Откуда берутся учителя?

Почему люди становятся учителями? И остаются ими, несмотря на огромное количество вполне реальных демотивирующих факторов, в том числе обвинения в сервильности и перманентную травлю со стороны широких родительских масс?

Почти полвека назад я решал этот вопрос для себя. И совсем не в пользу учительской профессии. Будучи весьма начитанным подростком (уже проглотив книги Майн Рида, Фенимора Купера, Владимира Обручева, Михаила Пришвина, Жюля Верна, Джека Лондона и других), лично я видел себя в недалеком будущем суровым геологом. Таким, знаете ли, в кирзовых сапогах, обросшим бородой и, разумеется, с рюкзаком за спиной и молотком на длинной рукоятке наперевес.

С геологическим факультетом МГУ, увы, ничего не вышло: зрение уже тогда оставляло желать лучшего, так что поступать пришлось на географо-биологический факультет МГПИ, благо кафедра геологии и геохимии ландшафта там имелась. Впрочем, магистральная линия жизни не изменилась, так что на этой кафедре я устроился работать прямо с первого курса. И продолжал этим заниматься практически все студенческие годы. И еще много чем после нее, включая службу в армии и работу в Российском и Центральном советах по туризму и экскурсиям, пока эти организации не приказали долго жить, а сам я не оказался перед непростым выбором: а что, собственно, делать дальше? С геологией к тому времени мои пути далеко разошлись, зато семейных обязанностей заметно прибавилось, в том числе, разумеется, и финансовых.

Опыт работы в школе у меня к тому времени был, хотя и небольшой — около четырех лет, как раз между армией и работой в Россовете по туризму. Диплом учителя географии также имелся, равно как и порядочное количество вакансий в московских школах. Так что оставалось просто принять решение — вернуться в школу и работать, что я и сделал. Собственно, именно с этого времени, с 1989 года, и следует отсчитывать мою учительскую биографию. Предыдущий четырехлетний период не в счет — ничего сколько-нибудь стоящего я в то время как учитель из себя не представлял.

Длинноватое получилось вступление. Если его выразить покороче, получится так: учителем я становиться не собирался и стал им не по призванию или велению сердца, а потому, что так сложилась жизнь.

Жизнь оказалась совершенно права. Я получил невероятно интересную работу в сочетании с настоятельной необходимостью постоянно учиться, доучиваться и переучиваться, чтобы сохранять профессиональный уровень и одновременно соответствовать ожиданиям и потребностям своих учеников. Последнее особенно важно, поскольку в силу возраста сами они, как правило, потребности свои сформулировать не в состоянии, а то, что предлагается родителями, детей сплошь и рядом не увлекает…

Современная школа, в сравнении со школой советской, по количеству критических замечаний в ее адрес уступает, пожалуй, только колбасе по 2 руб. 20 коп. и текущим достижениям в области освоения космоса. По весьма распространенному в обществе мнению, главным фактором, определяющим ее бедственное состояние, является принципиальное отличие нынешнего учительского корпуса от блаженной памяти советского. Советский учитель был подвижником, пришедшим в школу по призванию, мечтавшим об этом с детства и безразличным к материальной стороне жизни и собственным интересам. На смену ему объявился учитель-чиновник и, совсем недавно, учитель — работник сферы услуг.

Точнее, возник какой-то удивительный гибрид: учитель — это чиновник-бюджетник, полностью зависимый от работодателя-государства, и одновременно он работник сферы услуг, обязанный беспрекословно выполнять все капризы заказчика-родителя, вне зависимости от собственных взглядов на педагогику как таковую и проблемы конкретного ребенка. Да к тому же еще и капризный, истеричный, постоянно недовольный своей зарплатой и необходимостью ее оправдывать под неусыпным контролем надзорных органов.

По умолчанию считается, что без этого контроля работать учитель моментально перестанет и будет халтурить и бездельничать, обманывая как государство-работодателя, так и родителей. Ну и конечно, человек он совершенно беспринципный, главный виновник и исполнитель массовых фальсификаций на выборах любого уровня…

За десятилетия работы в школе у меня сформировался, разумеется, достаточно обширный круг профессиональных знакомств, причем не только узкопредметных. Предмет не столь важен — важна мотивация, побудившая человека стать учителем и оставаться им, несмотря на неизбежно сопутствующее этому безденежье, семейные проблемы, круглосуточную занятость и прочие сложности, в том числе чрезвычайно низкий социальный престиж профессии.

Если следовать «теории призвания», учителя старшего поколения попадали в школу исключительно по этой причине, потому и работали замечательно, вне зависимости от жизненных, политических и прочих обстоятельств. Нынешние же молодые коллеги, пришедшие им на смену в силу естественных причин, этого самого призвания в большинстве своем не имеют, а учителями становятся в основном по причине доступности профессии. Конкурсы в педвузы, в сравнении с иными, смешные, требования к поступающим — несерьезные, а последующее трудоустройство гарантировано, поскольку учителей хронически не хватает. Что не удивительно, учитывая вышеназванные, сопутствующие этой профессии стороны жизни.

Задавшись вопросом, я обзвонил нескольких коллег разного возраста и педагогического стажа, а затем взял да и запустил всё это в «Фейсбук». Сформулировал свой вопрос по возможности просто: что именно привело человека в учителя? И даже предложил варианты ответа. Ну, чтобы пожелавшим ответить не пришлось тратить время на формулировки. Всего четыре варианта, включающих множество оттенков.

1. Мечтал (мечтала) с детства;
2. Других вариантов не было;
3. Семейная традиция;
4. Случайно; так сложилась жизнь.

За сутки совершенно неожиданно для себя получил больше ста ответов. Многие, как и было предложено, просто в виде номера варианта, а другие — достаточно подробные, с описанием причин и обстоятельств профессионального выбора. И каких ответов! Не буду называть фамилии, но прошу поверить на слово: в учительской среде они не просто хорошо известны, но пользуются полным и безусловным уважением, причем вполне заслуженно. Да и информированные родители на эти фамилии «клюют» сразу, как рыба на добычливую блесну.

Наряду с мэтрами, в основном возрастного диапазона 50–70 лет, на вопрос-просьбу откликнулись, причем во множестве, бывшие ученики, ныне те самые учителя современной генерации, в возрасте 25–40 лет. Их педагогический стаж невелик и нарабатывался уже в условиях постсоветской России, однако результаты работы впечатляют и заставляют вспомнить о собственных, весьма скромных, успехах в начале учительской карьеры.

Результат, признаться, сильно удивил. Независимо от возрастной категории, педагогического стажа, а также наличия или отсутствия почетных званий, примерно три четверти ответивших коллег оказались в профессии случайно. В том числе и большинство как заслуженных учителей старшего возраста, так и молодых коллег, победителей конкурса «Учитель года». Кое-кто даже не просто случайно, а вопреки детским представлениям о собственном будущем. Вот ответ учительницы «среднего» поколения, возрастного диапазона 30–50: «Мама была моим учителем и классным руководителем, поэтому изнанка школьной жизни мне была известна. Школа — это то, чего я никогда не хотела. Мой вариант ответа — 4». Что не помешало учительской дочке в дальнейшем самой стать отличным учителем-словесником.

Попутно обнаружились мотивационные факторы, моим коротким перечнем не предусмотренные. Например, человек отправляется в ­педагогический институт вслед за любимой девушкой/ любимым парнем. Или еще интересный вариант: так сильно не повезло с учителями в школе, что ученик (ученица) решает вырасти и сделать эту работу как нужно. «У меня были настолько неприятные учителя в школе, что мы всей октябрятской звездочкой, а потом пионерским звеном собирались пойти в учителя, чтобы показать им, как надо». Не единичный, увы, случай.

А один респондент вообще признался, что его «взяли на слабо». Школьник, увлекавшийся журналистикой, критиковал школу, в которой учился. Директриса заявила, что критиковать все горазды, а работать в школу никто идти не собирается. Школьник, в будущем прекрасный учитель истории, заявил: «А я пойду!» И пошел. И главное, остался в школе.

Педагогика, вообще, занятие небезопасное. В ответах, устных и письменных, неоднократно прозвучало слово «затягивает». В первый раз я это слово в приложении к педагогике услышал от бывшего ученика. Этот неординарный парень получил диплом вполне уважаемого технического вуза, продемонстрировал его родителям — и отправился учиться театральному искусству. Что ему, ныне артисту одного из популярнейших в Москве театров, замечательно удалось. Но этим дело не кончилось. Несколько лет назад встретились с ним в фойе того самого театра, за чашкой кофе. И тут бывший школьник, дипломированный инженер и успешный театральный актер сообщил, что придумал школу сценического мастерства, открытую для всех желающих. Я, помнится, поинтересовался, как он, в своем лицейском прошлом отнюдь не любимец многих учителей, чувствует себя в роли педагога. Вот тогда и прозвучало это слово — «затягивает». И затянуло. В школу его теперь не вдруг попадешь, от желающих нет отбоя, а ее создатель и руководитель нашел себя в роли педагога, чего от него не ожидал абсолютно никто, в том числе и я.

И таких «затянутых», ни в детстве, ни в юности об учительской работе не помышлявших, оказалось предостаточно. Поступает человек в педагогический институт с твердым намерением никогда не работать в школе (вот примерно как я), а жизнь его всё равно так или иначе туда приводит. Бывает, впрочем, и наоборот. Дипломированный экономист, специалист в области IT или инженер-технолог, с приличной зарплатой и карьерной перспективой, вдруг обнаруживает, что на самом деле он — учитель. Просто не догадывался об этом, пока жизнь не повернула в нужную сторону. Например, внезапно лишив его этой зарплаты по причине банкротства предприятия. Или даже просто тихонько подсунув возможность попробовать себя на учительском поприще, которое, как выясняется позже, затягивает. И всё, обратной дороги нет.

Оказалось также, что учительство в определенной степени профессия самовоспроизводящаяся. В ответах молодых педагогов не раз и не два прозвучало: в выборе профессии сыграл решающую роль пример их собственных учителей. Как правило, этот фактор срабатывал уже в старшей школе, в отличие от противоположного — крайне неудачного общения с учителями в начальной школе. Один из таких ответов: «Ну, у меня всё просто: я учился в лицее и, глядя на своих учителей, подумал: „Как же это круто! Я тоже так хочу!“».

На третьем месте по числу ответов оказалась «семейная традиция»: всего человек пять из сотни, причем один из респондентов отсчитывает эту традицию с начала прошлого века. «У меня, как ты понимаешь, вариант № 3. Семь поколений педагогов как-то обязывают… И еще была идея: закончить наконец то, что не удалось двум предыдущим поколениям, — геофак!»

Ну и довольно часто в качестве мотивирующих факторов указывались сразу два, а то и три. Например, так: «3 + 4, реально сильно повлияло участие в коммунарском движении в старшей школе. Много работали с детьми, проводили ролевые игры. Практически в 10-м классе решил идти в пед». Замечательный вариант оказался у учительницы из той самой октябрятской звездочки: оказались задействованы, так или иначе, все четыре главных фактора!

А как же призвание и детские мечты? Тоже, конечно, случаются. Вот только в разы реже. Складывается впечатление, что мечты эти еще в начальной школе исчезают под воздействием суровой школьной реальности в лице, главным образом, тех же учителей, которым захотелось показать, как нужно работать с детьми.

Что же в конечном счете получилось? А получилось интересно. Оказывается, не столь уж велика роль призвания в нашей профессии. Я бы сказал, что дело вообще не в нем. Конечно, обществу весьма удобно придерживаться этого стереотипа, поскольку он позволяет получить, казалось бы, максимальный результат при минимальных издержках. Учителю можно не платить, учителя можно третировать и оскорблять — он никуда из школы не уйдет, поскольку не мыслит себя ни в какой другой роли. А что результаты работы учителя нередко не впечатляют, так это дополнительное основание для того, чтобы его держать в роли низкооплачиваемого работника сферы услуг и безропотного исполнителя начальственной воли. Во всех провалах и неудачах образовательных реформ виноватыми оказываются только и исключительно сами учителя.

Повторюсь: коллеги, которые сочли возможным мне ответить, — это не просто учителя, но в большинстве своем профессиональная элита, мечта любой школы, независимо от возраста и стажа. И в школе они при этом оказались не по призванию, а в силу жизненных обстоятельств. Просто это люди, которые не умеют работать плохо и формально, и если жизнь определила их в учителя, эту работу они делают так, как делали бы, сложись жизнь иначе, любую другую, — с умом, сердцем и огромными знаниями, которые постоянно пополняют.

Любого из них можно представить себе замечательным врачом или прекрасным экономистом, талантливым инженером или программистом высокого уровня. Просто так распорядилась жизнь. Ну и немножко того, о чем Луи Армстронг когда-то сказал: «Хороший джаз — такой, в котором есть ЭТО. В плохом — этого нет».

Леонид Перлов,
учитель, почетный работник общего образования РФ (г. Москва)