«Свободный университет»: манифест и первые шаги

На фоне пандемии и вынужденного перехода образования в онлайн-формат у представителей академического сообщества родилась идея «Свободного университета», где преподаватели и студенты взаимодействуют напрямую на общественных началах и не подвергаются административному давлению. Его манифест завершается фразой: «Нас нельзя изгнать из университета, потому что университет — это мы». Мы побеседовали с несколькими инициаторами и участниками проекта. Полная версия комментариев (в бумажной версии газеты и pdf опубликовано с сокращениями).

«В будущее университета я смотрю с оптимизмом»

Гасан Гусейнов, докт. филол. наук, филолог

— Почему вы решили создать «Свободный университет»?

— Эта идея носилась в воздухе давно, и так вышло, что мы однажды в чате с Кириллом Мартыновым буквально одновременно о ней написали друг другу, а потом всё закрутилось.

— В чем состоит ваш личный манифест как преподавателя?

— Мой личный манифест, возможно, в чем-то отличается от того, который мы вместе составили. Слово «университет» здесь понимается в первоначальном значении — как объединение вокруг единой задачи студентов и преподавателей. Организационно мне близка идея академического кооператива: есть коллеги, к которым (обычно по неведению) записываются два-три студента, к другим — тридцать, к третьим — триста. Но тут не может быть никаких количественных критериев, и все поддерживают всех.

— Какой курс или курсы вы собираетесь вести?

— Вести я буду курс, который мне кажется важным и для бакалавров, и для магистров: «Классическая риторика и техники коммуникации». Набираю две группы — бакалаврскую и магистерскую. Пока что всё делается на общественных началах, но все наши курсы должны оставаться бесплатными для студентов. Как решить вопрос пропитания молодых преподавателей, не получающих пенсию, пока не вполне понятно.

— Каким видите будущее университета?

— В будущее университета я смотрю с оптимизмом, потому что оно зависит от взаимного желания студентов и преподавателей, и, кажется, никто из нас не ожидал такого огромного интереса.

P.S. 8 сентября Гасан Гусейнов написал у себя в блоге: «Сегодня подводим итоги первого набора в Свободный университет. Больше пяти тысяч желающих на 19 курсов девятнадцати преподавателей. Намного больше, чем мы думали и чем мы сможем принять…»

«Это эксперимент по отстаиванию университетской свободы»

Виктор Горбатов, философ, логик, старший преподаватель НИУ ВШЭ

— Почему вы решили создать «Свободный университет»?

— Идейная основа проекта, в моем представлении, очень проста. Во-первых, есть уникальные преподаватели с легендарными курсами, практически не имеющими аналогов на сегодняшний день. И эти преподаватели внезапно оказались «за бортом» своих вузов по причинам, очень похожим на идеологическую зачистку. Во-вторых, есть студенты, для которых личность преподавателя и его уникальный курс важнее, чем галочка в зачетке.

— В чем состоит ваш личный манифест как преподавателя?

— Свободный университет для меня — это эксперимент по отстаиванию университетской свободы. Свободы выбора, свободы самоопределения, свободы доступа к знаниям, свободы общения. Мы хотим доказать, что для высококачественного образования бюрократические и административные ограничения не нужны, вредны и попросту комичны в условиях современного мира. Что горизонтальные связи, самоорганизация и сообщество энтузиастов могут бесплатно создать такой образовательный продукт, который университетская бюрократия не родит ни за какое финансирование и ни за какие поблажки государства.

— Какой курс или курсы вы собираетесь вести?

— Я буду вести курс «Основы логики и аргументации» вместе с Юлией Горбатовой. Этот курс мы разрабатывали много лет, соединяя формальную логику с элементами теории убеждающей коммуникации, лингвистики и критического мышления.

«Это возможность прочитать именно тот курс, который хочешь»

Дмитрий Дубровский, канд. ист. наук, политолог

— Почему вы решили присоединиться к проекту «Свободный университет»?

— Потому что я считаю, что это важная инициатива — и важная форма продолжения работы для тех, кто остался, по воле «реорганизации», без нее.

— В чем состоит ваш личный манифест как преподавателя?

— Мой личный манифест отличается от манифестов коллег — меня, правда, уже увольняли из СПбГУ, но меня лично пока в НИУ ВШЭ никто не ущемлял; однако, с другой стороны, «Свободный университет» — это возможность прочитать именно тот курс, который ты сам хочешь, а не тот, который нужен работодателю или на который «больше спрос». Мы свободные художники и будем с удовольствием читать именно то, что хотим.

— Какой курс или курсы вы собираетесь вести?

— «Академические права и свободы» и, думаю, «Права человека и гуманитарное и социальное знание». Последний пока не заявлял.

— Каким видите будущее университета?

— Будущее университета я вижу так: наши выпускники будут успешны, наши рекомендации будут равноценны официальным дипломам. Здесь можно вспомнить о Еврейском народном университете в Москве в 1970–1980-е годы. (Неофициальные математические курсы, заложившие основу Независимого московского университета. — Ред.) Мы не конкуренты официальному образованию, мы работаем параллельно, и, возможно, все они исчезнут, а мы останемся.

«Знание и наука — самая свободная часть культуры»

Сергей Зенкин, докт. филол. наук, член Европейской академии

— Почему вы решили присоединиться к проекту «Свободный университет»?

— Наряду со «Свободным университетом» я продолжаю преподавать в двух других (РГГУ и НИУ ВШЭ) и по-прежнему глубоко уважаю и ценю многих работающих там коллег. Но к сожалению, академическая среда в государственных вузах ухудшается из-за бюрократизации: моральный авторитет ученых уступает главенство безличным алгоритмам, с помощью которых государство пытается (бесплодно) программировать и оценивать науку и образование; а в последнее время у этой административной системы появилась еще и функция политической цензуры — практически неизбежное следствие бюрократизации. Надеюсь, новый независимый университет составит альтернативу такой системе.

— В чем состоит ваш личный манифест как преподавателя?

— Мой личный «манифест» сводится к напоминанию о том, что знание и наука — самая свободная часть культуры, и меня больше всего интересуют те ее теоретики, которые сознательно развивали и развивают эту свободу, не подчиняя ее сиюминутным нуждам и вымыслам. А потому и свою собственную задачу я вижу в том, чтобы учить свободному и ответственному прочтению их трудов.

— Какой курс (курсы) вы собираетесь вести?

— Мой первый учебный курс в СУ будет называться «Ролан Барт и проект активной филологии». Казалось бы, тема частная — толкование трудов одного знаменитого теоретика. Но «активная филология», о которой Барт заговорил в 1970-х годах, предполагает пересмотр многих привычек гуманитарных наук: она сосредоточена на том, как знаки культуры взаимодействуют с людьми, какие силовые, а не только смысловые эффекты возникают при этом взаимодействии, включая сюда и политическую критику культуры. Сам Ролан Барт стал уникальным примером современного теоретика, то есть эмпирического — а не собственно философского — мыслителя. У него многому можно поучиться.

— Каким видите будущее университета?

— Детерриториализированный университет, не имеющий институциональной привязки и устойчивого места в реальном пространстве (только онлайн-занятия и редкие встречи в офлайне), — рискованное предприятие, ему грозит опасность превратиться в необязательные курсы для безответственно-любопытствующих дилетантов. Если удастся наладить не только передачу знаний, но и их контроль (в пределе это рано или поздно должно быть присвоение степеней и выдача дипломов), тогда предприятие можно будет считать успешным.

«Высшему образованию нужно быть более гибким»

Андрей Десницкий, докт. филол. наук, вед. науч. сотр. Института востоковедения РАН

— Почему вы решили присоединиться к проекту «Свободный университет»?

— Мне очень понравилась эта идея; мы с женой уже пять лет ведем свой собственный проект, который называется «Ваганты». Но он очень камерный, в основном для детей и немножко для взрослых. В «Свободном университете» — сейчас это пока лишь идея — я увидел ровно то, что мне нравится в онлайн-образовании и побуждает вести свой собственный проект: общение напрямую преподавателя и студента. Конечно, техническое и административное посредничество будет, но минимальное, а не тот колоссальный груз, который сейчас давит на любого университетского преподавателя и, прямо скажем, пугает. Когда заходили разговоры о введении нового курса в вузе, а тем более об открытии кафедры, то я представлял себе, сколько административных бумаг придется перелопачивать, какие сопутствующие административные вещи придется брать на себя, и отказывался, а здесь есть возможность общаться со студентами напрямую.

Я бы назвал этот проект преподавательским «Убером». Не все мои коллеги согласны с этим образом… Ведь что такое «Убер»? Там нет таксопарка, есть только водитель и пассажир, и они находят друг друга при минимальном посредничестве агрегатора.

— Своего рода протестантизм? Когда не нужен священник для общения верующего и Бога?

— Нет, священник и администратор — это совсем разные позиции, я бы с протестантизмом это не связывал. (Смеется.) А вот на «Убер» это, на мой взгляд, похоже, но у других коллег — другое видение этого проекта. Мы между собой еще не договорились и, может быть, никогда не договоримся. Каждый будет работать немного по-своему, и это нормально.

— В чем состоит ваш личный манифест как преподавателя?

— Я разделяю то, что написано в манифесте «Свободного университета». Могу добавить, что, на мой взгляд, традиционный университет во многом утратил право на эксперимент в образовании. Он всё больше и больше становится конвейером, где сначала задаются параметры, потом штампуются студенты, и выпускники на выходе видят, что и жизнь, и наука, и та сфера, где они будут работать, очень сильно ушли вперед по сравнению с тем, что им преподавали. Я думаю, что высшему образованию нужно быть более гибким. Эксперименты в образовании в 1990-е годы позволили сделать потрясающе интересные средние школы в России. Хорошо бы и в высшей школе нам что-то такое удалось, пусть это даже будет не официальная высшая школа, а какой-то онлайн-проект.

— Какой курс (курсы) вы собираетесь вести?

— У меня заявлен один курс. Я об этом проекте узнал 30 августа. Причем, кажется, не только я, но и многие другие. Так что я пока заявил идею курса. Мы долго консультировались с коллегами, и я его назвал «Авраамический монотеизм: идеи и институты». Во-первых, я читал публичные лекции, где эта тема затрагивалась. Во-вторых, появились интересные, пусть спорные, публикации. Энциклопедия по Средневековью под редакцией Умберто Эко, книги Харари… Они пользуются большим спросом у думающих академических читателей, потому что давно известные вещи излагают с другой стороны: не история государств и вождей, а скорее история идей. У нас есть литература, история, религиоведение — устоявшиеся дисциплины, а вот бы задуматься о том, почему идея единобожия, причем именно авраамическая (ведь было много разных проектов) победила в истории человечества? Почему подавляющее число землян себя ассоциирует с одной из авраамических религий? Значит, что-то в этой идее — некогда странной и непопулярной — было такое, что привлекло людей и помогло им. А если это им помогло, значит, идея породила институты. Причем их было много, и они были разными. Как это всё работало?

Я надеюсь, что мы со студентами это обсудим. Мы выберем аспекты и кейсы, которые нам интересны. Скажем, один из аспектов, который мне интересен: почему примерно в один исторический период, на выходе из Средневековья, в Западной Европе случилась Реформация, а в России — раскол? Два совершенно разных процесса, хотя, казалось бы, и тот и другой про неизменность и, наоборот, изменяемость традиционных религиозных институтов. Почему эти процессы произошли и на что они повлияли? И значит ли это, что в России предстоит своя Реформация? Мне кажется, что о таких вещах было бы интересно поговорить.

— Каким видите будущее «Свободного университета»?

— Я не знаю, надо попробовать. Мне кажется, что у разных участников разное видение дальнейшего развития. Для кого-то это прообраз нового университета традиционного типа со своим зданием, лекториями, библиотекой. А для кого-то это онлайн-кооператив, где разные люди будут слушать, а другие преподавать, и слово «Убер» здесь уместно. Люди будут встречаться по принципу: «А кому этим интересно заниматься? Кто готов в этом участвовать?»

«Свободный университет –– это демонстрационная модель современного университета»

Ян Левченко, культуролог, филолог, критик (Ph.D. Тартуского университета, Эстония)

— Почему вы решили присоединиться к этому проекту?

— Меня позвал Кирилл Мартынов, которого я давно знаю и которому не продлили по ряду причин контракт с Вышкой. Я же продолжу там работать, мой контракт обещали возобновить в другом департаменте после того, как ряд коллег, включая меня, подняли, как говорится, крик в начале июля из-за манеры, в которой происходила реструктуризация факультета гуманитарных наук. К сожалению, Кирилл и некоторые другие коллеги, ныне составившие инициативную группу Свободного университета, оказались Вышке не нужны. Я не собираюсь лишний раз высказывать очевидные оценки. Коллег надо поддержать. У меня есть соображения о том, как может выглядеть альтернативное образование, и я принял это приглашение. Я вхожу в периферию инициативной группы, так как меня все еще не вышибли, — возможно, этот аттракцион слегка отложен. В любом случае, я надеюсь, что раз новый проект называет себя Свободным Университетом, на входе в него не будет вахты, которая строго спросит: «А ты расторг отношения с официальными институциями?»

— А вы бы что-то хотели добавить от себя к манифесту, который был опубликован Свободным университетом?

— Мне кажется, что манифест риторически достаточен, было кому его сделать таким. Не в плане добавления к манифесту, а в виде комментария: России остро не хватает самоорганизующихся структур. Об этом отчасти сказано в опубликованном манифесте, но я бы хотел сделать акцент на противопоставлении grassroots и вертикальной организации. Свободный университет –– не первая и не единственная, но важная инициатива, которая подтверждает то, что российские академики должны продемонстрировать горизонтальное производство знания. Вертикальные структуры в России по умолчанию считаются ключевыми — тут солидарны и заказчики программ (государство), и акторы, которые в этом поле работают. Иерархия дана как бы от Бога, с этим спорить нельзя. Тогда как это абсолютная чепуха. Многие из нас и сейчас полагают, что надо написать доброму царю, и он разберётся, всё будет опять хорошо. То есть мы опять будем неплохо есть, а если плохо, то, по крайней мере, гарантированно. Как 30 лет назад пела уральская команда «Наутилус»: «Нищие молятся, молятся на / То, что их нищета гарантирована». Между тем, знание устроено иначе. Оно более гетерогенно, у него дискуссионные отношения с так наз. вечностью, оно изменяет себя и других, ломается и восстанавливается, умирает и возрождается там, где не ждут. Знание не канонизирует прошлое, а реконструирует и перезагружает представления о прошлом. Потому что без нас нынешних и надежды на будущее прошлое не имеет смысла.

— Интересно. А какой курс вы будете преподавать или курсы?

— Я предложил курс, который никогда не читал в Вышке, но уже обкатал в другом месте. Он посвящен авторскому кино XX века и его влиянию на массовую культуру. Я занимаюсь визуальными исследованиями, это вполне бесполезно и вряд ли будет интересно большому числу людей. Я не конкурирую здесь с правоведами-конституционистами, специалистами по политической риторике и логической аргументации, просто предлагаю, что уже готово и что мне интересно. Так вышло, что в Вышке в прошлом году я записал два онлайн-курса. В известном смысле я «пуст», мне пришлось инвестировать довольно много знаний и сил в эти курсы. Я не один такой, Вышка переходит, как многие другие российские вузы, на частичный онлайн. Эта новация возникла до пандемии, которая этому процессу помогла. И мы все встали на конвейер записи курсов: записал — придумывай дальше или вали. Семинары, справедливости ради, останутся, а лекции — это уходящая натура, которая туда и дорога. Раз в месяц должна проходить лекция какой-нибудь знаменитости, пленарное событие, а студентам надо делом заниматься, а не по 8-10 часов в аудитории просиживать. Но нагрузка в российском вузе — трагикомичная тема: ты и так получаешь минимальные деньги, а тебе говорят: извини, давай новые курсы, если старые ты уже апгрейдил и записал. Мы записываем что-то, а потом начинаем хлопать себя по карманам и паниковать: а где же все, что я знал и продавал из года в год? Оно записано, выдавай новый продукт! Так что для перспективной программы Свободного Университета я тем более не могу себе позволить что-то готовое, вышедшее в тираж. Пытаюсь соблюдать баланс привлекательности темы и своих весьма ограниченных возможностей.

— А каким вы видите будущее Cвободного университета?

— В России сложно прогнозировать, есть более или менее беспочвенные надежды. Но если будут сохраняться какие-то шурфы со свежим воздухом, то мы сможем с ними договариваться, вызвать интерес у потенциальных заказчиков. В том числе, в рамках даже государственных или муниципальных проектов, ведь частного участия уже почти нигде нет, чего уж там, ему не до жиру, не до непрофильных активов. Хоть и нельзя верить государству, но и зарекаться не стоит. Рассчитываем и на интерес клиентов — то есть аудитории университета. В конце концов, краудфандинг — это последнее, что можно взять и заблокировать. Сейчас, кажется, самое главное –– показать что можно, если от вашего участия отказались, не ломать руки, не устраивать истерику, а собраться и зарядить друг друга поддержкой. Обычно тогда это вызывает еще чей-то сторонний интерес.   

Первое время такому университету лучше быть бесплатным, чтобы его создатели могли показать иную логику, чем та, которую им навязывают. Нынешний образовательный рынок устроен довольно-таки одномерно, сколько бы ни было разговоров о новых вызовах. Есть инвестор, полагающий, что этого статуса достаточно. Есть клиент, убежденный, что ему обязаны что-то предоставить. И есть нанятый работник, на два фронта повторяющий: «Чего изволите?». Это шизофренический тупик, в котором производство знания заменяется производством рейтингов для одних и бессмысленных красных дипломов для других. Так что Свободный Университет –– это демонстрационная модель современного университета. Что-то вроде сознательной утопии университета для современной России, где правовая и институциональная поддержка такого проекта пока невозможна.

Подготовила Наталия Демина