Президент Русско-американской научной ассоциации RASA-USA, профессор университета Северной Каролины, чл.-корр. РАН Александр Кабанов рассказал ТрВ-Наука о перезапуске журнала Review Journal of Chemistry — смелом опыте создания современного международного российского журнала. Беседовала Александра Борисова.
— Почему вы решили включиться в журнальный издательский процесс в России?
— Идея рождалась в несколько этапов. Я сам сначала был совершенно не знаком с публикационной системой в России и тем, как российские журналы переводятся на английский. Я знал какие-то общие вещи, конечно, но я не знал механики, состояния, динамики деятельности Pleiades в России и одновременно слабо понимал динамику изменений, происходящих в публикационном рынке в мире. Говорить на эту тему с Александром Шусторовичем и его сотрудниками мы начали чуть больше года назад, это было на IX конференции RASA [1] в ноябре 2018 года в Вашингтоне. И постепенно стало понятно, что русскоязычная научная диаспора может сыграть существенную роль в том, что мы сейчас называем «публикационной экосистемой», тогда мы этот термин даже и не использовали. Было общее понимание, что мы можем помочь, но конкретный план — как мы можем это сделать — возник не сразу. Я стал работать над этим вопросом и выделил для себя ряд ключевых, требующих учета факторов, о которых я говорил в своем большом интервью в «Индикаторе» [2]: переход журналов на модель открытого доступа, требования к российским ученым публиковаться в peer-reviewed журналах высокого квартиля и одновременно их относительно слабая вовлеченность в международный редакционный процесс. Эти факторы могут привести к сокращению или исчезновению национальных публикаций на русском языке, а также к тому, что перед российскими учеными встанет вопрос: где публиковаться? При этом некоторые из них даже говорят: а зачем нам научные журналы на русском языке, издающиеся в России, — пусть все публикуются в хороших международных журналах! Я эту идею слышал от разных людей начиная от чиновников от науки и заканчивая очень известными российскими учеными, которые сами публикуются в хороших журналах. Я с этим совершенно не согласен. Я убежден, что национальные журналы нужны и необходимо сохранить для авторов возможность подавать статьи и получать полноценное рецензирование на русском языке просто в силу того, что даже распространение английского языка и уровень им владения создают существенный барьер для входа ученого в международное публикационное пространство. Я говорю не об относительно маленьком количестве ученых в России, которые получили западное образование, а о большинстве.
— Тем не менее ряд больших научных стран отказались от своих научных журналов!
— Да, и это распространенный аргумент. Франция, Германия, Япония отчасти — там все основные публикации идут в международных журналах. Хотя в моей специальности — химии — есть журнал Angewandte Chemie, его немцы сохранили, и это один из лучших химических журналов в мире. Но также есть примеры, такие как Китай, когда вдруг была создана своя сеть котирующихся научных журналов, которые завоевывают позиции в конкурентной борьбе и, кстати, публикуются на английском языке. Общая особенность национальных журналов, которые сохраняются, заключается в том, что они международные. Они международные не только по факту перевода статей на английский язык, но и по сути своей деятельности. Там международные редколлегии, международные авторы. Это вектор, который я вижу правильным для российских научных журналов.
— А каково их современно состояние?
— Оно неплохое, если правильно воспринимать действительность. Если вы посмотрите на рынок журналов, отбросив хищнические, то они очень разные. Как есть разные автомобили — от ВАЗ до Bentley, так и журналы работают в своем сегменте. Честно работают, подчеркну, но на разном уровне. Принципиальное отличие тут — жулики или не жулики. Если вам обещают одно, а дают другое — это жулики. А если вам четко объясняют, какой продукт вы получите, и вы получаете ровно столько, на сколько вы заплатили, то тогда вы просто понимаете, что находитесь в этом сегменте. Не нужно путать класс журнала, квартильность с жульничеством. У жулика репутация жулика: вы к нему пришли, он вас обманул, и вы больше не придете. А у честного человека — нормальная репутация. Вот это простая идея: главное во всем, что мы делаем, — это репутация. От нее мы и отталкиваемся, делая наш новый журнал.
— Какие еще принципы вы в него закладываете, кроме репутационных?
— Во-первых, открытый доступ как цель, потому что скоро значительная часть ученых смогут публиковаться только в журналах открытого доступа — таковы вводимые финансирующими агентствами правила. Я знаю, что есть разное отношение к журналам открытого доступа. Некоторые говорят, что это ужас-ужас, эти журналы берут статьи только за деньги, поэтому не контролируют качества и пр. Но это относится к любой сфере человеческой деятельности: так, бывает хороший или плохой магазин, но не может быть хорошей или плохой сама продажа. Все зависит от того, как вы это делаете: есть хищнические журналы среди журналов открытого доступа, но есть и те, что обладают очень большим авторитетом, например Nature Communications или Science Advances. Это высококонкурентные журналы, куда очень сложно попасть. Мы ориентируемся на них — какие они? Они все покрывают науки очень широко — происходит размытие границ, области наук меняются. Вообще можно создать журнал по всем наукам. Но мы решили для начала сфокусироваться и создать журнал в области химии, наук о материалах, химических технологий, шире, чем уже упомянутый Angewandte Chemie. Широко простирает химия руки свои в дела человеческие!
Мы будем стараться сделать журнал более высокого квартиля. Это будет непросто, но мы думаем, что нам удастся. Журнал высокого квартиля является механизмом для обучения — люди, которые публикуются там, учатся работать на определенном уровне. Но одновременно мы хотим немножко облегчить вход туда — мы убрали исходный барьер английского языка. Журнал должен иметь возможность подачи статьи на русском языке, чтобы они рецензировались на русском, — а потом переводились на английский. Но для достижения международного статуса нужно, чтоб минимум 2/3 редколлегии были представителями зарубежных стран.
— Но как сделать международную редакцию, которая будет принимать статьи по-русски?
— На этот вопрос у нас как RASA очень ясный ответ. На сегодня в моем поколении вне России работает не меньше, а может быть и больше, русскоязычных ученых, чем в России. И среди них огромное количество очень успешных ученых. Я как-то прикинул это — по спискам высокоцитируемых ученых. В России работает меньше десятка ученых, входящих в эти списки, а за рубежом я насчитал людей с русскими фамилиями человек сорок, и это очень грубая оценка снизу, реально еще больше. Такие люди, наученные на мировом уровне, как делать свой научный продукт востребованным, могли бы участвовать в работе журнала и подтягивать уровень авторов. Так и появилась концепция редколлегии: 2/3 редакторов будут с зарубежными аффилиациями, но из них значительное число будут те, кто говорит и понимает по-русски.
— Редколлегия уже сформирована? Кто в нее вошел?
— Да. На сегодня в ней около сорока человек, полный список можно найти на сайте журнала [3]. Это очень широкие области химии, очень широкая география: Финляндия, США, Франция, Германия, Великобритания, Нидерланды, Италия, Россия, конечно, и даже Австралия. По-настоящему, по гамбургскому счету. Очень сильные ученые, например названные Clarivate Analytics в числе вероятных претендентов на Нобелевскую премию материаловед Юрий Гогоци и химик-органик Валерий Фокин, очень высокоцитируемые (с индексом Хирша более 90) Детлеф Вернер Банеманн, Вадим Гладышев и Глеб Сухоруков, многие другие выдающиеся ученые. Среди нас редакторы крупнейших международных научных журналов с импакт-фактором в первом и суперпервом квартиле — больше 10. В дальнейшем, я надеюсь, мы будем привлекать и молодых людей, значительно более молодых, чем я, к участию в работе журнала в составе редколлегии, чтобы они могли расти, учиться. Мы хотим, играя в футбол, пасовать не вбок, а вперед, с навесом. Это, конечно, немного рулетка — всё будет зависеть от того, сможет ли молодое поколение бежать в эту точку. Но мы очень надеемся, что в России будет такая научная экосистема, что они смогут двигаться, что ученые, кому сейчас 20 или 30 лет, будут успешно продолжать работать в своей стране. Такая концепция этого журнала сложилась.
— Но это же не запуск журнала с нуля?
— Нет, не совсем. Журнал Review Journal of Chemistry существует, он был создан академиком Николаем Серафимовичем Зефировым, который, к сожалению, ушел из жизни. И в Pleiades нам предложили подхватить эстафету. Технически лучше начинать не с нуля, все-таки журнал уже в базах данных, он распространяется и цитируется. Но изменения, которые мы делаем, очень существенные. Это фактически новый журнал.
— Можете суммировать, что изменится?
— Во-первых, доступ: сейчас он будет смешанного доступа, в перспективе — полностью открытого. В остальном, я уже сказал, он кардинально расширяет тематику, становится международным, и там будут не только обзоры, но и полные статьи, и письма в редакцию. Мы планируем тематические выпуски, например посвященные лауреатам Гамовской премии [4]. Мы поменяли редакционную систему, меняем сайт, он будет соответствовать всем сегодняшним стандартам. Мы также планируем внедрить на нем современную систему продвижения научных статей, будем делать по ним научные новости, направлять их в СМИ и новостные агрегаторы, давать анонсы в соцсетях, делать feature article по самым актуальным темам. Мы также будем вводить интерактивные инструменты, вовлекать авторов и читателей в постпубликационное «рецензирование», но об этом в деталях пока говорить рано.
— Это интервью прочитают молодые химики в России. Какова их мотивация подать статью в ваш журнал, а не Angewandte Chemie?
— Мой ответ такой: это серьезный международный журнал, где вас ждут. Это не значит, что мы будем давать поблажки и публиковать второстепенные статьи. Но мы настроены помогать нашим авторам. Во-первых, мы можем принять статью на русском и взять на себя перевод. Во-вторых, мы подскажем, как доработать хороший, но недостаточно удачно описанный или оформленный материал. Мы рассчитываем, что благодаря нашей опытной русскоговорящей редколлегии мы сможем сделать больше для обучения российских авторов. Никто из этих ученых не согласился бы войти в редколлегию просто еще одного журнала. Но поразительно, что большинство людей, к которым я обращался с этой просьбой, несмотря на огромную занятость, согласились, потому что они чувствуют возможность помочь экосистеме российской науки. Мы все преподаватели, профессора, мы обучаем людей; у меня в лаборатории работают люди из 10–20 стран мира, русских у меня мало, только уже в должности профессора. Но тут у нас появится возможность помочь молодым ученым из России. Мы чувствуем эту преподавательскую миссию, мы хотим помочь росту и становлению следующего поколения ученых.
— Журнал уже запущен, красная ленточка перерезана?
— Да, я уже получил первую статью на рецензию. Она не из России и не от членов редколлегии. Мы работаем.
Александр Кабанов
Беседовала Александра Борисова