Механизмы копирования

Как грамматика бюрократов приручила

Из письма Якова Тестельца к коллеге:

Я понял, что мне так напоминают нынешние требования ­Рос­обр­надзора к аккредитации университетов — минималистскую модель Хомского, только без привычных интерфейсов. Документы размножаются в соответствии с Merge, роль неинтерпретируемых признаков играют компетенции. Заметьте, что они, как и положено неинтерпретируемым признакам, обладают мнимой семантикой, а в действительности нужны только для того, чтобы запустить механизм порождения документов. Те 608 документов, которые я должен подготовить по направлению бакалавриата «Фундаментальная и прикладная лингвистика», образуются проецированием признаков вершин, т. е. строк в учебном плане или справки о кадровом обеспечении. Неинтерпретируемые признаки-компетенции в ходе деривации должны быть погашены, или, как выражаются университетские администраторы, «прикрыты». Вершин два типа: преподаватель и дисциплина (resp. лексическая и функциональная), каждая из них представляет собой признаковую матрицу.

Все тут у нас в бешенстве, оттого что ФОСы (фонды оценочных средств) надо зачем-то копировать из РПД (рабочих программ дисциплин) и прилагать к ним отдельным файлом, причем внутри РПД они сохраняются в том же виде. Любой студент, даже поверхностно знакомый с учебниками Carnie, или Adger’а, или Haegeman, увидит, что надо не возмущаться, а восхищаться, потому что это Internal Merge. Причем особая гениальность Хомского в том, что его теория предсказывает сохранение обеих копий — нет фонологического компонента и артикуляторно-перцептивного интерфейса (никому в здравом уме не придет в голову эти документы зачитывать или распечатывать), который мог бы обрабатывать только одну копию, игнорируя остальные. Да, копирование — именно то, что увидел Хомский за всеми традиционными «инверсиями», «выносами» и «разрывами»!

Нет и концептуально-интеллектуального интерфейса, который бы обеспечивал связь системы, создающей множество документов, с мышлением, а через него — с реальностью, поэтому нет и интерпретируемых признаков! Три полных комплекта документов, которые я должен подготовить в соответствии с тремя мало отличающимися учебными планами, — это, конечно, асимметрическая цепь. Система имеет единственный интерфейс — экспертную группу Рос­обр­надзора, которая, изучив документы, оценивает результат порождения — он, по Хомскому, либо «сходится» (converges), и тогда университет получает аккредитацию, либо «обламывается» (crashes), и тогда он ее не получает.

Итак, Хомский оказывается прав во всем, кроме одного — что языковая способность нужна человеку для решения одной-единственной задачи (усвоения родного языка в детстве). Явно же это не так. Способность к грамматике проявляется в стратегических играх на расчерченной доске типа шахмат и шашек. А в данном случае эту способность включили деятели Рос­обр­надзора (возможно, с участием Минобрнауки) для создания системы аккредитации университетов. Функционализм отныне окончательно опровергнут, ибо система не функциональна — думаю, с этим спорить не будут даже они сами.

Яков Георгиевич Тестелец — российский лингвист, специалист в области типологии и синтаксической теории, исследователь кавказских языков. Докт. филологических наук, вед. науч. сотр. Института языкознания РАН, профессор Учебно-научного центра лингвистической типологии Института лингвистики РГГУ. Автор фундаментального учебного пособия «Введение в общий синтаксис»

Языковые универсалии Хомского и минималистская парадигма