Обсуждение новой системы оценки эффективности научной деятельности ученых и научных учреждений, разосланной Минобрнауки подведомственным учреждениям в середине января 2020 года1, было особенно горячей у социогуманитариев. Публикуем некоторые выдержки из дискуссий в «Фейсбуке».
Валерий Тишков, академик-секретарь Отделения историко-филологических наук РАН:
Пост от 4 февраля 2020 года. На прошлой неделе послал вот такое письмо к рассмотрению вопроса на Президиуме РАН 11 февраля. Оба академика-секретаря других отделений социально-гуманитарных наук поддержали эту позицию. Сейчас нужно предложить свой вариант подсчета публикационной активности и защитить отечественную гуманитарную науку от нашествия неофитов. Принимаются конкретные предложения на уровне все-таки какой-то сравнительно-оценочной системы.
В Президиум РАН: Об оценке эффективности деятельности ученых и научных учреждений гуманитарного профиля
Принятая Минобрнауки система оценки эффективности научной деятельности ученых и научных учреждений не может быть принята и использована учеными-гуманитариями и научными учреждениями гуманитарного профиля по ряду причин.
- Основной язык российской гуманитарной науки — это русский язык. Иностранные языки используются редко, преимущественной для перевода русскоязычных версий или некоторых оригинальных публикаций по проблемам древней истории, антропологии и политологии. Специалисты по отечественной истории, языкознанию, русской словесности, этнологии и другим гуманитарным дисциплинам могут и должны писать на русском языке, и именно эти публикации востребованы учеными, в том числе и зарубежными, которые занимаются русистикой.
- Для публикации своей научной продукции в высокорейтинговых журналах у российских ученых нет возможностей по причине отсутствия таковых на русском языке и довольно ограниченного круга зарубежных гуманитарных журналов, которые имеют интерес к публикации работ из России и тем более по нашей отечественной тематике.
- В содержательном плане гуманитарные исследования российских ученых носят во многих случаях выраженный политико-идеологический характер, в котором отражаются как национальные интересы нашей страны, так и научные концепции прошлого и настоящего, которые во многом не разделяются нашими западными коллегами. По этой причине публикация в западных научных журналах работ российских гуманитариев практически невозможна из-за геополитических противостояний и антироссийской заангажированности значительной части зарубежной научной общественности.
- Наконец, главным результатом научного труда ученого-гуманитария в России и в мире считаются монографические книжные публикации, коллективные труды, энциклопедические, словарные и документальные публикации, комментированные собрания сочинений писателей, издание архивных документов и т. д. Именно по книгам во всем мире идет обучение студентов, книжная продукция считается главным аттестатом труда ученого. В России по изданным фундаментальным трудам подводятся итоги и определяются выдающиеся достижения ученых и научных коллективов гуманитарного профиля.
- Целый ряд гуманитарных дисциплин связан с разработкой проблем стратегического планирования, внутренней и внешней политики Российской Федерации. Отдельные ученые и научные коллективы готовят регулярно аналитические обзоры и доклады, делают экспертизу в интересах национальной безопасности нашего государства, которые не реализуются в форме журнальных публикаций, а тем более в зарубежных изданиях.
- Есть еще ряд факторов, в том числе и невозможность для ученых гуманитариев чисто формально произвести подсчет эффективности их трудов по тем усложненным математическим формулам, которые предложены Минобрнауки и якобы согласованы с РАН.
Отделение историко-филологических наук предлагает полностью исключить гуманитарные науки из предложенной системы подсчета эффективности и готово предложить апробированную систему для оценки эффективности работ гуманитарного профиля.
Академик-секретарь ОИФН В. А. Тишков
Владимир Гельман, политолог, Европейский университет в Санкт-Петербурге и Университет Хельсинки (Финляндия):
Из письма академика-секретаря отделения историко-филологических наук В. Тишкова в Президиум РАН: «В содержательном плане гуманитарные исследования российских ученых носят во многих случаях выраженный политико-идеологический характер, в котором отражаются как национальные интересы России, так и научные концепции прошлого и настоящего, которые во многом не разделяются нашими западными коллегами. По этой причине публикация в западных научных журналах работ российских гуманитариев практически невозможна из-за геополитических противостояний и антироссийской заангажированности значительной части зарубежной научной общественности».
Иными словами, «гуманитарные исследования российских ученых», согласно академику-секретарю, представляют собой продукт «геополитических противостояний», их содержательная основа — «национальные интересы России», а вклад в науку носит «выраженный политико-идеологический характер». That’s it…
Алексей Оскольский, ботаник, Ботанический институт РАН, Университет Йоханнесбурга (ЮАР):
Пункт 3 — это, по сути, утверждение Мединского про то, что интересы России — критерий истинности. Но это фраза чиновника, а не ученого! Если исследования носят «выраженный политико-идеологический характер», то они не имеют отношения к фундаментальной науке и не должны финансироваться из ее бюджета. Пусть их оплачивают заказчики (политические партии, пропагандисты, церковь, «Изборский клуб» и т. д.).
Пункт 6 — утверждение того, что ученые-гуманитарии не владеют четырьмя действиями арифметики. За что их так? Я все-таки придерживаюсь более высокого мнения об их умственных способностях.
С остальными пунктами согласен.
Сергей Абашин, антрополог, Европейский университет в Санкт-Петербурге:
С изумлением прочитал одно утверждение, что большинство западной научной общественности настроено антироссийски и не дает возможности российским ученым публиковаться в своих западных журналах. Мне, наверное, повезло с западными (в любом смысле этого географического слова) коллегами, потому что я всегда встречал у них понимание и уважение, всегда чувствовал желание вступать диалог, видел разнообразие мнений и высокие академические стандарты научной работы, часто симпатию к России и нередко даже излишне пророссийские настроения.
Мне, наверное, повезло, но я никогда не чувствовал идеологического давления от своих коллег и анонимных рецензентов западных журналов, в отличие, кстати, от некоторых российских коллег, которые любят именно идеологические ярлыки и не стесняются апеллировать к власти на непатриотичные, по их мнению, точки зрения.
Мне, наверное, повезло, но я всегда понимал, как моим западным коллегам интересно, что сделала советская и российская наука в моей области знаний, и даже если они оценивали последнюю с критикой, то делали это корректно и со стремлением вникнуть в другую позицию. Исключения из этого правила были и есть, но в западной науке всегда присутствует хороший профессионализм, который не позволяет превращать разногласия в идеологическую борьбу.
Валерий Тишков:
Некоторым коллегам-историкам и политологам, которые пишут и публикуются на английском в зарубежных изданиях не понравилось в моем письме в Президиум РАН по проблеме измерения публикационной активности российских гуманитариев упоминание об идеологичности и политической направленности части наших исследований, а также общей ситуации современных идеологических противостояний и связанных с этим публикационных трудностей за рубежом.
Это, конечно, не самый главный аргумент в моем письме, и здесь я имел в виду даже больше своих коллег из других отделений РАН, которые занимаются вопросами национальной стратегии и политики, которые также готовят аналитические обзоры и доклады. Этим важным делом занимаются многие ученые в своих странах и на потребу своих стран, а не некой «мировой науки» политологии или истории. Для них предлагаемая система подсчета публикационной активности также неприемлема, как она неприемлема для русистов-лингвистов, литературоведов, этнологов-фольклористов и еще многих других, но уже по соображениям не столько политики, сколько языка научного текста.
Я тоже написал около десятка статей и две книги на английском языке (точнее, книги доводил до ума после переводчика) и считаю это не самым лучшим вариантом для русскоязычного ученого с точки зрения рациональности затраченного времени и содержательности излагаемого текста. Если вы написали достойную статью или книгу на русском языке, то найдется хороший иностранный издатель и переводчик, и это может быть издано за пределами России.
У нас сейчас есть десяток историков, которые пишут и публикуются на английском в зарубежных журналах. Может быть, среди политологов и социологов таких несколько больше. Но в России около десятка тысяч профессиональных историков, которые трудятся и двигают нашу науку, создавая тексты на русском языке. Им, а это значит фактически всем, предлагаемая система нанесет только вред или ненужное напряжение. Об интересах этого сообщества прежде всего моя озабоченность. И это совсем не брюзжание старого академика (мой хирш — 53 и 15 тыс. цитирований), который не хочет изучить английский язык.
Должен сознаться, что на хорошем английском мне собственные тексты нравятся не меньше, чем на русском. В том числе и последняя моя статья в книге под редакцией Т. Х. Эриксена и М. Якубека, посвященная 50-летию после выхода книги Ф. Барта «Этнические группы и границы» и изданная в 2019 году лондонским издательством Routledge. Но зачем эта одержимость публикационной активностью в высокорейтинговых журналах? Там же от наших соотечественников пошла валом имитационная наука. Чтобы не писать сплошь отрицательные отзывы на присылаемые тексты от своих соотечественников, мне пришлось выйти из редсовета зарубежного журнала Ethnic and Racial Studies. Прошу прощения.
Сергей Борисов, социолог, директор экспертного центра «МЕРА» (Нижний Новгород):
Нешуточную дискуссию вызвало обращение академика Тишкова о необходимости сохранить практику научных публикаций на русском языке. Наряду с распространяющейся всё шире и котирующейся всё выше практикой публикаций на английском языке в международных журналах. Уверен, тут есть зерно.
Конечно, английский — современная латынь, и работать на нем придется всякому русскому, монгольскому, бразильскому, пакистанскому ученому, если он хочет быть частью мировой профессиональной среды. Но сохранить и развивать русский язык (один из пяти мировых языков пока еще, на минуточку) как средство изложения научных мыслей, аргументов, любых продуктов теоретической мыследеятельности — дело важное и необходимое. Это нужно для полноценной жизни языка, значит, для полноценной интеллектуальной жизни нации.
Конечно, мир научных журналов в нашей стране (говорю сейчас о гуманитарных науках) никогда не был устроен удовлетворительно. Претензий к нему и раньше и теперь — масса. Но позволять ему умирать нельзя! Эти журналы жизненно важны, и не только для науки как таковой. Необходимо сохранять свой голос в полифонии мировой науки. Необходимо поддерживать свой язык в конкурентоспособном состоянии, для чего он должен оставаться языком познания мира и выражения теоретического сознания.
Аскольд Иванчик, античник, членкор РАН, Институт всеобщей истории РАН:
Эта же позиция высказана и подробно обоснована со ссылками на мировой опыт (обсуждаемая проблема — не российская, те же вопросы стоят перед гуманитариями из многих стран, для которых английский не является родным) в моей статье в «Вестнике РАН» за 2018 год, здесь: academia.edu/40436577/. А еще раньше, в 2016 году, было специальное заявление на эту же тему Совета по науке при Минобрнауки, который Котюков так и не решился восстановить при новом министерстве. Рад, что теперь она прозвучала и в обращении академика-секретаря в Президиум РАН.
Игорь Федюкин, историк, ВШЭ:
Обсуждая эту проблему, важно четко обозначать, к кому мы обращаемся. Должно ли министерство, Академия, университеты всячески развивать отечественные научные журналы, помогать им занять ведущие позиции в мире? Безусловно! А вот задача индивидуального ученого — делать свои результаты предметом максимально широкого обсуждения, то есть публиковать их в ведущих, наиболее сложных для публикации, престижных и жестко рецензируемых журналах (которыми сегодня в некоторых дисциплинах зачастую являются журналы международные). И именно на это их должны ориентировать меры и материального, и морального стимулирования.
Пытаться же перекладывать задачу развития российских журналов на плечи самих ученых — не пойдет на пользу ни журналам, ни ученым, ни науке. Проводя параллель, звучащие иногда предложения аналогичны тому, как если бы мы сказали: «Давайте чтобы наш чемпионат был престижнее и зрелищнее, запретим нашим атлетам ездить на олимпиаду». Увы, в результате ни наш чемпионат лучше не станет, ни атлеты свои результаты не повысят.
Аскольд Иванчик:
Насколько я вижу, ни в моей статье, ни в письме В. А. Тишкова вовсе не было призывов к запрету или ограничению публикаций в иностранных журналах. Я считал и считаю, что надо печататься одновременно и на международных языках (какой язык является международным, зависит от дисциплины, для большинства — английский, для многих гуманитарных — три-четыре европейских, для некоторых — русский или китайский), и на национальном, в нашем случае русском. А насчет развития российских журналов — при всех усилиях начальства (которые, конечно, тоже необходимы), если российские ученые высокого уровня не будут туда давать свои статьи, ничего не выйдет.
Игорь Федюкин:
В изначальном посте Валерия Александровича было утверждение, что публиковаться «практически невозможно»; впоследствии он сильно смягчил и дезавуировал этот тезис. Звучал неоднократно тезис, что публиковаться не нужно и что русский гуманитарий может публиковаться в международном журнале «только ради надбавки ВШЭ». В общем, много чего звучало.
А что касается вашего последнего тезиса — «ничего не выйдет» в части повышения уровня наших журналов, если наши сильные ученые не будут там печататься, — пожалуй, соглашусь, но вопрос лишь в том, как этого добиться. Мой тезис в том, что любое принуждение или даже подталкивание здесь недопустимо. Вот уральские коллеги создали прекрасный журнал по русистике, и все там с удовольствием публикуются. В том числе и иностранцы. Потому что журнал хороший.
Подготовила Наталия Демина
1 Волочкова Н. От вала к баллу. Ученым велено сопрячь количество и качество.
Сергей Абашин. «Мне, наверное, повезло с западными (в любом смысле этого географического слова) коллегами, потому что я всегда встречал у них понимание и уважение, всегда чувствовал желание вступать диалог, видел разнообразие мнений и высокие академические стандарты научной работы, часто симпатию к России и нередко даже излишне пророссийские настроения».
Охотно верю в «пророссийские настроения» западных рецензентов и редакторов, особенно если будешь писать про колониализм СССР/России.
Академик Тишков выразился несколько неудачно, при всем при этом он отметил очень важную вешь на примере публикаций И. Федюкина из ВШЭ. Это наверное самый главный посыл в его заявлении. По Тишкову абсолютно неоправдано когда российский ученый публикует на «убогом английском» (это о статье Федюкина) статью в провинциальном американском журнале из Скопуса на очень узскую тему, (которая даже теоретически вряд ли может заинтересовать англоязычного читателя) только для того, что бы получить доплату. Академику Тишкову в этом смысле нельзя ничего возрозить.
Не в курсе подробностей истории, но объясните пожалуйста, зачем тогда американскому журналу из Скопуса публиковать статью на убогом английском на узкую тему, которая даже теоретически вряд ли может заинтересовать англоязычного читателя? Я например, не историк, а математик, но у меня бывали отказы из зарубежных журналов с формулировкой: «Мы считаем, что Ваша статья не будет интересна нашим читателям».
Не могу сказать. Но ясно одно каждый волен публиковать там где считает для себя нужным. Тем более предлагаемые условия сами диктуют публиковаться в том числе с учётом рейтингов скопусов и т. д. Мне в целом рассуждения Федюкина представляются наиболее здравыми.
Начиная с примерно 2 часов дискуссия на эту тему в президиуме РАН от 11 февраля:
https://www.youtube.com/watch?v=af7GpQA1LYU&feature=youtu.be
«В одну телегу впрячь не можно / Коня и трепетную лань» ))
Там шедевральный довод по поводу оценки монографий прозвучал: ”в естественных науках критически важными являются выводы статьи, а у нас (гуманитариев) главное — изложение”. Изложение без выводов это не наука, а беллетристика.
Западные журналы имеют, как правило, более высокий квартиль, статьи оттуда чаще цитируются (более широкая аудитория), быстрее печатают.
Философы так обиделись, что их заставляют публиковаться в высоко рейтинговых журналах, что написали письмо начальству:
«Уважаемые коллеги,
приглашаем академические организации и общественность присоединиться к Открытому письму Учёного совета Института философии РАН, прислав ФИО и место работы на адрес Института ([email protected]) или в комментариях под Открытым письмом на странице Института в Facebook. ….»
А давайте вместо статей длч гуманитариев будем учитыаать учебники, по которым учатся вмведущих университетах мира. Первые 2 или 3 сотни по не самому проплаченному рейтингу