Неновогодние итоги

Наталия Демина, научный журналист:

Уходящий 2018 год, помимо важных достижений науки, обзор которых мы опубликуем в следующем номере ТрВ-Наука, был ознаменован продолжающимся преследованием ученых, которым небезразлична судьба страны.

Весь год в Брянске шло разбирательство по «маковому делу», на скамье подсудимых — помимо других обвиняемых — химик Ольга Зеленина. Это дело, длящееся более 8 лет, очевидцам напоминает романы Кафки: более 1666 томов уголовного дела, 235 заключений экспертов, из них 183 по результатам физико-химических экспертиз, 10 тыс. мешков, 250 т пищевого мака, 20 следователей, более 160 судебных заседаний, более 150 млн руб., потраченных на переводы всех документов на таджикский и армянский языки. И всё это — на сфальсифицированных следователями уже не существующей ФСКН доказательствах.

В СИЗО Москвы с июля 2018 года продолжает находиться 75-летний Виктор Кудрявцев, обвиненный в разглашении гостайны, к которой, как утверждают адвокаты, он физически не имел доступа. Суд отказывается выпустить нездорового человека под домашний арест. Более того, за то, что Виктор Викторович отказался лжесвидетельствовать против своего ученика, следователь ФСБ отказал ему в возможности свиданий с родными.

Более двух лет назад, 15 декабря 2016 года, был арестован краевед, глава Карельского «Мемориала» Юрий Дмитриев, в апреле 2018 года он был оправдан, но с октября начался новый судебный процесс по новым ­обвинениям… А пока Юрий Алексеевич сидит в СИЗО, некоторые «краеведы» пытаются найти в Сандармохе «доказательства» того, что расстрелянные там люди — жертвы не НКВД, а «финских фашистов».

Все эти очень разные дела объединяет одно — неуважение к честной исследовательской работе, независимой научной экспертизе, фальсификация следствием доказательств, отсутствие независимого суда и должного контроля общества за правоохранительными структурами, несоблюдение принципа презумпции невиновности. Кроме того, эти дела показали, что научное сообщество довольно апатично, уже смирилось с тем, что в судебные жернова может попасть любой, и только редкие энтузиасты готовы посещать судебные процессы, выходить на пикеты или организовывать какие-то другие общественные мероприятия в поддержку своих коллег. Хорошим тоном считается не говорить об этих кейсах публично.

Если же попытаться выявить какие-то позитивные процессы, то, кажется, научная и творческая интеллигенция начинают делать шаги навстречу друг другу. И в одиночных пикетах в поддержку В. Кудрявцева стоят уже не только физики и биологи, но и переводчики, и работники кино. А «театральное дело» Кирилла Серебренникова и его коллег перестало быть узкоцеховым.

Зоя Светова, обозреватель МБХ.медиа:

Мне кажется, на сегодняшний день дело Виктора Кудрявцева — это самый важный кейс. ФСБ, которая ведет следствие, официально заявила, что 75-летний ученый, который всю жизнь работал сначала на СССР, потом на Россию, виновен в госизмене, потому «причастность Кудрявцева В. В. в совершении инкриминируемого ему преступления полностью подтверждается материалами уголовного дела». Напомню, что суда еще не было. Кудрявцеву отказывают в свиданиях с женой — это месть за то, что он отказался дать показания на своего коллегу. Неужели более 100 тыс. подписей граждан в поддержку ученого, где первым стоит имя Людмилы Алексеевой, ничего не значат для следствия, которое уже вынесло приговор? Зачем тогда в России суд?

Александра Быкова, спецкор ТрВ-Наука (Брянск):

В брянском областном суде третий год идет процесс по самому известному «маковому делу». Позади судебное следствие, прения сторон… сказали свое последнее слово подсудимые. Судья подготовил вопросы для коллегии присяжных. Теперь всё в их руках. 

С самого начала это дело вызывало множество вопросов и непонимание того, в чем же виноваты люди, оказавшиеся в роли подсудимых. Ни в далеком 2010 году, ни сейчас продажа пищевого мака не была запрещена. Ни в одной стране мира пищевой мак не причисляют к наркотическим веществам ввиду ничтожности содержания алкалоидов опия. Этот вопрос исследовался многими зарубежными и отечественными учеными. Именно на их авторитетное мнение ссылалась ученый-химик, кандидат сельскохозяйственных наук Ольга Николаевна Зеленина в письме, которое она готовила от имени Пензенского НИИСХ. Она и сейчас подписала бы его, даже зная, что после этого ее ждут 6 лет судебного преследования.

Неспроста дело не принял к производству Московский городской суд, а в Брянском областном суде приняли только с третьей попытки. Судья Брянского областного суда А.Н. Тулегенов рьяно принялся исполнять свои обязанности председательствующего. У каждого, кто хоть раз присутствовал на заседаниях по делу, возникало впечатление, что судья взял на себя роль обвинителя, помогая, а порой и заменяя прокуроров.

При полном отсутствии доказательств было очень сложно выстроить обвинение. И то, что представители прокуратуры сбивчиво пытались донести до присяжных, судья часто перефразировал и договаривал. Непонятно каким чудесным образом, в суде возникали и тут же допрашивались свидетели обвинения. При этом требования адвокатов вызвать свидетелей защиты не удовлетворялись.

Так, не были допущены присяжные к допросу специалиста Е. В. Ивановой — доктора юридических наук, эксперта с более чем 25-летним стажем работы по исследованию наркотических средств, чьи ответы могли бы дать им полную картину абсурдности обвинения в торговле наркотиками под видом пищевого мака.

Вызывало недоумение у присутствующих и то, как скрупулезно судья отбирал материалы следствия, предложенные стороной защиты для оглашения перед присяжными. Как сетовала в кулуарах суда адвокат О.Н. Деменчук: «Как я могу защищать, если из 36 документов, свидетельствующих о невиновности моего подсудимого, судья допустил к оглашению перед присяжными только 4!». Представьте себе!!! Это всего лишь одна девятая часть!

В ходе процесса судья А. Н. Тулегенов постоянно прерывал выступления подсудимых и их адвокатов перед присяжными. Свои выступления адвокаты сравнивали с нахождением на минном поле, так как любая попытка огласить факт, свидетельствующий в пользу обвиняемых, тут же резко пресекался председательствующим. Адвоката Шухардина судья перебил около 100 раз. Даже последнее слово подсудимых неоднократно прерывалось судьей. Двадцатиминутная речь О. Н. Зелениной была прервана 24 раза. И вот финал. Вопросы судьи присяжным заседателям в точности повторяют обвинительное заключение… Всё те же бессмысленные абсурдные формулировки: «наркотики, замаскированные под семена пищевого мака». И это при том, что ни один свидетель не сказал, что приобретал у кого-либо из подсудимых наркотики.

Не было их, нет, да и взяться им было неоткуда. Было лишь теоретически рассчитанное возможное содержание алкалоидов опия в семенах мака. Это количество было столь ничтожно малым, что даже умноженное на вес всего задержанного на брянской таможне пищевого мака, а это 42 тонны, не превышает 600 грамм.  Наркотики принято измерять в граммах, поэтому в обвинении массу мака выражают тоже в граммах.  Представители прокуратуры и судья немало намучились, читая присяжным про семена пищевого мака массой 42405294,1 г. Кто ж кроме экспертов ФСКН может 42 тонны взвесить с точностью до десятых долей грамма? Вся надуманная следственными органами ныне распущенного ФСКН и поддерживаемая прокуратурой схема контрабанды и торговли наркотиками «под видом семян пищевого мака» не поддается осмыслению и не подтверждена никакими доказательствами.

У меня, не раз побывавшей на заседаниях суда, возник вопрос: кто же за всем этим стоит? Почему прокуратура в свое время позволила возбудить ФСКН столь абсурдное дело? Почему не приняла решение о прекращении расследования? Почему судья, принявший дело, не вынес постановление о прекращении производства по делу? Где та грань, за которой человек, наделенный властными полномочиями прокурора или судьи, перестает руководствоваться здравым смыслом и совестью и становится проводником и исполнителем чьей-то воли?..

Когда этот номер увидят читатели, присяжные заседатели уже вынесут в совещательной комнате свой вердикт по каждому эпизоду. Их решение не только станет знаковым в судьбе каждого из обвиняемых, но и будет оказывать влияние на судьбы тех, кто безвинно пострадал в череде сфабрикованных фальшивых дел, источником которых была ныне распущенная ФСКН. Остается надеяться на беспристрастность и неподкупность присяжных заседателей, на их свободную волю и справедливость.

Ирина Галкова, историк, зав. музеем международного «Мемориала»:

13 декабря 2018 года исполнилось два года с момента первого ареста Юрия Дмитриева. Два года, проведенные отцом и дочерью в разлуке, — и что за два года! Многие в деталях помнят развитие этого (первого) процесса и отклика на него — от ужаса и бессилия до объединения и начала противостояния, когда безнадежность вдруг сменилась растущей надеждой на то, что справедливость — или хоть подобие ее — возможна. И было всеобщее ликование по поводу оправдательного приговора в апреле.

Но потом случилась отмена прежнего решения, новый арест, новое обвинение, еще более грязное и бессмысленное. Было трудно в это поверить, вернуться на исходные позиции к необходимости медленной и упрямой борьбы, отслеживания и анализа событий, о которых не хочется даже думать. Но думать надо. И многие мои коллеги поедут на новый суд 18 декабря, показав, что в нашем отношении к этому делу ничто не изменилось.

Подробнее о делах О. Н. Зелениной, В. В. Кудрявцева и Ю. А. Дмитриева
читайте на сайте газеты и в последующих номерах.
Мы будем следить за развитием событий.