Только что, 17 октября, физическая научная общественность России, включая диаспору, отмечала столетний юбилей Исаака Марковича Халатникова. Не 100 лет со дня рождения, а именно день рождения с присутствием Юбиляра на торжественном заседании юбилейной конференции в Институте Ландау. Конференция юбилейная не только в связи с Исааком Марковичем, но и в связи с 55-летием организованного и выпестованного им института, который стал главным делом его жизни.
История создания института, его становление, борьба за его сохранение прекрасно описаны в книге Исаака Марковича «Дау, Кентавр и другие». В книге, конечно, не только про институт — в ней изложена история становления школ Ландау и Капицы, часть истории создания атомной и водородных бомб. Прекрасно, порой с юмором, описаны нелегкие взаимоотношения ученых и власти. Книгу можно смело рекомендовать всем читателям ТрВ — она прекрасно, захватывающе написана и читается в один присест. К тому же свободно циркулирует в Сети.
Из книги И. М. Халатникова «Дау, Кентавр и другие»
Наконец, это было уже в 1964 году, в начале августа, раздается звонок от помощника Косыгина. В то время Совет Министров не рассматривал организации институтов численностью меньше 500 человек. Мы, конечно, никогда не имели в виду создавать институт такого грандиозного размера — эти гигантские институты неработоспособны, неконтролируемы.
Институт Петра Леонидовича был немногим более 200 человек. Помощник Косыгина был несколько удивлен тем, что в проекте общая численность института составляла 100 человек, из них 75 научных сотрудников. Вот он и спрашивает у меня: «Скажите, пожалуйста, а как обосновывается число — 75 научных сотрудников?» Я ему отвечаю: «Мы предполагаем иметь 15 секторов, и в каждом секторе по 5 человек. Если 15 умножить на 5, то будет 75». И почувствовал, что снял с его души огромный груз.
Толчком к созданию института стал уход из науки Льва Давидовича Ландау после автокатастрофы. Главный мотив: собрать вместе его учеников, спасти школу Ландау и вырастить следующие поколения наследников научного духа и стиля школы. Базой для нового института стал теоретический отдел Института физических проблем, лидером инициативы — Исаак Маркович. Дополнительным стимулом к созданию института стали трения между теоретиками и Петром Леонидовичем Капицей, директором ИФП. Оказией, способствовавшей замыслу, стала организация нового научного центра в Черноголовке, где создавался близкий по духу Институт физики твердого тела. Организацией центра занимался Н. Н. Семёнов, который поддержал идею, изложенную ему Халатниковым, но до ее реализации еще предстояла серьезная борьба как в Академии, так и в правительстве.
Исаак Маркович, проявив чудеса дипломатии, преодолел все препятствия, и 14 сентября 1964 года было подписано постановление о создании Института теоретической физики им. Ландау. Впрочем, вначале в Отделе науки ЦК наотрез отказались назначать его директором. В книге о причинах противодействия не сказано ничего, можно лишь предположить, что причиной была «инвалидность по пятому пункту». Преодолеть это препятствие помог решительный демарш коллег и, возможно, отставка Хрущёва.
Довольно быстро создали звездную команду, куда входили не только члены школы Ландау, но и другие сильнейшие физики.
Из книги «Дау, Кентавр и другие»
Мы пригласили В. Л. Покровского из Новосибирска, который уже с 1957 года близко сотрудничал с теоретическим отделом Ландау, развивая идею масштабной инвариантности. В Черноголовку переехал из Киева Э. И. Рашба — специалист по физике полупроводников, а из Ленинграда — Г. М. Элиашберг, внесший существенный вклад в физику сверхпроводимости. Вскоре к нам присоединился А. И. Ларкин из Курчатовского института, а затем — А. Б. Мигдал. Из Минска был приглашен специалист по гидродинамике и лазерной физике С. И. Анисимов. Позже у нас стали работать В. Н. Грибов и В. Е. Захаров. Постепенно мы как бы заполнили все ниши теоретической физики.
После того, как был сформирован костяк института, основной приток молодежи шел из МФТИ, сейчас выпускники Физтеха составляют в Институте Ландау большинство. Сам Исаак Маркович, начиная с 1954 года, преподавал на Физтехе, пока хватало сил.
Вопрос с удаленностью ИТФ от Москвы был решен весьма остроумно: Халатников издал приказ, разрешающий сотрудникам работать дома (в связи с недостатком рабочих мест). Был установлен лишь присутственный день, когда все собирались на институтский семинар. Этот приказ действует и поныне. Вообще институт был и остается уникальным в части академических свобод и доброжелательной атмосферы. Он также лидировал и лидирует по «удельному» индексу цитируемости (в пересчете на одного сотрудника), причем держит лидерство с большим отрывом.
Трудные времена для института наступили в конце перестройки с открытием границ и началом утечки мозгов. Сотрудники института шли на Западе нарасхват (так, Константин Ефетов уехал сразу на должность директора Института физики твердого тела Общества Макса Планка). Халатников, понимая, что остановить процесс невозможно, пытался его возглавить, организуя зарубежные филиалы, куда сотрудники выезжали «сменами» или «вахтами». Сначала в Италии, затем во Франции, затем в Израиле в Вейцмановском институте. Последний вариант оказался самым успешным — он продолжался три года и был весьма плодотворным.
Из книги «Дау, Кентавр и другие»
В настоящее время наша страна больше не представляет собой замкнутую систему, она лишь часть большой системы — мирового сообщества стран и народов. И эта часть теперь далека от равновесия. А в неравновесной системе могут идти процессы, предсказать направление которых, как правило, невозможно. Главная особенность Института Ландау состояла в том, что он почти с начала своего зарождения представлял собой часть мирового научного сообщества. Поэтому то, что произошло с институтом, может служить до некоторой степени моделью того, что ждет нашу страну. А главный урок — институт выжил, правда, не в том виде, какой он имел когда-то и каким был задуман.
Итоги же мне хочется подвести всё же на оптимистической ноте. Я хочу сделать это словами П. Л. Капицы, который, заканчивая разговор со мной, неоднократно повторял: «Исаак, пережили татарское нашествие, переживем и это».
Я пересекался с Исааком Марковичем единственный раз в Боулдере в Университете Колорадо на русскоязычном семинаре о судьбах российской науки. Это был 1994 год. Халатников в частной беседе высказал удивление недальновидностью директоров институтов, которые увольняют уехавших сотрудников. Он, наоборот, оставлял их в штате, отправив в командировку без содержания, и берег как зеницу ока — так повышался рейтинг института, его репутация и сохранялись тесные связи. Действительно, все работающие за рубежом с удовольствием вставляли в статьи вторую аффилиацию — Институт Ландау.
Конечно, жизнь берет свое. Число уехавших сотрудников института сравнимо с числом оставшихся. Но связи не рвутся. Многие вспоминают институт с ностальгией, многие приезжают регулярно (движение происходит в обе стороны). Нынешняя юбилейная конференция — как раз пример таких связей.
При взгляде со стороны Институт Ландау видится одним из живых островков российской науки, оставшихся с ее лучших времен, причем самым зеленым из них. Он, конечно, переживет нынешние времена и дотянет до лучших, когда подобные островки будут играть ключевую роль в восстановлении национального интеллекта. Причем у этого островка есть вполне определенный создатель.
Борис Штерн
Фото со страницы facebook.com/Khalatnikov-100-103857964370405/
Основные научные результаты Исаака Марковича Халатникова
После войны Исаак Маркович начал заниматься теорией сверхтекучести, в которую он внес основополагающий вклад, в течение многих лет являясь ведущим теоретиком в этой области. Им получены уравнения, описывающие динамику элементарных возбуждений в сверхтекучем жидком гелии, создана теория релаксационных процессов, рассмотрены различные гидродинамические явления (включая ударные волны), изучена гидродинамика и кинетика сверхтекучих растворов изотопов гелия, построена теория температурного скачка на границе между сверхтекучим гелием и твердым телом (скачок Капицы). Все эти работы велись в тесной связи с экспериментом и, несомненно, оказали сильнейшее стимулирующее влияние на развитие исследований сверхтекучести во всем мире. Итог этим работам подведен в монографии «Теория сверхтекучести», которая является настольной для всех физиков, работающих в этой области.
И. М. Халатникову принадлежат фундаментальные результаты по квантовой электродинамике, полученные им совместно с Л. Д. Ландау и А. А. Абрикосовым в работах второй половины 1950-х годов. В них был впервые поставлен и решен вопрос об асимптотическом поведении основных величин теории при больших значениях энергии. В этих работах был найден знаменитый «Московский нуль»: заряд электрона должен быть равен нулю в пределе его нулевой массы. Развитые при выводе этого результата методы в дальнейшем нашли обширные применения как в статистической физике, так и в квантовой теории поля.
Особо следует остановиться на исследованиях И. М. Халатникова по космологии и астрофизике. Его многолетняя работа (совместно с Е. М. Лифшицем) привела к открытию в космологических моделях колебательного режима поведения вблизи начальной/конечной сингулярности. Оказалось, что этот тип поведения универсален, и на его основе было построено общее решение уравнений Эйнштейна с особенностью по времени, которая известна как сингулярность Белинского — Халатникова — Лифшица. Эти результаты практически похоронили модели несингулярного «отскока» — плавного перехода от сжимающейся к расширяющейся Вселенной: перед отскоком она становится сильно неоднородной и хаотичной. И. М. Халатниковым в работе с рядом соавторов было найдено решение задачи о стохастических свойствах эволюции Вселенной в однородных моделях.
Упомянем также работу Исаака Марковича (совместно с В. Л. Покровским) о надбарьерном отражении частицы в квантовой механике. Это один из самых ярких качественных квантовых эффектов, которые проявляются в глубоко классической области параметров.
Владимир Лебедев,
чл.-корр. РАН, директор ИТФ РАН в 2003–2018 гг.