Выбор ребенка

Руки мои оперлись уже на плуг,
и лемех вонзился в землю.

Роберт Хайнлайн

Время от времени разумные дети или их обеспокоенные родители задают мне вопрос: чем заниматься, куда поступать, к чему готовиться и т. п. Формулировка вопроса может быть туманна, но по сути их интересует следующее: инженерия или наука, какая инженерия и какая наука, куда поступать. Поскольку я преподаю физику, от меня ждут ответа, ассоциированного с физикой.

Проще начать отвечать на последний вопрос — «куда поступать?». Про то, в каком учебном заведении какой уровень преподавания физики, я что-то сказать могу, но не буду — эксклюзивные данные у меня отрывочные (как редактор, я знаком с успешно работающими людьми — моими авторами, — но выборка недостаточна), стандартную информацию можно посмотреть в Интернете. Зато я могу рассказать, что и как надо смотреть в Интернете. Но это «смотреть» — большая работа, и, скорее всего, вы ее делать не будете, а выберете вуз из тривиального списка, ориентируясь на проходной балл и транспортную доступность. Я бы как минимум посмотрел, кто преподает — что эти люди сделали и делают сейчас в науке, что пишут о них на форумах студенты. И что они пишут вообще о процессе обучения. Можно попробовать найти статьи, в которых сравниваются несколько вузов, например МИФИ, Физтех и физфак МГУ. Также важно, как реагируют другие студенты и начальство, когда кто-то из студентов попадает в какую-то «историю», — это многое говорит о вузе.

Что касается выбора — инженерия или наука, то на принципиальном уровне он прост, ибо инженер создает вещи, а ученый изучает, как устроена природа. Небезразличный родитель и сам ребенок, доросший до рефлексии, знают, что ему интереснее — разобрать или собрать, прочесть или написать, посмотреть фильм о дальних странах или построить шалаш.

Это, заметим, уже психология. Известный эксперимент — ребенку дают зефир и говорят: «Можешь схомячить сразу, а можешь подождать пять минут, тогда дадим еще один». И выходят из комнаты. Вы уже поняли, что происходит? Так вот, в цепочке программинг — инженерия — прикладная физика — прикладная математика — теоретическая физика — теоретическая математика слева направо растет и среднее время до получения приза, и его размер. Чем дольше вы способны работать, не получая подкрепления, но в надежде на большой «зефир», тем на более правую позицию в этой цепочке вам стоит притязать.

Если не согласны с порядком перечисления, можно, например, переставить две левые позиции — спорить не буду; у вас другой жизненный опыт. Если у вас полно контрпримеров — обратите внимание на словосочетание «среднее время». Это примитивная модель, в которой во внимание принимается только приз и игнорируется удовольствие от процесса. Под призом я понимаю кайф от получения результата, от того, что сделал работающую вещь или понял, как работает природа. Причем и сделал, и понял — первый; удовольствие от процесса мы еще обсудим.

Фридрих Хоутерманс (он выполнил первые расчеты термоядерных реакций в звездах) вспоминал: «В тот же вечер я пошел гулять с прелестной девушкой. Когда стемнело и одна за другой стали появляться звезды во всем их великолепии, моя спутница воскликнула: „Как прекрасно они сверкают! Не правда ли?“ Я выпятил грудь и произнес важно: „Со вчерашнего дня я знаю, почему они ­сверкают“». ­Когда я рассказываю эту байку ученикам, говорю: «Может быть, и вы когда-нибудь сможете сказать нечто подобное. Спутнице или спутнику».

Под призом можно понимать не только первичный кайф от факта, что ты сделал, но и вторичный — от того, как тебя оценивает общество, выражая это уважением людей и деньгами. Для программера уважение может быть и всемирным — если сделал что-то, что ставят себе на комп все; правда, и тем, что создано инженерами, пользуются все. Кто видит за этим творца? — немногие. Однако и за программным продуктом мало кто замечает программиста. Выбирать область деятельности, опираясь на будущий отклик общества, рискованно — мала надежность его предсказания.

Что касается денег, то в нормальном обществе нормально работающий человек и живет нормально — по меркам конкретного социума. Это утверждение тривиально — если люди могут усовершенствовать свое общество, то они его со временем и сделают именно таким. Если не могут усовершенствовать, то сформируется и будет устойчиво существовать ненормальное общество. В таком социуме люди в среднем считают, что живут ненормально, в частности — что незаслуженно бедно. Следствие — они работают плохо, поддерживая этим бедность и ненормальность своего общества. А чтобы компенсировать свою ущемленность, разными способами ущемляют других — кого могут.

Далее — способности. Что такое способности, сказать трудно, можно подразделить их на общие и частные. Общие — скорость работы процессора, память — объем и скорость поиска, и усидчивость — способность долбить (по порядку величины) 24/7. Правда, скорость работы процессора у человека разная на разных классах задач, а работа программиста и инженера состоит, наверное, из задач разных классов. Частные способности нужны в основном для работы в частных областях, но тут всё туманно — так, пространственное мышление инженера-конструктора математик может, наверное, заменить удержанием в памяти соответствующих систем уравнений и неравенств. У химиков, например, есть такое понятие — «чувство вещества». Поэтому ребенку стоит попробовать себя в разных областях, в учебных задачах разного типа, но — это важно — похожих на настоящие. Это и надежнее, и дешевле, чем консультации у «психологов», скачавших свои «тесты» из Интернета. Уж если консультироваться и советоваться, так с людьми, реально работающими в интересующих вас областях; а если с психологом, то с серьезным.

Иногда утверждают, что способности в одной области исключают способности в другой. История России показала, что это не всегда так — люди, получившие великолепное математическое образование, становились успешными социологами, демографами и экономистами. Утверждение, что нельзя быть серьезным специалистом одновременно в разных областях, опровергнуто экспериментально, хотя такие случаи нечасты. Правда, чтобы стать крупной величиной в какой-то области, надо много работать и вообще быть там «своим», а время ограничено.

Важный фактор — интерес и желание, всем известно, как сильно они влияют на результат. Однако надо знать и помнить, что интерес и желание сами зависят от успехов, от продвижения. Аппетит приходит, сами знаете когда. Странно, когда человек говорит, что ему что-то не нравится, не попробовав этим заниматься.

Следующий ключевой аспект — вероятность получения приза и восприятие этой вероятности человеком. Чем правее позиция в нашей цепочке, тем она более стохастична. Над задачами в теоретических физике и математике можно не только работать годами, не получая «зефира», можно вообще его не получить. Поэтому, если вам милее синица почти в руках, нежели стохастично маневрирующий гиперзвуковой журавль в небе, решение для вас — на левом конце цепочки. Это, кстати, можно тестировать примерно так же, как с зефиром, оговорив получение приза бросанием монетки. Было бы интересно это исследовать.

В этой задаче, как и во многих случаях, когда критериев больше одного, возникает серьезная и интересная проблема. Предположим, что по общим способностям и по интересу вы можете претендовать на разные позиции в цепочке. Но вдруг ваша способность работать долго за большой приз и готовность играть против теории вероятности указывают на разные концы шкалы? Если на одинаковые, т. е. вы готовы удовлетвориться и одним зефиром, но чтобы сразу и гарантированно, то всё хорошо. Если вы согласны ждать десять минут не только за два зефира, но и за четыре, с предварительным бросанием монетки (т. е. математическое ожидание такое же), то и тут всё хорошо. Но что делать, если вы хотите быстро получить приз и готовы рисковать или готовы пахать долго, но при гарантии результата?

В терминах этой модели — модели трех параметров «приз-время-надежность» — можно рассматривать и другие жизненные ситуации. Предположим, что у человека ближе к окончанию института возникает выбор — идти в науку или в педагогику, причем призом человек полагает пользу людям. Тогда с точки зрения параметров «приз-время-надежность» ситуация такова: в преподавании результат достигается за фиксированное время, размер приза примерно известен и ограничен (влияние на ученика не стоит переоценивать), а вероятность, в зависимости от процедуры, может быть и существенной (если выбор индивидуален и обоюдно доброволен), и весьма малой.

Но прежде чем сравнить педагогику с наукой, надо попробовать сравнить разные естественные науки. Сделать это сложно, потому что, например, результаты в физике, влияющие на наше представление о мире, конечно, влияют на жизнь людей, но как именно? Чем результат фундаментальнее, тем сильнее он влияет на человечество, но через большее время — превращаясь в результаты прикладные, а потом инженерные. Этот же путь справа налево по нашей цепочке веками проделывают результаты математические — через физику и технику в быт. Теория относительности — куда уж теоретичнее, правда? Без нее не было бы GPS-навигации, а телевидение если и возникло бы, то на полвека позже. С некоторыми другими естественными науками дело обстоит иначе и проще — например с биологией или геологией. Их результаты влияют на людей прямее и непосредственнее. Геология — через цены на энергоносители, а биология — через медицину. Через вылеченных, спасенных, избавленных от боли, сохранивших родителей, заимевших детей.

Однако мне кажется, что у наук есть еще какое-то психологическое влияние на общество вообще. Через массовое сознание, через чувство, что мы что-то знаем об этом мире. О первой минуте Вселенной, об устройстве и истории обществ, о человеке — т. е. и о себе.

Впрочем, именно в ситуации выбора — наука или преподавание — есть общеизвестная лазейка — их совмещение. Можно, если способности и азартность (терпимость риска) позволяют, заниматься наукой, а желание получать «зефир», хоть маленький и негарантированно, но зато ежедневно, — удовлетворять педагогикой. Такая техника общепринята, она покрывает более широкий спектр психологических потребностей и обеспечивает профессиональную состоятельность и долговечность. Однако, как и любая технология, более эффективная за счет сложности, она требует более квалифицированного управления. В данном случае это распределение сил и времени — с учетом реальной ситуации, которая в самых общих чертах такова.

Если человек работает в науке в университете, то одновременное преподавание в нем же выглядит логично и естественно. При этом заниматься серьезно наукой в университете можно лишь там, где это — вековая традиция, где наука и преподавание давно и гармонично сочетаются. Работая в фирме или научно-исследовательском институте, одновременно преподавать можно только в ситуации, когда это — локальная традиция, причем преподавать именно в вузе. Параллельное преподавание в школе возможно только в очень специальных условиях, при относительно малой нагрузке и если человек избавлен от всего того, что вынужден делать обычный школьный преподаватель.

Наконец, рассмотрим то, с чего обычно начинают, — с реакции общества. Она выражается и в восторгах пользователей, и в объявлениях о найме, и в зарплатах. Не перепутайте востребованность и престижность: например, в США адвокат востребован, т. е. зарабатывает много больше медсестры и педагога, но он вовсе не так уважаем, как они. Узнать востребованность — на текущий момент — можно: данные о зарплатах выпускников вузов и специалистов в Интернете есть. Однако каковы будут эти показатели через 10 или 20 лет? С какой скоростью нужно будет обновлять знания, чтобы оставаться профессионалом? Сказать что-либо определенное трудно, но хорошее базовое инженерное и естественнонаучное образование, скорее всего, пригодится. Чем на большее время мы стараемся рассчитывать, тем менее надежен конкретный прогноз и тем большее значение приобретают базовые знания и готовность учиться. А это прежде всего зависит от того, чем нам нравится заниматься и какие задачи мы хотим решать. Поэтому важно то, с чего мы начали эту статью, — с цепочки, соединяющей науки и специальности, в которой вам предстоит найти свое беспокойное и счастливое место.

А теперь обещанное выше рассмотрение другого фактора — удовольствия от процесса. Если — редкий случай — результат вам вообще безразличен, а важен только процесс, то всё это можно было не читать — выбираете самый приятный процесс, предаетесь ему непрерывно и получаете удовольствие. В реальной ситуации факторы смешиваются, и чем сильнее удовольствие от какого-то конкретного процесса, тем решение должно быть ближе именно к нему. Это тривиально, но некоторые ошибки люди делают систематически. Вот одна из них: многие мыслят короткими интервалами и думают только о сегодняшнем удовольствии. Не понимая, что они регулярно лезут в карман к себе самому — но завтрашнему.

Бонус-трек: описание эксперимента, который я многие годы проделываю со школьниками. Несколько раз я слышал споры педагогов на тему, изменились дети или нет. Один говорит, что им ничего не интересно, другой — да ты что, всё им интересно! Понятно, что разные и педагоги, и дети, и классы, и всё это влияет на мнения спорящих. Но есть еще одна, чисто физическая, причина, т. е. разные условия измерений, причем самое очевидное — время от предъявления стимула до замера. Я рассказываю что-то на занятии и смотрю, скольким интересно. Потом раздаю им — каждому на стол — нечто, имеющее отношение к этому материалу, и наблюдаю. Потом кладу на свой стол стопку материалов и замечаю: «Можно взять в перерыв». А потом еще говорю, что не успел рассказать нечто интересное на эту тему, напомните мне в следующий раз. Уже всё ясно, да? Доля проявляющих интерес от точки к точке падает, это нормально. Но как именно она падает? Раньше было, например, 90%–80%–60%–30%, а теперь 85%–60%–20%–5%. Или вовсе… Так что преподаватель, который замечает интерес, только когда он сам мечется у доски, скажет, что всё нормально. А другой педагог, который наблюдает всю кривую, только вздохнет… И введет понятие «время полураспада желания» или «постоянная времени распада желания» и объяснит учащимся различие. Я им это понятие объясняю — прямо на этом примере. Потому что полезно иногда посмотреть на себя со стороны.

Леонид Ашкинази