Продолжаем публиковать очерки по истории науки Павла Колосницына, зав. сектором полевых исследований Центра археологических исследований НовГУ. См. предыдущие заметки цикла: «Древности в древности» [1] и «Реликвии и антикварии» [2].
К началу XVIII века собирание античных древностей приобрело невероятную популярность. За прошедшие столетия монархами, кардиналами, папами, богатыми дворянами и просто образованными антиквариями были сформированы несколько крупных музеев и множество небольших коллекций и собраний. На месте античных городов добычу древностей вели организованные группы кладоискателей, наводнявшие находками рынок и исполнявшие заказы богатых коллекционеров. Одновременно широкий масштаб приобрело изготовление подделок. Возникла потребность в специалистах, которые умели отличить подлинник от фальшивки. А специалисту требовалось образование и глубокое знание предмета. Со временем количество постепенно переходило в качество — всё больше людей стали видеть в находках не просто ценные и красивые древние вещи, а источник информации о прошлом.
Наиболее ярко и отчетливо эта тенденция проявилась в исследованиях и книгах Иоганна Винкельмана (Johann Winckelmann, 1717–1768), получившего позднее от историков науки почетное звание отца археологии, хотя раскопки он посещал только в качестве зрителя и вообще не использовал термин «археология».
Винкельман родился в небогатой немецкой семье, еще в юности увлекся античным искусством и фанатично погрузился в исследования, благодаря которым из прусского гимназического учителя стал главным префектом древностей Рима и главным антикварием апостольского двора и превратился в авторитетнейшего ученого своего времени.
В 1764 году Винкельман издает главный труд своей жизни — «Историю искусства древности» (Geschichte der Kunst des Altertums), ставшую первым примером научного подхода к изучению древних артефактов. Древности теперь воспринимались как один из исторических источников, которые необходимо изучать как часть всего культурного наследия прошлого. До этого антиквары рассматривали вещи изолированно, сами по себе, а историки писали свои труды, руководствуясь теориями древних авторов и литературными источниками.
В своей книге Винкельман фактически сформулировал принципы сравнительно-исторического метода: полнота свода источников (необходимо охватывать все доступные для изучения материалы), критика источников (для исследования должны привлекаться только подлинные источники), внимание к мелочам (важны любые, даже самые незначительные элементы и предметы), повторяемость наблюдений и т. д.
В результате он выделил сменявшие друг друга стили и эпохи древнего искусства, которые различал по разным признакам и элементам. Всё это заложило принципы вещеведения в археологии.
Используя эти методы, Винкельман доказал, что древнеримское искусство основывалось на древнегреческом, и вызвал этим волну интереса к Древней Греции, до того остававшейся в тени Рима.
Идеи о необходимости новых методов изучения древностей начали постепенно завоевывать умы исследователей. Одни под влиянием работ Винкельмана, другие независимо от него начали проявлять внимание к мелочам и тщательно фиксировать всё, что находили при раскопках, а археологические находки становились полноценным источником для изучения прошлого.
Это прекрасно иллюстрируют раскопки Помпей и Геркуланума — древнеримских городов, погибших при извержении Везувия в 79 г. н. э. Пепел и пирокластические потоки на сотни лет скрыли от глаз людей погребенные под ними дома, храмы, театры и общественные здания со всем содержимым. Города были спешно покинуты жителями, успевшими взять только самое необходимое. Все оставленные вещи и здания прекрасно сохранились на своих местах под толстым слоем отложений. Получился идеальный археологический комплекс. Несколько раз люди случайно натыкались на него, но до XVIII века никакого интереса к нему не проявляли.
В 1706 году неаполитанский крестьянин, копавший колодец поблизости от города Портичи, наткнулся на мраморные блоки, лежащие глубоко под землей. Об этом узнал французский дворянин, находившийся в то время на службе у австрийского императора, Эммануэль Морис, герцог д’Эльбёф (Emmanuel Maurice, duc d’Elbeuf), которому требовались материалы для строительства виллы неподалеку. Герцог выкупил участок и организовал в 1709–1711 годах раскопки, прокладывая галереи от крестьянского колодца. В результате он нашел не только каменные блоки, но и девять римских статуй, которыми особо не заинтересовался, но использовал для украшения своей виллы и подарков покровителям.
В 1738 году король Неаполя и Сицилии (и будущий король Испании) Карл III (Carlos III) вместе с женой посетил виллу герцога д’Эльбёфа. Виды на море и Везувий настолько им понравились, что Карл решил возвести здесь дворец для себя. Присланный для его постройки испанский архитектор Роке Хоакин де Алькубиерре (Roque Joaquín de Alcubierre) узнал о находках древностей, которые могли украсить новый дворец. Получив разрешение короля, он начал раскопки в старой шахте, расширяя колодец и прокладывая галереи. Несмотря на скромные средства, он почти сразу же нашел множество великолепных статуй, надписей и фресок. Выяснилось, что д’Эльбёф добывал строительный материал, разбирая богато украшенный городской театр Геркуланума. Карл выделил средства для продолжения раскопок погребенного города, которые приносили множество раритетов. А в 1748 году начались раскопки у деревни Ресина, где случайно нашли несколько статуй, — это были Помпеи, также заполненные находками. В 1765 году работы в Геркулануме были приостановлены и основным объектом раскопок стали Помпеи.
Алькубиерре был строителем и военным инженером, но совершенно не интересовался историей. Его интересовало только то, что могло украсить коллекции и дворцы короля, — хорошо сохранившиеся бронзовые и мраморные статуи, мозаики, фрески и надписи. Он вел себя как типичный кладоискатель — старался поскорее добыть всё ценное, не обращая внимания на контекст, стратиграфию, расположение вещей и сооружений. Всё не имевшее ценности безжалостно выбрасывалось. Кроме того, надо понимать, что из-за мощности слоя, перекрывающего Геркуланум, раскопки велись не открытым способом, а шахтным — древности добывали, пробивая колодцы и штольни, которые нередко шли напрямую через стены погребенных зданий. К открытым раскопам перешли только в Помпеях.
Сохранилось несколько рассказов, характеризующих методы работы того времени.
На одном из зданий была обнаружена надпись, выложенная медными буквами. Алькубиерре распорядился ее снять. Когда буквы, сложенные в корзину, представили королю, выяснилось, что никто не озаботился прочитать, а тем более записать надпись, так и оставшуюся навсегда неизвестной.
В другом случае найденную бронзовую скульптуру квадриги (колесницы с четырьмя запряженными конями) с возницей разобрали, перевезли в Неаполь и сложили в углу двора одного из королевских владений. Пока они там лежали без присмотра, часть деталей украли, а часть пустили на сырье для отливки бюстов короля и королевы. Когда статую принялись собирать обратно, то оставшихся деталей хватило только на одного коня, а многие элементы пришлось реконструировать.
Успешные раскопки в Геркулануме стали сенсацией. Посмотреть на них и на выставки находок приезжали многочисленные любители древности и ученые из разных стран. Но раскопки ревностно охранялись, а право исследовать и описывать их было только у людей, допущенных к работе испанским королем. Недоступность и методы работы Алькубиерре вызывали возмущение в научных кругах того времени. Тем более что уже были примеры более качественного подхода к раскопкам.
Ситуация изменилась, когда в 1748 году в помощь Алькубиерре прибыл еще один военный инженер — швейцарец Карл Вебер (Karl Jakob von Weber), который подошел к раскопкам с научными критериями. Он решил, что необходимо чертить планы каждого дома и двора, вести дневник раскопок, собирать большинство находок и фиксировать расположение найденных предметов. Настаивая на своей правоте, Вебер вступил в конфликт с Алькубиерре, который считал всё это пустой тратой времени. Дошло до диверсий — рабочие Алькубиерре убрали подпорки из шахт Вебера, чтобы их обрушить.
Вебер даже выдвинул идею вести раскопки не в шахтах, а открытым методом, позволяющим фиксировать всё максимально точно. Однако в связи с трудоемкостью это было отвергнуто.
Но все-таки подход Вебера был признан правильным, и, будучи заместителем Алькубиерре, он продолжал вести самостоятельные исследования. Кстати, Иоганн Винкельман несколько раз посещал раскопки в Геркулануме и Помпеях и в своих записях ругал Алькубиерре и высоко оценивал методы Вебера.
В 1758 году произошло еще одно важное событие — под покровительством Карла III началось длившееся до 1792 издание многотомника, посвященного древностям Геркуланума.
Таким образом, Алькубиерре открыл миру Геркуланум и Помпеи. Он был не первым, кто их обнаружил, но именно его усилия привели к величайшему археологическому открытию. Но в то же время его подход является противоположностью подходу Карла Вебера. Работы Алькубиерре дали множество отдельных (хоть и уникальных) находок, а наследие Вебера — это не только находки, но и дневники, чертежи, планы, многочисленные рисунки, которые дают гораздо более полную (хотя, конечно, далекую от современных требований) информацию о найденном. Где-то между двумя этими людьми и проходит граница между собиранием древностей и археологией. Естественно, не все сразу осознали важность находок для изучения прошлого. Слишком многие хотели просто пополнять коллекции вещами, не тратя времени на фиксацию, дневники, чертежи и прочие скучные вещи. Противостояние между ними и археологами длилось еще долго.
К сожалению, археологическая карьера Карла Вебера была не очень долгой: он умер в 1764 году. Но его работы, его методами, продолжил Франсиско ла Вега (Francisco la Vega).
Роке Хоакин де Алькубиерре, несмотря на многочисленные упреки современников, продолжал раскопки вплоть до своей смерти в 1780 году. Он не нажил состояния, даже при том что в 1777 году получил звание фельдмаршала, а его вдова (которая родила ему одиннадцать детей) была вынуждена обратиться к королю за помощью и получила пожизненную пенсию.
После Алькубиерре все исследования в Помпеях возглавил последователь Вебера Франсиско ла Вега, которого позднее сменил его брат Пьетро (Pietro la Vega). Они уже были практически настоящими археологами, тщательно раскапывающими и дотошно фиксировавшими находки. Собранные ими материалы позволили Франсуа Мазуа (François Mazois) в 1824 году опубликовать первое полное и прорывное для своего времени исследование Помпей. Это исследование заложило новые стандарты: с того времени главным итогом любых раскопок считается максимальное полное и систематизированное издание их результатов.
Карл III до самой смерти в 1788 году покровительствовал раскопкам, а вот в построенном дворце жить не стал и фактически превратил его в музей, где хранились находки из Геркуланума.
Работы Иоганна Винкельмана и масштабные публикации на основе материалов раскопок Геркуланума — «Древности Геркуланума» (Le Antichità di Ercolano), изданные в восьми томах в 1757–1792 годах, породили волну интереса к Древней Греции и Риму и оказали огромное влияние на распространение набиравшего популярность неоклассицизма, дав образцы для подражания архитекторам, художникам и скульпторам.
Археология начала торжественное шествие по миру.
Опечатка в годах жизни Викельмана — Вы перенесли его на сто лет позже чем он жил, в 19 век.
Спасибо. Недоглядел.
Павел, спасибо, интересно. Люблю ваши статьи. Ответьте пожалуйста дилетанту об археологии.
Часто, когда читаю популярные статьи об археологии, кажется, что слишком много археологических находок приписывают религиозным культам. Почему? Вот в наше время есть много вещей. Откопает их через сотни лет археолог и тоже припишет им религиозное назначение. Куклу барби, вазочку для цветов, обломок корпуса айфона, настольную лампу — всё, скажет, использовалось для вознесения молитв богам… Может быть у многих статуэток и других вещей было более прозаичное назначение — украшение? Не слишком ли много древних вещей относят к религии?
Тут ситуация может быть разной. Надо смотреть про что пишут.
С одной стороны религия в жизни людей прошлого занимала гораздо больше места, но с другой, действительно, есть тенденция все непонятные находки записывать в предметы культа.