Фото П. Платова
Оригинальный текст интервью Наталье Васильевой, опубликованного 10.09.2019 в газете «Вечерняя Казань» под заголовком «Профессор КФУ сравнил Минобрнауки с похоронным бюро, а университеты — с хосписами» [1].
Развитие науки и образования невозможно без человеческого таланта и академических свобод, создающих необходимые условия для творческого преподавания и научной работы. Без них корпуса и аудитории, заполненные даже самым современным и дорогостоящим оборудованием, не более чем склады приборов, быстро устаревающих и ломающихся и без всякого употребления. И что же делает Минобрнауки России для создания этих необходимых условий?
Отравляет университетскую жизнь бюрократизацией, достигшей сегодня гротескно-чудовищных размеров, парализующей нормальную жизнь вуза и порождающей различные формы лже- и псевдонаук. Грядет эпоха неолысенковщины. В связи с этим удивительно ли, что в России прекратился экономический рост и увеличивается число техногенных аварий?
Всё это результат политики, систематически проводимой Министерством науки и высшего образования РФ на протяжении многих лет. Под звон громко заявленных космизмов, суть которых сводится к обещаниям чудес в ближайшем будущем, происходит деинтеллектуализация страны. Первейшим признаком ее является вытеснение фундаментальной науки и образования в России из всех сфер университетской жизни. Финансовые ресурсы, выделенные на развитие высшего образования и науки России, практически и не касались наиболее принципиальных и системных сторон ни науки, ни образования в российских университетах.
Финансировались в основном технические аспекты, связанные с инфраструктурой: ускоренная закупка дорогостоящего оборудования, переустройство/строительство новых корпусов, создание всевозможных Сколково, иннополисов и прочих полей грядущих чудес. Частично это и может быть вполне полезным, однако без выполнения всех необходимых мер является пустой и преступной тратой денег.
Помимо этого, значительная часть финансов ушла на очевидно пседонаучные и псевдопедагогические предметы: бесчисленные переделки учебных программ, сводящиеся в конечном счете к уменьшению часов на преподавание фундаментальных дисциплин; написанию лишенной всякого практического значения, заметно отнимающей рабочее время и отбивающей всякое желание творческой работы многостраничной макулатуры с постоянно меняющимися названиями, структурами и правилами заполнения (УМК, ФОС, РПД…). Произошел взрывообразный, ничем не оправданный рост управленческого аппарата, пожирающего существенную долю денег, выделенных из госбюджета, на развитие науки и образования. Для оправдания своей важности и нужности этот аппарату страивает регулярные сезонные припадки бюрократической активности, изрыгая разнообразные почины, поприща, судьбоносные инициативы, проверки, тестирования, постоянно совершенствует формы отчетности, угрожает аттестацией и увольнениями…
Социальная значимость всех этих деяний, компетентность их анонимных авторов никогда научно-педагогической общественностью не обсуждались. Всё, идущее из Минобрнауки, в приказном, спешном порядке под угрозой увольнений подлежит немедленному исполнению, так как если бы речь шла о вопросах жизни и смерти как минимум человеческой цивилизации. Второстепенное выдается за главнейшее, причины подменяются следствиями. В результате катастрофическое состояние всей системы высшего университетского образования в России по всем системно важным позициям.
Прежде всего это кадровая катастрофа, порожденная системной неконкурентоспособностью большинства российских университетов. Сегодня подавляющее большинство университетских профессоров, работающих на мировом уровне, — люди пенсионного возраста. Большая часть талантливой молодежи, желающей заниматься наукой и преподаванием, уже работает в западных университетах и лабораториях или ищет такую возможность. Уезжают не все, пока еще можно указать отдельные, находящиеся в сравнительно благоприятных условиях группы. Их, однако, уже недостаточно, и они не являются в существующих условиях университетской жизни «точками роста», а скорее играют роль временных обезболивающих точек, маскирующих реальное состояние дел.
Сегодня размер пенсий профессоров пенсионного возраста 12 000–16 000 рублей. Контракты с ними заключаются ровно на год. Отказ в контракте фактически эквивалентен приговору на нищую и убогую старость. Уехать и найти работу в западных университетах или лабораториях им уже практически невозможно. Реальным итогом многолетней трудовой деятельности оказывается полная зависимость от администрации университетов. Преподаватель пенсионного возраста, таким образом, становится современной разновидностью крепостного раба. Шантажируя увольнениями, администрация их руками способна осуществлять любое безумие. Талантливая молодежь из числа студентов или аспирантов видит и прекрасно понимает реальное положение своих учителей. И естественно, возникают вопросы: «А хочу ли я для себя такого „прекрасного будущего”? Во имя чего мне здесь оставаться? Пока я молод, полон сил и не боюсь конкуренции на мировом уровне, может, мне при первой же возможности уехать из России? Тем более что вся эта история продолжается не год-два года, а, если задуматься, как минимум лет 20…» Процесс распада, таким образом, ускоряется.
Речь также идет об аудиторной нагрузке профессорско-преподавательского состава. В западных университетах в зависимости от общих объемов и способов финансирования (частного или государственного) аудиторная нагрузка профессоров (там все штатные преподаватели считаются профессорами, либо associated professor, либо full professor) варьируется в пределах 4–10 учебных часов в неделю: 2–5 аудиторных занятий по 90 минут, т. е. 110–300 учебных часов в год. Причем аудиторная нагрузка порядка 300 учебных часов в год считается на Западе огромной, как правило, ее имеют профессора практически не занимающиеся научной работой, чья деятельность сводится в основном лишь к обучению студентов сравнительно рутинным предметам. В этом нет ничего случайного, лишь в таких условиях возможно качественное и глубокое обучение сложным современным дисциплинам и полноценная научная деятельность. У нас же подавляющее большинство университетов, за исключением МГУ (возможно, и еще нескольких элитных вузов), никогда и близко не подходили под эти стандарты, как правило, превышая обсуждаемые пределы учебной нагрузки в 2–3 раза. В современной России все отмеченные обстоятельства и их естественные следствия не только сохраняются, но и усиливаются по сравнению с СССР. Причем все это было известно всегда и всем. Однако многочисленные попытки, которые предпринимали многие профессора, всегда гасились администрацией вузов. А речь идет о необратимом исчезновении в России системы университетского образования.
Можно ли спасти ситуацию? Не знаю, но, если и можно, первейшие действия и шаги просты и очевидны.
- Учебная аудиторная нагрузка, как и в западных университетах, должна быть в пределах 4–10 учебных часов (2–5 аудиторных занятия по 1 час 30 минут) в неделю. Без соблюдения этих условий российские университеты системно неконкурентоспособны.
- Пенсия преподавателей, достигших пенсионного возраста, как и в западных университетах, должна составлять порядка 80% их прежней ставки. При этом сохраняется, при соответствующем желании, право ушедших на пенсию профессоров читать учебные курсы, проводить исследования, оставаться консультантом, но теряется право быть руководителем. При пенсиях в 12 000–16 000 рублей подавляющее большинство талантливой молодежи не будет оставатьсяв российских университетах. Университеты превращаются в хосписы.
- Соотношение студент/преподаватель, а соответственно и финансирование университетов, должно определяться в соответствии с числом поступающих на первый курс студентов. Оно не должно зависеть от дальнейшего возможного отсева неуспевающих. Если это правило не соблюдать и финансирование университетов делать пропорциональным количеству фактически обучающихся студентов, то рано или поздно значительная часть студентов перестает прилежно учиться, шантажируя тем, что зарплата преподавателей и само место работы напрямую связаны с количеством обучающихся. De facto это уже давно произошло.
- Преобразовать существующие институты повышения квалификации и стажировки, являющиеся сегодня пустой профанацией, в оплачиваемые через каждые 5 лет творческие отпуска по 3–5 месяцев. Подобное имеет место во всех западных университетах под названием subbaticle, когда профессор сам имеет возможность выбрать себе форму и место повышения квалификации или самообразования.
- Максимально ограничить полномочия Минобрнауки, оставив за ним общие рекомендательные функции.
- Вернуть систему выборов должностных позиций. Максимально сократить управленческий аппарат университетов, отдав ведущую роль Ученым советам. В частности, должность ректора должна быть регулярно переизбираемой, а оклады ректоров и проректоров и прочего университетского начальства не должны превышать более чем в 1,5–2раза средние оклады профессоров.
- Предоставить Ученым советам университетов право самостоятельно формировать и утверждать учебные программы.
Наиль Фаткуллин,
физик-теоретик, профессор ИФ КФУ
Имхо, самые важные пункты почемуто оставлены последними — выборность должностных позиций, это принципиальная штука. без нее с бюрократией справляться просто некому.
…Без смены общественно — политического строя в стране — лучше не станет…
И бюрократию тоже кто то назначает, оплачивает и контролирует ее работу!!!!
В США принято за точку отсчёта брать обычно не среднюю, а медианную зарплату. И это правильно.
да разве в зарплате дело???
СЕЧИН получает наши 56 000 000 в месяц…
ПОЧЧЕЕММУУ???
«под названием subbaticle» Думаю, что это незнание, а не опечатка. Sabbatical.
Полностью согласен с положениями этой статьи. Российское образование находится в катастрофическом положении. Квалифицированные кадры уходят по естественным причинам, а равносильной смены им нет, и более того, и не предвидится. В таком бедственном и бесправном положении преподаватели не находились ни во времена советской власти ни, тем более, во времена царской России. На руководство вузов все чаще назначаются «топ-менеджеры» , которые не имеют ни научного потенциала, ни опыта преподавательской работы. Зато министр науки в интервью сообщает, что будет подготовлено 35 тысяч молодых ученых. Хочется спросить» Кто их будет готовить?» В результате проводимой политики нарушена преемственность и потеряны целые поколения молодых ученых. Это привело к утрате многих научных школ, которые являются основой научной деятельности и источником подготовки квалифицированных кадров.
На мой взгляд, хорошая статья. У меня вызывает сомнения только пункт 7) — университеты государственные, а значит должно быть единство на Государственном образовательном пространстве. Частные вузы делают то, что приносит им прибыль, но Государственные вузы решают разнообразные задачи..
IMHO: пункт 7 принципиален именно для университетов. Именно университетская профессура должна отслеживать состояние современной академической «ноосферы», т.к. это их профессиональная задача. Госчиновники не имеют возможности быть в курсе развития интеллектуальных процессов в глобальной академической среде.
к кому обращен этот глас вопиющего? вас никто не спрашивает «как надо», они сами все знают
«»»Можно ли спасти ситуацию? Не знаю, но, если и можно, первейшие действия и шаги просты и очевидны»»»- в науке, как и в стране в целом — все происходит не само по себе — идет управляемый процесс…
КТО И КУДА ВЕДЕТ СТРАНУ???
…Ведь кто то придумал ФАНО…
Кто то придумал МИНОБРНАУКИ…
Кто то ставит задачи,контролирует их выполнение…
Это можно сделать только вне российского законодательства и российских культурных традиций
Сколько можно валить все на Лысенко. Уже и в техногенных катастрофах обвиняют. Где экономически обоснованные доказательства вреда деятельности главаря Васхнил в РАН СССР? Внесите современную струю про пиндосов и укропов.
Автор прав- деградация интеллектуального слоя страны видна во всем: от кабинета министров , до работников управления в ЖКХ. Сколько жилищного, дорожного и производственного хлама в стране. Все надо строить заново, людей переселять, обеспечивать инфраструктурой, осваивать новые технологии. А они зациклены на «элитках» домов, дорог и ракет.
Полагаю, что глубинная причина — в развале «практичного» школьного образования и «патриотического» воспитания. Это не услуга, а обязанность общества — растить достойную смену, которая любит страну.
Столь же практичной должна быть гос. система оплаты труда. Без «нищих» и «богатых» работающих. Примеров в северной Европе — масса.
С 90х годов 20го века нас настойчиво губят, подпитывая амбициозных недоучек, в виде «эффективных менеджеров» .
Срочно Требуется государственная экспертиза РАН по всем имеющимся проектам воспитания. образования и подготовки кадров в стране. Данная статья — ее элемент. Только кабмин, как видно, к этому не готов. Надо его «готовить». На это и направлена статья.
Пост, достойный президента РФ, — правда, слегка категоричный относительно интеллектуального слоя, — ведь у нас он весь из народа, — и РФ существует, — как-никак это его заслуга. А что порядка идеального в доме нет, так это не ново и никого не пугает – была бы работа по душе.
А вот насчет школьного образования полностью соглашусь, — и начать, похоже, надо с повсеместного перехода на учебу в одну, первую, смену, — тогда найдется время и для внешкольных занятий детям и учителям, да и заинтересованным взрослым.
И ещё, — Академия по определению, — это место, где занимаются наукой – непрерывно, изо всех сил ищут и создают новое знание, — и с патентным бюро его путать не стоит, хотя история говорит, — и в бюро, случается, работают гении. Другими словами, всех устроит, если Академия сама будет генерировать проекты и масштабно их верифицировать при достаточном финансировании.
А насчет авторских пунктов, — похоже, с ними согласятся все думающие о пенсии преподаватели дошкольных, средних и высших учебных заведений. Правда, я не уверен, что большинство уже со студенческой скамьи выстраивает жизнь, ориентируясь на размер пенсии.