Споры и рассуждения о том, чем грозит человечеству глобальное потепление, не прекращаются и в аккаунтах соцсетей наших авторов и читателей. Диалог палеонтолога, докт. биол. наук, вед. науч. сотр. Палеонтологического института РАН, завкафедрой биологической эволюции биофака МГУ Александра Маркова и палеоклиматолога, сотрудника и лектора факультета наук о Земле и планетах Калифорнийского университета в Дэвисе (США) Ирины Делюсиной в ветке Наталии Деминой [1] показался нам настолько интересным, что мы решили опубликовать его на страницах ТрВ-Наука.
Александр Марков: В научной среде, где я вырос (в основном это ПИН РАН), большинство считало, что страхи вокруг глобального потепления сильно преувеличены. У нас скорее был консенсус, что это всё ерунда. Немало ученых, сомневающихся или в самом глобальном потеплении, или в его антропогенности, или в катастрофичности последствий. Среди них академик Израэль, который был одним из самых уважаемых и авторитетных климатологов страны. Так что не удивительно, что у нас в стране было скорее принято не верить во всё это. Для палеонтологов, знающих, как менялся климат в прошлом, это тем более естественная реакция. Мы-то знаем, что для земной биосферы теплые эры — чего уж там — в целом благоприятнее, чем ледниковые. Мы сейчас живем в ледниковую, которая началась с гибели Антарктиды — живого зеленого материка, покрывшегося многокилометровым льдом в эоцене — олигоцене, и усугубилась 2,5 млн лет назад, когда начались периодические сильнейшие оледенения еще и в Северном полушарии (сейчас их цикличность около 100 000 лет). В общем, палеонтолога вы наступлением Теплой эры вряд ли испугаете. В Теплые эры на полюсах растут леса, а широтный температурный градиент намного слабее, т. е. на экваторе не так жарко. Площадь суши в целом меньше (уровень моря выше), зато эта суша куда приятнее для жизни. Но это, конечно, если смотреть с высоты птичьего полета. А всякие сложные (но временные и в принципе решаемые) проблемы у человечества при сильном и быстром потеплении, конечно, возникнут, это да.
Ирина Делюсина: Именно то, что происходит сейчас, это abrupt climate change. Резкие кратковременные изменения, происходящие беспорядочно и хаотично. Хотя и поддающиеся пониманию. Потепление на фоне природного тренда на похолодание. Обратный вектор в естественном тренде. Именно с этим человечество может не справиться, особенно при таком яростном сопротивлении. Кстати, 100 000 тыс. лет перешли на 40 000, примерно миллион лет назад. В любом случае даже эти периодические орбитальные изменения — квазипериодические, с точностью даже до тысячи лет их не подсчитать. И да, палеонтологов испугать трудно, но палеонтологи знают, что великие вымирания еще как бывают. И в данном случае на карту ставится Homo sapiens.
А. М.: Только наоборот, были циклы примерно по 40 000, стали по 100 000 около миллиона лет назад. С точностью до тысячи лет их да, не просчитать, но как это связано с обсуждаемой темой? Резкое изменение — да, резкое, скорость роста CO2 и температуры действительно высокая. Но в течение этого последнего миллиона лет, например, межледниковья наступали тоже довольно резко, и только последнее из них было связано с крупным вымиранием фауны — и явно не без помощи первобытных охотников. Во время палеоцен-эоценового климатического оптимума было градусов на четырнадцать жарче, чем сейчас, и не было никакого массового вымирания. А уж доиндустриальный уровень СО2, 200 частей на миллион, — это же очень мало, куда это годится. В эоцене по некоторым оценкам было 1200–1400 ppm, и жизнь процветала. В общем, я правда не вижу причин для такой паники. И в целом для планеты потепление — это точно зло? Вот вырубка экваториальных лесов — правда катастрофа, это действительно ведет к вымиранию множества видов. Загрязнение океанов — да, опасно. А потепление — все-таки мне кажется, что опасность несколько преувеличена. Да и все, что мы знаем о массовых вымираниях, не дает оснований полагать, что потепления были их важной причиной. Ну вот про триасово-юрское еще можно подумать в этом ключе, но там ведь трапповый вулканизм был, раскол Пангеи, Североатлантическая трапповая провинция и вот это всё. Немного несопоставимо по масштабам бедствия с 400, 600, да хоть 800 частей CO2 на миллион.
И. Д.: Да, прошу прощения, на ночь глядя маханула (ужасно!). Знаете, меня вообще вся эта история с современным климатом стала интересовать, когда я начала заниматься H1, Heinrich event, последний из них привел к драматическому таянию айсбергов и в конечном счете заглушил термохалинную циркуляцию, вслед за чем последовало сильное и резкое похолодание, знаменитый поздний дриас (около 12 тыс. лет назад). Тогда я подумала, что сейчас происходит что-то похожее, но причиной (как в случае с вашими мамонтами) может быть антропогенное влияние. Существенной разницей (тогда и теперь) могут быть как исходные условия, так и причины. Но их объединяет короткое и драматическое изменение климата, которое никак не погубит большую планету, но совершенно не нужны недолго живущему человеку. Подсчеты триллионов тонн углекислого газа — хорошее и нужное дело, но, согласитесь, при абсолютно разных исходных данных эти тонны ведут себя по-разному. Сейчас ключевой вопрос — понять, действительно ли океан способен принять весь экстрауглерод, как тут все говорят про «океанический буфер». Если считать гигатоннами, то карбонатов кальция в океане должно хватать, чтобы переварить весь добавочный СО2, полученный от сжигания нефти и газа. Но сомнения в этом были уже в начале 1980-х. Оказалось, что теплеющий на поверхности океан замедляет uptake (как по-русски?) углекислого газа, и он остается в атмосфере. Кроме того, тающая мерзлота добавляет СО2 и метан, в общем, баланс нарушен. Дело в балансе. И в рассматриваемой временной шкале.
Кстати, интересно, вы должны знать (я не знаю), есть ли серьезные работы об экологических пределах выживания Homo sapiens? Я, помню, читала, что они весьма узки. Если это так, то нам динозавровые ландшафты совершенно не подходят.
А. М.: Но мы же сами для себя трансформируем среду с давних пор. Мы сами себе строим нишу при помощи культуры (так и говорят некоторые антропологи: cultural niche construction). Как они могут быть узки? Какое еще млекопитающее расселилось по всем материкам и климатическим зонам, освоило бесчисленное множество способов выживания в самых разных условиях? Кто еще использует такой широкий спектр пищевых ресурсов, кто еще может сам для себя производить эти ресурсы в огромных количествах и опять-таки в самых разных условиях? Какое млекопитающее нашего размера за всю историю достигало численности в 7,7 миллиарда? Такие эврибионтные (эвритопные) виды имеют наименьшие шансы вымереть при катаклизмах. Это уж я могу сказать как специалист. К тому же если наступит Теплая эра, как во времена динозавров, то ландшафты все же не будут «динозавровыми», хотя бы потому, что сейчас совсем другая флора.
И. Д.: Ну хорошо, раз мы такие умные, логично и правильно продолжать качать нефть. И вообще, я не зеленая, еще и противница любого инжиниринга, я говорю, что все факты показывают, что нынешнее потепление вызвано антропогенным фактором, идет против естественного тренда. Аналогов не было: все потепления в прошлом начинались с роста температур и за ним следовал рост углекислого газа. Сейчас произошло наоборот. Когда потепления были локальными, только в Северном полушарии, Антарктида стояла ледяной горой. Сейчас и она начала таять. Уровень моря последние восемь тысяч лет повышался медленно и поступательно, практически незаметно. Сейчас повышается стремительно. Ну а что с этим делать, это уже не моя область.
А. М.: Кстати, не надо меня записывать в «климатоотрицатели». Климат в последние десятилетия действительно стал быстро меняться, и действительно во многом из-за человеческой деятельности, и это действительно грозит большими неприятностями в ближайшие десятки — сотни лет. Да, в долгосрочной перспективе в геологических масштабах времени и для биосферы, и для цивилизации переход из ледниковой эры в теплую, с равномерным климатом, с зеленой Антарктидой и Гренландией, скорее всего, был бы благом. Но мы слишком глупы и слабы, чтобы планировать и оценивать что-то в таких масштабах, тем более влиять на подобные долгосрочные тренды. Мы явно не доросли до проектов такого масштабного терраформирования. Мы пока можем думать только о том, что у нас под носом, и планировать от силы до конца столетия. Мы видим, что климат вдруг стал быстро меняться, и что это во многом из-за парниковых газов, и что происходящие перемены сулят скорые неприятности — и это всё достаточно убедительно обосновано. И поскольку далекие перспективы за пределами досягаемости, то лучше сейчас уж постараться уменьшить выброс парниковых газов. Какой бы смешной с высоты птичьего полета ни казалась эта попытка законсервировать и продлить навеки очередное мимолетное межледниковье, разделяющее два великих оледенения. Ведь на самом деле это вовсе не про «навеки». Это всего лишь про ближайшие десятки — сотни лет. А там, глядишь, если научный прогресс сумеет продолжиться (что, кстати, является отдельным очень интересным вопросом), то наши возможности и кругозор, может быть, расширятся, вот тогда и будем думать, так ли уж нам нужна эта обледенелая Антарктида и прочая вечная мерзлота [2].
=мы слишком глупы и слабы, чтобы планировать и оценивать что-то в таких масштабах, тем более влиять на подобные долгосрочные тренды. Мы явно не доросли до проектов такого масштабного терраформирования.=
«Слишком глупы и слабы», да.) Но о чем речь? Насколько известно, придуманный фантастами термин «терраформатирование» имеет отношение к освоению околоземного пространства. Или как?
=А там, глядишь, если научный прогресс сумеет продолжиться, то наши возможности и кругозор, может быть, расширятся, вот тогда и будем думать, так ли уж нам нужна эта обледенелая Антарктида и прочая вечная мерзлота=
Это чисто сциентистские фантазии!
Несмотря на всю свою известную ограниченность, рационализм и линейное мышление не только господствуют ныне в сфере общественных отношений, но и все больше распространяют свое влияние на природу, которой человек в процессе своей материальной деятельности всюду стремится навязать свой (удобный ему, то есть рациональный) порядок.
Вспомним, к примеру, «великие планы преобразования природы», связанные с изменением направления течения крупных рек, сооружением гигантских искусственных водохранилищ, осушением болотистых ландшафтов, массированной распашкой целинных и залежных земель и т.д. А также сопутствующие им энергичные лозунги типа: «Мы не можем ждать милости от природы, взять их у нее – наша задача!», «Мы победили паразитизм социальный – победим паразитизм и биологический!»; или уже в наше время: «Лучше мы будем в состоянии управлять генами, чем продолжать мириться с тем, что они управляют нами».
Несостоятельность сциентистских фантазий вполне очевидна. Воображаемое вступление человечества в ноосферу, как минимум, предполагает контроль и управление глобальной планетарной системой — биосферой, которую природа создавала шаг за шагом, на протяжении миллиардов лет. Нынешняя биосфера информационно, структурно и функционально крайне сложна. Но управляющая система (как производная человеческого разума) по определению должна быть во всех отношениях намного сложнее управляемой, а это уже полный абсурд, к тому же это абсолютно нереально в смысле осуществления. Да и зачем перекладывать функции биосферы на какого-то искусственного монстра, если биосфера с этими функциями сама прекрасно справляется?
Так что биосфера не имеет реальной альтернативы. Адаптация в системе «природа — общество» может осуществляться только в одном направлении: человечество должно приспосабливаться к законам биосферы и неукоснительно их соблюдать. Но никак не наоборот! Принятием и соблюдением именно такой экологической стратегии может быть, наконец, достигнуто подлинное торжество человеческого разума. Пока же мы наблюдаем стремительные изменения биосферы под влиянием человеческой деятельности, которые, к великому сожалению, носят не адаптивный, а деградационный характер. Какое уж тут царство разума, если человечество, даже осознав многие (хотя и далеко еще не все) аспекты порожденного им глобального экологического кризиса, не в состоянии остановиться и продолжает его усугублять. Оно ведет себя в среде собственного обитания (то есть в собственном жилище!), как слон в посудной лавке.
Надеяться на то, что функционирование биосферы, а тем более ее дальнейшая эволюция будут подвластны когда-либо воле человеческого разума, хотя бы и вооруженного сверхзнаниями, супертехникой и супертехнологическими возможностями, — значит плодить заоблачные и далеко не безобидные иллюзии.