Красный Золя или Курбский?

80 лет знаменитому антисталинскому памфлету

…В свое время так же печатал Золя
свое открытое письмо президенту Франции…¹

М. Д. Байтальский²

80 лет прошло с того дня, как «Открытое письмо Сталину»³ появилось в печати⁴. Непревзойденный по хлесткости антисталинский памфлет опубликовал парижский журнал «Новая Россия» (№ 71 от 1 октября 1939 года). Ирония истории: «Новую Россию» издавал Александр Керенский — бывший глава Временного правительства. В 1917-м попытка Керенского отбить Петроград у большевиков была остановлена красногвардейцами и матросами, которыми командовал Фёдор Раскольников…

Номер вышел в свет, когда автора «Открытого письма» уже не было в живых: он скоропостижно скончался 12 сентября 1939 года.

Фёдор Фёдорович Раскольников (настоящая фамилия — Ильин) (1892–1939), революционер, военный и государственный деятель, дипломат, публицист; член партии (с 1910-го), один из видных участников Октябрьской революции и военачальников гражданской вой­ны, с 1930-го — дипломат, в 1938-м отказался вернуться на родину, объявлен в СССР вне закона (1939, реабилитирован в ­1963-м); автор «Открытого письма Сталину» (1939), ставшего в 1960-е одним из первых документов самиздата. Умер в Ницце.

«Сталин, вы объявили меня „вне закона“. Этим актом вы уравняли меня в правах — точнее, в бесправии — со всеми советскими гражданами, которые под вашим могуществом живут вне закона. Со своей стороны отвечаю полной взаимностью — возвращаю вам входной билет в построенное вами „царство социализма“⁵ и порываю с вашим режимом».

Тон — в послании Раскольникова Сталину больше всего впечатляет именно тон — наступательный, взволнованный и грозный. Сравнение с обвинительным заключением несколько хромает, юридическим бумагам страстность несвойственна. Иное дело — судебные речи. Бесспорно то, что Раскольников обвиняет генерального секретаря ЦК ВКП(б) и перечисляет его преступления для будущего суда. Он был уверен, что этот суд свершит над Сталиным советский народ.

События вокруг создания «Открытого письма Сталину», судьба и загадка скорой гибели его автора, зигзаги реабилитации заслуживают отдельного рассказа⁶. Датированное 17 августа 1939 года «Письмо…» (для краткости мы далее будем обозначать его так) идеологически предвосхищает и оттепель, и горбачёвскую перестройку. Страстная риторика Раскольникова даже сейчас — в XXI веке — производит впечатление. Каким же эмоциональным событием был этот текст для сочувствующего современника и для читателя 1960-х, встретившихся с «Письмом…» в самиздате!

Подробную самиздатскую историю «Письма…» еще предстоит написать⁷. Первое на сегодняшний день документальное свидетельство о его интенсивном распространении относится к 1964 году. Вскоре после падения Хрущёва комсомольский вождь Сергей Павлов подал записку в ЦК КПСС. Он сообщал о новой идеологической опасности. О том, что создает первый концепт самиздата, Павлов вряд ли догадывался, но так оно и было. Об отдельных, не связанных между собой случаях тиражирования и распространения крамольных текстов и чекисты, и партфункционеры докладывали уже не раз, а Павлов шершавым бюрократическим языком⁸ написал, как сказал бы современный культуролог, о новой городской практике.

Из информации № 01/1688 секретаря ЦК ВЛКСМ. 3 ноября 1964 года. Секретно

Считаем необходимым сообщить о том, что в последнее время в Москве распространяются всякого рода «произведения», в которых весьма субъективно, а чаще извращенно толкуются проблемы борьбы с культом личности, различные явления государственной и общественной жизни.

Такого рода материалы распространяются прежде всего среди некоторой части инженерно-технической и научной интеллигенции, работников литературы и искусства, среди студенческой молодежи.

В числе их серия неопубликованных рассказов Аксёнова⁹ и Солженицына¹⁰, подборки стихов Городецкого¹¹, Айхенвальда, Слуцкого¹², Окуджавы, Пастернака, Гумилёва, Алигер, Эренбурга, Выступление Паустовского по книге «Не хлебом единым», так называемая аннотация на повесть Солженицына «Один день Ивана Денисовича»¹³, «стенограмма» суда над поэтом Бродским в Ленинграде, письмо Раскольникова Сталину, очерк о развитии советской генетики¹⁴, ряд зарубежных материалов по еврейскому вопросу¹⁵ и т. п.

Следует заметить, что какой бы теме не были посвящены рассматриваемые материалы, в них под предлогом осуждения культа личности и его последствий¹⁶, борьбы с бюрократизмом и недостатками проповедуется нигилизм, недовольство существующими порядками, подвергаются охаиванию принципы социалистического реализма в литературе и искусстве, перепеваются зады буржуазной пропаганды, а порой и откровенная антисоветчина.

Комсомольский лидер информировал, что распространение «всякого рода „произведений“» наблюдается в Москве, быть может, потому что там самиздатская активность к тому времени стала особенно заметной. Но мы начнем с Северной столицы. Текст «Письма…» оказался в Ленинграде в 1956-м. И это была еще досамиздатская эпоха.

Из биографии Зинаиды Дубровиной (1906–1996)¹⁷: «В ту поездку по Франции, в книжной лавке русского эмигранта Зинаида Петровна случайно наткнулась на перепечатку знаменитого крамольного письма Фёдора Раскольникова Сталину. Заинтересовавшись (оно понятно — только-только отшумел XX съезд партии), попросила у хозяина разрешения переписать и привезла его домой контрабандой, спрятав оную в бюстгальтере. Запретную копию давала читать особо проверенным, надежным коммунистам».

Первое московское свидетельство нашлось в корпусе дневников «Прожито». Оно уже из времен, когда «Письмо…» распространялось широко.

Из дневника Бориса Вронского (1898–1980): «14 декабря 1964. Понедельник. <…> В Москве сейчас ходит по рукам письмо Ф. Ф. Раскольникова, написанное в 1939 и адресованное Сталину. Недавно о Раскольникове писали в газетах, воздавали должное его честности и партийной принципиальности, упоминали об этом письме, но напечатать его не посмели. Слишком многое резко отрицательное из того, что пишет Раскольников, прочно утвердилось в нашей жизни, стало элементом нашего режима. А письмо сильное, гневное, обличающее. Яша¹⁸ принес его на сутки в субботу, и я перепечатал его — занимает оно 8 страниц».

Кроме обеих столиц и близких к ним регионов, циркуляция «Письма…» зафиксирована в Поволжье, на Урале, текст достиг далеких Новосибирска¹⁹ и Магадана, появился памфлет Раскольникова и на Украине, в Киеве и Одессе. Мы уверены, география распространения была гораздо шире.

Вдали от центра написанное Раскольниковым воспринималось как опасное вольнодумство. Молодой журналист районной газеты во Владимирской области не мог в 1965-м найти собеседника, с которым рискнул бы поговорить о «Письме…». Он получил машинописный экземпляр от приятеля, который учился на философском факультете МГУ.

Из книги Феликса Медведева: «Я не спал всю ночь. <…> Убийственное впечатление. Я не находил себе места, мне хотелось с кем-то поделиться прочитанным. Но это было рискованно: текст был слишком яростно антисталинским. Я перечитывал это „послание“ снова и снова. И каждый раз ощущал, как мурашки бегали по коже. Многие абзацы ставшего трагически знаменитым письма я помню до сих пор наизусть».

В первой половине 1960-х «Письмо…» добралось до Киева, об этом написал математик Леонид Плющ. Слова Раскольникова о голоде 1933-го подтолкнули Плюща к тому, чтобы узнать больше об этой трагической странице истории, которая в советские времена замалчивалась.

«Вторым произведением политического самиздата было „Открытое письмо Сталину“ Фёдора Раскольникова. Там говорилось как о том, что мы уже знали, так и о том, о чем молчала официальная печать (искусственный голод в 33-м году, нежелание помочь испанским республиканцам после поражения революции в Испании и т. д.)» ²⁰.

В Магадане «Письмо…» оказалось не позднее 1966-го. Об одном экземпляре известно, что он прибыл из Ленинграда. Будущий автор книги «Евгения Гинзбург и ее „Крутой маршрут“» (она выйдет в 2010 году), а тогда молодой учитель рассказал о письме Раскольникова на уроке.

Из биографии Михаила Райзмана: «И кто-то из учеников спросил его — были ли люди в 30-х годах, во время коллективизации, которые понимали что и к чему? Время — 1966 год, это конец „оттепели“ <…>. Он стал рассказывать о письме Фёдора Раскольникова, которое ему перед возвращением в Магадан из Ленинграда дали его однокурсники вместе с маленькими рассказиками А. Солженицына…²¹ Михаил Исумурович рассказывал про Ф. Раскольникова минут десять, в классе присутствовала ученица, дочь второго секретаря обкома партии Комаровского. Она пришла домой, рассказала всё отцу, спутав Раскольникова с Распутиным»²².

Если для хрущёвской оттепели интонация «Письма…» и поведение его автора были слишком смелыми, то с началом идеологической ресталинизации стали сугубо нежелательными. Экземпляры «Письма…» неоднократно изымались при обысках. В провинции «Письмо…» фигурировало в ходе следствия по нескольким политическим делам. «Преступным» делал «Письмо…» не только непокорный тон, но и самиздатский способ, благодаря которому текст находил читателей. Пока достоверно известно о двух случаях в 1970-м, когда эпизоды тиражирования и распространения письма вошли в приговоры участникам социалистических кружков в Саратове и Горьком (Нижнем Новгороде). Отметим, что в приговоре, вынесенном в Саратове, текст отнесен не к антисоветским, а к «политически вредным».

Из приговора Саратовского областного суда. 16 января 1970 года

Романов в течение 1967–1969 года с целью использования в проведении враждебной пропаганды размножал на пишущей машинке и рукописью «Письмо Раскольникова Сталину», «Письмо к Всесоюзному съезду советских писателей» от имени Солженицына, выступления Даниэля и Синявского на судебном процессе и другие. Фокеев в тот же период получил от Романова и хранил у себя семь экземпляров «Письма Раскольникова Сталину», три экземпляра письма от имени Солженицына к съезду советских писателей, а также записи с содержанием клеветнических сообщений радиостанций капиталистических стран. Вышеуказанные «письма» также хранили у себя и распространяли Кириков, Куликов и Бобров <…>

Фёдорова, Лукашина и Шепелева Куликов знакомил также с нелегальным политически вредным «письмом Ф. Раскольникова к Сталину».

Из репортажа «Хроники текущих событий» (№ 13 от 30 апреля 1970 года) о процессе в Горьковском областном суде: «Первым был допрошен С. Пономарёв, обвиняемый в антисоветской агитации при помощи литературы самиздата, в изготовлении и расклеивании по городу листовок, в попытке создания организации. <…> На суде он отказался от многих своих показаний и заявил, что ни в чем не раскаивается, по-прежнему протестует против возрождения сталинизма, против преследования властями за убеждения, против ввода ­войск в ЧССР. Он потребовал на суде зачитать инкриминируемое ему „Письмо Раскольникова“».

В 1972-м в Новосибирске «Письмо…» в деле Александра Дмитриевича Рыбакова не было признано вещдоком. В цитируемом далее постановлении следователя «Письмо…» обозначено сразу в трех пунктах — 35, 122, 147 (по недосмотру или для внушительности списка?), при том, что госбезопасность интересовалась «Письмом…» гораздо меньше, чем распространением «Хроники текущих событий». Ее Рыбаков получал из Москвы, он бывал в квартире Петра Якира (оттуда, возможно, привез и «Письмо…»). «Хроника» была главной целью следствия по делу № 24 (именно по этому делу произвели обыски в Новосибирске). В отличие от «Письма…» экземпляры «Хроники» в том же постановлении квалифицированы в качестве «антисоветских и клеветнических, порочащих советский <…> строй» и признаны вещественными доказательствами, подтверждающими «общественно опасную направленность в действиях Рыбакова».

Суд признал новосибирского сам­издатчика «невменяемым» и отправил на принудительное лечение. В Казанской спецпсихбольнице тот пробыл до 1974 года.

Из постановления о признании предметов и документов вещественными доказательствами и приобщении их к уголовному делу 7 августа 1972 года гор. Новосибирск

<…> Машинописные тексты под заголовками «Нравственный облик исторической личности», «Размышление о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», «Открытое письмо Сталину» и ряд других, перечисленных в п. п. 15–17, 19, 23–36, 38, 40–45, 47, 98, 121–124, 127–130, 132–133, 135–136 и 143 данного постановления, по своему содержанию являются политически вредными и идеологически невыдержанными и могут быть использованы органами КГБ в оперативных целях. <…>

На основании вышеизложенного, руководствуясь ст. ст. 83–86 УПК РСФСР, —

Постановил: <…>

2. Документы, перечисленные в п. п. 15–17, 19, 23–36, 38, 40–45, 47, 56–60, 98, 121–124, 127–130, 132, 135– 136 и 143 настоящего постановления, направить в оперативный отдел Управления КГБ при СМ СССР по Новосибирской области для оперативных целей; <…>

Следователь спецотделения УКГБ при СМ СССР по Новосибирской области лейтенант /Бугаков/ ²³

* * *

В 1968-м надежды интеллигенции на обновление социализма если не полностью растаяли, то потускнели. Коммунистическую фразеологию подавление Пражской весны сильно девальвировало, и отношение к «Письму…» стало другим. Исследовательские наблюдения позволяют предположить, что интенсивность распространения «Письма…» к концу 1970-х снижается. Во всяком случае, в «Хронике текущих событий» оно упоминается реже, и последний раз — в 1979 году («Хроника» перестала выходить в 1983-м). К этому времени всё заметнее становится народный сталинизм (расходятся самодельные календарики с портретами генералиссимуса, парадные изображения вождя проникают в публичную сферу: на кабинах фур и в декоре автобусов).

Возвращение Раскольникова и его «Письма…» состоялось в 1987-м: в перестройку вновь с партийных трибун зазвучали слова о революционных идеалах и «ленинских нормах». На этот раз «Письмо…», еще недавно изымавшееся на обысках, напечатали. Но не сразу, в первой статье о Раскольникове были даны лишь выдержки. Статья вышла в популярном иллюстрированном журнале «Огонёк», автор статьи — военный историк В. Поликарпов — пытался писать о Раскольникове даже в брежневское время. В 1988-м «Письмо…» публикуется и в ориентированной на массового читателя газете «Неделя» (тираж — 2 млн экз.), а в 1989–1990 годы текст «Письма…» появляется сразу в нескольких книгах о Раскольникове.

«Письмо…» и его автор ненадолго оказываются в центре общественного внимания. Вскоре в прошлое уйдут и Советский Союз, и коммунистическая система, а «Письмо…» станет историческим памятником, классическим текстом самиздата, который входит во все представительные собрания и антологии. Одна из них издана под редакцией Вячеслава Игрунова, «Письмо…» буквально нашло нескольких одесских школьников и в миг превратило их в самиздатчиков. Воспоминаниями Игрунова мы завершим публикацию о самом знаменитом антисталинском памфлете.

Из воспоминаний Вячеслава Игрунова

Самиздат появился случайно. Мы о нем совершенно не знали. Вот мой коллега Александр Рыков, тот самый, который меня записывал в одну библиотеку, в другую, вообще он у нас был самым активным коммуникатором, он читал в городской публичной библиотеке имени Ленина какую-то книжку, и ему понадобилось посмотреть, кто такой Троцкий. Он быстренько полез в Большую советскую энциклопедию, а статьи о Троцком нет. Пардон, как это — Троцкий есть, но о Троцком нет! Зато там есть статья «Троцкистско-зиновьевский блок». Ну, за неимением гербовой пишем на простой. Читаем «Троцкистско-зиновьевский блок». Страничку переворачиваем, а там лежит рукопись — письмо Раскольникова Сталину, в книге, от руки переписанное. Он хватает эту бумажку и быстро ко мне: «Смотри!» Мы читаем и обалдеваем! Это пафос, который мы сами разделяем. Это январь 1967 года. Это наш человек, наше письмо! Это такое сильное впечатление — вот, уже в 30-е годы сам Раскольников… Ну, во-первых, он нам встречался у Ленина где-то, по каким-то волжско-каспийским делам. И во-вторых, он-то есть в справочниках. И вот Раскольников, эта фигура, он пишет такое письмо! И судьба у него такая трагическая. Ну всё!

Тут же я дал переписать от руки невесте одного из участников нашей группы, она переписала, а через некоторое время мы в четырех экземплярах распечатали на машинке и раскидали копии: одну оставили у меня, чтобы с этим работать, а остальные — в трех разных хранилищах. Причем мне даже сейчас трудно вспомнить эти три хранилища. Два я точно помню, где они были, потому что я с ними постоянно взаимодействовал, а третье, видимо, было НЗ (неприкосновенный запас. — Д. Е. и Г. К.), я даже не помню, где оно находилось. И это была первая бумага. До того как у нас появился другой самиздат, прошло довольно много времени, еще целых полгода²⁴.

Дмитрий Ермольцев, Геннадий Кузовкин

¹ Открытое письмо французского писателя Эмиля Золя, опубликованное в газете «Орор» (фр. L’Aurore) в 1898 году под заголовком «Я обвиняю…!» (фр. J’accuse…!). Писатель обвинил правительство в антисемитизме и противозаконном заключении в тюрьму Альфреда Дрейфуса. Ответом власти стал суд над автором письма, ему пришлось бежать в Англию. Возможно, из-за письма Золя в письме Раскольникова только единожды встречается слово «обвинение»: «С помощью грязных подлогов вы инсценировали судебные процессы, превосходящие вздорностью обвинения, знакомые вам по семинарским учебникам средневековые процессы ведьм».

² Михаил Давыдович Байтальский (псевд. И. Домальский; 1903–1978), журналист; участник антисталинской оппозиции в ­1920-е (исключен из партии в 1927-м), узник сталинских лагерей (1936–1941, Воркутлаг, ссылка; 1948–1957, спецтюрьма, Марфино, Воркутлаг), участник Великой Отечественной войны. Автор самиздата и тамиздата. Мемуарист, подвергся преследованиям: обыск (1977). Умер в Москве. Прах в 1990-е перезахоронен в Израиле.

³ См., напр., здесь: scepsis.net/library/id_446.html

⁴ Другая редакция данного текста опубликована на сайте «Кавказского узла».

⁵ Видимо, отсылка к «Братьям Карамазовым» Достоевского.

⁶ Статью об этом подготовили историки Дм. Зубарев и Г. Кузовкин (см. Большевик вне закона. Как Фёдор Раскольников писал Сталину // Огонёк № 36 от 16 сентября 2019 года, с. 28). В этой публикации отчасти использованы материалы той статьи.

⁷ Новую страницу в изучении самиздата могут открыть цифровые технологии. Обратим внимание читателей на международную научную инициативу «Сохраним память о Самиздате». Ученые из «Мемориала» и Кембриджского университета создали первую онлайн-анкету, которая позволяет каждому рассказать о своем самиздатском опыте. На сайте Кембриджского университета размещен рассказ об исследовательской инициативе (mml.cam.ac.uk/samizdat/about) и сама анкета (mml.cam.ac.uk/samizdat).

⁸ Слово «самиздат» Павлов в своей записке не назвал, видимо, как чужое, хотя писал именно о нем. 

⁹ Павлов, его помощники или самиздатчики приписали сыну (В. Аксёнову) главы из книги матери Евгении Гинзбург (по мужу Аксёновой).

¹⁰ «Крохотки» — это становится ясно из «Списка некоторых материалов, распространяемых в рукописях», который дан в записке.

¹¹ Возможно, ошибка человека, готовившего документ. Д. И. Зубарев предположил, что речь идет о подборке стихов А. М. Городницкого. Одна из таких подборок сохранилась в архиве «Мемориала», в нее включены стихи: «Снег», «Деревянные города».

¹² Речь идет о сталинском цикле Слуцкого.

¹³ Автор В. Л. Теуш. Этот текст (или его редакция) был позднее напечатан за границей под псевдонимом (Благов Д. Александр Солженицын и духовная миссия писателя (к годовщине публикации «Одного дня Ивана Денисовича» // Грани. 1967. № 64, 65).

¹⁴ Первоначальная редакция исследования Жореса Медведева «Биологическая наука и культ личности» о разгроме генетики в СССР.

¹⁵ Упоминавшийся «Список некоторых материалов, распространяемых в рукописях» открывается разделом «Материалы по вопросам семитизма (так. — Д. Е. и Г. К.) и антисемитизма», в нем только один переводной материал: «Проблемы реадаптации у евреев и неевреев, спасенных в концлагерях. Статья, перепечатанная из французского журнала (20 печатных страниц)». О какой статье и журнале речь, пока не выяснено, вдруг кому-то из читателей знаком этот перевод?

¹⁶ Павлов направил в ЦК КПСС и сами «произведения», включая «Письмо…». На Старой площади этот текст был уже известен. В ­1963-м, когда готовилась реабилитация Раскольникова, «Письмо…» изучалось и оценивалось так: «В письме Сталин обвинялся в самовозвеличении, фальсификации обвинений против невиновных и истреблении ленинских кадров партии (нереабилитированные и, стало быть, еще „виновные“ Троцкий, Зиновьев и Каменев, видимо, входили в когорту „ленинских кадров“. — Д. Е. и Г. К.), дискредитации социализма и советской демократии, измене делу Ленина и предательстве по отношению к международному революционному движению <…> он [Раскольников] враждебной деятельностью против СССР не занимался. Опубликованное после его смерти в иностранной прессе „Открытое письмо“ в своей основе направлено против произвола Сталина».

¹⁷ Багрова Н., Шушарин И. Cristian Dior в ритме политрука Зинаиды. Благодарим за указание на этот и ряд других источников волонтера «Мемориала» Евг. Бурехзона.

¹⁸ Вероятно, биолог Я. Д. Гуревич (1921–1998), работавший в МГУ.

¹⁹ Экземпляр был представлен в одном из местных антикварно-букинистических магазинов.

²⁰ Плющ Л. На карнавале истории. Воспоминания. London: OPI, 1979. С. 59. Плющ сообщает о том, что фрагмент Письма был напечатан: «Часть этого письма была опубликована впоследствии в газете „Известия“». Видимо, это ошибка памяти мемуариста, в просмотренных статьях «Известий» «Письмо…» упоминается, но не цитируется (Тихомиров В. Красный адмирал // Известия. 1964. 1 апреля.; Гришанов В., адмирал. В защиту доброго имени // Известия от 9 сентября 1964 года. Развернутая версия статьи Гришанова вышла в «Военно-историческом журнале» (1964. № 9), но и там нет цитат из «Письма…»).

²¹ Те самые «Крохотки», о которых писал Павлов.

²² Интернет-портал «Моя родина — Магадан».

²³ Архив УФСБ по Новосибирской обл. Д. 17711. Т. 3. Л. 238–249. См.: Савенко Е. Н. На пути к свободе слова. очерки истории самиздата Сибири. Новосибирск, 2008. С. 169, 173–175. То же — spsl.nsc.ru/fulltext/GPNTB/076_gpntb.pdf

²⁴ Вячеслав Игрунов: «Я был диссидент в диссидентстве» / Г. Морев.