Вышка на удаленке

В воскресенье 15 марта 2020 года Минобр­науки рекомендовало вузам перейти на удаленный режим работы. Весь понедельник появлялись новости о том, как тот или иной университет последовал рекомендации. «Ну а мы-то когда?» — думал я. Приказ по НИУ ВШЭ вышел ближе к ночи. Во вторник, в 10:30, у меня стояла лекция, и я уж собрался писать письмо студентам о том, как она будет проходить (сначала нужно было самому в этом разобраться), но все занятия во вторник отменили, чтобы дать возможность преподавателям подготовиться — что разумно. Весь вторник прошел в обсуждениях с коллегами, что и как делать. В среду прошли первые семинары по моим курсам в новом формате. Удаленка началась.

Мне, конечно, повезло. В 2015 году я вел большой открытый курс по Python, спрос на который был столь велик, что возникла идея делать онлайн-трансляцию очных лекций. На некоторых летних школах, где я преподавал, были проблемы с досками, и я придумал, как обойтись без доски: подключал планшет, на котором можно рисовать стилусом (или даже пальцем), к компьютеру, выводил картинку с него на проектор и получал виртуальную доску на большом экране. Оставалось скрестить одно с другим — и дело в шляпе. С технической стороны я был готов.

Коллеги тоже быстро освоились — у кого-то нашелся планшет, кто-то купил физическую маркерную доску и стал использовать ее. В целом, с потоком информации «от преподавателя к студенту» особых проблем не возникло. Главная проблема — в обратном потоке.

Лекции читать — еще куда ни шло, хотя очень тяжело говорить, не видя реакции аудитории, особенно первое время: чувствуешь себя идиотом; постоянно думаешь, что сморозил глупость, что никто ничего не поймет, что все давно занимаются своими делами, а ты вещаешь в пустоту. У меня был опыт записи онлайн-курсов, да и вообще приходилось общаться с камерой, и это, наверное, немножко помогло. Но всё равно — выключаешь трансляцию, а руки еще трясутся. По крайней мере, так было в начале…

Со временем удается убедить свой мозг, что аудитория действительно существует, даже если ты ее не видишь, — студенты не любят включать свои веб-камеры, а вопросы предпочитают писать в чатик, хотя можно это делать и голосом. Однако наличие хоть какой-то обратной связи немножко успокаивает — теперь я шучу и улыбаюсь, задаю вопросы и хитро гляжу в глазок камеры, ожидая ответа (представляю себе, что буравлю студентов взглядом), размахиваю руками, пытаясь изобразить оператор с двумерным инвариантным подпространством, — в общем, лекции проходят почти нормально.

С семинарами сложнее. Я сам их в этом семестре не веду, но коллеги жалуются, что бывает очень тяжело. На семинаре по математике важно иметь общую доску, на которой удобно писать и преподавателю, и студентам; важен визуальный контакт, возможность посмотреть на лица студентов, понять, кто смотрит на доску особенно грустно, задать вопрос конкретному человеку и т. д.

Многие из этих вещей трудно перенести в онлайн. Например, не у всех студентов есть планшеты, чтобы писать на общей доске, а делать это с помощью мышки очень неудобно. Вовлеченность падает, студенты переключаются на пассивный режим, и семинар рискует превратиться в лекцию, на которой рассказывают, как решать задачи. И это не то, чего мы хотим от семинара, где важна самостоятельная работа.

Приходится как-то выкручиваться. Задавать много вопросов и добиваться того, чтобы студенты на них ответили. Вместо того чтобы вызывать студентов к доске, давать задание и просить прислать решение в виде фотографий с телефона — и тут же (или потом) их проверять и комментировать. (Многие говорят, что нагрузка по проверке возросла в разы.) Или проводить онлайн-тесты — они очень способствуют активности студентов.

* * *

Отдельная история — с проведением контроля. Тут всё очень сложно. Для нас важно, чтобы студенты были в равных условиях, чтобы правила соблюдались; чтобы те студенты, которые выполняют работу добросовестно, не оказались в относительном проигрыше из-за того, что кто-то другой списал. В онлайне сложно это обеспечить. Есть технологии онлайн-прокторинга (online proctoring), которые позволяют следить за тем, как студент пишет работу. У него или у нее должны быть постоянно включены веб-камера и мик­рофон, а также вестись трансляция всего содержимого экрана.

Дальше живые люди или алгоритмы в реальном времени либо уже постфактум анализируют всю эту информацию на предмет нарушения правил — подсказок, списывания и т. д. Например, если студент исчез из кадра, это фиксируется и считается нарушением. Прокторинг в какой-то мере работает — в принципе, он рассчитан скорее на тесты, где студент в основном глядит на экран и выбирает или записывает ответы с помощью компьютера, но Вышка так проводила даже олимпиады (опять неожиданно пригодившийся опыт).

Однако тут важно понимать, что любое техническое ограничение можно обойти. Еще один риск: в случае возникновения любых технических проблем (выключился Интернет, перестала работать веб-камера, что угодно) мы будем вынуждены аннулировать работу — если такие ситуации разрешать в пользу студента, боюсь, количество технических неисправностей начнет необъяснимо расти. Есть и психологические моменты: чем более сложные ограничения мы накладываем, тем сильнее становится желание (по крайней мере у некоторых студентов) придумать способ, как их обойти. Такая борьба щита и меча, азартные кошки-мышки.

Так что можно предложить диаметрально противоположный подход. Коллеги, занимающиеся поведенческой экономикой, говорят, что люди в целом более склонны вести себя добросовестно, если видят, что им доверяют. Более того: люди действуют честнее, если непосредственно перед работой письменно пообещают вести себя честно. (Например, Coursera требует перед сдачей каждого квиза соглашаться с honor code.)

Поэтому вместо жесткого контроля, который так и хочется обмануть, можно оставить студентов один на один со своей совестью — раздать варианты, попросить написать стандартный текст о добросовестном поведении, подписаться — и через два часа собрать работы. (Конечно, важно после этого внимательно следить за подозрительными пересечениями в решениях и, если эти пересечения нельзя объяснить иначе чем списыванием, работы аннулировать и к студентам применять санкции. Механизмы доверия работают только в том случае, когда их нарушение, если обнаруживается, оказывается жестко наказуемым, иначе стимул жульничать в конце концов победит.)

Никакого консенсуса о том, как лучше действовать, нет. На обычных контрольных работах я пока использовал комбинацию из поведенческих и технических инструментов. Работа проводится без прокторинга, и студенты дают письменное обязательство действовать добросовестно. Однако у каждого студента индивидуальный вариант: они генерируются автоматически и отличаются в основном числами. Общая схема решений задач одинаковая, иначе трудно добиться эквивалентной сложности, — такие вещи я тоже давно научился делать.

Плюс к этому варианты разделены на несколько частей, и части даются в случайном порядке через фиксированные промежутки времени. Сдавать их нужно тоже по очереди: к появлению второй части сдать решение первой и т. д. (Чтобы студенты не тратили слишком много времени на сканирование, я разрешил сдавать их через Telegram в виде фотографий с телефона.) Таким образом, общий набор задач у всех одинаковый, но в каждый момент времени количество тех, с кем можно обсудить свои задачи, становится кратно меньше.

Задач в каждой части много, среди них есть простые и сложные, но сделать их все за отведенное время почти невозможно — так что даже у сильных студентов нет времени решать чужие задачи. Полный балл можно получить, решив не все задачи.

Аккуратно оценить эффективность всех этих мер довольно сложно — нужно проводить специальные исследования. По ощущениям, студенты в основном действуют честно. Но это пока только контрольная — сохранится ли этот эффект, когда на кону будут стоять оценки по курсу, стипендии, скидки и риски отчисления?

На экзаменах мы, вероятно, будем пробовать прокторинг, по крайней мере на части курсов. Посмотрим, как это работает.

* * *

Возвращаясь к технологиям. Выш­ка в основном использует Zoom и MS Teams. Я работал только с первым, он довольно удобен. Бесплатный аккаунт принудительно прекращает встречу каждые полчаса, так что я довольно быстро купил себе платный (15 долл. в месяц). Вышка впоследствии тоже купила какое-то количество платных аккаунтов и раз­дала их учебным офисам, так что занятия по расписанию можно проводить через них, но мне приходится организовывать много других встреч, и каждый раз просить об этом офис неудобно, так что я продолжаю пользоваться личным.

По первому времени все радостно размещали ссылки на Zoom-трансляции в открытый доступ, но быстро оказалось, что это небезопасно — ко встречам стали подключаться тролли и срывать занятия (хотя я с этим лично не сталкивался). Сейчас все встречи создаются с паролем и в открытый доступ не выкладываются, в таком режиме Zoom вроде бы достаточно безопасен. Видео занятий я записываю и выкладываю на YouTube — благо это бесплатно (сам Zoom на обычном платном аккаунте дает 1 гигабайт места для хранения записей, и оно быстро заканчивается).

Коллеги используют и другие инструменты, например трансляции в YouTube (главный минус — нет возможности задавать вопросы голосом, только чат) и даже Twitch (геймерская платформа для онлайн-трансляций).

В качестве доски я использую iPad — у меня недорогая 9-дюймовая модель 2018 года, поддерживающая Apple Pencil первого поколения, чего мне за глаза хватает, — теперь я с ним вообще не расстаюсь. Zoom можно запускать на самом iPad, но удобнее делать это на ноутбуке (от него же и веб-камеру использовать) — Zoom умеет отдельно расшаривать картинку с подключенного к компьютеру iPad (по проводку или по Wi-Fi). Для рисования на iPad использую программу Notability, она мне очень нравится.

Для проведения квизов пока хорошего инструмента не нашли. Пробовали использовать quizizz.com, но он скорее ориентирован на школьников и не поддерживает сложные формулы. Неплохо выглядит Canvas (canvas.instructure.com) — видимо, попробуем его в ближайшее время.

Некоторые инструменты, в частности для проведения контрольных, приходится писать самостоятельно. Вообще я бы сказал, что рынок онлайн-решений для образования еще очень далек от насыщения — можно придумать и реализовать много крутых вещей.

* * *

В целом мы оказались на удивление хорошо подготовлены к свалившемуся на нас режиму работы. Еще пару лет назад было сложно себе представить, что мы сможем за считаные дни перестроиться на преподавание полностью онлайн, кажется, не слишком потеряв в его качестве. Сейчас это оказалось возможно — спасибо развитию технологий.

В общем, грех жаловаться. Однако — я очень скучаю по лицам студентов и живому с ними общению. Хочу назад в аудиторию! Хочу бегать от одного края доски до другого, делать театральные паузы и смотреть, как студенты думают над вопросами; здороваться в коридорах, проводить спонтанные консультации.

Вроде бы это не самая главная часть нашей работы.

Или все-таки главная?

Илья Щуров,
доцент НИУ ВШЭ