Что вы скажете, если вас в офисе попросят передать… мультифору? Таким будничным голосом, как будто речь идет о флешке, листе бумаги, ручке. Если вы не сибиряк или сибирячка, скорее всего, вы не скажете ничего. Вы впадете в ступор и ни за что не догадаетесь, что загадочная мультифора — это действительно самый что ни на есть будничный элемент офисной жизни. Гибкая прозрачная тонкая… папочка с дырками на боковой стороне? Кармашек для бумаг? Файл? Возможно, именно файлом называть эту штуку для вас наиболее привычно. Но вот девушка из Сибири, приехавшая, например, в Нижний Новгород, впадет в ступор уже от файла. Ведь файл в компьютере, а листки бумаги кладут… конечно, в мультифору!
Да. Явление, о котором мы думаем как о чем-то едином — национальный русский язык — на самом деле оказывается совокупностью русских языков, далеко не во всем совпадающих.
В одних местах прозрачный кармашек-папочка превратился в файл, а в других стал мультифорой (т. е., как предполагается, «многодырчатый», от латинского multiforus), и нельзя ведь сказать ни на то, ни на другое «фу, неграмотно, диалект, дерёвня» — оба слова носителями «разных русских языков» используются в СМИ, в том числе в серьезных профессиональных журналах.
Относительно новый раздел лингвистики — изучение региональной лексики не в рамках оппозиции «литературный язык — всё остальное (диалекты, просторечие, жаргоны…)» — немножко переворачивает наши пирамидальные, иерархические представления о языке. Даже где-то заставляет мельком подумать о «языковых привилегиях».
Скамейку у Ленинградского вокзала занимали женщина и ее сумка. «Сейчас отниму», — сказала женщина. Я не поняла. «Ну, сниму».
Да, конечно, сейчас это диалектное. Но было и в московском языке XVII века: «…отнимали старое сукно и обшивали новым сукном» (цит. по книге И. Е. Забелина «Домашний быт русских царей в 16 и 17 веках»). И чем, собственно, русская приставка с- лучше приставки от-?
«Мы ткнулись в поребрик, остановились, я с ключами в руках решительно вышел, осмотрелся…»
В повести «Славный конец бесславных поколений» (1994) Анатолий Найман называет поребриком то, что в Москве называют бордюром, и кто исключит автора из носителей русского литературного языка?
Что мы знаем о региональной лексике? В основном всё тот же поребрик, шутку о том, что в Бологом шаурма превращается в шаверму, наконец, опять же питерские парадные, сосули, кура и пышки, т. е. подъезды, сосульки, курица и пончики.
Между тем тема «пышка или пончик» отнюдь не однозначна. Несмотря на региональность, Питер — культурная столица и не меньшее гнездо лексикографов, т. е. составителей словарей, чем Москва. Поэтому, между прочим, в «Большой толковый словарь русского языка» попало то самое питерское пышка без пометы «региональное» и, более того, культовое, воистину питерское явление — пышечная, тоже без всяких помет о региональности. Но где вы найдете пышечную за пределами города на Неве?
Так вот, если пышка не хуже пончика, мультифора не лучше и не хуже файла.
А как вам простое русское слово воспелегивать? Да-да, русское. Пусть и псковское. Чем оно хуже поребрика? И в конце концов, бордюра? Так говорят наши современницы горожанки псковитянки, вполне возможно, с высшим образованием: «Ты воспелегила его неправильно!», т. е. «неправильно воспитала». Знакомый до боли дискурс… Правда, не могу представить себе, что у кого-то язык провернется назвать «неправильно воспелеганными» школьников во всей России, которые в составе двухсот (!) команд исследовали осенью 2019 года слова, которыми пользуются их сверстники, родители, учителя, люди из поколения бабушек и дедушек в рамках проекта «Региональные особенности русской речи».
Организовали всё это и руководили школьными командами сотрудники «Центра современных образовательных технологий» Сергей Буланов и Игорь Карпович. Ну, а социолингвистов заинтересовало еще и восприятие региональной лексики и идентификация ее носителей, в том числе в рамках исследования политкорректности в русском языке и русской культуре, поддержанного Российским научным фондом.
В течение ноября дети собрали около трех тысяч региональных слов! Часто ли вам приходится сталкиваться с новым словом? А тут целых три тысячи! В том числе и то самое воспелегивать, и буроба (по-саратовски — необщительный, интроверт), и опять псковское ворошка (неаккуратный). Вила — тоже псковское, человек, который перебрасывается с одного дела на другое: «Что ж ты за вила такая, доделай этот проект до конца!»
Знакомясь с этими словами, я словно увидела раскиданные под ногами драгоценности, которых никто не замечает. Что уж говорить о самарском популярном, в том числе у молодежи, слове курмыши — глушь, захолустье, происходящем от имени некогда бойкого, но затем обезлюдевшего города?
Эти слова входят в различные региональные варианты русского языка: псковский, карельский, саратовский, самарский/тольяттинский, дальневосточный/находкинский, алтайский, вятский и т. д.
Благодаря проекту можно узнать много нового о современной живой лексике региональных вариантов русского языка. И понять, что тот язык, точнее, тот вариант русского языка, которым пользуешься ты лично (да-да, в любом случае это вариант!), только часть огромного моря — настоящего русского языка. У кого-то спички, у кого-то сырни́ки. У кого-то занавеска, у тамбовчан — багетка.
Еще выдающийся русский лингвист XIX века Измаил Срезневский призывал «изучать русский язык в географической проекции». Сейчас этим занимаются разные взрослые коллективы, в том числе просто любители языка. И вот теперь и школьники.
В записанной лексике есть и местные неологизмы, например: лимониться — «медлить, делать что-то медленно» (Петрозаводск), малебуйка — «жевательная резинка» (Саратовская обл.), филка — «пятьсот рублей, от фиолетовый» (Тольятти). В Свердловской области обычную коробку для яиц называют почему-то грохо́ткой. Есть переосмысленные слова, например: фильдеперсовый — «красивый» (Саратовская обл.). Как оказалось, весьма богато представлено в современной городской речи диалектное наследие: процведать — «пробовать» (Самарская обл.), гомонок — «кошелек» (Кировская, Самарская обл., Алтайский край, Красноярск), видельё — ботва (псковское).
Есть топонимы — новые неформальные образования, называющие городские районы, площади и пр. Псковские школьники могут жить на Янушке (улица Яна Фабрициуса), покупать шаурму на Культáх (раньше здесь был магазин «Культтовары», он закрылся, но название сохранилось), ходить на дискотеку в Таблéтку (круглое здание внешне похоже на таблетку). Есть даже шикарные образные выражения, идиомы: «Дорога — хоть бо́ком кати́сь!» — «хорошая, ровная дорога».
Сохраняются слова — архаизмы или полностью забытые в современном русском языке: батог — «палка», бýди — «может быть», солодкие — «сладкие», губы, губница — «грибы, грибной суп». Вы, безусловно, знаете слово пращур — «предок». Но, скорее всего, для вас оно архаичное, возвышенное, древнее, никогда современные люди так не скажут. А вот в Саратовской области скажут, потому что здесь это обычное разговорное слово. «Мой прáщур был председателем колхоза», — говорит 39-летний социальный работник; саратовское же сакира — чуть измененное славянское секира, от сечь, т. е. попросту топор: «Здесь без сакиры не обойтись». Зимогор не такое древнее слово, но старое, в современном русском языке его вроде бы нет… Стоп, в Пермском крае есть: «Я сегодня оделся, как зимогор», — говорит 16-летний школьник, т. е. очень тепло оделся.
Казалось бы, всего лишь слова и коротенькие бытовые реплики, но в результате слышишь людей из разных регионов нашей страны, проникаешься их жизнью.
Самыми активными участниками проекта стали команды из Тольятти, Балашова, Кирова, Петрозаводска и Пскова, а по числу исследовательских команд в лидеры вышли Саратовская и Кировская области, Алтайский и Приморский края, Карелия, Архангельская и Владимирская области, Пермский край, Псковская область, Краснодарский край, Новосибирская область, Самарская и Свердловская области.
Итог работы команд — конференция на Алтае с участием команд — лидеров и экспертов проекта. Дети представили результаты своей исследовательской работы, приняли участие в открытых лекциях экспертов, посетили музей писателя В. М. Шукшина в селе Сростки.
В работах учащихся продемонстрированы современные тенденции словообразования, в частности образование топонимов. Они могут пригодиться в этимологических исследованиях и, конечно, в работе лингвистов, изучающих региональную вариативность русского языка.
Не менее важный результат: дети объявили, что теперь непрерывно слушают, как говорят вокруг, и записывают интересные слова. В России появилось много юных Далей.
Кстати, вот тут по ссылке находится карта слов: bit.ly/2TUDbRO.
Можете посмотреть, кто такие межедворка и шемела, что значит еваниться и бунеть, что за птица пырка и где растет яранка (подсказка: на окне).
Ирина Фуфаева,
науч. сотр. Института лингвистики РГГУ
Фото организатора проекта И. Карповича
Не, ну так можно далеко зайти. «Сачок» и «баобаб» — слова из элгеушного русского? Очевидный абсурд.
Я привык думать, что пышка и пончик — это не одно и то же. Пышка всегда свежеприготовленная, очень жирная, её можно есть только за столом (в пышечной; кстати, они быстро вымирают). Если их объединяют по признаку «с дыркой», то московский пончик — несомненный американизм (изобретённый, как и некоторые другие слова, самодеятельными переводчиками); в советское время пончик — это была круглая небольшая булочка без дырки. Предположу, что то, что в Москве пончик, в Питере тоже пончик.
Зимогорами крестьяне иронически называли односельчан, оставшихся на зиму в Питере. Почему — не знаю.
Вы ошибаетесь. Жаренные в масле и щедро обсыпанные сахарной пудрой пончики в промасленном бумажном пакете были радостью московского советского детства. Данкин донатс, может, кто пончиками и называет, но это просто по аналогии. И кстати, в Москве есть традиционный спор — пончичная или пончиковая.
Спасибо. Чего только не узнаешь.
Москва была большая и разная. В Зеленограде никаких пончиковых не было. Жарила эти кольцеобразные штуки собственноручно моя бабушка, коренная уральчанка, и называла их пышками. И да, они были именно такие — в масле и обсыпанные сахарной пудрой. Но я считала их сугубо домашней едой.
А я вот привык именно к «пончикам» и теряюсь, как с ними соотносятся какие-то там «пышки» (хотя гугл, конечно, дает знать, что это могут быть синонимы, но в «узком смысле» их можно развести). Пончики в Москве изредка продавались — горячие, обсыпанные пудрой из каких-то там аппаратов… и именно так назывались… Хотя не изредка, надо думать, просто места надо было знать… Вот не пойму сейчас, мы явно их очень любили, но не помню, чтобы всегда были какие-то постоянные места, куда бы за ними ездили. Но вдруг натыкались случайно где-то, какое-то время были… Перемещались они периодически что ли?
И где сейчас (хотя опять же гугл что-то выдает)?
Следовательно, в Москве они производились централизованно. Вероятно, во вселенной советского товароведения это всё-таки были разные объекты.
У них там вроде стоял специальный большой аппарат для выпекания на месте… Или это уже в более позднее время? Ну в общем что-то такое было с выводом вбок трубы, из которой шел одуряющий запах, который привлекал любителей за километр — надо было принюхаться, определить направление и найти. В те времена, когда пончики продавались поштучно, их старались делать поменьше и потоньше. Когда перешли на вес — они стали большие, бесформенные и мясистые. Есть нужно было теплыми.
Я всё-таки предлагаю принять правильное политическое решение и начать писать «пышки».
И тут Питерские…Да будем конечно если Партия велит. Но это уже гибридная война. А ну как поправки не пройдут по весне? Опять пончики?
Максим! Спасибо за Ваш комментарий. Я уж думал один остался с такими представлениями и воспоминаниями о «мрачном советском» прошлом.
Классический пончик действительно круглый и катается руками. А пончики в форме бублика появились в советском общепите в 1970-е годы (вероятно, тогда же в Америке и Европе), когда были разработаны и внедрены машины для их автоматического изготовления. Изготовить такое вручную было бы довольно сложно…
В советские времена в хозяйственных магазинах продавалась такая специальная ложка (типа половника, только не глубокая, а мелкая), с дыркой в центре. Наливаешь в нее ложкой тесто, опускаешь в кастрюлю с кипящим маслом — и пончики готовы.
Совсем не правильно считать, что в Бологом шаверма превращается в шаурму. Потому что, в Твери она проходит стадию шавАрмы.
И никто не может догадаться, что в той де Твери называется «тянучками».
А указанная в карте как » прижимка», имхо, «обжимка» )))
И что с этими «локализмами» делать дальше, кроме как изучать? Простейший пример — знаменитые «сосули», от которых многих тошнило. Это сказалось сразу на имидже первой леди Питера. А оказывается — региональный вариант.
А в чайхану номер 1 через букву «О» как-то совсем не тянет. В перестройку общался с директором очень приличной сельской школы в Липецкой губернии. Он очень настойчиво чистил деткам лексику и произношение от разных локальных закидонов. При этом не был никаким космополитом и иноагентом.
Ирине спасибо. В любом случае, отправляясь в глубинку, очень полезно и толерантно ознакомиться с результатами работы её деток по словесным особенностям места.
На имидже М. сказались не «сосули», а нелепое предложение сшибать их лазером, которое на фоне проблем коммунального хозяйства выглядело как издевательство. Просто эта форма слова стала ассоциироваться с глупостью высказывания.
Разумеется, именно она их изобрела, это очевидный украинизм.
Уважаемая Мария!
Про лазеры люди мало понимают, поэтому в массе своей относятся с трепетом. Как к россказням про искусственный интеллект. Как раз сосули режут слух. Просто — в отличие от поребриков и парадных — редко употребимое слово. Вызывает порой тошнотворные ассоциации. Хотя может и напрасно. С удивлением встретил это словечко у Набокова
в Рождестве.
Ирина, о пышках. У меня ни одного родственника из Питера никогда не было, бабка по матери из Оренбургской области всю жизнь называла этот объект «пышками». Я даже не знала лет до 25, что значит слово «пончик» — для меня это было книжное слово из какой-то старинной жизни, думала, что это какой-то замысловатый пирожок. Что пончик — это пышка, я узнала только из переводных американских мультфильмов, где Гомер Симпсон их ест. Так что «пышка» — это не чисто питерское.
Мою маму в детстве, в конце 1920-х годов, дразнили «пончиком» за упитанность. Значит, уже тогда это слово было в ходу. По крайней мере, в Харькове, где она тогда жила.
Ага, спасибо, значит, не чисто: питерское, уральское… Но не московское, но нижегородское. С словом «пончик» у меня четкие жизненные общепитовские ассоциации, «пышка» — только Мопассан)))
——Но где вы найдете пышечную за пределами города на Неве?
Въ Екатеринбургѣ, напримѣръ.
И «сосули» у насъ тоже есть — на предупредительныхъ табличкахъ. Это не локализмъ, а скорѣе канцеляризмъ — ну несерьезно же начальству въ строгихъ надписяхъ использовать слово, отдаленно напоминающее уменьшительную форму.
Здорово
Понял я, откуда тут ноги растут…
https://inosmi.ru/politic/20191125/246279533.html