Победителем литературной премии «Будущее время» 2019 года стала научный журналист и писатель Елена Клещенко, автор рассказа «Веревка повешенного» (c текстом можно ознакомиться в сети: [1]). Отметим, что ее книга «ДНК и ее человек» недавно вошла в шорт-лист премии «Просветитель».
Заявленная организаторами тема научно-фантастических рассказов в этом году — дополненная личность и итоги использования технологий развития тела и сознания. Соревновались более тысячи авторов из 31 страны. Основной приз составил 500 тыс. руб., финалисты получили по 100 тыс. руб. Организатор премии — благотворительный фонд «Система», учрежденный инвестиционной компанией АФК «Система».
Корреспондент ТрВ-Наука Максим Борисов задал вопросы победительнице о премии и научной фантастике в целом.
— Расскажите, пожалуйста, как появилась идея поучаствовать в конкурсе? Насколько долго вы работали над рассказом? Он ведь был написан специально для конкурса?
— Специально, хотя идея появилась задолго до конкурса. Я работаю на портале PCR.news, и в мои обязанности входит отбор научных новостей для ленты. Так что я каждое утро ищу самые интересные публикации по молекулярной биологии и медицине, вот такая у меня работа мечты. В какой-то момент увидела публикацию в Nature Medicine про гугл-очки со специальным программным обеспечением, которые помогали распознавать человеческие эмоции детям с расстройством аутистического спектра [2]. Подумала, что и сама бы не отказалась от очков, которые объясняют мне этот странный мир. Потом подумала, что это устройство должно быть очень сложным, что оно — добрый советчик — должно казаться человеку живым и разумным. И чем больше времени это устройство будет в пользовании, тем больше человекоподобных черт приобретет само, а отсюда следуют очевидные сюжетные возможности. Однако не знаю, когда бы собралась написать такой рассказ, если бы темой конкурса не выбрали «Дополненную личность». Такое нельзя было пропустить. Этим летом свободного времени у меня было мало — на научно-медицинском портале с новостной лентой нет понятия «работа закончилась», кроме того, моя книга была номинирована на «Просветителя», и еще я немного помогала «Химии и жизни». Поэтому рассказ писался вечерами в первой половине августа, практически до последнего часа перед дедлайном.
— Чем вдохновлялись при написании, есть ли какие-то переклички с идеями из других произведений, стилевые и жанровые параллели? (Мне показалось, что что-то там есть от киберпанка…)
— Параллели наверняка есть. Мы не можем писать об интерфейсе мозг-компьютер и не вспоминать основоположников, начиная с «Нейроманта» или, скажем, с «Девушки, которую подключили» Джеймса Типтри-младшего — этот рассказ, на минуточку, был написан полвека назад. Однако я старалась, насколько это возможно для биолога некомпьютерной ориентации, поменьше подглядывать в художественную литературу и побольше опять-таки в научные журналы. Разница между НФ и так называемой антуражной фантастикой, на мой взгляд, лежит именно тут: даже если фантасты-предшественники всё у себя устроили правильно, свой мир лучше конструировать самому. К тому же мы, в отличие от основоположников, живем в эпоху нейрокомпьютерного интерфейса, я сама писала об этих работах как научный журналист. Для фантастического сюжета это одновременно хорошо и плохо: больше фактуры доступно, меньше возможности удивить.
— Что для вас важнее из ваших занятий — научная популяризация или фантастика? Насколько естественно это сочетается, помогает — или же эти занятия друг другу мешают? А научная работа — уже окончательно в прошлом?
— Научная работа у меня в прошлом тысячелетии, с кафедры молекулярной биологии биофака МГУ я перешла в «Химию и жизнь» еще в девяностые годы, с тех пор только научная журналистика. Научпоп важнее в том смысле, что это профессия, трудовая книжка, зарплата, это то, что мне нравится делать и приносит признание, это люди, которые смотрят на мир так же, как я. Вообще, что касается зарплаты, очень немногих писателей-фантастов в русскоязычном пространстве кормит исключительно их литературный труд. Но фантастику я люблю. Это радость, это другой взгляд на мир, который не могут позволить себе серьезные люди, те, для кого «фантазии» — что-то неподобающее. Люблю и как читатель, и сочинять так и не бросила, хотя, честно скажу, иногда собиралась.
— Какие жанры в фантастике вы предпочитаете в качестве писателя и в качестве читателя? (Я вот прежде читал ваш роман «Птицу над городом» — и это ведь явно «городское фэнтези».) Пришлось ли для конкурса переламывать себя? Будет ли продолжение именно в таком направлении? Придал ли в этом смысле конкурс какой-то новый импульс?
— Вот то, что меня знают как автора фэнтези и жен-юм-фанта, симптоматично. Научную фантастику я всегда любила и всегда пыталась писать, со старших классов школы. Но реакцию издателей и критиков на эти попытки вполне можно охарактеризовать словами «цепь неудач» и «одно расстройство». А вот со сказками, исторической и городской фэнтези все складывалось иначе. Посылаю рассказ в большое издательство, без всяких связей и знакомств, по официальному адресу — его берут в сборник, пишу веселую книгу про городских оборотней — аплодисменты и успех, пишу сказку о профессоре Снейпе (не считаю, что писать фанфики стыдно, люблю стилизации) — лайк, шер, репост, и для многих я до сих пор та самая Клещенко, которая написала «Северуса Снейпа и Отвратное зелье», а вовсе не автор чего-то там про ДНК. Даже многострадальных «Наследников Фауста», которых так и не издали на бумаге, тем не менее читают и любят, в этом году роман получил премию «Бегущая по волнам» в спецноминации. И только НФ — заколдованное место, где никак не вытанцовывается. То ли меня кто-то сглазил, то ли ее.
Первый вариант — со мной что-то не так и писать надо лучше — после очередной крупной неудачи я рассмотрела очень серьезно и пришла к некоторым выводам. Но и с научной фантастикой в РФ тоже кое-что не так. Меня уже несколько раз спрашивали об этом, отвечу еще раз: мне кажется, что причиной может быть падение престижа науки. Фантастика — жанр, который зовет читателя в Замечательную Страну, как говорил Александр Грин. Средиземье, Земноморье, Полдень братьев Стругацких или жутковатое будущее Альфреда Бестера — отнюдь не всегда в той стране всё благостно, но она интересная. Наука в России надолго перестала быть интересной страной, не для меня, для читателя. Нечто, с одной стороны, уныло-угрожающее (ГМО, «сплошная химия», Чернобыль, коллайдер с черной дырой, продолжить по вкусу), с другой стороны — непрестижная отрасль с низкими зарплатами. Совершенно провальный сеттинг. И кстати, в государствах, где люди воспринимают науку более позитивно, и ситуация с сайнс-фикшн иная. Я знаю примеры, когда люди помладше нас пишут фантастические рассказы и даже крупную форму сразу на английском. Не из конъюнктурных соображений, а просто так кажется естественней, на английском — легче. Печаль, но они поступают в каком-то смысле правильно.
Сейчас восприятие науки в России начало меняться, что просветители на себе уже почувствовали и чему они — то есть мы — по мере сил способствовали. Будем надеяться, дойдет и до фантастов, и тогда их задачей будет не упустить волну. И выдержать конкуренцию с научпопом, само собой. Не хочу называть цифр, но моя книга про ДНК продается намного лучше, чем любая из моих фантастических книг.
— Что вы думаете о других работах, поступивших на конкурс?
— Пока успела прочесть только «Оптимум» Андрея Столярова, понравился. Интересно, что у него советы людям подает суперкомпьютер, один на всё государство, а в моем рассказе — персональные устройства. Когда прочитала, подумала, что в будущем должны существовать оба варианта — и Бог Всеведущий, и персональные ангелы-хранители, вершина эволюции смартфона, аккаунта в соцсети и гугл-диска. И, возможно, эти «ангелы» иногда, или не иногда, будут играть против верховного суперкомпьютера. Возьмем, например, известную историю с Роскомнадзором и Телеграмом и аппроксимируем ее в будущее… Но вот, кстати, Андрей Столяров, человек поопытней меня, у себя в «Фейсбуке» тоже пишет, что будущее, изображенное в рассказах-победителях, «не вызывает у него ни интереса, ни симпатий» [3]. Это проблема.
— На что еще можно ориентироваться в современной НФ?
— На мой взгляд, на лучшие зарубежные образцы. На рассказы с конкурса, включая мой, пока рановато. Питер Уоттс, Паоло Бачигалупи… Также, если кто не успел прочесть зарубежную НФ предыдущих десятилетий, сейчас самое время. А то есть такие люди, которые и Гибсона не читали. Образцы нашей новой НФ я уже перечислила в одном из своих предыдущих материалов для ТрВ-Наука [4], с тех пор не много добавилось. С другой стороны, как известно, попытка скопировать Черного Лебедя сама не становится Черным Лебедем, поэтому копировать не надо. Авторы, которые могли бы писать НФ и делать это по-своему — когда и если это станет интересным, нужным, востребованным — у нас есть. Как говорится у Лоис Буджолд в «Криоожоге», когда находится работа, находятся и люди для нее, на том стоит мир.
— Приведет ли этот конкурс к всплеску интереса к НФ или же это единичная, странная и безнадежная попытка?
— Продолжения, естественно, жду. Проект не закончен, в следующем году будет новый конкурс, победителю, как я поняла, положено работать в жюри. Надеюсь, что в следующем году рассказы будут сильнее. Многие опытные авторы к новым конкурсам относятся скептически, бывали прецеденты, что конкурсантам обещали чудеса, огромные премии и славу, а все кончалось пшиком. Наши фантасты, те, кто еще не бросил это хобби, люди бескорыстные и увлеченные, готовы азартно соревноваться и за символический приз, но когда обещают и обманывают — это противно, и этого никто не любит. Обжегшись на молоке, дуют на воду: как назло, один жульнический конкурс, нашумевший пару лет назад, был научно-фантастическим. Однако теперь конкурс «Будущее время» прошел два раза, премии присуждены, сборник 2018 года вышел, кажется, можно верить, что всё серьезно. Рискну предположить, что халява закончилась и в 2020 году выиграть будет труднее.
— Что понравилось в организации конкурса, что можно было бы сделать иначе, ждете ли какого-то продолжения?
— В организации конкурса впечатлило четкое соблюдение сроков и вообще четкость. Церемония вручения была прекрасно срежиссирована, мне понравилось, что мы услышали мнение каждого арбитра. Хотелось бы больше знать о том, как проходит отбор рассказов в лонг-лист — я сама координатор конкурса фантастики «Химии и жизни» и хорошо знаю, что это нетривиальная задача. И я бы оформила положение о конкурсе не в виде официального документа, а в виде классического FAQ, вопросов-ответов для самых растерянных и опаздывающих к дедлайну. Опять-таки из опыта координатора: внешне нехитрое дело загрузки файла в конкурсную форму имеет множество граблей. Кто знает, сколько творческих личностей не попало в лонг из-за технических ошибок.
Должна сказать, что это не первая попытка возрождения российской НФ на моей памяти, и в нескольких я лично участвовала. Если коротко — была добрая воля, бывали умные организаторы и одаренные авторы, но ощущалось сопротивление среды. Ни эха, ни отклика, ни улыбки в ответ, ничего, за исключением дружеских лайков. В этот раз ощущение другое. Как будто кому-то действительно интересно происходящее. Изо всех сил надеюсь, что мне это не кажется. Если помечтать — вдруг что-то сдвинется в мире и обществе, достаточное количество заинтересованных людей соберется вместе, и произойдет то, что произошло, например, с фэнтези у нас в 1990-е: всплеск интереса, литературный «кембрийский взрыв», массовое появление нового. Большинство, как это всегда бывает, отбракуется естественным отбором, но что-то останется надолго.
Елена Клещенко
Беседовал Максим Борисов
Сайт премии:
bf.sistema.ru/futuretense2019
- Елена Клещенко. Веревка повешенного // Журнал «Самиздат» при библиотеке Мошкова.
- Daniels J., Schwartz J.N., Voss C. et al. Exploratory study examining the at-home feasibility of a wearable tool for social-affective learning in children with autism. npj Digital Med 1, 32 (2018).
- facebook.com/Andstola/posts/558252841637636
- Клещенко Е. Фантастика, которой нет // ТрВ-Наука. № 196 от 26.01.2016.