на конференциях которые как верно было замечено все равно что знание в дописьменную эпоху (как говориться после обеда все забыли…). К слову пользу комментариев которые оставляют студенты я обнаружил например уже сегодня утром, когда искал про некоторые методы и на ресечгейт обнаружил вопрос от студента с точно такой же темой. В небольшом форуме высказались абсолютно никому неизвестные специалисты, и после полуторачасовых поисков по методическим руководствам обнаружилось что все что было кратко сказано на том форуме правда. Иными словами форум очень помог в поиске, как дополнение к уже опубликованным статьям на которые на форуме так же были даны ссылки от людей что интересуются вопросом.
Никто не говорит что комментарии есть истина и мерило, но их наличие однозначно лучше их отсутствия, так как делает систему более открытой для распространения информации и для критики. Странно даже это обсуждать в эпоху развития соцсетей. Что такое статья — монолог выходящий в печать с опозданием на год (средний срок публикации). Что интереснее — монолог или диалог онлайн прямо сейчас? Выводы делайте сами.
Да кто ж мешает пользоваться форумами? Кто возражает против них? Фокус в том, что Анатолий предлагает сделать из неких специальных форумов научное судилище.
Denny, я нисколько не предлагал судилище. Судилище будет, если прийдут комментировать только такие как я. Но полно ведь и нормальных людей.
— Кто там?
— Свои.
— В такую погоду свои дома сидят, телевизор смотрят. Это только чужие шастают.
(с) Мультфильм «Простоквашино»
В общем, нельзя недооценивать неявный отбор людей, которые вместо того, чтобы заниматься своим делом, по своей воле просиживают дни, комментируя чужие статьи.
Мне сообщество профессоров скорее видится группой хищников и эксплуататоров, повышающих свой рейтинг в основном любыми средствами. Их личный успех: это основная и конечная цель. Как правило это довольно ограниченные люди, зацикленные на своей офисной деятельности. Науку в лаборатории для них делают другие люди, а потом они ставят свой бренднейм на их результатах и пропихивают статьи в журналы. Выстраивают взаимовыгодные отношения с другим такими же персонажами чтобы цитироваться. Вручают друг другу награды, делят деньги. Ну и видят себя лучшими специалистами в любом вопросе. Такая у них содержательная жизнь. Так что, опять мое мнение, общество это не особо прилично само по себе. В какой-то момент вообще находиться в окружении этих людей перестало для меня лично быть мотиватором. Судить о профессоре по публикациям (вообще-то сделанным как правило другими людьми), — это метод наподобие религиозной веры. Вам кажется, что это связано, но и только. Другим так не кажется. Это косвенный критерий. В одной и той же научной группе одни сотрудники могут прекрасных результатов достичь, а другие быть аутсайдерами, причем без взякой связи с квалификацией и качеством исследований. Если бы допустим ученые научились такой сложной вещи, как указывать процент вклада каждого соавтора в статью (я знаю, это непосильная задача ни для ученых, ни для журналов), то разницу между профессором записавшим себе 90% статьи и 10% статьи студент или аспирант наверное бы заметил. Но это для ученых слишком сложно и не к чему — у них и так все чудесно, как в газете Правда. Профессура у нас прекрасная, можно сказать героическая — мы часто смотрим телевизор и все про это знаем.
Все это верно для замкнутых тусовок, в которых нет реальной конкуренции. В конкурентной мировой среде просто так ничего особо не пропихнуть. И эксплуатация не особо проходит.
“Все это верно для замкнутых тусовок, в которых нет реальной конкуренции.” — но в условиях когда одной темой занимается две максимум три лаборатории в мире чем вам не замкнутая тусовка в пределах которой и циркулируют тексты?
«В конкурентной мировой среде просто так ничего особо не пропихнуть» — тогда как объяснить что 25% работ в области фармакологии невоспроизводимы и их авторы отказываются раскрывать лабораторные журналы. Как объяснить постоянные скандалы с проплаченными фармфирмами статьями. Сам сталкивался с тем что печатали то что невоспроизводимо вообще никак и это ясно даже по школьному курсу а тем не менее напечатано в журнале второй квантили. Так что можно пропихнуть. И еще вот это в довесок
https://ru.m.wikipedia.org/wiki/Сасаи,_Ёсики
https://ru.m.wikipedia.org/wiki/Хван_У_Сок
«И эксплуатация не особо проходит» — “В 2002 году скандал вызвало публичное выступление одного из его лаборантов в Беркли, с жалобой на то, что Пу заставляет своих сотрудников много работать. Вслед за этим количество его подчинённых уменьшилось[7].” https://ru.m.wikipedia.org/wiki/Пу_Мумин
Это так просто первый всплывший в памяти пример. Про эксплуатацию просто не принято говорить а то на постоянную ставку рекомендацию не дадут вот и терпят студенты и аспиранты.
Комментарии к статьям публикуются в высокорейтинговых журналах регулярно. И на них авторы статей обязаны отвечать, если им небезразлична их репутация. Некоторые статьи вызывают настолько активную дискуссию в виде комментариев и ответов на них, что в несколько раз превышают объем самой статьи, их инициировавшей. Смотри для примера: file:///C:/Users/User/Downloads/DelGiudice_2014_LH-framework_evolutionary-psychopathology_pi.pdf
Насчет того, что специалистов мало, хочется добавить следующее. Большинство позиций в науке временные. Конкуренция за постояные 200-300 человек на место. На одного работающего в области ученого приходится 5-10 уволенных или сменивших тему специалистов в той же области. Помимо того, что это образчик «эффективности» нынешней науки — это вообще-то огромный никак не используемый ресурс опыта. Кто-то (или все) из этих людей вполне способны обсуждать и комментировать то, в чем они разбираются. Это, помимо всего, люди, которые как раз могут бескорыстно делиться идеями и не кривить душой по политическим мотивам. К сожалению сейчас почему-то этих людей не особо считают за ученых. Для того же Google Scholar ученый — это не столько тот, кто проводил исследования и напечатал статьи, а тот, у кого e-mail в домене edu и зарплата из бюджета. Про доступ к журналам и базам данных вообще молчу.
«Большинство позиций в науке временные. Конкуренция за постояные 200−300 человек на место. На одного работающего в области ученого приходится 5−10 уволенных или сменивших тему специалистов в той же области» — напомнило ситуацию с абитуриентами. Конкурс на поступление в ведущие Вузы то же иногда достигает 200 человек на место, а поступают немногие. И из этих немногих еще меньше доходит до 5-го курса, и еще меньше становятся специалистами. Так же и в науке. На это постоянное место подают 200 человек которые вообще боком с темой могут быть связаны, им ставка нужна. Хотя что я рассуждаю — проще провести соцопрос на форуме что бы прояснить много ли специалистов рецензентов у пишущих на форуме при отправке статей. Ну и про то что до постоянной ставки меньше 10% входящих в сферу доходит не забываем https://www.ascb.org/compass/compass-points/where-will-a-biology-phd-take-you/
Про ресурс опыта — ну опыта весьма специфичного, за пределы лаборатории редко выходящего и в прямую валюту почти никак не конвертируемого. И не забываем — множество научных сотрудников имитаторы, гоняют одну тему по кругу десятилетиями просто меняя объекты. Как их данные реализовать за пределами лабораторий и журналов которые никто не читает или читает не дальше абстракта неясно.
«Кто-то (или все) из этих людей вполне способны обсуждать и комментировать то, в чем они разбираются. Это, помимо всего, люди, которые как раз могут бескорыстно делиться идеями и не кривить душой по политическим мотивам» — вот как раз напомнило мне одного комментатора с ресечгейт который давал удивительно хорошие советы по теме, и все хорошо только в его профиле было уже 2 постдока и он лихорадочно искал третий и был согласен на любую позицию (так в профиле и было написано). На фоне студентов — основных коментаторов он конечно выглядел отлично но горький осадочек то остался. Это без претензий к комментатору просто факт что король может быть голым и от этого то же восприятие текста меняется, авторитет комментирующего все равно оказывается сильно завязан на социальный статус.
Авторитет комментирующего не завязан. Это вам так кажется. Кому-то кажется что интеллект завязан на цвет кожи или статус, но это все временные иллюзии, которые в историческом масштабе времени испаряются очень быстро. Просто сейчас мы имеем дело с театральной постановкой по единственному сценарию министерства: «Проф. Санта-Клаус и его маленькие помощники готовят подарки благодарному человечеству.» Каждый в этой постановке играет свою роль, актер в роли Санты обычно старается больше всех и вскоре часто сам начинает верить в свою исключительность и полное превосходство над другими. Если вы ищете работу в науке, то можете подать резюме либо на позицию Санты, либо на позицию маленького помощника. Нет других вариантов и не предвидится. А потом да, кто-то говорит: «Да кто там на форуме дает мне советы? Это же безработный бывший маленький помощник Санты. Вот если бы это был дипломированный эксперт, тогда другое дело!» Ну вообще то это он и есть, дипломированный эксперт, а не голый король, как вам кажется.
В математике критический комментарий работы обычно сводится к замечанию «это важно» или «это не важно» («это красиво» как вариант). Аргументы почему важно или неважно могут быть не менее сложны чем сама работа, но естественно более кратко изложены. Поэтому понятны по-существу только тому кто уже сам разобрался.. Остальные вынуждены доверять авторитету, Определение значимости математической работы голосованием ни к чему кроме смешных курьёзов не приведёт. Что сообществу математиков нужно, так это стимулировать авторитетных людей высказывать своё мнение в регулярных обзорах результатов по их тематике.
«когда одной темой занимается две максимум три лаборатории в мире чем вам не замкнутая тусовка в пределах которой и циркулируют тексты?» Да, это именно тот случай. Но это случай, когда тема никому по сути не нужна и не интересна. Иначе понабежали бы десятки лабораторий, стремящиеся урвать свой кусок. А так, удел маленькой тусовки обычно весьма жалок.
«тогда как объяснить что …» Элементрано. Человеческая природа несовершенна. И идеальных систем тоже нет. Всегда есть некий естественный уровень брака. Даже в самых развитых, цивилизованных и защищенных странах есть разгильдяйство и коррупция, воровство и эксплуатация, насилие и ненависть.
Отличие науки от иных систем — малая предсказуемость и управляемость. Это особенность связана с самой природой изучения того, что еще никто не знает. Поэтому научная система генерирует большой пул людей, статей, идей, а потом из этой массы постепенно отсеивается нечто стоящее. Наводить большой порядок — овчинка выделки не стоит.
«Про эксплуатацию просто не принято говорить…» щас просто расплачусь от жалости. А где это молодым, желающим сделать карьеру и достичь положения, не приходится пахать на дядю? От студентов и аспирантов как правило другого прока и нет, хорошо если вкалывать могут и готовы.
«овчинка выделки не стоит» — это ключевые слова. Всевозможные оценки, рейтинговые журналы, … представляются пустой тратой денег. Кто-нибудь может оценить, что дороже, — само исследование или весь паразитический антураж вокруг него? Наука в современной терминологии может быть только фундаментальной. Ее цель есть обнаружение и накопление новой информации. Возможно это главное предназначение человека, поэтому фундаментальная наука должна оплачиваться обществом без вопросов, — оценка будет в будущем. Правила отбора давно известны, — это образование, диссертации и разумная зарплата. Все то, от чего ожидается практическая польза, должен содержать бизнес, в том числе и в гуманитарной сфере. Эксперты при этом не пропадут, они могут формулировать фундаментальные проблемы.
Не могу согласиться. Ибо не считаю накопление информации наукой. Целью науки я считаю понимание закономерностей. Отсюда — ценность информации очень и очень неодинакова. И оценка — необходима.
Другое дело, что зависимость эффективности оценки от затрат на нее- обычная S образная кривая. При недостаточных усилиях толку нет никакого. При избытке имеет место насыщение, когда значительные дополнительные усилия дают исчезающе малый эффект. Овчинка выделки не стоит. Фокус в том. чтобы оставаться в рабочей части кривой с высоким наклоном.
Максималисты обоих направлений мне не близки.
Установление закономерности — это третий, если не четвертый этап познания, а накопление информации об исследуемой проблеме, как минимум, — второй.
Традиционные направления поддерживаются многими, но на каждом этапе они должны переходить в инженерию, либо минимизироваться. Действительно новый результат распознать и оценить довольно сложно, но легко утратить, поэтому нужен хороший архив и время.
Действительно, а не создать ли комиссию при Президиуме по максимизации тангенса угла наклона S-образной кривой?
Сказано, — отпусти народ мой.
Фишка в том, что наука-то развивается. Материалы, методики… То, что 30 лет назад делалось усилиями солидных ученых, ныне дают делать студентам. Или вообще не делают. И если тогдашняя работа не была востребована, она зачастую уже не представляет ценности. Накопление данных имеет смысл, если направлено на следующие этапы — на решение научной проблемы. Потребных для этого работ более чем достаточно.
Кстати, я полагаю, что накопление данных по упомянутому вами тангенсу не внесет существенного вклада в науку. Мировая наука обходилась без этого и дальше обойдется. Требуемые для этого деньги можно направить на полезные исследования.
Да, помимо вопроса об актуальности, есть еще вопрос качества данных — воспроизводимости, статистической достоверности, полноты и пр. Если этой оценки не проводить, мы потонем в потоке чепухи.
Лично я предпочитаю приличных авторов и приличные журналы именно по этой причине.
IMHO. Чепуха бывает двух видов: недостоверные данные и достоверные, но не несущие никакой информации кроме той, что данная группа освоила метод(ы). О данных. Здесь как с осетриной, которая или она 1-й свежести, или она не осетрина. Это я о качестве данных. Собственно репутация группы и складывается из качества ее публикаций, данные должны быть интересными, т.е. значимыми для людей работающих над фундаментальной проблемой и качественными (достоверность/воспроизводимость). Для каждого исследователя важно решать эти два вопроса для каждой статьи (как своей, так и чужой). Когда мне приходится рецензировать чужие статьи, то я ограничиваюсь оценкой только достоверности приводимых результатов, а оценку значимости/интересности для исследования фундаментальной проблемы, оставляю читателям.
Вот здесь и возникает существенный вопрос о замусоривании информационного пространства. Плагиат и недостоверные результаты не должны публиковаться — с этим все согласны. А вот как отделить значимые работы от незначимых? Современная система научных журналов с этим не справляется. С одной стороны в сколь угодно престижные журналы просачиваются мусорные статьи, с другой — нечто на самом деле важное и концептуально новое трудно опубликовать из-за тупости рецензентов. Считаю, что проблему нужно решать следующим образом: всё достоверное вне зависимости от значения публикуется в электронном архиве, все зарегистрированные специалисты имеют возможность обсуждать статьи (а авторы улучшать), группы авторитетных специалистов ежегодно, а лучше чаще, публикуют списки наиболее интересных статей по их теме и свои комментарии: чем эти работы интересны.
Многие журналы европейского геофизического сообщества (EGU) с этого года перешли на подобную форму рецензирования.
Пришедшая статья выкладывается в полном тексте, ей присваивается DOI и даются два-три анонимных рецензента.
Любой зарегистрированный пользователь может выдать комментарии к рассматриваемой статье. Реценезенты — обязаны.
Ничего в этом трудоемкого нет, по крайней мере для реценезентов просто их рецензия становится публичной. Для остальных да, но если есть желание помочь журналу — всегда пожалуйста, вливайтесь в тред обсуждения.
По моему опыту, примерно треть рецензентов в журналах Q3-Q2 не всегда специалисты в рецензируемой статье, и их рецензии часто сводятся к отпискам типа поправить терминологию — поправить ссылки (добавить мои работы) — поправить язык. Хороший рецензент в теме — редкость, хотя часто встречаются.
При открытом рецензировании недоброкачественные рецензенты тоже выплывают наружу — их рецензии-то становятся публичны, а раньше читались только автором и редакцией. Да и для авторов такой подход более болезнен — раньше их работа и переписка с рецензентами читалась только редакцией и рецензентами, а теперь все ляпы выплывают на общее обозрение. Я думаю, за этим подходом — будущее.
наука оторванная от производства мертва. Критерий работы ученого это научная публикация или разработка, практический результат. Хотя, конечно, очень удобно все сводить к статьям и мерится хиршами.
Нужно потихоньку возвращаться к общемировым критериям оценки ученых и научных работ.
Вы и ваше окружение, Борис, должны определиться: либо «система рухнет через 10 лет», либо реклама программы помощи молодым учёным от этой же системы на сайте.
И если такая программа существует… может система и не заслуживает краха?
@наука оторванная от производства мертва.@
Какое производство будет по математическим работам?
Какое производство по астрономии и т.д.?
«Какое производство будет по математическим работам?» — как насчет математического моделирования при разработке самолетов? Был пример перед глазами когда чистый математик который занимался какими то алгебрами переквалифицировался и устроился работать в Боинг что и позволило ему выжить.
А производство то где?
Если моделирование это производство, то и статья производство
Я не специалист по авионике но по слухам сейчас прежде чем отлить на заводе еталь для двигателя ее как раз и прорабатывают на компьютере (моделируют). Так как я не специалист по авионике то с дальнейшими вопросами рекомендую обратиться на соответсвующие форумы.
PS. Моделирование детали авиационного двигателя которое потом пойдет в серию резко отличатся от научной статьи которая в 99% случаев так и осядет бесполезным бумажным хламом в какой нибудь библиотеке.
Всё правильно, только моделирование деталей — это не математика, а инженерия. Нужно грамотное применение программных пакетов. Математики (в качестве математиков) участвуют в разработке этих пакетов. Да, многие математики могут переквалифицироваться в программистов, инженеров и даже таксистов. В России примерно тысяча научных сотрудников по специальности «математика». Их переквалификация в полезном направлении может здорово поднять многие отрасли народного хозяйства.
«Bombay is 250ms from New York in the new world order» Alan Cox, средина 90х. Это относится к науке может еще больше, чем к коллективной работе над ядром линукс. Разница может быть в том, что инженерам пришлось адаптироваться быстрее, и это всегда нелегко. Очень мало осталось какой-то отдельной, изолированной русскоязычной науки. Английский давно является «входным билетом» в computer science, спасибо «генетике и кибернетике», и изменить что-то уже врядли. Конструктивным было бы совладать с эмоциями и строить контакты с теми, кто знает и может.
Чего можно хотеть от власти когда её интересует только цена на нефть. При профиците бюджета говорить извините просто нет денег. нефть пошла вниз засуетились вбросили информацию что начнут урезать квоты как думаете о ком заботятся ? В прошлый раз так цены и не упали. и сейчас не изменятся как только нефть в плюс пойдет забудут о внутреннем рынке. А наука зачем, кому надо слиняет за бугор. верховного наука напрягает. не помню точно как он сказал но близко по теме. звиняюсь за почти оффтоп.
Не лгите! Верховный главнокомандующий — В.В.Путин — выдающийся учёный, кандидат экономических наук, его диссертация общеизвестна. Он плоть от плоти научного сообщества.
Compute science это не толко прикладное а скорей системное программирование которое опирается на теорию чисел и «чистую» математику иногда болше чем авионика. Человек ушедший в боинг наверняка уже знаком с теорией устойчивости редкий ценный специалист так-что все в выигрыше.Как то пересекался с физиками которые ностальгируют по «почтовому ящику», разработчики лазеров для оборонки так и не сказали чем занимаются в данный момент наверно чем-нибудь интересным. Фамилия одного Феоктистов а второго только по имени знаю 18 лет назад ночевал в одной комнате с ними лазеры закрыли в 80х реззультаты под «сукно». недавно статью читал в нп журнале, оказывается всё правда я малость думал что лапшу мне вешали :) Росатом опятьже пользуется для декомпозиции яр до скандала с сухогрузом во всяком случае реклама на тв крутилась.
У ВХОДА В СТЕЛЛЕНБОССКИЙ УНИВЕРСИТЕТ (ЮАР) ВИСИТ СЛЕДУЮЩЕЕ СООБЩЕНИЕ:
«Уничтожение любой нации не требует атомных бомб или использования ракет дальнего радиуса действия Требуется только снижение качества образования и разрешение обмана на экзаменах учащимися.
Пациенты умирают от рук таких врачей. Здания разрушаются от рук таких инженеров. Деньги теряются от рук таких экономистов и бухгалтеров. Справедливость утрачивается в руках таких юристов и судей.
Крах образования — это крах нации».