Штаты бывают разные: пестрые, синие, красные

Вышел в свет перевод книги молодого американского популяризатора науки Бена Орлина «Математика с дурацкими рисунками». Это сборник остроумных эссе обо всём на свете. Читатель побывает в Древнем Египте и Древней Персии, в очереди за лотерейным билетом и на бейсбольном матче, а также на производственном совещании конструкторов «Звезды смерти», узнает о запутанной истории теории узлов и причудливых схемах страховки и налогообложения. Публикуем одну из глав книги на злобу дня.

Мы, американцы, верим в правительство, состоящее из граждан, сформированное гражданами и работающее ради граждан. Поэтому приходится краснеть из-за того, что люди, похоже, никогда не могут ни о чем договориться.

По-моему, достаточно сложно достичь семейного консенсуса даже при выборе пиццы. Тем не менее каким-то образом наша шумная демократия, удерживающая в напряжении целый континент, должна принимать однозначные коллективные решения по гораздо более существенным вопросам. Мы вступаем в войну — или нет. Мы избираем президента, того или иного. Мы заключаем болельщиков баскетбольного клуба «Лейкерс» в тюрьму — или позволяем им безнаказанно расхаживать по улицам. Как же нам удается объединить 300 млн голосов в один национальный хор?

Вообще, это требует некоторой технической работы. Провести перепись населения. Подсчитать голоса. Заполнить таблицы. Выяснить процентные соотношения. Эта вычислительная работа, пусть немного нудная, все же жизненно важна по той причине, что по сути своей представительная демократия — это математическое действо [1].

Простейшая демократическая система носит название «правило абсолютного большинства». Есть один-единственный переломный момент: рубеж проходит на уровне 50%. Один дополнительный голос в вашу пользу может сделать вас победителем (или наоборот).

Но забудьте слово «просто». Это же Америка! Для выборов нашего президента мы сконструировали умопомрачительный механизм, известный под названием «Коллегия выборщиков» — математическая и политическая аномалия, подразумевающая десятки переломных моментов. Она не только подливает бензина в костер наших бесконечных дискуссий о «красных» и «синих» штатах, но и наделяет наши выборы завораживающими математическими свойствами. В этой главе я хочу проследить изгибы и повороты в истории Коллегии выборщиков:

1. Она начинается со слоя граждан.

2. Она становится слоем математики.

3. Она превратилась в систему, где победитель на уровне штата получает все голоса выборщиков в этом штате.

4. В конце концов она стала весьма похожа на прямое всенародное голосование — но с парой курьезных сюрпризов.

В итоге понимание Коллегии выборщиков сводится к вопросу предельного анализа. Что значит один шаг в марше 300-миллионной толпы под названием «американская демократия»?

1. Демократия как игра в испорченный телефон

Летом 1787 года в Филадельфии 55 щеголей, нахлобучив парики, ежедневно собирались, чтобы отчеканить план новой формы государственного управления. В наши дни мы называем их проект «Конституцией», и она наряду с чизбургером лежит в основе нашего национального характера.

Конституция закрепляет избирательную систему, позволяющую определить, кто станет президентом (в переводе с латыни — «сидящим во главе стола»). Каждые четыре года его избирают особые выборщики — «люди, избранные народом для определенной цели на определенный срок» [2]. Я воспринимаю выборщиков как временный комитет, выбирающий гендиректора компании. Они собираются с одной-единственной целью, выбирают нового лидера нации, а затем расходятся.

Откуда берутся выборщики? Из штатов. Каждый штат выбирает столько же выборщиков, сколько конгрессменов, и может выбирать их любым приглянувшимся методом.

Логика заключалась в том, что местные избиратели знали только местных политиков. Времена тогда царили темные, до пришествия хештегов оставалось больше двух столетий, и разве народ мог судить об ораторском искусстве и модных прическах далеких незнакомцев? Поэтому Коллегия выборщиков процеживала предпочтения избирателей через три сита: во-первых, вы голосуете за местного представителя вашего штата; во-вторых, представители штата избирают выборщиков (или создают систему их избрания); в-третьих, выборщики избирают президента.

Однако к 1832 году все штаты, за исключением Южной Каролины, швырнули своих выборщиков в горнило демократической борьбы и предоставили гражданам решать самостоятельно [3].

Что изменилось?

Пятьдесят пять джентльменов в Филадельфии¹ воображали себе просвещенную демократию совестливых государственных мужей, не обремененных мерзкими дрязгами соперничества под названием «политические партии». Затем они разбрелись и создали нечто чертовски похожее на политические партии.

Не будем лицемерить: эта система имела свои преимущества. Теперь отпала необходимость рассматривать под лупой пятна на совести каждого отдельно взятого кандидата. Можно просто ознакомиться с партийными программами и отдать свой голос за команду, которая пришлась вам по душе. Нет необходимости в посредниках.

И вот страна перешла от выборщиков из плоти и крови к абстрактным голосам выборщиков, слой государственных деятелей сменился слоем математики.

Конечно же, как и во многих составляющих Конституции, в этой системе было закодировано преимущество для рабовладельцев [4]. Как функционировал этот механизм? Вспомните, что каждый штат делегировал столько же выборщиков, сколько конгрессменов, то есть сенаторов (по два от каждого штата) и членов Палаты представителей (их число было прямо пропорционально численности населения и в 1804 году варьировалось от 1 до 22 от того или иного штата).

Сенаторская составляющая этой формулы обеспечивала поддержку малых штатов, уравнивая в правах скромный Род-Айленд (меньше 100 000 жителей в те годы) и огромный Массачусетс (более 400 000 жителей). Но подлинные перипетии сюжета разворачивались в Палате представителей. Пятьдесят пять модников в Филадельфии спорили о том, следует ли при распределении мест в Палате представителей учитывать, сколько рабов проживает в том или ином штате. Если да, то рабовладельческий Юг получит дополнительных представителей; если нет, преимущество останется за Севером.

Они пошли на компромисс и приняли половинчатое решение. Каждый раб считался за 3/5 человека. Позорнейшая дробь в истории юриспруденции.

Коллегия выборщиков перенесла этот выступающий за сохранение рабства компромисс в систему президентских выборов, как вирус, скачанный из приложения к электронному письму. Вот распределение выборщиков в 1800 году и сравнение с гипотетической системой, где рабы не учитывались вовсе [5]:

Возможно, вам кажется, что десять выборщиков — это мало. На самом деле это много. 32 года из первых 36 лет истории нашей страны во главе государства стояли представители рабовладельческой Вирджинии. Единственное исключение составил Джон Адамс из Массачусетса, который не был переизбран в 1800 году… На самом деле он был так близок к победе, что эти десять выборщиков сыграли свою роль.

2. Почему принцип «победитель забирает всё» победил и забрал всё

В инаугурационной речи после тех горьких выборов 1800 года Томас Джефферсон взял примирительную ноту. Он сказал, что обе партии объединяют общие принципы, общие мечты. «Мы все федералисты, — сказал он. — Мы все республиканцы».

Однако посмотрите на Коллегию выборщиков в наши дни. Вы не увидите страну, которая гармонична, как инь и ян, и мирно хором распевает «Кумбайю». Карта пестрит красно-синим [6]. Калифорния безраздельно принадлежит демократам. Техас — республиканцам. Нет никакого «мы», исключительно «свои» и «чужие», что-то вроде настольной игры на двоих с невероятно высокими ставками.

Как же Коллегия выборщиков оказалась в таком положении?

Вот тут навострит уши математик. Конечно, мы позволим людям голосовать, но как объединить эти голоса и занести в таблицы? Какой математический процесс преобразует индивидуальные предпочтения в окончательный выбор избирателей?

Допустим, вы штат Миннесота. Вам нужно перемолоть три миллиона голосов граждан и получить на выходе десять голосов выборщиков. Как вы поступите?

Один из вариантов: распределить голоса выборщиков пропорционально результатам прямого голосования граждан. Кандидат, набравший 60%, получает шесть голосов выборщиков [7]. Кандидат, набравший 20%, получает два голоса. И так далее.

Хотя эта система логична, она не получила развития. На заре демократии отдельные штаты пробовали разные запутанные методы, например в Теннесси граждане избирали делегатов от своего административного округа, которые избирали выборщиков, которые избирали президента, но никто не видел необходимости распределять голоса пропорционально.

Альтернатива: распределять голоса выборщиков по географическому принципу. У вас есть десять выборщиков, почему бы не разбить ваш штат на десять избирательных округов и дать по одному голосу выборщика победителю в каждом округе?

Эта система пережила свой расцвет в 1790-е и начале 1800-х. С тех пор она канула в Лету.

Ее ближайший ныне действующий аналог — распределять голоса выборщиков в соответствии с избирательными округами на выборах в Палату представителей ². Затем, поскольку в каждом штате на два выборщика больше, чем делегатов от этого штата в Палате представителей, голоса двух оставшихся выборщиков достаются победителю по штату в целом.

Сегодня эта своеобразная система практикуется всего в двух штатах: Небраска и Мэн. И больше нигде.

Так что, черт возьми, происходит в других 48 штатах? Они следуют радикальной схеме: победитель забирает всё. В соответствии с этим подходом победитель прямого голосования в целом по штату получает все голоса выборщиков.

Принцип «победитель забирает всё» имеет внятный подтекст: неважно, насколько победитель опередил проигравшего. В 2000 году Джордж Буш одержал победу во Флориде с преимуществом менее чем в 600 голосов. Избираясь на второй срок, он получил преимущество в 400 000 голосов. Но грандиозный отрыв был для него ничем не лучше зазора тоньше волоса. Принцип «победитель забирает все» сводит непрерывное разнообразие возможного распределения голосов к двум дискретным результатам, чего не могли ни предусмотреть, ни предвидеть 55 умников в Филадельфии.

Почему же тогда этот принцип практикуется в 96% штатов?

Эта проблема напрямую относится к теории игр, математическому выбору стратегии. Для того чтобы понять текущую ситуацию, нам нужно проникнуть в сознание политика уровня штата.

Начнем с Калифорнии. Демократы имеют преимущество в Законодательном собрании штата. И — сюрприз-сюрприз — демократы, как правило, получают больше голосов на президентских выборах. Представьте, что у вас есть два варианта: пропорциональное распределение голосов выборщиков или принцип «победитель забирает всё».

Ну, если вы демократ, то этот принцип дает фору вашей партии. Идти каким-либо иным путем означает подарить горстку голосов республиканцам. Зачем вообще раздумывать на эту тему?

В Техасе действует та же логика, только другая цветовая гамма. Этот принцип обеспечивает все голоса выборщиков республиканцам. Зачем же уступать драгоценные голоса сопернику?

Теоретически, если бы голоса выборщиков распределялись пропорционально на основе прямого голосования, ни одна партия не получила бы преимущество. Как будто оба дуэлянта сложили оружие. (Левая верхняя клетка на диаграмме.)

Однако это отнюдь не устойчивое равновесие. Как только противник отбросит свой револьвер, вы тут же можете снова подобрать свой. Если все штаты следуют одному и тому же принципу, мы скоро оказываемся в нижней правой клетке диаграммы, где, разумеется, сегодня пребывают 96% штатов [8].

По описанию Коллегии выборщиков у вас могло сложиться впечатление, что границы штата имеют значение. Что пользоваться одинаковыми водительскими правами означает состоять в особом родстве ³. Но законодатели действуют иначе. Выбирая систему «всё или ничего», они делают то, что лучше для партии, даже если это означает маргинализацию штата.

Например, вот итоги десяти последних выборов в Техасе:

Действовать по принципу «победитель забирает всё» — это всё равно что вывесить на границе штата огромный билборд: «Неважно, что думают местные избиратели: здесь всегда побеждают республиканцы!». В соответствии с ним 55% ничем не хуже 85%, а 45% ничем не лучше 15%. Этот принцип означает, что выборы заканчиваются, не успев начаться, и у обеих партий нет поводов подстраивать свою политику под интересы местных граждан, чтобы завоевать их голоса. Зачем тратить ресурсы, если это ничего не изменит?

С другой стороны, вот как выглядели бы итоги выборов, если распределить голоса выборщиков пропорционально:

Теперь небольшие колебания в прямом голосовании оказывают существенное влияние на распределение голосов выборщиков. Если бы Техас хотел, чтобы его избиратели имели свою долю в игре, он бы должен был распределять голоса выборщиков пропорционально, так что дополнительный голос одного техасца в самом деле повышал бы шансы кандидата на победу. Это дало бы повод предвыборным кампаниям схлестнуться по-настоящему.

Почему так не происходит? Потому что законодатели не стремятся максимально повысить влияние волеизъявления каждого избирателя в своем штате. В первую очередь они не техасцы, или калифорнийцы, или канзасцы, или флоридцы, или вермонтцы.

Все они демократы. Все они республиканцы.

3. Партийные приливы

Результаты голосования Коллегии выборщиков в течение более чем ста лет совпадали с результатами прямого всенародного голосования, однако за последние двадцать лет они дважды друг от друга отличались. В 2000 году демократы победили во всенародном голосовании с отрывом 0,5%, однако республиканцы имели перевес в пять голосов выборщиков. Там и там различие тоньше листа бумаги. В 2016 году несоразмерность увеличилась: демократы одержали победу во всенародном голосовании с перевесом 2,1%, но республиканцы получили на 74 голоса выборщиков больше.

Получается, сейчас Коллегия выборщиков склоняется в пользу республиканцев?

Нейт Сильвер, статистический пророк наших дней, эксперт по Коллегии выборщиков, нашел прекрасный метод для ответа на этот вопрос [9]. Он позволяет нам оценить преимущество в Коллегии выборщиков не только в исключительные годы наподобие 2000-го и 2016-го, но и на любых выборах. Процедура (которую я проиллюстрирую на примере выборов 2012 года) выглядит примерно так:

1. Ранжируйте штаты от «самого красного» до «самого синего». В 2012 году вначале идет Юта (республиканцы победили с отрывом в 48 процентных пунктов), далее Вайоминг, далее Оклахома, далее Айдахо… и так вплоть до Вермонта, Гавайев и, наконец, округа Колумбия (демократы опередили соперников на 84 пункта).

2. Промотайте перечень до середины и найдите «переломный» штат. Именно он позволил преодолеть порог в 270 голосов выборщиков, необходимый для победы. В 2012 году это был штат Колорадо, где демократы имели перевес в 5,4 процентных пункта.

3. Постепенно снижайте долю голосов победителя, пока выборы не сведутся почти к ничьей. На самом деле кандидат от демократов одержал уверенную победу в общенародном голосовании. Но теоретически он мог собрать на 5,4% меньше голосов по всей стране и все равно победить благодаря одному-единственному избирателю в Колорадо. Поэтому давайте вычтем 5,4% из его результата в каждом штате, чтобы смоделировать избирательную гонку ноздря в ноздрю.

4. Это новое, отрегулированное народное голосование показывает нам преимущество за счет Коллегии выборщиков.

Иногда партия-победительница наслаждалась преимуществом, в котором не нуждалась (например, в 2008 году). В других случаях ей удавалось преодолеть преимущество противника (например, в 2004 году). Однако самое поразительное — то, как «уровень вод» повышался и понижался на протяжении многих лет.

На последних десяти выборах пять раз преимущество было в пользу республиканцев и пять раз — демократов. В среднем преимущество работало на демократов, но составляло менее 0,1%. Сильвер отмечает, что «нет почти никакой корреляции между тем, какая партия имеет преимущество за счет Коллегии выборщиков сейчас и какая будет иметь его четыре года спустя. Ситуация скачет туда-сюда в результате относительно тонких изменений в предпочтениях электората» [10].

В этом свете кажется, что результаты президентских выборов в 2000-м и 2016-м были случайными отклонениями. В параллельной вселенной по соседству с нашей республиканцы исходят желчью по поводу того, что Барак Обама дважды победил на выборах, хотя не набрал большинства голосов избирателей, в то время как демократы злорадно торжествуют по поводу своей электоральной неуязвимости.

Что же тогда делать с Коллегией выборщиков?

При всей своей математической сложности она добавляет случайности⁴. Она воспроизводит всенародное голосование, кроме тех случаев, когда (по своеобразным причинам) этого не происходит. Нет никакой возможности предсказать, на стороне какой партии окажется преимущество, пока ноябрь не станет у двора. В таком случае не должны ли мы упразднить эту систему?

Прежде всего я математик. Это означает, что я люблю элегантность и простоту (Коллегия выборщиков ими похвастаться не может), но к тому же еще и извращенные статистические сценарии (а они-то ей свойственны).

Мне нравится проект под названием Соглашение между штатами о всенародном федеральном голосовании, или, если вы предпочитаете сэкономить 21 слог, «план Амара» [11]. Идея, выдвинутая двумя братьями, профессорами юриспруденции, проста. Каждый штат обязывает своих выборщиков голосовать за победителя федерального всенародного голосования — вне зависимости от того, каковы итоги выборов в этом штате. На данный момент соответствующие законодательные акты приняты в десяти штатах и округе Колумбия, что дает в общей сложности 165 голосов выборщиков⁵. Если в игру включится достаточное число штатов, чтобы преодолеть порог в 270 голосов, они получат контроль над Коллегией выборщиков. (До тех пор господствует статус-кво, потому что в законодательных актах оговорено: пока не достигнута критическая масса, выборщики продолжают голосовать по прежней системе.)

Конституция дает каждому штату право распределять голоса выборщиков по своему усмотрению. Если они захотят следовать всенародному голосованию, это их прерогатива. Возможно, это станет очередным решающим шагом, новым удивительным витком причудливой истории Коллегии выборщиков.

↑

Примечания автора

1. После того как я написал эту жизнерадостную строчку, я обнаружил ее язвительного двойника. Горячо любимый мною Хорхе Луис Борхес в минуту несвойственного ему цинизма сказал: «Демократия — это злоупотребление статистикой».

2. «Записки федералиста», № 68 (Александр Гамильтон). Раз уж я начал сыпать именами горячо любимых фигур американской истории, я выражу благодарность Джоффу Кослигу (такому конституционному патриоту, что фоновая музыка в его голове — это “You’re a Grande of Flag”) за помощь в работе над этой главой. Кроме того, я хочу поблагодарить Джереми Куна и Чжи Чэня за их ценную помощь.

3. Я почерпнул эти сведения, как и 93% моих знаний о Конституции, от Акила Рида Амара. В частности, из книги Akhil Reed Amar, America’s Constitution: A Biography (New York: Random House, 2005), 148–52. График построен на основе данных из «Википедии». (А откуда бы еще им взяться?)

4. Тезис взят из той же книги: Амар, «Конституция Америки». Автор идет дальше, утверждая, что Коллегия выборщиков не просто благоприятствовала рабовладельческим штатам (что, в общем-то, бесспорно), но была создана отчасти именно для этого. Такая позиция вызвала определенную критику, в том числе статью с энергичным заголовком «Нет! Коллегия выборщиков не имеет отношения к рабству!». Gary L. Gregg II, No! The Electoral College Was Not about Slavery!, Law and Liberty, January 3, 2017, libertylawsite.org/2017/01/03/no-the-electoral-college-was-not-about-slavery/.
Внесу свою лепту: было бы глупо утверждать, что рабство было единственным фактором, который способствовал созданию Коллегии выборщиков. Но, по-моему, этого никто и не утверждает. На с. 155 Амар пишет: «Прямые президентские выборы в 1787 году были обречены по трем основным причинам: информационные барьеры, федерализм и рабство». Между тем идея о том, что рабство не сыграло никакой роли, на мой дилетантский взгляд, абсолютно ошибочна. 19 июля 1787 года Джеймс Мэдисон поднимал этот вопрос: «Прямое волеизъявление народа <…> было сопряжено с одной сложностью. В северных штатах существенно бóльшая доля граждан обладала избирательным правом, чем в южных; и они могли лишиться возможности повлиять на исход выборов из-за негров. Коллегия выборщиков устранила эту сложность…»
25 июля Мэдисон снова затронул эту тему, однако на сей раз он одобрил прямое голосование и не скрывал своих симпатий, сказав: «Будучи гражданином Южных штатов, он был готов принести эту жертву». Вы можете ознакомиться с деталями самостоятельно в «Записках о дебатах в Федеральном собрании»: avalon.law.yale.edu/subject_menus/debcont.asp.
Еще одно доказательство того, что преимущество рабовладельцев было отличительной чертой, а не сбоем системы: в первом инаугурационном послании в 1833 году южанин Эндрю Джексон предложил заменить Коллегию выборщиков прямым всенародным голосованием, но лишь в том случае, если сохранится неравномерность учета голосов. Источник: Akhil Reed Amar, America’s Constitution: A Biography (New York: Random House, 2005).

5. Я взял данные переписи из «Википедии» и перераспределил количество мест в Палате представителей пропорционально числу свободных граждан в каждом штате.

6. Кослиг сообщил мне, что когда-то символика цветов была прямо противоположной: синий означал не демократов, а республиканцев, и наоборот. Схема сменилась в 1990-х и закрепилась в 2000-х. Подробности вы можете прочесть в забавной заметке: Jodi Enda, “When Republicans Were Blue and Democrats Were Red,” Smithsonian.com, October 31, 2012, smithsonianmag.com/history/when-republicans-were-blue-and-democrats-were-red-104176297.

7. Даже это не так просто, как может показаться. Возьмем в качестве примера выборы 2016 года: демократы набрали 46,44% голосов — округляем до 50% (получаем пять голосов выборщиков), а республиканцы 44,92% — округляем до 40% (получаем четыре голоса выборщиков). Но это всего девять голосов. Кто получит еще один? Можно отдать его либертарианцам, но их результат (3,84%) довольно далек от 10%. Вероятно, логичнее отдать последний голос выборщика партии, которая оказалась ближе к тому, чтобы заработать его статистически — в нашем случае, республиканцам, которым не хватило всего 0,08%.

8. Как отмечает Кослиг, иная динамика в штатах, которые отдают предпочтение одной партии на президентских выборах и другой — на голосовании в Законодательное собрание штата. В последние годы несколько подобных штатов рассматривали возможность распределять голоса выборщиков таким же способом, как Небраска и Мэн, чтобы правящая партия штата захватила часть голосов выборщиков у соперника.

9. Nate Silver, “Will the Electoral College Doom the Democrats Again?” FiveThirtyEight, November 14, 2016, fivethirtyeight.com/features/will-the-electoral-college-doom-the-democrats-again.

10. Сильвер указывает: «Единственное существенное исключение было в первой половине XX века, когда республиканцы имели устойчивое преимущество в Коллегии выборщиков, потому что демократы теряли огромное количество голосов на Юге… Вопрос состоит в том, наступил ли для демократов период сродни эпохе “Сплоченного Юга”, с поправкой на то, что их избиратели сосредоточены в более урбанизированных прибрежных штатах…»
Сильвер склонен ответить отрицательно. Время покажет, прав ли он.

11. Он разработан профессором Акилом Ридом Амаром (в колледже я записался на его превосходный курс конституционного права) и его братом, профессором Викрамом Амаром.

¹ Филадельфийский конвент (1787 год) — собрание представителей штатов, в ходе которого была написана Конституция США. — Прим. науч. ред.

² Выборы в Сенат проходят по всему штату в целом, причем Верхняя палата Конгресса каждые два года «обновляется» всего на треть, поскольку срок полномочий сенаторов — шесть лет. — Прим. пер.

³ Каждый штат выдает свои собственные водительские права, но действуют они на всей территории США. — Прим. пер.

⁴ Следует отметить, что иногда некоторые выборщики голосовали не так, как предписывает законодательство их штата, в том числе за кандидатов, вовсе не участвовавших в президентской гонке. Худшее, что грозит выборщикам в этом случае, — штраф $1 тыс. В июле 2020 года Верховный суд США единогласно отказался отменить наказание для «недобросовестных выборщиков» (edition.cnn.com/2020/07/06/politics/faithless-electors-supreme-court/index.html). — Прим. пер.

⁵ К июлю 2020 года инициативу поддержали уже 15 штатов и округ Колумбия, что дает 196 голосов выборщиков (nationalpopularvote.com/state-status). — Прим. пер.