Три забавные истории

Любой нормально работающий исследователь время от времени публикует научные статьи. При этом случаются разные истории, иногда смешные, иногда грустные, иногда отвратительные. Некоторые из нас время от времени публикуют научно-популярные статьи, иногда по собственной инициативе, иногда уступая жалобным плачам редакторов соответствующих журналов. Поскольку основные наши амбиции лежат все-таки в сфере науки, а не популяризации, то сильных эмоций популяризационные публикации обычно не вызывают. Редактор не понял написанного, потому что давно забыл школьный курс? Ну и что, не велика потеря, отдам в другой журнал. Или вообще — выложу в Интернет, там читателей, может, и поболее…

А что происходит, когда пересекаются сферы и интересы научных и научно-популярных изданий? Нормальная, как мне кажется, ситуация такова: редактор, имеющий профильное образование и реальный опыт работы в науке, следит за профильными журналами и, увидев публикацию, обращается к автору. Половина адресатов отвечает на электронное письмо, половина ответивших обещает написать, половина обещавших пишет. Ну и что, КПД у паровоза было еще меньше, а ездили же! Есть, конечно и другие способы «выхода на авторов», например, по цепочке личных знакомств или через участие в тусовках — кому что нравится. Так или иначе это тривиальные ситуации. Ни гамлетовых страстей, ни офелиевой судьбы. Но «Троицкий вариант» и Интернет дают возможность каждому йорику рассказать о нетривиальном, потешить почтеннейшую публику.

История первая, самая короткая и самая оптимистичная. Некий автор написал статью, в которой напомнил об известном результате, согласно которому наличие реликтового излучения создает выделенную систему координат, но вдобавок еще указал, что это некоторым образом, хоть и в далеком знаке после запятой, возрождает доньютовскую, аристотелевскую модель. Работа была опубликована в очень серьезном научном журнале. Через полтора года этот же автор по просьбе научно-популярного журнала опубликовал в нем под псевдонимом заметку, в которой добавил к идеям академической статьи еще кое-что весьма революционное. Реакции со стороны научного сообщества на это не последовало — не пристало серьезным ученым обращать внимание на…

…А вот и нет! История вторая, прямо противоположная. Некто решил физическую задачу — не сильно революционную, но забавную тем, что рассмотренная в ней ситуация была хоть и менее известна, чем, скажем, колесо на оси, но тем не менее использовалась в технике более века и вполне успешно. Речь шла о «плитках Иогансона», или «концевых мерах». Почему они, если их приложить плотно одну к другой (и лучше не просто приложить, а слегка по­елозить), слипаются? Причем даже в вакууме! А в литературе нормального рассмотрения не было, и в энциклопедиях по этому поводу было написано, мягко говоря, некорректно. Но поскольку задачка была решена без интегралов, мэн нацарапал популярное изложение, приписал псевдоним, да и отдал в научно-популярный журнал, где она немедля и вышла. А через некоторое время его посетила гениальная мысль: написать научным языком и послать в серьезный журнал. Сказано — сделано. Рецензии поразили его — повидавшего в своей жизни несколько десятков рецензий из серьезных журналов на свои статьи — уровнем хамства. Чудо в перьях за неимением других аргументов посоветовало обратиться с этим материалом в слесарную мастерскую. Никаких других аргументов! Потрясенный автор не стал спорить — да и как спорить с обладателем такого могучего аргумента?! — и послал в другой, тоже серьезный журнал. Там она мирно провалялась около года, а потом автор получил рецензию, в которой по существу дела ничего не было, зато выражалось недоумение, зачем было почти что переписывать чужую статью, да еще из научно-популярного журнала. Автор вежливо объяснил ситуацию и попросил, дабы не обижать рецензента, проделавшего большую работу и т. д., передать эти три жалкие странички другому рецензенту. Поскольку был бы признателен за замечания по сути решения… Но редакция сопротивлялась, как Васисуалий Лоханкин в сцене с зеленым бутербродом. Получив два письма, не содержавших ни слова по делу, автор пришел к выводу, что время и нервы дороже. Да и читателей в Интернете, может, и поболее… Мораль: нельзя ставить телегу впереди лошади, даже под псевдонимом.

Третья история — самая поучительная. Один весьма приличный физический журнал опубликовал некую статью о поведении коллоидов. Одному редактору из научно-популярного журнала статья показалась интересной и годной для популяризации, и обратился он к автору с обычной просьбой — см. начало статьи. Автор оказался из той одной восьмой, которая в итоге присылает статью. Статья должна была получить одобрение начальника над редакторами в данном журнале. Но он физики не знал, приличный журнал был ему не указ, где-то слышал, что в чистой воде ничего нет, а те, кто там что-то находят, сплошные петрики. Что коллоид и чистая вода — это разные вещи, он, видимо, забыл и начал требовать, чтобы редактор, заказавший статью (кстати, физик и по образованию, и по многолетней успешной работе), поручился своим честным именем… Редактор подивился, что его частное честное имя поставили выше серьезного журнала, возгордился и поручился. Не помогло и это. Короче, после длительного и бессмысленного общения отчаявшийся редактор просто отдал всё в другой научно-популярный журнал. Где про честное имя сдуру не спросили, а материал опубликовали. Автору исходной статьи редактор рассказал не все детали. Постеснялся.

Мораль: наука существует не в пустом пространстве, а в обществе. И это — вечный источник проблем. Общепризнанно, что наука должна создавать «научный результат», объективную истину, которая нужна и ей самой — для продолжения развития, и инженерии — для создания всего, что нас окружает, — и шаттлов, и чипсов. Но создается наука живыми людьми и в обществе и связана она с экономикой, политикой, психологией этих самых людей. Иногда в науке складывается определенное отношение к какой-то тематике или области, влияющее на дальнейшие исследования в этом направлении. Ситуация эта для науки естественная, потому что учет более ранних исследований — норма, а силы и время ограничены. После серии негативных или «ложноположительных», т. е. положительных, но позже опровергнутых результатов область становится табуированной. Следствие — реальное торможение исследований; в данном случае речь, к счастью, шла не об этом, а всего лишь о проблеме публикации научпопа. Но помнить обо всем этом и учитывать это надо. В табуированных областях требуется не только особая тщательность и надежность, но и готовность столкнуться с предубеждениями. 

Леонид Ашкинази, 
канд. физ.-мат. наук