Виктор Васильев: «Я надеюсь, что нам удастся изменить ситуацию с этикой науки»

Осталось несколько дней до выборов в Российскую академию наук, которые проводятся в атмосфере большей гласности и открытости, чем это было ранее. В частности, все кандидаты в РАН были проверены на нарушение этики науки Комиссией РАН по противодействию фальсификации научных исследований. О том, как в Академии был воспринят доклад по замеченным нарушителям, нашей газете рассказал глава комиссии, академик РАН Виктор Васильев. Беседовала Наталия Демина.

— Что ваша комиссия сделала в рамках подготовки к выборам в РАН?

— Был опубликован доклад «Кандидаты в члены-корреспонденты и академики РАН» [1], в котором были перечислены те кандидаты, которые баллотируются в этом году и у которых есть серьезные нарушения этики науки, как то: списанные собственные диссертации, «научное руководство» списанными диссертациями, поддержка их в диссертационных советах и ВАК, массовое одобрительное оппонирование списанным диссертациям и некорректные публикации.

— Сколько вам попалось таких кандидатов?

— В докладе 56 имен. Мы изучали справочную информацию по всем кандидатам, но, конечно, кого-то упустили. Сейчас нам стали писать, что «N тоже оппонировал некорректной диссертации, а в списке его нет». За всем не уследишь, а времени было очень мало. Мы даже не успели заранее обсудить доклад с отделениями РАН, что, вообще говоря, непорядок. Но в этот момент уже начинались заседания экспертных комиссий отделений, вырабатывающие предварительные рекомендации по избранию, и важно было обнародовать нашу информацию до этих заседаний. Упустить кого-то — нехорошо, но гораздо хуже было бы ошибиться в другую сторону, обвинить кого-то без причины. Поэтому главной заботой было перепроверить и удостовериться, что описанные нами нарушения действительно были.

Все отмеченные нами в докладе факты нарушений этики науки снабжены доказательствами, в большинстве случаев предоставленными обществом «Диссернет». Если речь идет о списанных диссертациях или публикациях, то параллельно приводятся два текста — источник копирования и списанный текст. Глядите и убеждайтесь, что текст действительно был списан.

Надо сразу сказать, что у разных людей их этого списка могут быть несравнимые по тяжести нарушения этики науки. По некоторой части мы согласились с тем, что нарушения не столь существенны, чтобы закрыть человеку дорогу в Академию, если он очень хороший ученый и у него замечательные результаты (о чем судят соответствующие отделения). Может оказаться, что его научные заслуги перевесят зафиксированные нарушения этики науки.

После публикации доклада у нас происходили переговоры, обмен мнениями с отделениями, по которым баллотируются эти кандидаты. Мы считаем, что отправной точкой для разговора о том, что человека можно простить, является признание факта нарушения (или, конечно, возражение, подкрепленное предметными доказательствами). Очень цивилизованно было сделано в медицинском отделении. По нему в докладе было 17 имен. Руководители отделения на встрече с нами сказали, что в 14 случаях у отделения нет разногласий с докладом, и экспертные отделения не рекомендуют этих кандидатов. Но в трех случаях — пусть они и проверили и согласились с фактами нарушений — у кандидатов большая научная школа, замечательные работы, они ведущие специалисты в своей области и т. п., и эти соображения перевешивают. Конечно, в вопросе оценки научного авторитета кандидатов мы не можем оспаривать мнение отделений, и мы с ними согласились, поскольку в этих случаях нарушения были сравнительно несущественные.

Мы можем признать тот факт, что один-два раза за долгую научную жизнь любой ученый может нарваться на недобросовестного диссертанта, который списал из какого-нибудь малоизвестного источника. Или был такой случай, когда я работал в экспертном совете ВАК по математике и механике. Два ученика одного и того же научного руководителя написали чрезвычайно похожие (процентов на 75) диссертации и одновременно подали их на защиту. Один защищался в Туле, другой — в Москве. Так как это происходило почти одновременно, с промежутком в две недели, а составы диссертационных советов не пересекались, то трудно винить оппонентов, что они этого не заметили. Но, в принципе, оппонент должен следить за тем, что происходит в его научной области и давать гарантию, что диссертация никого не повторяет…

Одно-два оппонирования списанными диссертациями можно понять и простить. Но у нас есть пример, когда человек оппонировал 14 раз по списанным диссертациям, причем значительная часть из них — в рамках некоей стандартной схемы. Там был один и тот же научный руководитель, под руководством которого они списывали из одного и того же источника или друг у друга, или у ученика нашего фигуранта, а наш фигурант всюду был первым оппонентом. Такая вопиющая ситуация не может быть случайностью. Я об этом случае писал в «Троицком варианте» [2].

— А в целом кажется ли вам позитивным шагом руководства Академии, что списки кандидатов в РАН можно увидеть задолго до выборов, а не в день голосования? И что можно сделать помимо этого?

— Конечно, это очень правильный шаг. Хотелось бы, чтобы у людей, которые собираются баллотироваться в РАН, и мысли не было нарушать академическую этику. Тут важно привить людям представление, что такие нормы науки есть.

Я был поражен, когда после публикации нашего доклада мы постоянно встречались с ответами: «Ну, а что в этом такого?» Например, кандидат в члены РАН является научным руководителем полностью списанной диссертации и говорит: «В уставные обязанности научного руководителя не входит сличение текстов. У меня не было «Антиплагиата», и я не знал о списывании». В некоторых областях науки почему-то считается, что научный руководитель не должен понимать, как возник текст диссертации. Это совсем другой менталитет по сравнению с тем, как относятся к научному руководству коллеги в моем кругу. Когда мой ученик готовит текст, то я почти про каждую страницу помню, что он думал, чего не понимал, когда прорабатывал это место, что я ему рассказал в связи с этим, иногда — какие ошибки он сделал, или, наоборот, он сообразил, а я не сразу понял и т. д.

Но если диссертант приносит 50 страниц, о происхождении которых научный руководитель не знает, откуда они взялись, как такое может быть? Это совершенно поразительное отношение к научному руководству. Это халтура. В лучшем случае — это фиктивное руководство, а в худшем — это со­участие, когда научный руководитель прекрасно знает о воровском стиле работы своего ученика. В нашем докладе есть даже идеологи новой «этики», согласно которой списывание допустимо при соблюдении некоторых необременительных правил. Например, можно назвать профессора Р. М. Нижегородцева, активно трудившегося в экспертном совете ВАК по региональной и отраслевой экономике (список тезисов его «концепции» см. на стр. 15 в [1]).

Я надеюсь, что нам удастся переломить отношение к этике науки, в частности, к ответственности научного руководителя за диссертационную работу своего аспиранта.

— В целом как отделения РАН отнеслись к вашему докладу?

В нашем докладе упоминаются кандидаты по семи отделениям. В трех случаях отделения полностью согласились с нашими выводами и не пропустили никого из списка, с медицинским отделением всё тоже получилось вполне понятным и приемлемым образом.

Но в некоторых случаях мы получили из отделений ответы, оправдывающие упомянутых в докладе кандидатов и свидетельствующие о значительных различиях в наших взглядах. Например, в ответах одного отделения в качестве оправдания систематически пишется, что диссертация писалась и защищалась до начала деятельности «Диссернета», и авторы, руководители и оппоненты не знали, что работа будет проверяться на плагиат. А по-моему, если они присваивали чужую работу в условиях предполагаемой безнаказанности, то это не уменьшает, а усиливает их вину. Мы ведь их критикуем не за то, что они «наследили», а за те вещи, которые во все времена считались недопустимыми.

В отделениях общественно-гуманитарного цикла придают несоразмерно большое значение статусу источника информации или мнения (по сравнению с убедительностью объективных аргументов). Когда нам пишут, что приведенные нами факты (например, о совпадении двух текстов, оба из которых предоставлены читателю) «отвергнуты» заключением какой-либо группы лиц или личным объяснительным письмом, то это неизмеримо больше говорит про такую группу лиц, нежели про существо вопроса. Однако наш доклад предназначен для академического сообщества, для которого (по крайней мере, со времен Галилея) предметные доказательства и рациональная аргументация имеют решающий приоритет перед личными мнениями.

Еще один набор слов, в ряде случаев участвующий в оправдательно-контрнаступательной фразеологии, включает «правовое поле» наших претензий. Вот представьте себе, что вы слушаете доклад диссертанта по физике, и вдруг замечаете, что в написанном им на доске уравнении левая и правая части имеют разную размерность (или имеется другая вопиющая несуразность). А он вам на это и отвечает, что ваше замечание об ошибочности формулы есть ваше личное мнение, находящееся вне понятного правового поля, а с другой стороны у нас действует принцип презумпции невиновности, согласно которому, пока вы не предъявите судебное постановление, признающее формулу ошибочной, ее надо считать верной, а диссертацию — полноценной. Еще что-нибудь добавит о личных мотивах, из-за которых вы, по-видимому, посмели обратить внимание на эту совершенно объективную нелепость. К сожалению, это не шутка и почти не преувеличение: вот примерно такое и приходится читать, только вместо указания на бессмысленную формулу — факт совпадения двух текстов.

Я хотел бы, чтобы наш доклад рассматривался всего лишь как один из источников информации для академического сообщества, на основании всей совокупности которой оно сможет принимать решение, сообразуясь со своими собственными представлениями о том, как отличать убедительную информацию от менее убедительной.

Ситуация со взаимодействием с отделениями к настоящему моменту резюмирована в [3].

— Как известно, по уставу РАН академиками должны становиться те ученые, которые «обогатили науку трудами первостепенного научного значения», а членами-корреспондентами — те, кто «обогатил науку выдающимися научными трудами» [4]. Как вам кажется, по отделению математики кандидаты 2019 года соответствуют этим требованиям?

— Я могу говорить только о своей секции чистой математики. Если в Академию наук пройдет лучшая часть кандидатов, то за нее не будет стыдно. Пока еще хорошие кандидаты у нас не закончились.

— Замечаете ли вы, что за последние десять лет отношение к академической этике в России изменилось в лучшую сторону?

— Я не очень хорошо могу судить о том, как обстояло дело с этикой науки десять лет назад. По-видимому, обстояло ужасно, и это стало понятно именно благодаря деятельности «Диссернета». Я в ВАК занимался диссертациями по чистой математике, где в основном дела обстояли довольно прилично. Но теперь в ряде областей наук, в ряде регионов, в некоторых институтах и университетах обнаружились целые фабрики лжедиссертаций, раскрылись бездны…

С одной стороны, «Диссернет» очень помог всё это обнаружить, с другой — есть большая опасность, что диссероделы перестроятся и найдут способы обходить компьютерный поиск. И они уже учатся обходить те прямые методы, благодаря которым «Диссернет» добился первых успехов. Против новых способов обмана придумываются новые методы его обнаружения.

— Идет такая постоянная гонка вооружений?

— Да. Но будем надеяться, что отношение к этике науки изменится в лучшую сторону.

«Диссернет» критикуют за то, что (как написано на его сайте) его экспертиза не является окончательной…

Ну, конечно, его сведения не окончательны. Вот, например, недавно мне пришлось разбираться с деятельностью О. С. Сухарева (см. [2]), по данным «Диссернета», успешно сопроводившего (в качестве научного руководителя или первого оппонента) пятнадцать несамостоятельных диссертаций. В связи с его жалобой я полез в Интернет и уже через полчаса выкопал шестнадцатую. А вот А. С. Запесоцкий, под научным руководством которого была почти полностью списана диссертация, защищенная в 2002 году, ответил нам и соответствующему отделению письмами и с «правовым полем», и с отсутствием ответственности научного руководителя. При подробном разборе выяснилось, что в этой диссертации были переписаны и результаты якобы проведенного диссертантом исследования (при этом статистика по Норильску превратилась в статистику с теми же числами по Сахалину). Это, конечно, означает, что исследования никакого не было, о чем руководитель не может не знать. А главное — нашлась еще одна диссертация, почти полностью списанная уже в 2012 году, опять-таки под его научным руководством. А потом еще одна, с другим научным консультантом, но защищенная в его диссовете и на 40 страницах списанная с его собственной книги…

И вообще, почти всегда «неокончательность» экспертизы «Диссернета» означает неокончательность в сторону увеличения масштабов обнаруженных нарушений. В связи с этими выборами и полемикой вокруг нашего доклада данные по кандидатам в РАН изучаются всё тщательнее и скрупулезнее, и список найденных нарушений растет, растет, растет…

— Будете ли вы выступать на Общем собрании РАН и что-то рассказывать о вашем докладе?

— Посмотрим, как поведут себя отделения. В нашем списке есть кандидаты, которые абсолютно неприемлемы, на наш взгляд, для избрания в Академию наук. Если такие люди всё же будут избраны, то это сдвинет представления о том, что допустимо, а что нет.

Можно предположить, что такие люди и раньше проходили в РАН, но тогда такие данные про них хотя бы не были широко известны. А в ситуации, когда вся объективная информация о нарушениях этики науки известна, а отделения не сделают из этого выводов, они распишутся в том, что по их мнению тяжелые нарушения академической этики допустимы. Тогда нам придется устраивать скандал соразмерного масштаба.

— Не могли бы вы назвать список тех кандидатов, которые абсолютно неприемлемы для избрания в Академию наук?

Вообще-то список немаленький, но, чтобы не рассеивать внимание, остановлюсь только на совсем тяжелых случаях. Очевидно, совсем никуда не годится, если у кандидата несамостоятельная собственная диссертация. Таковы, например, С. И. Борталевич и О. А. Ястребов. Есть и другие примеры, но вроде бы они не должны пройти и без нашего дополнительного внимания.

Еще более опасны организаторы и апологеты диссероделательного бизнеса, его группа поддержки на уровне ВАК. Избрание их в Академию будет сигналом, что более-менее «всё разрешено». Помимо уже упоминавшихся Р. М. Нижегородцева, О. С. Сухарева, А. С. Запесоцкого, здесь В. Л. Телицын, В. З. Мазлоев, А. Ю. Шутов, И. С. Санду… Но, конечно, лучше посмотреть наш доклад и составить самостоятельное мнение, а заодно при желании всё перепроверить.

Сейчас сложилась непростая ситуация, когда некоторые люди из нашего списка были рекомендованы экспертными комиссиями отделений, см. [3]. В некоторых случаях можно согласиться, что нарушения незначительные, а заслуги кандидатов их перевешивают. Но в других случаях с этим согласиться совершенно невозможно. Кроме того, у меня есть предположение, что этим списком кандидатов, предварительно рекомендованных экспертными комиссиями, дело не ограничится. Они сейчас могли этих людей специально не рекомендовать, чтобы не создавать шума, а потом взять — и на выборах на отделениях резко за них выступить и их продвинуть. Что-то мне подсказывает, что нечто подобное готовится, и нужно будет предпринимать оперативные меры.

— А вы могли бы как председатель комиссии выступить на отделениях?

— Такого никогда не было, так как комиссия работает только первый год. И, наверное, это не стоит делать, мы же свой доклад уже опубликовали. Все факты известны. Но если вдруг позовут, попросят ответить на вопросы и развеять сомнения, то почему бы и нет?!

— А вы уверены, что члены Академии как будущие избиратели проинформированы об этом докладе, о нарушениях этики, допущенных некоторыми кандидатами?

— Здесь вопрос об общественной активности членов РАН. Те из них, что не удалились на отдых, по идее, должны были следить за новостями, которые имели существенный резонанс, и вряд ли это могло пройти незамеченным. А если кто-то наш доклад проспал, то что же делать?! Последняя надежда, что они хотя бы вас читают…

— Вы состоите членом Президиума ВАК, как складываются отношения со старым-новым руководством?

— Трудно.

— Комментарий в одно слово?

— Трудно… Как это часто бывает, ВАК не очень хорошо ловит мышей, но очень хорошо отстаивает свою монополию в этом деле. Мыши в результате разгулялись до такой степени, что терпеть это невозможно. Сейчас вырабатываются принципы сотрудничества, что-то должно меняться. Но эти принципы вырабатываются с трудом, с сопротивлением. И всё это достаточно неприятно.

— Спасибо за интервью.

— Спасибо.

Виктор Васильев
Беседовала Наталия Демина

1. kpfran.ru/wp-content/uploads/2019/09/doklad-RAN-KPFNI.pdf
2. Кто сберег свои нервы, тот не спас свою честь.
3. kpfran.ru/2019/11/04/o-reaktsii-na-doklad-kandidaty-v-chleny-korrespondenty-i-akademiki-ran-ot-23-09-2019/
4. ras.ru/about/rascharter.aspx