Когда между коллегами-учеными заходит речь о религии, то изначально предполагаешь обычно, что оба атеисты. И можно увидеть удивление и непонимание, если вдруг кто-то оказывается верующим. Действительно, атеистическое мировоззрение четко коррелирует в обществе с уровнем образования и критическим мышлением, т. е. чертами, которые делают ученого ученым. Хорошо известно, что с развитием общества роль религии падает и что религии эволюционируют и сменяют друг друга. Очевидная абсурдность религиозных мифов, их противоречие тому, что мы знаем из физики, биологии, химии, геологии, в конце концов, явная зависимость следования определенной религиозной традиции от того, где и когда конкретный человек вырос (это означает, что выбор конкретной религии — неосознанный), казалось бы, должны быть понятны любому рационально мыслящему человеку. Почему же тогда мы встречаем религиозных ученых? Мне кажется, полезно присмотреться к тому, как рассуждают некоторые наши успешные современные ученые, которые открыто говорят о своей вере.
Например, физик думает, что наука и религия совершенно не противоречат друг другу и что наукой он занимается как ученый, а не как религиозный человек. Он считает, что, будучи физиком, может изучать всё, что угодно, но только не веру и что бинарная логика хорошо работает в науке, но в случае религии оказывается недостаточной. Для него физика и религия существуют на совершенно разных уровнях. Он считает, что самые редкие и ценные моменты в жизни ученого, когда приходят новые идеи, возможно, являются мистическими озарениями сродни религиозному опыту. Приверженность конкретной религиозной традиции (в данном случае — православию) он объясняет тем, что религиозные переживания требуют обустраивания, введения в рамки, а для этого важно окружение, которое следует той же религии. Интересно, что его не смущают вопросы телесного воскрешения, поскольку он считает их бесконечно сложнее того, что изучает физика. Для него церковь нужна фактически для таинств и психической помощи (помощь душе, снятие грехов, укрепление веры), а поскольку религия к науке отношения не имеет, то и об ученом надо судить по его научным работам, а не по тому, религиозен он или нет.
Химик пришел к вере в период психологического кризиса. Это дало ему чувство обновления и сделало его счастливым. Наука и вера, по его мнению, ортогональны, не противоречат, а, наоборот, дополняют друг друга, описывая разные пласты мироздания. Поэтому верующие и неверующие ничего доказать друг другу не могут. Хотя он считает науку величайшим достижением человечества, она, с его точки зрения, не может помочь во многих сферах. На более глубоком уровне для него остаются нерешенными вопросы, например, о том, откуда берутся законы, которым подчиняется этот мир. Как и Луи Пастер, он думает, что малое знание уводит от бога, а большое к нему возвращает и что существование бога не может быть ни доказано, ни опровергнуто научными методами. С его точки зрения, определенные вещи нам надо принять на веру — будь то научные аксиомы или вера в бога. Он согласен, что настоящие ученые сомневаются и стремятся к знаниям, но на самом деле знают очень мало, а те, кто думает, что знает много, интеллектуально мертвы. С его точки зрения, ученый всегда стремится к правде — наука не прощает нечестности. Но ученый несет в себе большой эмоциональный груз, а вера, и особенно исповедь, помогают от него избавиться. Для него очень важно уметь себя простить за грехи, но также знать, что и бог прощает.
Для биолога важна свобода воли, которая, как и понятия добра и зла, несовместима с материализмом. Для него человек — это больше, чем совокупность атомов, и свобода воли у него больше, чем у его предков-обезьян. Поскольку известно, чем геном человека отличается от генома обезьяны, он предполагает, что какая-то совокупность этих изменений делает человека организмом с душой. Что интересно, он может отбросить научный метод, когда говорит о боге, поскольку, с его точки зрения, в этом случае речь идет о другом слое реальности, чем тот, который изучает ученый. Биолог видит отличие альтруизма как эволюционного процесса, направленного в большей степени на родственников, от добра, которое, как он считает, несет христианство, и это добро направлено на всех. Он полностью принимает эволюцию, но тем не менее считает, что нет противоречия с религией, поскольку одна истина не может противоречить другой. Мифологизм Библии нельзя понимать буквально, будь то сотворение мира или первородный грех. По сути, он предлагает фокусироваться на том, что считает исходными постулатами и религиозными истинами, а не на средствах, которыми эти истины доводят до человека (библейские мифы). Тем не менее он задается вопросом: воплотился ли бог на Земле в виде человека две тысячи лет назад? Приверженность большинства его коллег-биологов атеизму он считает следствием сращения церкви и государства, которое отталкивает от себя интеллигенцию. Для него закон о защите чувств верующих и политика церковных иерархов в этой области — трагедия. Он понимает: приверженность именно православию обусловлена тем, что человек вырос в России, тем не менее он считает христианство единственно верной религией. Считает также, что задача церкви сегодня — изменение ее имиджа организации бородатых мужиков в странной одежде, которые отжимают собственность.
Очевидно, что каждый из этих ученых находит для себя какое-то свое, конкретное понимание религии, хотя все они говорят о психологической, обрядовой помощи церкви и о непересекаемости науки и религии. В целом они не принимают религиозных постулатов в том виде, в каком они общеприняты в христианстве. Например, они не считают, что Земле шесть тысяч лет, что был Всемирный потоп, что существовали конкретные Адам и Ева, жившие в одно и то же время. Но это не мешает им принимать, например, то, что Христос был богочеловеком. Они за отделение церкви от государства и, по-видимому, против клерикализации. В этом смысле они солидарны с атеистами, но в отличие от них эти явления современной России воспринимают как угрозу самой религии. Их бог, хоть формально и называется одинаково, по-видимому, отличается от того, что у большинства россиян. Но он, наверное, иной и у матери Терезы и крестоносцев, да и вообще у современных христиан и христиан древних.
Таким образом, когда речь заходит о вере и религии, эти ученые не озадачены вопросами соотнесения реальности и вымысла, отвергают одни библейские мифы, но принимают другие, не используют свой научный скептицизм и рационализм в своем психическом опыте, в том числе в вопросах существования бога, не принимают возможность того, что их опыт общения с богом может быть ошибкой психики. Они считают, что наука просто не может изучать определенные вещи, которые находятся в какой-то иной плоскости, несмотря на то, что наука шаг за шагом опровергла многие религиозные догмы. Например, геоцентрическая система и божественное происхождение сложных организмов еще недавно не вызывали сомнений, но наука предложила лучшее объяснение, и где они сейчас?! Поскольку верующие ученые хорошо знакомы с этим, им остается уповать на разные плоскости познания науки и религии. Но нет никаких подтверждений того, что науке что-то недоступно или что есть какая то «другая плоскость»; мы не видим никаких границ научного познания. Получается, что ученые — тоже люди с их слабостями, страхами, необходимостью психологической помощи, и это для них важнее, чем критическое мышление, или как минимум это им нужно, чтобы использовать критическое мышление в их профессии.
Насколько такое понимание науки и религии верующими учеными может влиять на развитие науки? Что вообще может быть плохого в том, что они получают психологическую помощь в церкви? А что может быть плохого, если это не церковь, а другая организация мистиков? Недавно вышел фильм «Идущие к черту», в пух и прах разоблачающий экстрасенсов. В этом случае рационально мыслящему человеку, конечно, и так всё понятно, как и в случае колдунов, астрологов, ясновидящих и других оккультистов. Но в чем отличие этой мистики от мистики религиозной? Легко же сравнить чудеса, признанные церковью, с чудесами, демонстрируемыми экстрасенсами, а невоцерковленных экстрасенсов (Ванга) с воцерковленными (Матрона), изгнание бесов — с изгнанием порчи, поклонение мощам святых — с поклонением амулетам и черепам, церковный грех — с приворотом, ряженых священнослужителей — с ведьмами и колдунами. У одних — бороды, кресты и молитвы, у других — магические шары и заклинания, у одних — дорогие часы и машины за деньги народа, у других тоже. При этом надо отдать должное тому, как умно устроена мистика в религии по сравнению с примитивным оккультизмом, как там совмещается кнут и пряник, как приписываются достижения естественного отбора (мораль, черты психики, альтруизм), используются иносказание и противоречивые высказывания, чтобы их можно было подвести под всё, что угодно, как списываются отсутствие проверки и воспроизводимости на «неисповедимые пути господни» и «другие плоскости, слои, уровни и пласты».
Когда у нас такая организация науки и такое состояние общества, когда мало веры в правду, разве важно, считается ли ученый верующим, тем более, если вера дает ему психологическую помощь и тем самым помогает в работе? Что изменилось бы, если б большинство ученых стали бы верующими или все превратились в атеистов? Мне кажется, что верующие ученые, в том числе те, что описаны выше, в чем-то «подставляют» науку своим миропониманием и своими высказываниями, несмотря на то, что являются великолепными учеными и прекрасными людьми. Но еще они пример того, как может бродить в потемках думающий человек, поэтому дают всем нам пищу для размышлений. Ведь настоящий ученый не принимает ничего на веру, подвергает сомнению в том числе и свое собственное мнение, а экстраординарные заявления, как известно, требуют экстраординарных доказательств. Значит, обсуждение этих вопросов не бесполезно. Широко распространяет религия руки свои в дела человеческие, но я думаю, что ее стоит рассматривать как маркер развития науки и общества. Чем лучше они развиты, чем выше качество жизни, тем меньше роль религии. Экстрасенсы, колдуны и астрологи — это ведь тоже маркер развития общества, только, может быть, более очевидный.
Вим Николаев
Я прочел, как пытают сейчас «свидетелей Иеговы»
https://www.novayagazeta.ru/articles/2019/03/02/79746-svideteli-i-palachi
Как на этом фоне жалко выглядят потуги записных «гуманистов», толпой бросившихся защищать «религиозное большинство» от того, чтобы, не дай бог, их не обидели какой фразой про то, что атеисты тоже существуют… Если такие правдолюбы, господа, то почему никто и полусловом не заступается «не за наших», которые явно больше нуждаются в заступничестве за то, что хотят думать по-своему?
И кто пытает? Для чьей пользы? Можно подумать, что либералы или воскресший Ярославский ради торжества атеизма…
…или вот еще как храмы староверов разоряют…
Впечатляет. Цепные кобели. Только сказать «ату» — юридических академиев не кончали, по революционной целесообразности мыслят и действуют. Представляю, как развернутся добры молодцы, когда дадут отмашку пятую колонну хватать.
https://blog.classic.newsru.com/article/06mar2019/troll_farm
Л.К.
Согласно энциклопедическому словарю Брокгауза и Ефрона, «вера означает признание чего-либо истинным с такою решительностью, которая превышает силу внешних фактических и формально-логических доказательств».
И вот я никогда не мог понять. Есть столько вещей, в которое можно поверить т.е. принять без каких-либо веских оснований. И вот есть ученый, который одни вещи принимает без доказательств, а другие просит, чтобы ему доказали. Например, аспиранты, делающие диссертацию по физике, биологии или химии. Это же двойные стандарты.
Если верить — не порок, то почему только в Бога? Хочу и верю, что ДНК состоит из тройной спирали. Но маленькие духи берут и искажают данные приборов, чтобы казалось, что ДНК — двойная спираль. Докажите мне, что таких духов нет!
Есть вопросы, на которые мы знаем ответы. И вопросы на которые мы не знаем ответов. Про последние так и надо говорить. И если что-то не имеет оснований, будь то Бог или придуманные мной духи, то надо не верить, а сомневаться. Если вы ученый, то либо вы это берете как гипотезу и проверяете. Либо вы признаете, что это не более, чем плод воображения. Пусть и субъективно приятный лично вам.
P.S. Все-таки самая хорошая лекция по теме наука vs религия в космолога Шона Кэролла. Рекомендую: https://youtu.be/ew_cNONhhKI.
Есть вопросы, про которые вы думаете, что знаете на них ответы, и вопросы относительно которых вы сомневаетесь и вам приятнее думать, что это плод воображения. Вот только переход от «я сомневаюсь» к «это плод воображения» не имеет к науке никакого отношения
Вот именно. Во-первых, «проверяете» — за какой период времени? Что-то, может быть, и «существует» вполне себе объективно и даже рядом, только мы про это не знаем. Как жили тысячи лет, создали великую культуру, науку и искусство, ничего не зная про нейтрино с кварками. И тысячный знак десятичной записи числа «пи», несомненно, существует независимо от существования человека, однако инструментарий, чтобы его найти, человечество создало через много веков после возникновения в математике понятия о числе «пи». И, кстати, никакой феноменологией этот знак не отловить, и в этом смысле в «реальном», вещном мире его нет и никогда не было, это чисто платоновская сущность.
К слову, карьеры сотен (!) современных физиков построены на изучении полностью выдуманных объектов, типа струн или суперпартнёров обычных частиц, в отношении которых есть всё основания полагать, что «в реальном мире» их просто нет. И что-то никто в статусе респектабельных учёных им на этом основании не отказывает.
Во-вторых, есть много, друг Горацио.. Есть очень много вещей в жизни, от секса и войны до езды на велосипеде и игры на скрипке, которые вообще мало смысла обсуждать вне контекста субъективного опыта. Опыт творчества композитора, художника или повара всегда глубоко субъективен, и что с того? И музыка, и живопись, и даже кулинария – объективно существующие феномены. Да, они существуют в пространстве человеческой культуры. Но математические структуры, лежащие в основе гармоний, в том числе музыкальных (про это многое известно), живописных (здесь похуже) или вкусовых (здесь вообще тёмный лес) – уже оттуда, из горнего мира.
Разделяю недоумение предыдущих комментаторов низким уровнем обсуждения в статье – по предмету написаны многие тысячи страниц, но автор об этом, видимо, не знает (или делает вид, что не знает). А зацепило вот что: «..нет никаких подтверждений того, что науке что-то недоступно или что есть какая то «другая плоскость»; мы не видим никаких границ научного познания.»
То есть что там происходит на планковских масштабах — обязательно, товарищи, узнаем, надо только ускоритель побольше построить. И как там сознание с мозгом связано, надо только мозги потоньше нарезать, слайсами. И как живую бактерию из неживых компонент собрать — тоже мне, понимаешь, Лего.. А всё огромное наследие, связанное с деятельностью Курта Гёделя и вокруг — на помойку… Поразительное самомнение – «мы не видим» — кто мы? Сократ со своим «я знаю, что ничего не знаю»? Ньютон с образом себя как мальчика на берегу безбрежного океана истины? Эйнштейн с Бором, полемизирующие о полноте квантовой теории?
Мне кажется почти очевидным, что наиболее практический «водораздел» между религиозным и атеистическим мировоззрением пролегает внутри каждого человека через его отношение к факту собственной телесной смерти – человек, разделяющий любые, пусть самые смутные представления о собственном посмертном бытии, является, по определению, религиозным (а его конфессиональная принадлежность связана, естественно, с конкретным характером этих представлений). Кто-кто, а христиане это прекрасно понимают: «..а если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша.» 1 Кор. 15:14.
Современная наука не имеет методологии исследования этого круга вопросов (очень интимных, к тому же), однако это не означает, что она не может возникнуть в будущем. Любые ссылки на «очевидную невозможность» научной методологии такого рода смешны – помнится, Ломоносов объяснял, что свет, очевидно, не может быть потоком частиц-корпускул, так как существуют прозрачные, но твёрдые объекты — например, алмаз, что было бы невозможно, если бы он был испещрён канальцами, необходимыми для прохождения сквозь него корпускул. Вот бы он удивился, узнав, сколько солнечных нейтрино ежесекундно проходит сквозь его тело.
Различные религиозные системы разработали в этом месте свои методологии. Они могут вам лично не нравиться и, как правило, не претендуют на статус научных (поскольку опираются на субъективный опыт). Но никаких других нет.
http://www.ng.ru/news/642256.html
Заведующий кафедрой теологии Рязанского госуниверситета им.С.А. Есенина, настоятель Спасо-Преображенского Пронского мужского монастыря игумен Лука (Степанов) в интервью ресурсу «Русская народная линия» заявил, что теологи необходимы России для обеспечения национальной безопасности.
«В системе государственного управления и обеспечения безопасности нашего Отечества уже востребованы теологи, — заявил игумен. — Я не открою военной тайны, если скажу, что уже не первый год сотрудники спецслужб обращаются к теологам для проведения экспертиз различных текстов, подозреваемых в экстремистском характере. Также обращаются по поводу подрывной, разрушительной и разорительной деятельности сект, которыми до сих пор изобилует наша действительность. Поэтому теологи необходимы для осуществления безопасности страны».
Мне кажется, что госрелигия РФ — это разновидность сатанизма. Культ власти, лжи, денег и низкопоклонства, грубо замаскированный под православие.
Глубоко-верующие ученые далеко не редкость и не какой-то исключительный случай. А если взять и добавить сюда ученых-агностиков, ученых-мистиков и прочих, то наберется едва ли не половина сообщества. Это говорит о том, что научная картина мира не позволяет заполнить зияющие пустоты и ответить на вопросы о предназначении человека, о субъективном внутреннем мире, о красоте и разной другой иррациональности. При этом, научная картина мира и рациональный научный метод прекрасно вкладываются в более широкую систему, в том числе основанную на личном опыте, построении духовных гипотез, вере в Бога. Как заметили некоторые комментаторы, в плане науки был бы человек хороший и честный, остальное от лукавого. Поэтому, мне совершенно непонятно, зачем нужны такие обсуждения, когда можно отдавать кесарево кесарю, а божие — Богу.
Если следовать чисто научной картине мира, то Вселенную ждет тепловая смерть, человечество погибнет, все обернется в пыль. Исходя из этого, у человеческого существования не может быть логического обоснования ни для смысла существования, ни для морали. В такой материалистической Вселенной можно делать всё, что угодно, и любой поступок не лучше и не хуже другого. Мой личный опыт говорит о том, что это ложное представление. А потому, только научная картина мира неполна. Но такое субъективное восприятие ненаучно, и что же с ним тогда делать? Становится ли оно от такой ненаучности и необъективизируемости более истинным или менее истинным? Если наука не способна отвечать на какие-то важные для человека вопросы на уровне принципиальном, то надо ли обрезать себе все органы внутреннего чувства, которые, собственно, и делают нас людьми?
Я неисправимый атеист, но вот на что наткнулся в практике.
1. Как-то мне потребовалось с чем-нибудь сравнить свой софт для точнгого критерия Фишера из нешкольной матстатистики.
Забесплятный калькулятор для матриц сопряжённости смешной, зато самой высокой размерности обнаружился в богоугодном заведении.
http://www.physics.csbsju.edu/stats/exact_NROW_NCOLUMN_form.html
2. Из свежего рейтинга THE.
The fourth annual ranking of the world’s most innovative universities
shows that Stanford University, the Massachusetts Institute of Technology and Harvard University
have claimed the top three spots, respectively.
Some 27 European universities are featured in the table, with KU Leuven {Лёвенский католический университет} in Belgium
the highest-ranked at number seven.
Печему в Бельгии религия не мешает, а способствует инновациям?!
Потому что там другая религия.
Человековеды учат инженеров продавать изобретения?
«Ведь настоящий ученый не принимает ничего на веру»
Это просто ошибочное утверждение. Не принимать ничего на веру технически невозможно ни для одного человека вообще. Можно даже сказать, что настоящий учёный принимает на веру гораздо больше, чем средний человек, поскольку настоящий учёный обычно глубоко погружён в свою узкую область, и о том, что в неё не входит, не имеет ни возможности, ни желания думать, тем более в чём-то сомневаться. Таким образом, статья совершенно ни о чём.