В один из моих визитов в Москву в 1980 году я навещал семейство дяди, Анатолия Петровича Александрова. Дядя, в то время президент Академии наук СССР и директор Института атомной энергии, обычно поздно возвращался с работы, и всё его многочисленное семейство традиционно собиралось за ужином часов в девять-десять вечера. В тот вечер А. П. пришел, как всегда, поздно и был больше, чем обычно, молчалив и озабочен. Выпив пару рюмок водки, он, однако, несколько оттаял и заговорил о чрезвычайном происшествии на работе.
Он рассказал, что на одной из атомных электростанций — подопечных Курчатовского института уже давно наблюдалось какое-то подозрительное «потение» заглушки трубопровода высокого давления. Речь шла о толстостенной трубе из нержавеющей стали с плоской крышкой, вложенной в трубу и вваренной по периферии толстым швом. И вот на этом шве постоянно выступали капли воды. Это вызывало беспокойство, и наконец решено было остановить станцию и сделать контрольный разрез сварочного шва. Результат оказался шокирующим. Вместо монолитного шва с сечением в виде равнобедренного прямоугольного треугольника вскрытие обнаружило множественные витки стальной проволоки, прикрытые сверху тонким слоем сварочного материала. Это казалось совершенно невозможным, потому что каждый подобный сварочный шов проверялся с помощью рентгена, и соответствующие рентгеновские снимки сохранялись в архиве. Обратились к архиву — и оказалось, что снимков нет! «И тогда я, — добавил в заключение А. П., — поставил в известность председателя КГБ Андропова, потому что мы столкнулись с очевидным случаем саботажа — диверсия с угрозой для безопасности атомной станции. Начато расследование».
Этот рассказ был встречен с сочувственной тревогой всеми присутствующими, кроме меня. Дело в том, что точно такую же историю (но только гораздо драматичнее) я незадолго до того слыхал от одного ответственного сотрудника ленинградского Центрального котлотурбинного института, филиал которого располагался рядом с Физико-техническим институтом им. А. Ф. Иоффе. Этот сотрудник (в ранге то ли главного инженера, то ли заместителя директора) рассказал о цепи тяжелых аварий, произошедших на его предприятии. Все они сводились к взрывам оборудования высокого давления, вызванным дефектами сварки.
Последний взрыв был особо разрушительным: у котла с перегретым паром оторвалось днище, и весь котел улетел на высоту многих сотен метров, обварив насмерть десяток людей, окружавших его. Расследование показало, что причиной стала безобразная приварка днища котла, где шов был заполнен навитой стальной проволокой, лишь декоративно прикрытой сварочным материалом. Был привлечен к ответу сварщик, но он отделался увольнением, потому что за качество работ отвечает мастер.
Выяснилось, что все сварщики вместо производства монолитного шва занимались его имитацией с помощью стальной проволоки, что делалось исключительно из соображений экономии времени: создание монолитного шва требует длительной работы, и по существовавшим расценкам сварщик за смену не имел шансов достаточно заработать. Это было одно из проявлений всеобщей системы приписок, которая широко развилась в СССР в период застоя. Мой информатор горестно рассказывал, что на место уволенного сварщика никак не могли найти замену и в конце концов снова взяли на работу того же самого сварщика, который при найме издевательски спросил мастера: «Ну, как будем варить, по-вашему или по-нашему?»
Эту историю я тут же выложил собравшимся. А. П. воспринял ее с большим сомнением — он остался при своем мнении о вскрывшейся вражеской диверсии.
Эта тема снова всплыла через полгода, когда я в обществе своих московских родственников оказался в их летнем отпускном лагере. А. П. с женой и обозом детей и внуков регулярно выезжал на Нижнюю Волгу, где они жили спартанским лагерем в палатках на острове вблизи деревни Енотаевки. Остров этот обычно подвергался визитам районного и областного начальства. Глава астраханского обкома Бородин высылал перед своим визитом команду, которая на соседнем островке готовила щедрое застолье. Во время застолья А. П. с Бородиным вели степенные разговоры на государственные темы, как и положено при встречах членам ЦК.
Бородин говорил об успехах и трудностях освоения нового богатого газового месторождения. Газ был сильно загрязнен 30-процентной примесью сероводорода, что создавало угрозу отравления населения в случае аварии. А возможность аварий легко просматривалась — газ шел с большой глубины под высоким давлением. Первоначально предполагалось осваивать месторождение совместно с Францией, но в дальнейшем французы отказались от сотрудничества — именно из-за опасности смертоносного прорыва. Впрочем, всё оборудование для освоения месторождения поставлялось из Франции. Прорывы уже были, когда округа оглашалась воем сирен охранного оборудования. Единственным отечественным средством борьбы с этой напастью было отключение этого чертового оборудования, и это очень беспокоило Бородина, и не только его. Он говорил, что ему звонил Брежнев и пугал перспективой массового отравления людей: дескать, «история этого нам не простит».
В ответ А. П. рассказывал Бородину о перспективах и проблемах ядерной энергетики. И тут он поведал о едва не произошедшей диверсии на атомной станции. Но когда А.П. закончил историю о фальшивом сварном шве, Бородин немедленно сказал: «Да у нас все сварщики так варят!»
Это происходило в 1981 году, за пять лет до Чернобыльской аварии. А ведь история с фальшивым сварным швом была тихим тревожным звоночком! Творцы ядерной энергетики жили в особом мире сверхвысокой ответственности, созданном свирепым ведомством Берии, и плохо представляли себе масштабы нарастающего разгильдяйства эпохи «зрелого социализма».
Евгений Александров, академик РАН, руководитель лаборатории
атомной радиоспектроскопии ФТИ им. А. Ф. Иоффе
«Они делают вид, что платят, а мы делаем вид, что работаем!»(
особняк по ул. Артиллерийская ?
Да, совершенно точно, что халтура была типична на всех предприятиях Советского Союза. Говорили, что только «военная приемка» избавляет от нее в какой-то степени. Но ее невозможно было осуществлять со всей продукцией. И это действительно — системная вещь. Мой двоюродный брат работал на троллейбусном заводе в Энгельсе и рассказывал, что на креплении «рогов» они спички вместо шпонок ставили, когда шпонки вовремя не поставляли. А ведь у нас всегда что-то недопоставляли: поставщик, как правило был один, и конкуренции не было — вертикаль.
От этого помогали методы Берии, гарантийный срок 30 лет. :(
Много лет, в том числе и во времена совка, отработал на тепловой эл. станции.
Лаборатория металов(дирекция) и дефектоскопия(подрядчики) — отвечали за качество работ и за приемку оборудования в эксплуатацию. Без них не закрывались наряды, выданные на работы на основном оборудовании, без их подписей в актах приемки ни одни работы не считались завершенными и о пусках блоков не могло быть и речи. Кроме того, каждый трубопровод, посудина и даже задвижка имели свой паспорт, все работы на них(номера нарядов, фамилии и должности всех ответственных работников) обязательно заносились в этот паспорт. Спустя годы можно было поднять документы и увидеть всех,
кто производил работы.
После окончания работ и приемки всегда! производилась опресовка давлением превышающим номинально рабочее(согласно паспорту оборудования) и если не обнаруживались дефекты,
оборудование принималось в эксплуатацию.
Угу … конечно, система создавала сложную и дорогую систему контроля. Когда есть решение проще — если поставил не то, и что то случилось — плати неустойку! Потому то западники то те, то другие машины отзывают. Были такие примеры в славном СССР? Сделали, отчитались, получили красное знамя, а потом отозвали продукцию ???
Да, разумется, бывали. В СССР между предприятиями заключались точно такие же договора, как и во всем мире — с оплатой неустоек, гарантиями т.п. Но, как и сейчас, далеко не все, что написано в договоре исполняется в жизни. Вы когда-нибудь пытались истребовать по суду неустойку за неисполнение договорных обязательств?
«Каждый подобный сварочный шов проверялся с помощью рентгена, и соответствующие рентгеновские снимки сохранялись в архиве» — получается, что в архив отправляли другие снимки?
В самом начале написано,что снимков не нашли.
Один знакомый в конце 70х ушел(ли) из дефектоскопистов… враг народа, план рубил
Гримасы централизованной экономики? Полагаете так бы было в нецентрализованной, с юридической и экономическое ответственностью за аварии? А в централизованной такое лечится только по-сталински — обнаружили «диверсию» — всех причастных расстрелять!
Вы напрасно думаете, что это «по-сталински». Всю историю Русского царства и Российской Империи это лечили аналогично, ибо слово и дело государево. Так что застенок и повальное наказание — это обычная и эффективная в наших краях методика.
Конечно, авторитарно-тоталитарная система не открытие Статина. Она и раньше имела место. Собственно,объединив такую систему Востока с технологиями Запада Россия и была несколько столетий сильнейшей сухопутной державой. Это ее специфическая геополитическая ниша была. В определенном смысле весьма эффективная. Просто при Сталине система достигла в определенном смысле своего расцвета, апогея. Но и своего конца — стало ясно, что в современном сложном обществе такая система обходится непомерно дорого. Слишком велика стала роль «человеческого фактора» самостоятельности. Централизованное управление «а ля муравейник» оказывается уже слишком неэффективным и затратным.
Уточню, началось с Ивана 3-го, когда западные пищали остановили татар на Угре. После этого Москва стала теснить татарские улусы, пока при Сталине сама Монголия не стала Кремлевским улусом. Сознательно эта политика идет с Петра, когда Россия показала, что она сильнее не только восточных, но и западных своих соседей. Апогея система достигла при Сталине. Попытки играть в что то подобное ноне — по сути — жалкий фарс … который, однако, может привести к завершению истории путем Ядерного Апокалипсиса … чисто сдуру по стечению обстоятельств, естественно не намеренно.
Ясно же сказано: 1. «по существовавшим расценкам сварщик за смену не имел шансов достаточно заработать» 2. «на место уволенного сварщика никак не могли найти замену»
А ведь, казалось бы, проблема решалась просто: изменить расценки. И сварщик бы с готовностью варил, как положено, а не «по-нашему»…
Но в том-то и дело, что изменить расценки — надо было лезть уж не знаю, в какие «высокие кабинеты», обосновывать этот «частный случай».
С этим, кстати, связана одна (кое в чём наблюдавшаяся мной) советская практика: когда нужного «умельца» искусственно «остепеняли», сооружали ему диссертацию, как-то проворачивали защиту, и оформляли свежеиспеченного «кандидата в доктора» на «научную» ставку. Я, лично, знал парочку таких «к.г-м.наук», которые были просто опытными полевыми «работниками на все руки».
Мне кажется, что Вы явно преувеличиваете сложность проблемы. Расценки на конкретную операцию рассчитывает цеховой нормировщик и утвеждает максимум директор завода (по крайней мере, так было в СССР). К примеру, когда я в 1980-х годах работал на заводе рядовым инеженером технологом, мне пришлось оформить на высокоответственную операцию расценку в три раза выше обычного. Да, пришлось убедить в необходимости этого несколько человек — начальника бюро труда и зарплаты, начальника цеха, начальника технологического бюро. И все. Утвердили специальную расценку. Так что дело тут не в какой-то фантастической глобальной командной системе, а, скорее, в отсутствии заинтересованности у среднего менеджмента. Хотя, это, конечно, тоже недостаток системы управления.
Я имел соотвествующее удостоверение (радиографический контроль сварных швов), недолго работал на проверке ТВЭЛов, много лет назад.
Вообще говоря, подписываешься под ознакомление что даже некачественное выполнение документов грозит сроком до 5 лет. В этом случае радиографист или архивист должны были по идее идти под суд.
Говоря же о причинах Чернобыльской катастрофы — всегда наблюдается необьективное желание перенести фокус на недостатки конструкции реактора.
Но они были, был инцидент на Ленинградской атомной (локальная закритичность). Но это все же не безотвественная вакханалия грубейших нарушений экспулатационников при эксперименте.
Можем вспомнить, что это была новейшая и потенциально крупнейшая станция на тот момент, в месте довольно приятном для проживания.
Подозреваю также особенно характерное явление для около «средьмаша» — самые престижные, критичные и соответвенные привилегированные позиции зачастую заполнялись с отрицательным отбором, к этому приводил пресловутый «блат». В результате на самых отвественных местах оказывались кадры не лучше, а существенно хуже среднего.
В любом случае в авариях виноваты не криво сваренные железки — а люди, может те кто расписывался, кто варил, кто просвечивал, кто включал. Ну и соотвествующая организационная культура.
Познакомился с ответом Николая Павлова, и заметил, что мое определение причин аварии очень близко к его, и оба тесно перекликаются с мнением известного советского менеджера: «»У каждой аварии есть имя, фамилия и должность».
Мне бы казалось, это слишком «механический» подход, намекающий на эффективность лечения по-сталински — в случае явной ошибки и катастрофы — «имя фамилию должность» — к стенке. Как командующих на Западном фронте в начале войны. Да, конечно, метод эффективнее, чем корпоративное всепрощенчество (как при Брежневе). Но мне бы думалось, мудрее был тот сантехник … «систему менять надо!»
«лечение по-сталински — в случае явной ошибки и катастрофы — «имя фамилию должность» — к стенке.» — эффективность такого «лечения» была весьма сомнительна (качество «изделий» не критично, но уступало таковым от «потенциального противника». Говорят, что Сталин соглашался летать только на американских самолетах, да и по земле ездил на «Пакарде»). И не стоит забывать, что в СССР существовало понятие вневиновной ответственности, ну это когда наказывали по должности, часто людей не обладавших возможностью влиять на проблему. Те кто работал при Сталине/Берии рассказывали как приходилось скрывать проблемы и аварии (часто не свои), чтобы не попасть под наказание. Заметим, что наибольший технологический подъем в СССР был как раз при Брежневе — «корпоративное всепрощенчество» давало производителям относительно больше свободы и несколько большей возможности работать так как к тому стремится каждый профессионал т.е. качественно.
На самом деле, в руках руководителя широкий спектр средств воздействия на поведение подчиненных, кроме расстрела (который, кстати, применяется довольно редко и совсем не прямыми начальниками), странно этого не знать. Навскидку можно перечислить самые ходовые: благодарности, замечания, выговоры, помещение на доску почета, представление к государственным наградам, ценные подарки, денежные премии (и наоборот, лишение премий) установление системы оплаты труда, увязывающей материальное вознаграждение с достижением установленными показателями… Но, разумеется, если квалификация руководителя такова, что он, как уважаемый eugen, знаком только с одним методом воздействия (к Сталину и многим другим советским руководителям, это, кстати, совсем не относится) то да, результаты, скорее всего будут неважные…
Ха, дело за малым — установить системную причину проблемы. Только не говорите, что все дело — в нехватке либерализма.